Кристалл души

— Мам, почему ты злишься? — Спросила брюнетка, подходя к женщине. Все были на нервах и разбиты после этой новости. Но если дети грустили, то женщина еще и злилась непонятно на кого или что. — На себя злюсь. — Прикуривая сигарету, ответила мать, стараясь успокоиться. — Всегда спокойно говорила о смерти. А когда умерла моя мама... — Голос стал вибрировать от слез. Женщина резко и рвано втянула воздух. — Не знаю, что делать. Словно хочется вернуть ее любым способом. Или… уйти за ней. — Эти слова напугали тогда Нику. Но когда она потеряла всех, то прекрасно поняла мать в тот момент. И поняла то, как она могла сказать это своему ребенку. В такие моменты совершенно не до того, что подумают другие. — Она всегда говорила, чтобы мы улыбались, когда ее не станет… — Брюнетка вздохнула, понимая, как сложно делать это, когда такое происходит. А ведь было легко говорить бабушке, что они будут улыбаться. Когда она была рядом. Такая теплая и улыбчивая, было легко. Тогда, когда до этого момента казалось еще вечность. — Да. И из-за этого я злюсь. Всегда ведь считала слезы по умершим, эгоизмом живых. — Женщина потушила сигарету. — Но знаешь, она была права насчет того, что надо жить дальше. — Девушка вопросительно посмотрела на мать. — У меня есть вы. И есть друзья. Лана обещала помочь уехать на похороны. — Ника очень удивилась, вспоминая строгую подругу мамы. Но тут же улыбнулась. Она радовалась, что у матери есть кто-то, кроме детей, кто поможет пережить это. Тот, кто поможет избавиться от вины перед ее собственной родительницей. Девушка на кровати перестала стонать. И Дрим испугался. На секунду ему показалось, что она умерла. Что сейчас душа расколется надвое, после, рассыпаясь блестящей пылью. Но нет. Магическое сердечко продолжало хрустеть, покрываясь новыми трещинами, стоило срастись старым. А брюнетка так же тяжело дышала. С ее губ сорвался шепот и было чудом, что скелеты смогли разобрать слова. — Братишка… — В порыве Страж схватил руку, которую приподняла Ника. А Инк, с сожалением, наблюдал за этим. Брат и сестра, да? Оба потерявшие другого. Винящие себя в том, в чем нет их вины. Художник снова приблизил свою душу к Истинной. Залечивая трещины, которые стали появляться, когда Дрим перестал лечить, потому что это пошло во вред. Снова. Сколько раз уже это произошло? Они настолько отточили действия, что принц понимал, когда надо остановиться. А Инк, когда надо заменить лечение друга своим. — А ведь она спит чуть больше двух часов… — В ужасе прошептал Мечта, словно прочитав мысли художника. — Ты как? — Девушка присела рядом с братом. Подросток бесцельно пялился в темный экран смартфона. Он, как и сама Ника, не знал, чем заняться – ничего не хотелось. — Не знаю. Мне не так плохо, как вам, я ее плохо знал. И поэтому… чувствую себя виноватым. — Паренек опустил голову, шепча слова, чтобы не выпустить просящиеся слезы. — Ты не виноват, что не грустишь по тому, кого едва помнишь. — Брюнетка упала рядом, принимая ту же полу лежачую позу, облокотившись на стену. Парень взглянул на сестру. Она говорила бодро, но весь ее вид кричал о том, что ей плохо. — Сама то ты… — Глупо было спрашивать, как. Ужасно, вот как. И паренек замолчал. Девушка вздохнула, понимая почему. — Знаешь, она говорила улыбаться и быть счастливой, чтобы она с небес смотрела и радовалась. Но я ничего не хочу. Ни улыбаться, ни радоваться. Да и в небеса, и бога я не верю. — Брат брюнетки рассмеялся. Это был нервный смех. — Я тоже. Не верю. И не хочу радоваться. Но знаешь, мы можем не верить в бога. Но жить дальше и радоваться жизни, как она просила, можем. Пусть не сейчас, а позже. Пусть будет иногда грустно, стоит вспомнить о ней. Но ничего не мешает исполнить ее желание. Жить и наслаждаться этим. За себя, за нее. — Ты говоришь слишком по-взрослому. Это я тут, чтобы тебя успокоить, а выходит наоборот. — Буркнула Ника, грустно улыбаясь тому, что младший брат успокаивает ее. А паренек покачал головой. — Ничего не взрослые. Просто любой любящий близких хотел бы, чтобы они были счастливы, несмотря на его смерть. Пусть это и сложно. — Да, думаю, ты прав. — Вздохнув, согласилась Ника. Но стоило ей посмотреть на брата, как он стал растворяться, словно был туманным миражом. Она подорвалась на ноги, и диван пропал. Комната тоже превратилась в сплошное белое пространство. Прямо как анти-пустота. Брюнетка испуганно оглядывалась. Она кричала и звала брата. Но своего голоса не слышала. Вдалеке она увидела три мутных силуэта, и подбежав к ним, заплакала, зажимая рот ладонями. Бабушка, мама и брат. Все трое, такие, какими помнит их Ника. Здоровыми. Из того времени, когда они были живы. Не из прошлого. Точнее… тогда это не было прошлым. — Ну чего ревешь как маленькая? — Посмеялся брат. — Замолчи, не тебе мне это говорить, дылда. — Все рассмеялись. Парнишка и правда был асоциальным, выглядя гораздо старше своих лет. — Иди к нам. — Мама распахнула руки. И обняла дочь, когда она со всего маха влетела ей в грудь. — Прости меня, Ника. — Поглаживая дочь по волосам, женщина улыбнулась. С другой стороны, подошла бабушка, обнимая брюнетку. — Ты нашла тех, рядом с кем хочешь быть, это хорошо. Найди побольше друзей, Вероника. — Подзывая парнишку к ним, сказала старушка, принимая внука в объятия. — А нам пора, наше время пришло. А ты улыбайся, мы все будем рады, если ты будешь счастлива. — Улыбался подросток, постепенно отстраняясь от сестры. Все отошли от девушки на пару шагов. — Тебе нужно остаться тут. Твоя жизнь продолжается. — Сказала бабушка, вытянув руку, когда брюнетка хотела снова подойти к ним. — Забудь все плохое и просто помни нас. Но живи, доча. – На глазах женщины были слезы. Они стали медленно отдаляться, словно летели. — Нет, я с вами, не бросайте меня! — Девушка рванула вперед, стараясь схватиться за кого-то из них. И резко остановилась, когда весомый удар пришелся в лоб. "Не смей прощаться" Словно эхом, в голове раздался голос. И Ника замерла. Слезы крупными каплями скатывались по щекам, капая с подбородка водопадом. Она смотрела вслед удаляющейся семье. — Я все же попрощаюсь, Блуберри. — Прошептала брюнетка, делая пару больших шагов вперед и сжимая руки в кулаки. Набрав в легкие побольше воздуха, она крикнула: — Я люблю вас! Всегда буду! И не забуду! — Зажмурив глаза, девушка кричала вслед удаляющимся любимым. Она еле держалась, чтобы не рыдать в голос. Слезы быстрее полились по щекам. Все трое помахали ей руками, улыбаясь. И она, не найдя в себе сил улыбнуться, лишь помахала им в ответ, прошептав: — И я буду жить… — Плечи брюнетки дрожали. Стоило семье раствориться в воздухе, она опустила голову. Сгибаясь пополам, открыв рот в беззвучном крике. Девушка резко села на кровати, вскрикнув. Она быстро и тяжело дышала, осознавая, что происходит. Щеки были ледяными, протянув руку к лицу, поняла, что плакала не только во сне. Вся та грусть, нежелание отпускать семью. И их теплые улыбки, которые растворились, словно не было… Слезы накатили с новой силой, и тут же девушку на себя дернул Инк. Прижимая за голову, он смотрел ей в макушку. А девушка, уже не пытаясь сдерживать эмоции, ревела. Плакала в голос, как маленький ребенок. Утыкаясь в грудь Защитника и сжимая его одежду, словно боясь, что и он уйдет. На крики прибежал Блу, резко распахивая дверь. И испуг на его лице сменился улыбкой, когда он увидел, что в руках Дрима парила человеческая душа. Парящий рядом осколок души монстра быстро лечил все трещины. А душа человека светилась все ярче, возвращая цвет. Вскоре комнату осветило мятным светом. Душа стала медленно лететь назад к хозяйке. И все увидели тонкие шрамы трещин, что останутся напоминать о скорби, которая уже не навредит, но останется надолго. А шрамы навсегда будут напоминанием о пережитом.