Чужак

      Лайли в задумчивости наблюдала за розовеющим горизонтом.       Сегодня она проснулась непривычно рано — хотя, быть может, так на ней за время лечения сказались ранние подъёмы Кову. На рассвете действительно было очень красиво, особенно стоя чуть поодаль от выступа могучей скалы: небо вспыхивало всевозможными яркими красками, словно сгорало в пожаре, а после своё законное место гордо и величественно занимало солнце! Облака нежно-розовым шлейфом кутали ещё не успевшее проснуться небо, и только звёзды продолжали блёкло сиять, напоминая о своём столь невзрачном утреннем существовании.       Персиковая львичка блаженно прикрыла глаза, подставляя мордашку приятному, свежему ветерку: он растрепал короткий хохолок на её макушке, а после, будто посмеиваясь, умчался восвояси. Лайли с теплом улыбнулась ему в ответ. Интересно, куда так рано спешил ветер? А главное, зачем?       Утром большая часть прайда спала, лишь за некоторыми исключениями. Однако и те немногие из бодрствовавших зачастую либо пытались снова заснуть, либо лениво потягивались в пещере, так что Лайли наконец могла остаться один на один со своими мыслями.       Мыслей было много, и разобраться в них — тоже задача не из лёгких. Но чем чаще она задумывалась, тем вероятнее все догадки сводились к её одиночеству. Лайли хотелось к Кову.       Порой она задумывалась о том, чтобы спрыгнуть с этой дурацкой скалы и переломать себе кости! Да, до глупого смешно и неправильно, зато она снова будет с Кову, в баобабе. Подальше от матери, брата и сестры.       А ещё можно снова пробежаться под дождём — быть может, её безмолвный друг снова согласится помочь и доведёт до столь желанного баобаба? Тогда Лайли снова обыграет Кову в Камактику, пускай и придётся взамен выпить горькое лекарство!       Или же просто прийти к нему погостить? Увы, не отпустит мама, так яро боявшаяся за жизни своих малышей… зачем, почему? Она ведь давно немаленькая! Пускай и была более хрупкой, чем её ровесники. Это ничего, это неважно! Зато она умела думать… — Доброе утро, Лайли.       Лайли вздрогнула, испуганно обернувшись — неужели кто-то из её родственников тоже проснулся раньше?! Но нет, это оказались не они. Перед ней, сдержанно улыбаясь, стояла сама королева прайда, которой Лайли в тот же миг спешила поклониться. — Доброе утро, ваше величество… — робко выдавила она, неловко улыбаясь. Львичка не ожидала визита Киары, конечно же она была удивлена — нет, — ошарашена её приходом! К чему правительнице она, невзрачная кроха?       Львица долгим и задумчивым взором изучала свою юную собеседницу, а после осторожно спросила: — Могу присоединиться к твоим наблюдениям? — К-конечно! — Лайли казалось, что королевам не требуется разрешение каких-то там львят, и всё же от этого становилось немного теплее на душе. Неужели королева считала её хоть немного за равную себе, даже когда львята-ровесники сторонились персиковой львички и никогда не звали с собой в игру? — Небо на восходе солнца очень уж красивое. — О, это правда, — согласно кивнула Киара, мягко опустившись рядом с Лайли и устремив карие глаза к цветастым небесам. — Это могут увидеть лишь те, что встают вместе с рассветом. Ты раньше не особо жаловала ранние подъёмы, что изменилось? — Ну… за то время, пока я жила в баобабе, многое успело поменяться. — Лайли решила не врать, да и смысла в том не было — всё равно Киара догадается, что речь идёт о её старшем сыне. Поэтому персиковая львичка лишь вдохновлённо взглянула на розовое небо, а после продолжила: — Кову вставал до рассвета, ну и я вместе с ним. — Вы успели поладить за это время, верно?       Киара не настаивала и не давила. Лайли отчётливо чувствовала в её голосе нотки бескорыстного интереса, за которыми можно было узнать ещё и печаль. Львичка не знала лично от Кову, в чём заключалась причина их разрыва с матерью — она ведь была у него такая замечательная! Да и в целом друг почти не говорил о королеве, намеренно ли? — Это так, — кивнула среброглазая львичка, тепло улыбнувшись своим воспоминаниям, — с ним невозможно не поладить. Мы ведь похожи во многом… одного не понимаю, — Лайли какое-то время помедлила, тревожно закусив губу и взглянув в глаза королеве — она словно спрашивала безмолвно «можно?» И, получив мягкий кивок, персиковая львичка наконец смогла произнести: — Почему он всё никак не вернётся на Скалу Предков к вам?       «Киара не хотела становиться королевой, однако ей пришлось. Кову воспринял это очень болезненно, и после рождения сводных братьев он замкнулся в себе, предпочтя жить в баобабе с маджузи, нежели прайдом». Слова Кайди вспомнились сами собой. Лайли не до конца верила в их правдивость, ведь была наслышана от Амани об умении их сестры всё преувеличивать в угоду красоты истории. А Лайли была нужна правда. Только так она сможет знать, как помочь другу, если это вообще было в её силах! Кову столько раз помогал ей, а она… а она ничем не могла ему отплатить.       Киара тяжело вздохнула, грустнея вмиг. На её глаза набежала тень искреннего сожаления, и Лайли уже десятки раз успела пожалеть о том, что спросила, но к её удивлению королева весьма спокойно пояснила: — У него нет на то весомой причины, Лайли. У Кову есть цель, к которой он идёт. Мой сын не хочет видеть жизнерадостный прайд, своих сводных братьев, короля… пойми его, он повидал слишком многое, чтобы продолжить существовать обычной жизнью любого другого львёнка. Как бы мне не хотелось, чтобы он вернулся, но я не могу его заставлять. Это неправильно.       Лайли отвела опечаленный взор. Конечно же, проблема была куда тоньше и глубже, чем описывала Кайди, но в общих чертах всё было именно так. Но только что за цель была у Кову? Что он видел и почему никогда не рассказывал ей? Не доверял или просто не хотел пугать…       Но Лайли не боялась! Она хотела помочь другу в его цели, какой бы она там не была, а ещё лучше — помирить их с матерью! Вот только на вряд ли это будет так просто.       Киара внезапно коснулась плеча персиковой львички осторожно и нежно. Лайли с удивлением обернулась на неё, встретившись с добрым, задумчивым и печальным взглядом золотистой королевы. Интересно, её родная мама смотрела бы так же?.. — Но он верит тебе. И это главное чудо. Прошу, будь рядом с Кову, что бы он не пытался натворить… у тебя доброе сердце, Лайли, он это чувствует. И я тоже.       Львичка ничего на это не ответила — лишь не сводила поражённых серебристых глаз с королевы, застыв на месте. Лайли не знала, почему, но ей очень хотелось верить в слова Киары. Поэтому малышка кивнула — быстро, коротко, но с чувством, впервые захватившим её так сильно и крепко. Она чувствовала, что это было очень важно. А ещё Лайли знала, что никогда не бросит Кову в беде!

***

      Вот и очередная прогулка норовила обернуться катастрофой.       Так хорошо начинавшийся день был полностью испорчен миролюбивым предложением Тиифу пойти прогуляться неподалёку от южной границы. Собственно, в самой местности не было ничего плохого: здесь саванна плавно переходила в плоскогорье, и попеременно вместе пологими тропами можно было встретить вытянутые скалистые холмы, красиво обрывавшиеся гладкой «шапочкой» травы у самого края неба. Облака вместе с мягкой, тёплой погодой тоже создавали приятную атмосферу: они ложились на голубую лазурь лёгкими, но плотными лоскутами, то переплетаясь друг с другом, то вновь расходясь: ветер всё не давал им покоя.       Нет, дело было в брате и сестре. Маджани и Амака никогда особо не славились тактичностью, однако в последнее время это проявлялось всё более явно. Львята открыто провоцировали Лайли, выводя её из себя, но как бы персиковая львичка не пыталась от них убежать отмахнуться, вездесущие родственнички настигали её повсюду. — Лайли, чего бежишь, как ма-а-аленькая львичка? — усмешливо хмыкнула Амака, наступая всё ближе к сводной сестре — Лайли попятилась, нервно пытаясь отыскать глазами пути отступления, однако так некстати упёрлась в тот самый скалистый холм, который ей так хотелось разглядеть поближе… самый высокий и самый широкий. — Да она же просто нас боится, — фыркнул Маджани, гордо распрямившись и сверкнув зелёными глазами. — Не способна за себя постоять! — На всё я способна, — Лайли бросила это гневно, сквозь зубы, сильнее вжавшись в каменистую стену. Она не знала, удастся ли выиграть ей хоть немного времени и добежать до матери — около Тиифу несносные брат с сестрой очень редко осмеливались начинать свои издёвки! Вот только львичка попала в очень опасную ловушку, выхода из которой не было. Амака злостно расхохоталась во весь свой тонкий, противный Лайли голос: — Тогда чего же пятишься и прячешься? — Не хочу вступать в ваши дурацкие игры и конфликты, — пробормотала персиковая львичка, исподлобья поглядывая за наступавшим ближе Маджани. Сестра была той ещё неумёхой, а вот брата стоило побаиваться — неизвестно, что он может сделать в своей глупости. — Вы отдельно, я отдельно. По-моему, всем так будет лучше.       Вновь раздался звонкий возглас младшей сестры: — Всем будет лучше, если твоего «отдельно» не будет вообще!       Лайли в последний момент успела рвануть в сторону, прежде чем янтарная тень стремглав метнулась к ней. Персиковая львичка тяжело задышала — ещё бы секунда промедления, и брат угодил бы прямо в неё! Однако двое львят, казалось, не понимали серьёзности всей ситуации, заливаясь громким беспечным смехом. — Я же говорил, она боится! — Ты как всегда прав, Маджани!       Лайли было до скрежета в зубах больно и обидно в тот момент, но она не собиралась потакать их жалкому желанию повеселить себя чужими страданиями. Пока брат с сестрой смеялись, львичка стрелой понеслась к матери — налево, направо, между широкими холмами, затем по тропинке!       Мимо проносилась сочная зелёная трава и деревья, непривычно низкорослые для обычной саванны. Лайли заметила это лишь мельком: чем ниже деревья, тем дальше в плоскогорье она уходила и тем сильнее приближалась к южной границе, где её уже дожидалась мама.       Тиифу встретила прибежавшую дочурку с теплом: — О, Лайли, ты вернулась! Ну как, понравилась местная природа?       Они ещё никогда не заходили в эту часть Земель Прайда, и всё же Лайли уже всем сердцем мечтала оказаться на Скале Предков. Да, ей всё ещё было там одиноко, но, по крайней мере, в окружении взрослых львиц Амака и Маджани не будут вести себя так низко! — Да, очень, — всё ещё восстанавливая сбившееся дыхание, бросила Лайли, с тревогой оглядываясь по сторонам: пустились ли брат с сестрой в погоню, или же, поняв, что это бесполезно, отступили? — Куда же ты так спешила, милая? — мягко поинтересовалась Тиифу. Лайли не хотелось навлекать лишние проблемы на брата с сестрой — а значит, и на себя, — поэтому ответила первое, что пришло на ум: — Мы играли в догонялки.       Врать, конечно, было нехорошо, и всё же такая мелочь мало на что повлияет. Однако столь неважная фраза вдруг вызвала бурю восторженных ахов и вздохов Тиифу: — О, Лайли, ты наконец-то играла со своими братом и сестрой! Ах, как я рада, как я рада, что ты наконец-то нашла с ними общий язык! Они ведь такие замечательные львята, правда? Подстать тебе… я всегда верила в тебя, ты же знаешь… мама всегда придёт на помощь.       Персиковая львичка натянула согласную улыбку, однако в душе ей стало очень неуютно от этой похвалы, которую никто из них не заслуживал. Это не она играла с братом и сестрой, а они с ней. Лайли всё ещё не могла найти с родственничками общий язык, и они далеко не такие уж замечательные львята — тем более ни капли на неё непохожие! А Тиифу в неё никогда не верила, так ни разу и не придя на помощь, когда Маджани и Амака издевались над ней.       Но Лайли приходилось улыбаться, чтобы не создавать лишних проблем ни себе, ни приёмной матери, ни несносным близнецам.       Персиковая львичка примостилась чуть поодаль от матери на невысоком, гладком камне, с которого открывался весьма примечательный вид на местные пейзажи. Внимательные серебристые глазки выглядывали брата и сестру, которые вот-вот могли появиться из любого каменного коридора: наверняка те преследовали её, хотя… на вряд ли. На сегодня Лайли принесла этим дуракам предостаточно веселья и смеха.       Но нет, она ошиблась. Вскоре они появились: уставшие, запыхавшиеся, Амака и Маджани старательно выискивали взглядом кого-то — Лайли подозревала, что её, — при этом оба тяжело дышали. Похоже, они всё-таки пустились в погоню, но своеобразный «лабиринт» здешней местности не позволил им быстро нагнать приёмную сестру. — Амака, Маджани! — окликнула львят Тиифу, тепло улыбнувшись сыну и дочке. — Куда вы так спешите? — Мы… — запнулась Амака, однако, не сумев вовремя придумать оправдание, инициативу перенял на себя её янтарный брат: — Мы это… в догонялки играли.       Лайли про себя мысленно усмехнулась. Оказывается, врали они с братом одинаково! Хоть что-то было у них общего, например — полное отсутствие фантазии на отговорки. Но и Тиифу этого вполне хватило, чтобы удовлетворённо кивнуть несносным близнецам: — Присядьте и отдохните, мои же вы бегуны!       Близнецы переглянулись, и, не проронив и слова, примостились около передних лап Тиифу, подальше от Лайли. По-видимости, всё ещё побаивались, что старшая могла выдать их проделки матери, но персиковой львичке не хотелось неприятностей. Главное, что они наконец оставили её в покое, большего Лайли не требовалось.       Прошло какое-то время тихого, мирного отдыха, который так любила персиковая львичка. Она зацепилась взглядом за одно из «карликовых» деревьев причудливой, изогнутой формы, и принялась разглядывать его, параллельно рассуждая, почему же именно это растение так сильно выделялось на фоне своих собратьев. К однозначному ответу Лайли так и не пришла. Не успела.       Раздались тихие, но отчётливо слышимые в безветрии шаги.       Тиифу широко распахнула глаза, оглядываясь по сторонам. Амака и Маджани не придали значения внезапной тревожности матери, а вот Лайли насторожилась сразу же: персиковая львичка прижала к голове уши, в напряжении пытаясь найти источник шумных шагов.       Долго искать не пришлось, он сам явился перед ними нагло, широкими шагами стремительно сокращая расстояние. — Глупышка Тиифу… наконец-то я тебя нашёл, любимая.       Кремовая львица в мгновение ока вскочила с места, рванув вперёд и заградив львят от непрошеного взора незнакомца. Лайли коротко выдохнула, ошарашено разглядывая явившегося перед ними льва: он был крупный, мускулистый, с янтарной шкурой, плотно усеянной шрамами. Ей не хватило труда догадаться, на кого был как две капли воды похож Маджани, и чьи голубые глаза передались Амаке! — Я уже давно тебе не любимая, — сквозь зубы процедила кремовая львица, но в её глазах всё же читался едва скрываемый страх. Лайли напряглись: ох, эта встреча точно не приведёт ни к чему хорошему, ох не приведёт! — Правда? Какая жалость! А я ведь так жаждал нашей с тобою новой встречи, кружил около границ, словно стервятник над своею жертвой — знаешь, сколько раз я был едва ли не пойман вашим королём? Много… и вот, ты наконец соизволила явиться ко мне снова. — Прошло уже намного больше полугода с нашей последней встречи, — голос Тиифу предательски дрогнул, но она нашла в себе силы продолжить. — А ты всё ещё рыщешь по границам в поисках меня?.. — Нет, с тобой я уже давно наигрался, — лев безразлично пожал плечами. Его многозначительный взгляд коснулся трёх львят, испуганно прятавшихся за спиной матери. — Я пришёл за своими львятами… ну же, малыши, идите к своему папочке, я так долго ждал встречи с вами! — П-папа?.. — раздался пугливый полушёпот Маджани. Брату было сложно поверить, что стоявший перед ними сумасшедший — Лайли чувствовала это по одному только его взгляду, — лев, был его отцом. На глаза Амаки уже начинали наворачиваться слёзы.       Тиифу с угрозой зарычала: — Дети останутся со мной, Киджито! Ты не в своём уме, им вообще не стоило встречаться с тобой! — Как это печально. — Тиифу оскалилась, когда янтарный самец сделал шаг и оказался ещё ближе к матери и львятам. Лев наделано тяжело вздохнул. — Хотя бы дай мне на них взглянуть, милая… прошу тебя лишь об этом одолжении.       Тиифу колебалась, но всё же нехотя отошла чуть в сторону, и Лайли столкнулась со взглядом могучего льва.       Киджито задумчиво усмехнулся, оглядывая львят внимательно и требовательно, будто пытаясь найти в них собственные черты, отражение. Амака испуганно прижималась к брату, а Маджани, пускай и старался держаться всё так же смело, сгорбился под изучающим взором голубоглазого самца. Лапы Лайли задрожали; она держалась немногим поодаль от близнецов. — Эти двое — чудные крохи, — лев кивнул на близнецов. Он вновь обратился к Тиифу. — Но третья… — Она не твоя дочь. И не моя. Это дочурка моей погибшей подруги, я взяла её под своё крыло.       Киджито вздохнул как бы с облегчением: — Так вот оно что. Значит, третью можешь оставить себе, — лев резво шагнул ко львятам, но путь ему преградила взвившаяся с места мать, — своих сына и дочь я забираю. — Ни за что! — рявкнула Тиифу, вмиг лишившись всякого страха и робости. Лайли с удивлением отметила это её изменение: скованность кремовой львицы исчезла, уступив место безграничной храбрости и желанию защитить то, что ей было дорого. Персиковая малышка и представить себе не могла, что… приёмная мама была на такое способна. Она впервые за всё время прониклась к ней искренним уважением, восхищалась ею, и в то же время собственное сердце в панике подсказывало львичке, что в этот раз лишь её любви будет недостаточно, чтобы их защитить… — Неужели ты действительно думаешь, что сумеешь мне помешать? — Киджито самодовольно ухмыльнулся, в глазах его блеснул недобрый огонёк. — Мне нужны мои дети, Тиифу, — повторил он уже настойчивее, когда мать вновь попыталась спрятать малышей за собой. — И ты мне в этом не преграда. — Они львята прайда Гордости, ты не имеешь никакого права присваивать их! Ты не в себе! — Это я-то не в себе? — Киджито наигранно задумался, а после, беспечно хмыкнув, резко переменился в лице. — О, любимая, я не буду этого отрицать… ты даже не представляешь, насколько я безумен. И всё же, мне нужны эти львята. — Ты получишь их только через мою кровь.       Слова сорвались возгласом крикливой орлицы, гордым, громогласным, но довольно высоким. Лайли в ужасе осознавала, что драки не избежать: боя неравного, неправильного, незаконного. Киджито не имел права нападать на Тиифу, но по безумным голубым глазам львичка поняла, что это его уж точно не остановит. Он избавится от «возлюбленной», а потом доберётся до Маджани и Амаки, и…       И неизвестно, что произойдет с ними дальше. — Надо бежать, — пробормотала Лайли вполголоса, близнецы её не услышали. Тогда она повторила, громче и настойчивее: — Нам надо бежать сейчас же! — Н-но… как же мама? — горестно всхлипнула Амака, в ужасе вытаращив глаза на льва и львицу, готовых вот-вот сцепиться друг с другом в смертельном бою. — Мама даёт нам время уйти, как вы этого не понимаете, — Лайли самой не хотелось бросать львицу, так рьяно вступившуюся за их жизни. Но у них не было другого выхода, всё, что сейчас делала Тиифу — давала шанс львятам уйти от безумца живыми. Не воспользоваться этой возможностью, значит, дать умереть — именно умереть, мама уже на вряд ли останется в живых, — напрасно. — Мы не можем её подвести, нужно хотя бы попытаться найти помощь в прайде! — Нет! Я не брошу её! — взревела Амака, но её вопль прервало мягкое прикосновение брата. Маджани помрачнел, ссутулился, выглядел непривычно серьёзным для самого себя. — Лайли права, Амака, — львёнок с тоской посмотрел на вытянутые холмы за их спинами, затем на Тиифу и Киджито. — Мама даёт нам возможность сбежать от собственного отца. Мы должны ею воспользоваться, пока ещё можем. — Н-но… — кремовая львичка, не веря в происходящее, оглядывалась на Тиифу, прижимаясь к брату. Маджани уже поднимался с места, и Амаке пришлось встать следом за ним. Лайли пробормотала, склонив голову: — Пора, у нас нет другого выхода. — Как же мы найдем дорогу? — Я поведу, доверьтесь мне.       Конечно же Лайли не знала точной дороги, но она уже предполагала, что замеченная в самом начале пути особенность поможет ей вывести и сестру, и брата, бросать которых она не намеревалась. Чем ниже деревья, тем дальше в плоскогорье, выше деревья — ближе к родному дому. Персиковая львичка всем сердцем надеялась, что это действительно выведет их к равнинам, а после путь к водопою найти будет уже легко, она его прекрасно запомнила. Стоило хотя бы попытаться!       Малышка в последний раз обернулась на Тиифу и пересеклась с ней взглядом: львица посмотрела на них с печальной решимостью, а после кивнула будто бы одобряя неидеальный план побега. «Бегите…» Лайли сникла. Львица до самого конца пыталась их защитить.       Вот Киджито взвился с места и пустился по направлению к собиравшимся бежать львятам, но мама вовремя его остановила, отбив первую атаку; бой начался. Амака в ужасе закричала, Маджани уводил сестру подальше от поля боя, а Лайли стояла на месте и хриплым, полным боли голосом вымолвила слова, которые ей следовало бы произнести Тиифу намного раньше: — Спасибо, мама…       Львята сорвались с места под болезненное рычание сражавшихся льва и львицы.       Лайли бежала первой, брат и сестра следовали за ней. Наверное, не будь ситуация столь плачевной и опасной, они бы в жизни не стали работать вместе с приёмной сестрой, а уж тем более позволять ей лидировать над ними, вести за собой. Вот только выбора не было: страх удивительно удачно стирал былые ссоры и раздоры, жизнь была дороже.       Львичка стремглав неслась меж вытянутыми холмами, не останавливаясь ни на секунду. Серебристые глаза её плясали от дерева к дереву, Лайли чудом удавалось выделять самые высокие из них. Холмы становились всё ниже, а скоро и вовсе плоскогорье осталось позади.       По щекам текли слёзы, вот только плакать было нельзя. Не здесь, не сейчас… они всё ещё находились в лапах смертельной опасности, уже захватившей бедняжку Тиифу. Их любимую маму.