Не знаю смогу ли быть победителем

– Рёма, открой глазки, – тихий голос ласкал слух и сознание, так же, как заботливые руки нежили лицо и плечи. – Рёма, ну же, просыпайся. В сладкой полудрёме Эчизен, не открывая глаз, потянулся за рукой, которая невесомо прошлась по щеке. Тонкие, мягкие пальцы очертили контур губ, и Рёма непроизвольно облизнулся. Где-то сбоку раздался смешок и на подсознании парня мелькнула мысль, что сон очень реалистичный, пока он не почувствовал, как его член одним уверенным движением обхватила рука – судя по мягкости кожи та же, что ласкала лицо, но явно, что не женская. Дернувшись всем телом, разбрызгивая на пол воду из ванны, Рёма распахнул глаза и едва сдержался, чтобы не крикнуть. Два взгляда: один, в полной мере осознавший, что всё происходящее далеко не сон – выразительно охреневший, второй, получающий удовольствие от достигнутого эффекта – испытующе наглый. – Бучо. – Эчизен. – Бучо, хотелось бы знать, что твоя рука делает на моём члене? – Тебе мешает? – Ну, доставляет некоторые неудобства, – Эчизен молился всем Богам, которых только мог вспомнить, чтобы не возбудиться, хотя уже был близок к этому, и изо всех сил старался держать лицо и не покраснеть. – Был вынужден принять меры, чтобы тебя разбудить, раз уж на зов ты не реагировал, – Атобе очень хотелось впиться в губы парня поцелуем, но он продолжал просто смотреть на борющегося с самим собой Рёму и с трудом удерживал себя от того, чтобы не начать ему дрочить. – Очень радикальные меры. – Зато, заметь, очень действенные. – Ага. – Пару раз кашлянув, Эчизен бодро улыбнулся и оповестил: – Я проснулся. – Я вижу. – Ну, так и? – Что? – Твоя рука, бучо. – Ах, да, рука… – Атобе разжал пальцы, но руку убирать не спешил, чувствуя, как член Эчизена медленно, но верно начинает наливаться. Лучезарно улыбнувшись, Кейго вытащил руку из воды и легко поднялся на ноги. – Как закончишь с водными процедурами, спускайся в столовую, ужин скоро подадут. – Всенепременно, бучо. Как только за Атобе закрылась дверь, Рёма опустил руку в воду к требующему пристального внимания органу. – Беспередельщик… – медленно лаская возбужденный член, Эчизен приглушённо застонал, представляя далеко не свою конечность. Через несколько плавных, грубоватых, может, даже чрезмерно давящих движений, он сбился на быстрый темп. Движения стали резкими и хаотичными. – Какой же ты гад… мм… Кейго… – вскрикнув от удовольствия, Рёма кончил, глядя на то, как белёсая жидкость отдельными каплями расходится в воде. – Охренеть. Ну, и как теперь смотреть ему в глаза, когда уже не первый раз кончаешь на его светлый образ? Рёма открыл воду и встал под душ, подрагивая от приятно холодящих тело капель, стекающих по спине. Он думал. И думал он о Кейго. Как с простых размышлений мысли скакнули в известном направлении, Рёма заметить не успел, но прекрасно понимал, что до добра такие мысли не доводят, а доводят до очередной мастурбации, а потому густо краснея и тихо матерясь, он пошёл на второй заход, прижавшись лбом к прохладной стене. Услышав, как Эчизен назвал его беспредельщиком, первое, что хотелось сделать, это вернуться в ванную комнату, выдернуть мелкого паршивца из воды, развернуть к себе спиной и хорошенько… отшлепать. Для начала. Он уже взялся за ручку двери, дабы воплотить в реальность свои мысли, как услышал тихий стон. Поняв, что, увидев разнеженного, раскрасневшегося от удовольствия, надрачивающего себе Рёму, он вряд ли сможет удержаться от того, чтобы не трахнуть его, Атобе закусил губу и прижался спиной к двери, запуская руку в домашние брюки. Приглушенные стоны из ванной комнаты действовали на Кейго, как валериана на кота. А когда Рёма простонал его имя и вскрикнул, Кейго уже не смог сдержаться. Закусив губу, чтобы не выдать своё присутствие непристойными звуками, Атобе дернулся всем телом и тихо, судорожно выдохнул. Услышав, что Рёма включил воду, он, не боясь быть замеченным, покинул комнату, как-то чересчур плотоядно улыбаясь. – Как смотреть в глаза, когда кончаешь на светлый образ, да, Рёма? За ужином я тебе это продемонстрирую. – Он поправил ремень домашних брюк и хмыкнул. – Теперь из-за тебя снова душ принимать… Эчизен уже вышел из ванной, переоделся, посидел немного на кровати, потом на стуле, потом на подоконнике – на нём впору сидеть ночью, попивая ароматный глинтвейн, мечтая и рассматривая звёздное небо, ну, или освещаемый корт, который располагался в зоне видимости, хоть и немного поодаль от дома – но никак не мог заставить себя пойти в столовую, несмотря на острое чувство голода. Стыда было гораздо больше, чем голода. Дверь за спиной бесшумно открылась, движения за спиной, из-за своих глобальных размышлений, Рёма не заметил, а потому, на руки на своих плечах среагировал несколько неадекватно – подпрыгнул и с тихим вскриком рванулся в сторону. Узрев такую живописную реакцию, Кейго не удержался и засмеялся. – Какого чёрта ты так бесшумно подкрадываешься?! – Рёма выдохнул и с какой-то обидой посмотрел на капитана. – Я не подкрадывался, я всегда так хожу, – он продолжал смотреть на Эчизена с улыбкой. Протянув ему руку, он кивнул головой в сторону двери. – У тебя будет уйма времени насладиться пейзажем, а вот ужин может и потерять свои первоначальные вкусовые качества. Замешкавшись на несколько секунд, Рёма, краснея, всё-таки взял Атобе за руку. Он боялся, что Кейго начнёт вытворять разного рода непотребства, и чрезвычайно огорчился, когда они дошли до столовой без каких-либо действий со стороны капитана. От этого Эчизен был немногословен, резок и очень раздражён. – Мне показалось, что у тебя было очень неплохое настроение, – Атобе медленно потягивал экзотический коктейль, разглядывая парня. – Тебе не показалось, у меня очень хорошее настроение, – с каким-то остервенением Рёма рвал на маленькие кусочки лежащий на тарелке листовой салат. – Правда что ли, гроза салата Эчизен Рёма? – в голосе Атобе прямо сквозил сарказм и Рёма вскинул голову, чтобы, глядя ему в глаза, сказать всё, что он думает. Вот только увидев Кейго, он сразу вспомнил всё, что было несколько раньше, пунцово покраснел и закашлялся, опуская взгляд в тарелку. – Ты долго будешь мучать несчастный салат, Эчизен? Может, твоя душа требует чего-то другого? – Требует. – “Сливок, которые я буду с тебя слизывать. И жаркого секса с тобой, чтоб потом неделю нельзя было нормально сидеть”, Рёма чуть было не высказался, но вовремя прикусил язык, подозревая, что Атобе вряд ли расценит его фразу как шутку, а сразу приступит к исполнению требования души. – И? – нетерпеливо постукивая по столу безупречными пальцами, Атобе смотрел куда-то поверх головы Эчизена. – Что и? – Рёма, на всякий случай обернулся и посмотрел туда же. – О, Ками-сама, ты моё наказание, Эчизен. Говори уже, что требует твоя душа, – заметив сомневающийся взгляд вновь краснеющего парня, Атобе усмехнулся и нараспев произнес фразу, от которой у Рёмы округлились глаза: – Только давай без пошлостей. – Ты… – Имеешь, что возразить? – Конечно, имею. И возражу. – Увидев живой интерес в глазах своего капитана, Эчизен немного отодвинул стул, чтобы в случае необходимости можно было сбежать, и ответил, посмеиваясь: – Предупреждать меня, чтобы я не пошлил? И это я слышу от человека, который несколькими часами ранее хватал меня за член, пока я был совершенно беспомощен? – Эчизен. – Умри, да? – Рёма просмотрел тот момент, когда Кейго поднялся со своего места, а потому вздрогнул, когда обнаружил его рядом с собой. – Не угадал. – Глаза в глаза, хищная улыбка, рука, находящаяся в опасной близости от мирно стекающей со стула тушки нервно сглатывающего Эчизена. – Так что ты хочешь, Рёма? Сначала он смотрел в глаза Атобе, потом перевел взгляд на его губы и облизнулся. – По… – в ту секунду, когда Кейго, улыбнувшись, потянулся к нему за поцелуем, Эчизен резко выпалил: – Пожалуйста. Апельсины. Много. – Что? – от удивления Атобе отодвинулся, но не слишком далеко. – Я сказал, что хочу много апельсинов, – он проговаривал каждое слово чуть ли не по буквам. Взгляд его был прикован к шее капитана, так и хотелось прикоснуться. Подавив в себе это желание, Рёма тихонько стянул со стола льняную салфетку и устроил её на взбунтовавшейся части тела. – Ты сейчас серьёзно? – О, да. Более чем, бучо. Моему организму просто необходимы апельсины. Цитрусы вообще полезны. Витамин “C” и прочее… Взгляд Атобе упал на салфетку, возлежащую на Эчизене. – Зачем салфетка? Насвинячил? – он надеялся раздраконить парня, чтобы иметь возможность усмирить методами на своё усмотрение. Но, увы, Рёма закивал и радостно ответил: – Да-да, я тот ещё поросёнок. Бучо, я, наверное, пойду в комнату, спать уже пора… Пока Кейго думал, что сказать, Эчизен проворно шмыгнул под его руку и умчался к лестнице, оставив капитана в совершенно обалдевшем состоянии. – Значит, апельсины… Маташи! – через несколько секунд в столовой появился дворецкий. – Завтра утром мне нужны апельсины. Очень, очень много. – Позвольте уточнить, молодой господин, насколько много? – в ответ Атобе улыбнулся так, что даже повидавший многое в своей жизни дворецкий, вздрогнул и не рискнул спросить что-то ещё. – Будет сделано, Атобе-сама. Через пятнадцать минут блужданий по дому, Эчизен смог найти комнату, в которую его заселил капитан. Он разделся и, оставшись в одних плавках, нырнул под одеяло, укрываясь с головой, ворча о том, какой его капитан идиот. Он думал, что на новом месте засыпать будет мучительно долго, но стоило ему только улечься со всеми удобствами, как он сразу уснул. Сквозь сон были слышны странные звуки, тихие голоса, он отчетливо смог различить чей-то вопрос: “Ещё?”, но подумал, что это во сне и решил спать, пока не разбудят. Эчизен лежал едва прикрытый углом одеяла, распластавшись на огромной кровати. Чьи-то руки нежно касались кожи, вызывая улыбку и желание помурлыкать. После нескольких секунд удовольствия, Рёма почувствовал, как ему под бок стало закатываться что-то круглое и прохладное, а ещё через некоторое время это что-то медленно и аккуратно прокатили по его животу. Вспомнив, где находится, Эчизен с опаской открыл глаза и первое, что увидел, это смеющиеся глаза Атобе. – Бучо, уже пора на занятия? – Занятия уже идут, – заметив расширившиеся от удивления золотистые глаза, Кейго усмехнулся. – Я решил устроить нам выходной от умственной работы. Сегодня весь день мы посвятим тренировкам. – Подумав с полминуты, он лучезарно улыбнулся и поднял к лицу Эчизена руку с апельсином: – Я исполнил твоё желание, Рёма. Кстати, доброе утро. – Доброе… – Рёма забрал из руки Атобе фрукт и медленно сел в кровати. То, что он увидел, заставило его охнуть – мало того, что почти вся кровать была в апельсинах, на столе, подоконнике, тумбах стояли корзины с цитрусами. Но и это не всё. Весь пол был словно укрыт апельсиновым “ковром”. – Это что? – Ну, ты же сказал, что хочешь много апельсинов. И на завтрак у нас апельсиновый чизкейк, тосты с апельсиновым джемом, апельсиновый мусс, апельсины в шоколаде, апельсиновый сок, чай с апельсиновой цедрой… хмм… по-моему, было ещё что-то. – Ты ничего не делаешь в полсилы, бучо? – Эчизен покосился на него и хохотнул. – Именно, Рёма. – Он легко поднялся с кровати и грациозно, почти танцуя, направился к двери, умудряясь элегантно ставить ногу между фруктами. – Пойдёшь в ванную, не запнись. – Атобе-бучо, ты сведёшь меня с ума… – Это только начало. Стоит ли говорить, что ванная комната была вся в апельсинах? После завтрака – хоть Кейго и обещал сплошь одни апельсины, а стол радовал изобилием – они продолжили тренировки. Десять часов тенниса с короткими передышками, чтобы отдышаться и попить, показались для Эчизена чем-то вроде пытки. Но очень приятной пытки. Теннис он любил всей душой, а когда играешь с кем-то вроде Атобе, хотя, зачем себя обманывать, не с кем-то вроде, а, именно, с Атобе, получаешь ни с чем несравнимое удовольствие. – Бойтесь своих желаний, ибо они имеют особенность исполняться. А ты хотел, чтобы я тебя тренировал. Ну, как, Рёма, ты всё ещё любишь теннис? – Кейго вытирал лицо полотенцем, сидя на корте и выравнивая дыхание, ожидая ответа Рёмы, как приговора. – Не поверишь, бучо, кажется, я стал любить его ещё больше, – и он, правда, был счастлив находиться там в тот самый момент.