Кристалл души

Весь оставшийся день, Ника буквально не знала куда себя деть. Готовить было не нужно, да и не особо хотелось. Играть, читать или пойти стрелять, все, чем обычно она занималась, вызывало в груди лютое недовольство и нежелание даже приближаться к этим занятиям. Невольно вспоминались времена, когда она училась в школе. Друзей в тот период не было от слова совсем и все, чем занималась девушка, были ее хобби. И рано или поздно приходил тот момент, когда все надоедало. Не проходило и десяти минут, как девушке надоедало заниматься одним делом и она, нехотя, переключалась на другое. Обреченно прохныкав, брюнетка отчаялась найти дело. Потому что и раньше дни в такие наплывы проходили мучительно долго в безделье. Даже за несколько лет, девушка не придумала, что делать в такие моменты. И сейчас она по обыкновению пялилась в телек. В серии сериала, которые уже видела. Прошло меньше двух часов с тех пор, как все разошлись. Инк сидит в одной из гостевых комнат, Блу умотал в лес, тренироваться. А Дрим ушел за дом, попросив побыть одному. Чем он там был занят было интересно, но просьбу друга брюнетка нарушать не собиралась. Неровно покачивая ногой, Ника уже даже не слушала актеров. Надоело сидеть и так и зудело чем-то заняться. Но это недовольство при мыслях о привычных занятиях никуда не ушло. Подскочив с насиженного места, девушка выключила телевизор. И развернувшись, столкнулась взглядом с Инком. Художник стоял на ступеньках, спускаясь со второго этажа. На секунду замерев, Ника продолжила то, что хотела – уйти на улицу. И как же вовремя она это сделала. Говорить с Защитником не было никакого желания, а тишина между ними была напряженной. Девушка не знала, как ее воспринимал художник, но ей самой было не по себе. И пусть это выглядело, будто она ушла, только услышав его. Ей спокойнее подальше от Инка. Брюнетка невесело усмехнулась, еще недавно она чуть ли не молилась, чтобы он вернулся и был рядом. Но даже мысль, что пока не потеряешь, не начнешь ценить, не заставила ее вернуться. Не сегодня. Не сейчас. Ника была на нервах из-за его возвращения. Предстоящего ей этой ночью кошмара. И неосторожные слова художника, никак не вписывались в ее бесцельное времяпровождение остатка дня. Подняв голову к небу, единственное, о чем пожалела брюнетка – что не взяла кофту. Возможно будет дождь. Проводив подругу до выхода взглядом, Инк вздохнул. Он понимал, почему она сторонилась его. Но сам не чувствовал того, что девушка. Он просто научился с годами, не ощущая должных эмоций, понимать, почему окружающие действуют в определенных ситуациях так или иначе. Хотя раньше он был, пожалуй, очень похож на Пейла. Но ему повезло найти, кроме красок, Дрима. И других монстров, которые были добры объяснять художнику. Он стал не только что-то чувствовать из-за красок. Стал понимать эмоции других. А аура Стража эмоций, очень помогала ему чувствовать себя более живым. И со временем, очень долго приобретая такую возможность. Инк стал иметь возможность для того, чтобы краски меняли его настроение в зависимости от настроения близких к нему монстров. Как обычно и делают друзья. И все же… Он не был обычным монстром. И ему никогда не будет дано полностью понимать даже тех, кто дорожит им. Потому, когда девушка ушла, он не попытался говорить с ней. Она наверняка боится предстоящего. Даже Дрим беспокоится. И Инку стоило бы. Ведь если с ней что-то случится, то не только его друзья будут убиты горем. Но и он сам рискует жизнью. Его осколок может не выдержать потери Истинной. И если сейчас этот жалкий кусок души не способен вызвать в нем волнения о девушке. То если ее не станет, он во всей красе прочувствует болью физической, что испытают Дрим и Блу. И она сама, потеряв семью. Заметив в окне Хранителя эмоций, Инк направился на улицу, заинтересованный занятием друга. Когда художник уже подошел к принцу, он закончил со своим занятием, натянув тетиву на новенький лук. — Стоит ли тратить на это свою энергию сейчас? Что будешь делать, если ночью не хватит сил на поддержку ее жизни? — Небрежно махнув руками в воздухе, спросил скелет. Второй поднял взгляд на друга, продолжая питать оружие положительными эмоциями. — Такое количество энергии уходит обычно на ауру, так что сейчас я просто проецирую ее не на вас. — Мечта по-доброму улыбнулся. Он радовался, когда Защитник альтернатив проявлял беспокойство за их подругу. Может, так научится не забывать ее в разных вселенных. А то им скоро возвращаться в общий дом и повторение подобных случаев ни к чему. — Лучше бы использовал ауру, а то все ведут себя будто умер кто-то, особенно Ника . — Принц строго посмотрел на художника. Он делал так каждый раз, когда Инк говорил что-то нетактичное. Это не помогало Защитнику в будущем не делать так, потому что он не мог чувствовать ситуацию. Но в настоящий момент, скелет больше не заикался на тему, на которую вот так указывал Дрим. Значит на сегодня стоит отбросить упоминания смерти и все, что может быть связано. — Я про Нику. Я не использую ауру на ней в полной мере с тех пор, как она сбежала. — Художник замер. В глазах были песочные часы, словно в просьбе ожидания, пока монстр обдумает сказанное. — Зачем? — Спросил он, наклонив голову на бок, что вызвало у Мечты улыбку, ведь это привычка брюнетки. — Чтобы она сама оправилась от потери. Аура не дает душе рушиться, а ей быть в депрессии. Но она чувствует тоску и грусть в полной мере. Магия не должна отнимать у нее возможность пережить это. Иначе ей становится лишь хуже, стоит отойти от меня. — Принц тяжело вздохнул, вспоминая то, как плохо было девушке на холме. Душа болела, а сама она была в растерянности от того, что боль нахлынула с такой силой. Еще и пропажа Инка очень надавила на нее. — В прошлом такое воздействие позитивом на жителей. И вызванная этим зависимость. Не привели ни к чему хорошему. — Взгляд Стража сменился на виноватый. Но он был так похож на тот, с которым он говорил о Веронике. Взгляд с безграничной заботой к девушке. И такой же виной, и сожалением, что не уберег, при воспоминаниях о брате. Сейчас Инк понимал, что Дрим был предельно искренен, называя ее сестрой. Необходимость защищать и помогать напомнили принцу его брата. И брюнетка в действительности стала ему семьей. Вот уж да… Кто бы мог подумать, что все так сложится в тот момент, когда она была готова умереть в своей квартире, в ванной. И может все же это произошло бы, не окажись там Инка. Кто знает, сколько еще таких не смертельных по одному порезов она могла себе нанести. И никто не знает, сколько бы времени в одиночестве ей понадобилось бы, чтобы решиться на более серьезное. Все скелеты уже были дома, когда за окном было пасмурно, и сумерки потихоньку превращались в ночь. Девушки еще не было дома и на удивление Инка, никто не беспокоился за ее сохранность. Пока не пошел дождь. И тогда, художник наконец задумался о словах Дрима. Неужели девушка действительно настолько натаскалась в стрельбе, что никто не беспокоился за ее жизнь при встрече с местным зверьем. А боялись лишь за здоровье и возможную простуду. Когда дверь в холл хлопнула, парочка монстров, как по команде, пошли кто куда. Дрим на кухню, готовить чай. А Блу, взяв большое полотенце, встречал с ним, мокрую до нитки брюнетку. — Спасибо, Блуберри. — Улыбалась девушка. С волос и одежды капало так, что на полу расползалась лужа. Но выглядела Ника куда более довольной, чем, когда уходила. — Я там ягоды набрала. — Все стало ясно после этой фразы, и кивка девушки на корзинку, которая стояла на полу в холле. Все очень удивлялись, почему она так любит ягоды. Пока не узнали, что жила она в северной части своей страны, и они там плохо росли. Сразу после этого разговора Инк и пропал. Он опустил голову, думая, сколько еще всего он теперь не знает о подруге. Но знают Блу и Дрим. — Иди в ванную, а то заболеешь. — Подтолкнул ее в спину голубоглазый, отмахиваясь от слов брюнетки о добыче. Девушка же лишь, весело рассмеялась, уходя наверх. И Инк не понял, почему друзья так печально и обеспокоенно посмотрели ей вслед. — Вы чего? — Вопросы загорелись в глазах монстра, а другие двое обратили на него внимание. Мысленно приходя к выводам, что художник не способен понять, что такое фальшивая нервная улыбка. — Она пытается убедить саму себя, и нас заодно, что все хорошо. Ей не стало лучше. Она лишь еще больше заволновалась, побыв один на один с собой и мыслями. — Пояснил Блу. Его взгляд был снисходительным, и это не понравилось Защитнику. Он ненавидел, когда на него смотрят свысока. А многие любили это делать, когда речь заходила о возможности чувствовать. Ни Дрим, ни Блу обычно так не делали. Но видимо то, что сейчас речь шла о состоянии их общей близкой подруге, дало знать. И взгляд голубоглазого выражал не привычное понимание к ситуации художника. А поблажку к скелету, не видящему всю картину происходящего. — Инк, не злись. Мы все на взводе. — Дрим дал кружку чая художнику, обращая примирительный взгляд на него и Блуберри. — Я лишь надеюсь, что она не сделала свою задачу справиться со снами сложнее, этой прогулкой с самой собой. — Вздохнул голубоглазый, поднимая перед собой ладони в жесте "сдаюсь". И все согласились с другом. Ведь именно моральное состояние девушки было основным аспектом успеха предстоящего дела. Вечер был каким-то тихим, но словно звенящим. Беспокойство висело в воздухе. Находиться в молчаливой компании друг друга было не тяжело. Но атмосфера ощущалась затишьем перед бурей. И когда часы, стрелки которых мучительно громко тикали, показали двадцать три часа. Девушка поднялась с насиженного места. Все поняли, что это значит. Она сможет уснуть сама, без магии. И Хранителям пора помочь ей справиться с ее проблемой окончательно. Инк и Дрим ушли наверх, а Ника стояла перед Блу. Ее взгляд был потерянным. Она хотела сказать что-нибудь, но не знала, что именно. — Спасибо тебе за все, Блуберри. — И это была не самая удачная фраза, за которую брюнетка тут же поплатилась. Крепкий щелбан костлявыми пальцами прилетел ей в лоб. — За что~? — Прохныкала девушка, хватаясь за больное место. Было очень больно, костями-то с такой силой. В уголках глаз выступили слезы, а взгляд был очень обиженным. И покачав головой, снисходительно улыбаясь, скелет вытер слезы подруги. — Я остался, потому что верю в тебя и хочу поддержать, будучи рядом. А не чтобы оплакивать твою смерть. Так что не смей прощаться. — Эти слова были сказаны с такой уверенностью, что Ника удивилась, что кто-то верит в нее так сильно. Она улыбнулась в ответ. И была даже благодарна другу за этот удар. Он словно встряхнул ее, возвращая в реальность. — Иди. А я подожду. — Потрепав девушку по волосам, монстр сел на диван, продолжая смотреть фильм. Точнее, делать вид, что смотрит. Войдя в комнату, девушка увидела хранителей, сидящих на балконе. Никто не нашел, что можно было сказать, так что Ника просто легла в кровать, устраиваясь поудобнее. Отвернувшись к стене, она думала о том, что сказал Дрим. Мысли были обрывистыми, но основное она и так понимала. Он будет аурой поддерживать ее душу в относительно хорошем состоянии. Не давая ей резко окунуться в кошмарные воспоминания. Это не даст душе сломаться разом. А Инк… Он должен лечить ее в случае чего. Но это крайняя мера. И если душа будет ломаться, то Дрим просто усыпит подругу. Так что присутствие художника лишь перестраховка. Потому что магия лечения Мечты может лишь навредить ей, как уже случилось однажды. Они научились лечить ее душу до определенного момента, пока Ника в сознании. Но во сне это не представляется возможным контролировать. Дриму самому надо будет уловить грань, когда положительные эмоции станут переливаться в негатив. А это крайне сложно. И рискованно. Стоило девушке уснуть, пара Хранителей. В эту ночь ее Хранителей. Пересели вплотную к кровати. Они были напряжены, ожидая момента, когда надо будет принимать быстрое решение, как действовать. Запах лета. Пахнет солнцем, зеленью в огороде и мокрой землей. Девушка стоит рядом с бабушкой, которая со шланга поливает ровные грядки, тянущиеся перед ними. Капли воды блестят в лучах солнца. А над рассадой образовалась маленькая сказочная радуга. Брюнетка невольно улыбается. Она часто так вот смотрела на такую привычную для бабушки. И такую красивую, для маленькой Вероники, работу. Этот запах. Эта картинка, перед глазами, была для нее олицетворением лета. Закончив полив, женщина весело улыбнувшись, направила воду на внучку. А Нику, взрослую Нику, словно отодвинуло в сторону. Там она наблюдала, как ее маленькая копия, весело смеясь, убегает от прохладной воды. А любимая бабуля, услышав мольбы девочки, выключает воду. Тут же сдергивая с веревки полотенце и накидывая на голову малышке. Оно пахло солнцем. А бабушка зеленью. На глаза навернулись слезы, а легкость в груди сменилась тоской. Спокойное лицо брюнетки нахмурилось, и она, лежа на боку, поджала ноги к груди. Солнечный хранитель обеспокоенно взял подругу за руку. Беззвучно, шепча: — «Ты сможешь.» Следуя за бабушкой в дом, Ника видит маму. Более молодую, чем девушка видела ее последний раз. У женщины были достаточно длинные волосы, темного, почти черного теплого цвета. Потом она совсем сменила прическу. Подойдя к матери и заглядывая за плечо, брюнетка видит, что мать лепит пельмени. Они делали это каждое лето у бабушки в деревне. Потом была большая гулянка, с гостями. Все праздновали день рождения Вероники. Взрослые и дети отдельно. В этот день она могла просить все, что пожелает, и хулиганить как вздумается. Лазить на крышу или спать на сеновале. А может убежать к обрыву у реки с соседней девчонкой постарше. Набрать там малины в заброшенном старом доме. И никто не отругает ее. Хотя обычно ей запрещали ходить туда без взрослых или заходить в этот дом. — Дай помогу! — Звонкий голос раздается снизу, и Ника снова видит маленькую себя. Девчушка тянет руки к столу, хотя едва достает до него макушкой. Мама по-доброму смеется и садит дочь на высокий деревянный стул. Она показывает, что и как делать, чтобы потом из формы выпали хорошо склеившиеся, пузатые шарики. А когда вместо улыбчивого лица матери перед глазами встает осунувшиеся. С маской для поддержки дыхания на лице. Синяками и мешками под глазами. Болезненно бледное, зеленоватое лицо. А протяжный писк аппаратов бьет по ушам, хотя такого звука она от них не слышала… Брюнетка падает на колени, а из глаз бегут слезы. Всхлипывая, она сжимает кофту на груди. Душа больно жжется. А то же самое делает девушка, лежа в кровати. А Дрим напряженно смотрит на подругу. Он уже понимает, что еще немного и придется усыпить ее. Крепче сжав ладонь подруги, обхватывая ее обеими руками, он словно греет ее. Брюнетка чувствует тепло на руке и поднимает голову. Перед ней сидит ее младший брат. — Все в порядке? — Он взволнованно смотрит на сестру. А она, не понимая, что происходит, смотрит в глаза брата. — Сильно ударилась? — Обернувшись, брюнетка видит разбитый большой горшок с цветком. Она помнит этот день. Мама попросила принести его, а Ника, запнувшись, разбила. И ударилась сама. Брат очень извинялся, ведь девушка говорила ему много раз, убрать из-под ног свои вещи. Они хорошо ладили, не смотря на разницу в возрасте. Брат был отходчивым, в отличие от сестры. А она более понимающей его, чем мама. Да и вел он себя, как и она – гораздо взрослее сверстников. Потому, они и ладили. Брат жалел и очень извинялся. А потом принес мороженное. И отдал подарок на день рождения. Снова в груди все сдавило словно тисками. Она не увидит больше никого из них. Больше не будет таких теплых улыбок и моментов. Снова наблюдая со стороны за своей, уже не маленькой копией, Ника непонятливо смотрит, как брат утешает ее. Она тогда расплакалась. Но почему? В руке девушка держит плюшевого зайца. Небольшого, но ровно такого же, как ей подарили тогда. На тот день рождения в деревне. Осознание и воспоминания нахлынули волной, заставляя девушку, которая словно фантом, наблюдала за всем, рыдать. Она вытирала слезы, льющиеся градом по щекам рукавами. Слезы полились по щекам брюнетки, а страж, дернулся к ней, расправляя ладонь над грудью. — Стой. — Строгий, холодный голос и такая же рука друга, схватившая принца за запястье. — Дай ей еще времени. — Что ты несешь? Ее душа уже трескается! — Вырывая руку, Мечта хотел усыпить подругу, но художник грубо толкнул его плечом в сторону. Не успел принц возмутиться, Инк извлек душу девушки. И свою, поднося осколок ближе к магическому сердечку подруги, освещая его радужным переливом. — У меня предчувствие. Просто дай ей еще времени. — Прошептал скелет. И Дрим успокоился, видя, как новые трещины на душе девушки затягиваются. Малышка шла за бабушкой обратно в дом. И неожиданно для женщины задала странный вопрос. — Бабушка, ты не любишь дедушку? — Почему ты так решила? — Мягким голосом спрашивает женщина, смотря на внучку. — Ты не плакала, когда он умер. И когда его закопали, тоже. Даже мама плакала, хотя она часто ругалась с ним. — Женщина села на лавку во дворе, подзывая девчушку к себе. Малышка залезла, садясь рядом. — Я его любила, Вероника. Но каждый относится по-своему к смертям. И я верю, что бог решил, что твой дедушка там нужнее. Значит так и должно быть. Он сделал все, что должен был сделать тут. Потому, ему пришлось уйти. Он нужен в другом месте. — Тебе не хочется увидеть его снова? Это же грустно, жить без тех, кого любишь. — Грустно. — Женщина погладила девочку по голове, и глаза блестели слезами. — Ты плачешь? — Внучка встала на лавочку, обнимая женщину за шею. — Я не плачу, чтобы не расстраивать вас еще больше. Ведь всем тяжело. А еще, я буду жить. Потому что есть вы с твоей мамой и братом. А еще много моих хороших друзей. И всем будет грустно, если я уйду. Я еще нужна тут. А когда мое время придет, то я уйду. — Девочка резко отстранилась, со слезами смотря на бабушку. И Женщина погладила ее по голове. — А ты должна будешь жить. Ради мамы, братика. И найди еще много хороших людей, чтобы радоваться и жить. Хорошо, Вероника? — Хорошо. Но я все равно буду грустить! — Девочка снова кинулась на шею бабушке. — Конечно, малышка. Ты можешь грустить. Все могут грустить, в этом нет ничего плохого. Но не забывай и радоваться. Чтобы те, кто смотрит на тебя с неба улыбались тому, что ты счастлива. — Вероника, бабушка умерла. — Дрожащий, голос матери и такое непривычное от нее имя. Заставили девушку сначала вздрогнуть, а потом замереть в шоке. Слезы полились с новой силой. В груди все горело, словно ей только что сообщили это впервые. Но ведь это воспоминание. И она понимает это. И почему именно сейчас она не смотрит это со стороны. Почему находится в шкуре самой себя в тот момент? Ее разум играется, издеваясь, чтобы ей было больнее. Только что бабушка улыбалась маленькой ей. А теперь, ей говорят о смерти. Становится жарко, и словно на шею ложится удавка. Дышать тяжело, и она бежит к окну. Ноги подкашиваются, и она ложится на холодный подоконник, рыдая. Почему? Зачем? Она не хочет переживать это заново. Ей хватило одного раза. Сколько можно видеть эти сны? — «Простите меня, простите, но я так устала…» — Хватаясь за грудь, девушка рвано вдыхает воздух. Но его все равно мало. — Инк, дай мне усыпить ее! — Художник поставил огромную решетку посреди комнаты, отделяя Стража от девушки. Она металась на кровати, плача сквозь сон. Лоб был мокрый от испарины, а кожа девушки была ледяной. Но Мечту пугала ее душа. Инк сосредоточил всю свою магию в своем осколке. Но он еле справлялся с лечением. Магическое человеческое сердце могло расколоться, стоило бы Дриму просто убрать свою ауру. Художник зло рыкнул, услышав громкий треск души, и видя черную пропасть вдоль сердечка девушки. Он рывком подлетел к другу, встряхивая его за грудки. — Я чувствую, что она сможет. Нужно больше времени, Дрим! И ты должен помочь ей, а не орать. Мы всегда рискуем в сложных ситуациях. И сейчас должны, иначе она вечность будет жить с покалеченной душой. Под действием твоей магии. Ты же не хочешь заточить ее в клетку твоей магии? — Испуганно смотря в красные зрачки художника, Страж молчал. — И что с ней будет, если ты умрешь? — Выплюнул скелет, отбрасывая принца. Он вернулся к подруге, рукой проводя по ее душе. Так он усиливал воздействие его магии на нее. Связь Истинности хоть где-то пригодилась им. — Я же не могу лечить ее. Это сделает хуже… — Напомнил Дрим, подходя к кровати. Решетка чернил пала, когда Инк подлетел к нему ранее. — Я остановлю это лечением душ. Но ты уж постарайся не переусердствовать, принц. — Мрачно усмехнулся Защитник, отходя чуть в сторону. Давая тем самым другу возможность помочь ему. Помочь Ей.