***
Кацуки пришел этим утром в департамент крайне раздраженный — проклятая фотография то и дело всплывала перед глазами, заставляя кровь в венах кипеть от гнева. Он довольно хорошо знал Тодороки Шото, видел, как отстраненно тот всегда общался даже с близкими друзьями. А тут… приобнял, уткнулся носом в чужие кудри, улыбнулся возмутительно довольно и искренне. Сволочь! Кацуки никогда раньше не ревновал, и это новое чувство ему совершенно не нравилось. Особенно бесило то, что выплеснуть всю эту горечь на ботаника, на встречу с которым он сейчас собственно и шел, у него не было ни малейшего права. Изуку — взрослый и свободный человек, он может любить кого хочет, даже половинчатого гада, и, конечно же, Деку совершенно не обязан отвечать взаимностью на чувства Кацуки, которые тот с переменным успехом подавлял долгие годы лишь для того, чтобы после первой же встречи после многолетней разлуки они вспыхнули ярче, чем когда-либо прежде и их стало попросту невозможно игнорировать. А ведь столько лет он, один из завиднейших холостяков Японии, резко отказывал всем потенциальным партнерам и недоуменно наблюдал, как его бывшие одноклассники строят бесполезные романтические отношения вместо того, чтобы больше времени и сил уделять своей геройской карьере. И вот сейчас пришло жуткое осознание, что все это время Бакуго не был заинтересован ни в одном из многочисленных дерьмовых статистов, стремящихся залезть к нему в штаны, лишь потому, что его сердце, оказывается, уже многие годы как занято одним коварным задротом и ни для кого другого в нем места больше нет. Кажется, Кацуки переплюнул в ванильности Киришиму с Каминари, безумно влюбленных в Пинки и Уши соответственно. Деку не послал Кацуки при первой встрече, хотя имел полное на это право. Вместо этого ботаник был взволнован, дружелюбен, и в какой-то момент Бакуго даже показалось, что в их общении проскальзывали игривые нотки. Вот только Кацуки не особенно хорошо разбирался в людях, а уж в романтике так и вовсе ничего не смыслил, а потому полностью доверять собственным суждениям не мог. Но эти взгляды, улыбки, слова… Все это позволяло надеяться на взаимность. Вплоть до появления того самого гребанного фото. Кацуки хотелось рвать и метать. К счастью, именно этим ему и предстояло заняться в ближайшее время. Сегодня Деку организовал ему спарринг. И это здорово! План на ближайшее будущее представлялся таким: надрать задницу незнакомому статисту, выплеснуть в бою все негативные эмоции, покрасоваться перед Изуку, а после спокойно и вежливо с ним поговорить и попытаться узнать о его отношениях с Тодороки. Бакуго уже жаловался, что с задротом никогда и ничто не шло по плану? — Ну и чью жалкую задницу мне предстоит сейчас надрать, ботаник? — Мою. Если тебе очень-очень повезет… Моя задница — крепкий орешек, Каччан, надрать ее будет непросто.***
Деку был чертовски прав. Победа далась нелегко, даже пришлось применить причуду, чего Бакуго делать совершенно не хотел, хотя Изуку настаивал его не жалеть и выложиться в бою по полной. Но Кацуки уже очень много лет назад твердо решил, что использование его взрывов против Деку — строжайшее табу и четко придерживался данного правила. Кацуки Изуку бил (один раз в далеком детстве, когда ботаник вмешался в драку Бакуго с другим ребенком), толкал (часто), оскорблял (очень часто), порой запугивал и портил вещи, иногда все же используя свою причуду. Но никогда напрямую против Изуку. В этой битве для победы должно было хватить его скорости, боевых навыков и рефлексов. Он ведь будущий герой номер один! Этого должно было хватить, Бакуго Кацуки хорош не только своей причудой! Должно было, но… не хватило. Деку оказался сильнее, быстрее и хитрее. И это при том, что на счет травмированных рук он не соврал: в те редкие моменты, когда ботанику все же приходилось их использовать, Изуку не всегда удавалось сдерживать гримасу боли на веснушчатом лице. Но зато у ботаника были ноги. Потрясающие ноги, чье великолепие греховно подчеркивали обтягивающие их легинсы. На тот самый зад, что действительно крепок словно орех, вид периодически открывался тоже потрясающий. Но что еще важнее: ноги были сильные, быстрые, с поразительной растяжкой. Все это позволяло Деку сначала наносить почти смертоносные удары в несчастную блондинистую голову, а затем быстро уходить от контратаки. В итоге поймать этого шустрого дикого «зайца» без помощи причуды так и не удалось. Деку, хоть и проиграл, но отнюдь не выглядел грустным. Он смотрел на Бакуго с таким восхищением и гордостью, улыбался ему так нежно и тепло. И это убивало Кацуки. А ведь сегодня был их последний день совместной работы. Спарринг был финальной точкой. Изуку собрал все необходимые данные, ему осталось их лишь обработать, обсудить с коллегами и приступить к написанию программы, следование которой позволит в ближайшем будущем стать Динамиту героем номер один. Это все еще очень и очень объемная работа, но она уже не предусматривает их с Деку близкого общения. И это погано. Они, конечно, могут продолжать переписываться в блоге Изуку, иногда созваниваться, может порой им удастся встретиться в каком-нибудь уютном баре. Но если оставить все как есть, то Кацуки уверен, что его напряженный график работы и, что еще хуже, тяжелый, чересчур гордый и замкнутый характер не позволят ему продвинуться дальше статуса «старый, но уже не очень близкий друг». А этого было мало. И это было страшно, ведь однажды в профиле Деку может появиться другая фотография. Более интимная и однозначная. Может и не с Тодороки, а с другим мужчиной. Или женщиной. С кем-то, кто не был бы Кацуки Бакуго.***
Эйджиро взял Мину за руку, ласково провел своими пальцами по ее ладони, стараясь хоть немного успокоить крайне напряженную девушку перед тем, как начать говорить. Знаешь, Мина, я никогда не встречал таких людей, как Бакубро. Сначала он производит впечатление чересчур громкого, наглого, хамоватого придурка. И да, он на самом деле такой и есть. Но чем лучше ты его узнаешь, тем больше различных граней его характера замечаешь. Он умный, храбрый, самоуверенный, надежный, добрый. Мужественный… Хах… Зачем я тебе это все говорю, ты же и сама все это прекрасно знаешь, он же и твой бро тоже… В общем, Бакуго потрясающий! Такой ослепительный, что в какой-то момент я просто… запутался. Но восхищение и влюбленность, все же, разные, пусть и не взаимоисключающие вещи. Я довольно быстро разобрался в себе и понял, что обожаю Бакуго, если придется, то я отдам за него жизнь. Но вот прожить ее вместе с ним… пожалуй это было бы ужасной идеей. И это осознание стало таким облегчением, ведь после него я мог с чистой совестью признаться в любви девушке, что покорила меня еще в средней школе. Ты потрясающая! Восхитительнейшее сочетание мужественности и женственности. Поверь: я никогда бы не начал с тобой отношения, если бы любил, даже немного, кого-то еще. Я бы так никогда не поступил. Никто такого не заслуживает, но ты в особенности. Я так с тобой счастлив… Хоть и не представляю, почему ты не дала мне много лет назад пинок под зад, раз считала, что я подкатываю к тебе, любя другого человека. И я очень надеюсь, что Бакуго тоже будет счастлив. Этот Мидория вроде хороший человек. И он определенно не устоит перед бро, если тот возьмется за дело всерьез… Мина облегченно всхлипнула и счастливо прижалась к своему и только своему Эйджиро.***
Сделав глубокий вдох и дав себе четкое указание не быть гребанным трусом, Кацуки положил руки на плечи Деку, взволновано посмотрел ему в глаза и произнес: «Изуку, ты мне нравишься. Пошли на свидание сегодня вечером». Изуку сначала не отреагировал, затем растерянно моргнул, а после, окончательно осознав, что именно ему только что сказали, покраснел до кончиков ушей и выпалил: «Прости! Я не могу!» Это было больно.