Неоднозначно плохие

      — Приве-ет, — обратила на себя внимание Алиса, постучав в дверной косяк, а под прицелом нескольких десятков пар глаз передёрнула плечами. Неловко обращаться за услугой к тем, кого прокляла ни за что, за компанию, но:  — У меня есть деловое предложение! Кто из вас хорош в массаже и проведёт мне полный платный курс? Тишина на мгновение стала плотнее, заставив повторить:  — Знаю, многие на меня обижены, кто-то и вовсе ненавидит, но деньги есть деньги. Разве это не отличная возможность подзаработать перед выпуском? Выпускники целительского переглянулись, кто-то мотал головой, кто-то сурово хмурил брови, а некоторые до сих пор сохраняли растерянность, пока один из парней не поднял неуверенно руку. Спрыгнувшая со стола девушка опередила его всего на несколько секунд:  — Вопрос оплаты. У нас практика на носу, экзамены, времени нет. Алиса повела плечом, переступая порог, и прикрыла за собой дверь. Примерно такого и следовало ожидать, в любом мире деньги решают большую часть проблем.  — Общий терапевтический массаж с элементами точечного, курс в девять сеансов, заплачу за них пятнадцать золотых: первые четыре по одному за сеанс, следующие по два, девятый три золотых. Кто-то подавился. Вообще-то она не назвала слишком аппетитную цену, профессионалам платят больше, но всё зависит от типа массажа и известности мастера. Здесь, в академии, каждый устанавливал свою стоимость, но никогда речь не шла о целом курсе, и никто ещё не был готов вот так сходу отдать пятнадцать золотых — что ни говори, а золото это не серебро. С оплатой часто возникали проблемы, многие увиливали, кто-то договаривался об условиях платы натурой — одолжениями или ещё какой работой, но Алиса знала, что если пойдёт в салон, то потратит больше.  — Я возьмусь, — успела раньше других одна из адепток, сидящая в первом ряду, поднялась со своего места. — У меня как раз специализация. Но! Если кто и хотел посоперничать с ней, то не спешил вмешиваться, ожидая, что скажет, когда перемахнёт через стол, обойдёт и спустится ко входу. Поравнявшись, Алиса с удивлением отметила, что выше целительницы, вроде бы и не похожей на коротышку.  — Но я хочу убедиться, что у тебя есть обещанные деньги!  — Разумно, — поддержала, не поведя и бровью, и призвала маленький кошель, предусмотрительно наполненный нужной суммой. Высыпав на ладонь и сосчитав монеты, даже недоверчиво проверив их на подлинность, целительница кивнула и протянула руку:  — Я Лоис.  — Алиса, — ответила она на рукопожатие, а та вздрогнула, когда длинные пальцы обхватили ладонь, опустила взгляд на них, но не потеряла самообладание:  — Сеансы каждый день? И когда начинаем?  — Если через день, то не успеем до вашей практики, разве нет? А второе — когда решишь. Я могу освободить полтора часа в любое время. Лоис оглянулась на настенные часы, что-то просчитала в уме и предложила:  — Каждый день в пять вечера?  — Годится. Семьдесят третья комната целительского этажа.  — Тогда я приду сегодня.  — Буду ждать. Покинув их аудиторию и прикрыв дверь, Алиса со вздохом признала сама себе, что всё прошло чуть лучше, чем ожидала. К пяти заканчиваются все пары, никаких факультативов, только боевики ещё тратят время на тренировку, но уже по желанию — пробежка, разминка, отработка заклинаний на полигоне. Для Алисы занятия и факультативы теперь завершались до четырёх, так что она бы предпочла сдвинуть время на полчаса назад, но это не столь принципиально, на варку зелий так или иначе нужно куда больше времени, а значит, сидеть в лаборатории до закрытия. Пока что это дело двигалось неспешно, хоть и стабильно, Арнад с Анит помогали, а когда нет — просто присутствовали. Медленно шло к окончанию учебного года. И проблемы у неё не связывались со временем года, заботами или взаимоотношениями, сроком готовности заказа или даже желанием найти мастера по акупунктуре и отдать себя ему на растерзание, а с тем, что ждало в комнате каждый раз по возвращению:  — Ты, гадкий птиц, хочет вылететь отсюда со скоростью эльфийской стрелы?! Филип обратился в человека раньше, чем оказался сбит энергетической волной, упал и распластался по полу, выявив слепую зону. Пущенная с кольца из радужной платины волна развеялась, достигнув стены и тренькнув стёклами в окне, разозлённая Алиса безжалостно пнула развалившегося Филипа ногой в плечо и прошипела:  — Что тебе не ясно в правиле не сорить?! Аманда где-то отсутствовала, возможно, у подруг — с того дня, как поселила здесь объект своих воздыханий, решила поменьше водить кого-то, чтобы снизить вероятность раскрытия секрета и не создавать лишний дискомфорт. Хоть филин всегда мог полетать где-то снаружи или притвориться мёртвым — терпения ему не хватало, но пытался брать пример с Шерона, — спрятаться в шкафу или притаиться где-то, да и прикинуться, будто прилетел в гости, а мелькать слишком часто разумно считал опасным.  — Это вышло случайно, — пробормотал в пол, не рискуя поднять голову. — И я как раз собирался убраться.  — Это ромашки Аманды, — раздражённо донесла до него Алиса, восстанавливая их бытовым заклинанием, — для отрицания уже прошло много времени, — связала обратно лентой и вернула на полочку. Но и кроме рассыпавшихся сухих цветов мусора хватало — крошки, листочки, перья, обрывки бумаги:  — Чем ты занимался?  — Умирал от скуки, — жалуется, присаживаясь на полу, и проследил за тем, как та распахивает магией окно, выметает мусор бытовым и закрывает за влетевшим Шероном.  — На протяжении девяти дней, — начинает она, скрещивая руки на груди для весомости слов, и Филип подымает взгляд на её лицо, — сюда в пять часов будет приходить Лоис. Твоя задача деться куда-то на полтора часа моего сеанса массажа.  — Я могу поспать на шкафу, — предлагает, не видя такой уж проблемы, но Алиса отводит взгляд:  — Массаж всего тела. Разве что я посажу тебя в клетку и накрою платком.  — Я полетаю в лесу, — решает, поняв суть проблемы, но искренне признаётся, разводя руками: — Хотя не думай, что я бы подглядывал. И вообще, разве ты не должна лучше ко мне относиться, раз я принял условия договорённости?  — Да, поэтому я собрала для тебя артефакт с чужой личиной. Филип приятно удивлён, видя перед собой металлические пластинки на кожаном ремешке браслета. Три кругляшки сталкиваются и мелко звенят, когда он вытаскивает ремешок из её белых пальцев, примеряет и смотрится в зеркало на статичную внешность обычного парня, слушает историю:  — В моей памяти десятки похожих лиц здешних парней, я с ними не знакома, но благодаря памяти получилось создать что-то среднее между ними всеми. Мне кажется, так ты не привлечёшь внимание ни преподавателей, ни адептов.  — Что-то вроде человека, которого вечно с кем-то путают?  — Проще говоря, да.  — Да кто вообще способен такое запомнить и сделать? Хорошая память, нет, когда в голове множество лиц с запавшими подробностями — цветом глаз, чертами лица, посадкой носа и губ, формой бровей и вырезом глазниц. Алиса не разъясняет:  — Разве ты не хочешь ходить по академии, как все? Но и всё же не советую слишком часто бродить, как и попадаться на глаза преподавателям. Но, по крайней мере, со столовой ведь проблем не возникнет?  — Аманда меня и так кормит! Верно, готовит на кухне и носит еду сюда, а потом пищит, что это почти как романтический ужин при свечах.  — Да в любом случае, погуляйте с ней с пяти до половины седьмого, а там уже я уйду. И не засветись в человеческой форме перед комендантом.  — Никаких проблем!  — Не сомневаюсь.  — Ну чего ты такая неприветливая? Мы уже несколько дней живём вместе и ночуем тоже, а ты всё ещё мне не доверяешь! А ведь я с такой жутью рядом сплю! Алиса закатила глаза и забралась на свою постель, разложила несколько книг и взялась переписывать из них составные рецепты. Угрызениями совести не страдала, могла ещё и десяток претензий в него кинуть. Аманда ещё в первый вечер, когда началось это смежное и смешное сожительство, предупредила, если проснулся ночью — глаза не открывай, а если открыл, то не пугайся и, главное, не кричи. Филип нарушил все три инструкции. Захотелось ему по нужде в три утра, открыл глаза, а как раз уснувшая к тому моменту Алиса лежала, как ему показалось спросонок, в огромной луже светящейся крови, не просто капающей на пол, но и зависающей в воздухе. При том, что вся композиция окружалась тёмно-серебристым туманом Мрака, он решил, произошло магическое убийство… И с перепуга завопил. Аманда проснулась раньше, чем сбежались соседки, когда птаха выгнали за окно, а в дверь вломились две девочки и комендантша, пришла в себя и Алиса, облаяла всех, разгоняя вылившуюся энергию и сверкая непонятно-жёлтыми в темноте глазами, перепугала всех до икоты и закрыла дверь. К ситуации никто так и не вернулся, что там решили, никто так и не узнал, но Филип теперь каждую ночь не высыпался: сначала долго ждал, когда блудная драконша придёт спать, потом столь же долго наблюдал, как та обрастает коконом из энергий, а мёртвый ворон купается в последней и впитывает каждым пёрышком. Действо он считал совсем жутким и, следуя странной логике, продолжал наблюдать, не то пытаясь справиться со страхом, не то понять уровень опасности.  — Этот парень такой неприметный и заурядный, — ноет Филип, убирая морок, и улыбается самому себе в зеркало: — Другое дело я — сама привлекательность. Я — кексик.  — Шоколадно-сырная запеканка, вот, что ты, — слышит он и поворачивается к занятой Алисе:  — Почему?  — Она тоже рябая. Филип оскорблённо фыркает, зачёсывает волосы и любуется на себя, пока в зеркале не всплывают кровавые знаки, следом за которыми появляется красноглазое бледное лицо:  — Мать честная, страшный вампир! Алиса вскакивает, отталкивает его и радуется:  — Делион!  — Сестра, — выдыхает тот благоговейно, но следом хмурит тонкие, светлые брови, своей формой придающие лицу несколько плаксиво-трогательного выражения: — Твой друг?  — Питомец Аманды, моей соседки! И он уже уходит!  — Пойду, найду свою новую хозяйку, — без пинка тянется тот к двери, но задерживается, пересёкшись взглядом с красными глазами: — Знакомое лицо…  — Филип, поднял личину и вылетел! — рявкнула Алиса, поворачиваясь к нему с грозным видом, и тот оказался за порогом раньше, чем осознал:  — Да, всё, я ушёл! Предупреждать надо!  — Он дурной, — отделывается Алиса, как дверь захлопывается. — Совсем дурной — так убежать, не проверив, нет ли в коридоре коменданта…  — Рад, что тебе весело, — улыбается Делион.