***
Волк. Ему двадцать. А Гэнитиро едва достиг восемнадцатилетия, его День Рождения случился два дня назад, и он пожелал провести его со своим другом Волком — этим неуловимым и холодным синоби Божественного Наследника — маленького мальчика, вечно пребывающего в главном доме поместья Хирата взаперти. Точно величайшее сокровище всей Асина… О, Божественный Дракон! Как же раздражало это Гэнитиро! Он едва не извергался молниями, подобно своей наставнице, когда видел своего Секиро вместе с этим мальцом! Почему? Почему Секиро не ЕГО синоби? Почему сам Гэнитиро уродился рядовым самураем, которому не нужна охрана? Друг. Нет, Секиро не друг. Уже кажется более года Гэнитиро не видел в Секиро простого друга. Он смотрит на его горделивый стан, выточенный суровыми тренировками госпожи Бабочки, более тяжёлыми, чем уроки леди Томоэ. Смотрит на его клинок, танцующий на влажных ветрах подножия гор Асина. Наблюдет гибкие чересчур изящные движения для будущего мужчины в стремительном бою с другими синоби-учениками семьи Усуи. Слушает его редкий голос, который коротко отвечает на один из множества его вопросов. Внимает недолгий взгляд на себе. Старается изо всех сил запомнить каждую минуту их встреч, где бы они не случились… Гэнитиро… смотрит на него, на Секиро и уже не может отвести взгляда. Он понимает, что не хочет быть простым другом. Он хочет, чтобы этот синоби принадлежал только ему. Случайно обронённое слово, после — ещё одно, Гэнитиро отвёл взгляд, осознавая, что он сказал Волку. Но отвращения он не услышал, не увидел и ошеломления на вечно холодном лице Секиро. — Я и так твой друг. Что ты хочешь? Гэнитиро посторонился и резко поднялся с травы. Это место было их тайным сокровищем. Только их, разделённым на двоих секретом. Однажды на задании они нашли некую статую, она напоминала Будду, а вокруг неё витали голубые огоньки. Что это? Гэнитиро с удивлением приблизился и коснулся деревянной головы божества. Огни собрались в единое пламя, и внезапно обоих юношей перебросило в совершенно иной мир. Всюду витал аромат цветущей сакуры, там и тут, сливаясь с всплесками волн огромного водопада, скрывающегося в неизвестности пропасти, слышались дивные трели птиц и флейты. Воспользовавшись леденцами Гатиина, Волк и Гэнитиро пробрались мимо неизвестных личностей и странных созданий, достигли огромной сакуры на берегу озера и расположились на обрыве, устланном нежно-розовыми лепестками, где их ноги почти касались чистейших вод необычного мира. Только после юноши узнали, что это был особый скрытый мир — здесь стоял дворец Первоисточника, здесь в дрёме пребывал сам Божественный дракон и Воды Молодости плескались в водоёмах и речушках. Волк всегда высказывался прямо и, казалось бы, холодно. И даже по глазам Гэнитиро не мог узнать его истинные эмоции. Неужели, этот лёд и сухость и в самом деле — истинные? — Я служу своему господину. Я не могу нарушить Железный Кодекс. — Я хочу, что ты был только моим, — повторил Гэнитиро уже без стеснения и сомнений. Волк вгляделся в лицо своего товарища. И спросил снова: — Что ты имеешь в виду? Гэнитиро нуждается не в обычной дружбе. Его слова, его взгляд и даже… даже его дыхание… прикосновение его руки к руке… Он переплёл пальцы. Волк нахмурился, но не неудовольствии — он был напряжён и чего-то ожидал. Но чего — не понимал. Но он не мог предвидеть, что губ его внезапно коснутся губы другого человека. Его друга, с которым они успешно выполнили множество заданий, с которым считались лучшими воинами молодого поколения клана Хирата, которых ставили в пример остальным. Гэнитиро поцеловал его, мягко губами прижавшись к его губам, а после немного отстранился. Взоры соединились в долгом контакте. Волк напряжённо вздохнул и попытался отодвинуться. Гэнитиро не позволил. Вкусив однажды, он пошёл на поводу у желания, которое долго теплил где-то внутри. Поймал вторую руку и притянул Секиро к себе вновь, развернул, поцеловал. Но уже настойчивее, попытавшись поцелуй углубить, губы Волка разжав и коснувшись языком языка своего… Своего… друга? Кто он теперь для него? Зачем он вообще это делает? Почему… Хочет его коснуться? Волк на чувства не ответил. Но и сопротивляться тоже не пытался. Как на него похоже. Они не могли возвратиться домой — их, лучших воинов клана, тут же заметили бы стражники и доложили главе и великому синоби. Волк немедля отправился бы на службу Божественному Наследнику, а Гэнитиро был обязан отправиться к родителям и ожидать наступления следующего дня. Им редко удавалось оставаться наедине в стенах поместья. Гэнитиро уже давно исследовал, сколько позволял запас и эффективность храмовых леденцов, этом красивый мир вечноцветущей сакуры и чистейших Вод Молодости. Неподалёку от деревянной статуи Будды, наделённой мистической силой к телепортации, находился большой заброшенный дом. Кажется, когда-то, в года до упадка Дворца Первоисточника, эта хижина была главными воротами замка. Теперь же окутанный тьмой посреди ранних сумерек коридор был заполнен хладными телами вельмож, отринувших от человеческое и пожелавших вечной жизни, отпив ядовитых Вод Молодости. Но дальше за запертыми дверьми несколько комнат — они не тронуты и неизвестным варварством, и временем. Близилась ночь. На темнеющем небосводе, столь огромном и кажущимся бесконечным с высоты холмов и стен Дворца, загорелись первые звёзды. Гэнитиро провёл удивлённого, но не сопротивляющегося Волка в этот забытый заброшенный дом и запер двери. В одной из комнат зажёг свечи и открыл окна, позволяя лунному свету коснуться своего лица. Гэнитиро отложил катану и лук, освободил свои плечи от тренировочного кимоно. Побудил Волка опуститься на футон и ловко стянул с его шеи заношенный шарф. А после вновь коснулся его губ своими губами, кожи его шеи, обнажённой груди… живота… с интересом исследуя следы ещё свежих шрамов. Они не зашли слишком далеко. Даже окрылённый первым желанием Гэнитиро не знал, как достичь большего. Его не учили этому и книг запрещённых он ещё не читал. Но желание касаться и целовать этого человека превышало все наказы и рушило здравый рассудок. Где-то слышалась угасающая флейта. Ночь поглотила все звуки. Лишь всплески волн доносились до чуткого слуха синоби, замершего в объятьях своего спящего «друга».***
Он… Этот мальчишка, Божественный Наследник. Умён не по годам и бесстрашен. В его хилом маленьком тельце ни капли силы, но целая река Бессмертия. И ею он поделился с тем, кто дорог его сердцу больше всего. Со своим синоби. Гэнитиро с замиранием в груди вспоминает, как возвращается домой, когда у ворот поместья находит множество трупов, и запах горелой плоти и металла крови жжёт в носу и глотке. Глубокие ранения от тонкого лезвия катаны — Кусабимару его Секиро сделал это — глаза бандитов, наводнивших поместье вассалов Асина утратили свет не более получаса назад. Гэнитиро поспешил к главному особняку — возможно, он ещё не опоздал!.. Дьявол бы побрал это проклятое задание! Даже зная, уверяя себя, что его Волк силён, Гэнитиро не мог быть спокойным. И наконец он достиг моста через быструю глубокую реку, проскочив мимо множества погибших жителей поместья и бандитов, игнорируя раненых и молящих о помощи. Гэнитиро точно шёл по запаху своего Секиро — он близко, он был здесь. Он, привыкший к чувству жжения на своей почерневшей от молний наставницы коже смог пробраться сквозь огонь, охвативший главный особняк, и достиг, казалось бы, главного поля битвы. В луже собственной крови и саке, что каплями осталось на осколках разбитых ваз, предводитель бандитов, разгромивших, уничтоживших поместье и почти весь клан. Вокруг — его подчинённые. Всё до единого мертвы. Дело рук одного очень умелого синоби. Гэнитиро ворвался в главный зал. На полу — следы крови. Та была не кровь Дзюдзо, чьё ещё тёплое массивное тело видел Гэнитиро, она обладала другим запахом и даже оттенком. Сердце замирало с каждым шагом — Секиро ранен. И он последовал к тайному храму, расположенному под землёй главного здания поместья. Проход был открыт, в нос Гэнитиро ударил сильный запах гари. Дым рванулся по лестнице, ведущей вниз, но Гэнитиро упрямо шёл вперёд, кашляя и задыхаясь. Там, очнувшись от дыма, он увидел разрушенный догорающий храм. Упавшая статуя Будды. И мальчишка. Божественный Наследник. Куро. В одной юкате, на глазах капли редких слёз. Кряхтя и спотыкаясь, с трудом передвигая ноги, он спешил покинуть рушащийся храм. На спине он тащил своего синоби. Кровь обильно стекала с приоткрытых губ Волка. Лицо замерло в глубокой муке. На спине синоби зияла сквозная рана от широкой длинной катаны. Его кожа уже бледнела, Волк не подавал признаков жизни. Гэнитиро рванулся вперёд и собрался немедленно забрать у Куро своего Секиро, успев приказать своему языку высказать просьбу помочь… и получил резкий отказ. Божественный Наследник вытащил из огня синоби сам. Гэнитиро оставался в храме, едва не оказавшись похороненным под горящими обломками вместе с погибшей от руки своего же ученика госпожи Бабочки. Ему было всё равно, кто учинил расправу в поместье. Почему шайка бандитов так легко разгромила деревню, где проживали десятки самураев и умелых синоби. Но единственный, кто понял, что семье грозит разгром и уничтожение, кто, кажется, даже смог узнать, кто за всем этим стоит… Секиро. Лишь он один был здесь. И его господин Куро. «Нападение случилось из-за него? Его кровь… верно, сила Дракона», — осознал Гэнитиро, ранее не придавая значения мальчишке, превознесённому до великого господина, к которому приставили лучшего из лучших молодых синоби. По правой скуле Волка медленно расползалось белое пятно, окрашивая пряди его чёрных волос в оттенок чистого снега. Это знак, что носящий обладает Наследием Дракона. Гэнитиро ощутил счастье и печаль одновременно. Радость — от осознания, что его Секиро не погибнет, сколь бы ужасную рану он не получил. Ведь он бессмертен. Грусть же не отпускала сжавшееся сердце, когда он возвращался из сгоревшего храма в опустевшее поместье, и безвольно следовал прочь из своего уничтоженного до самого основания дома… От принятия истины. Что у него больше нет «его Секиро». Что Волк всё это время и отныне также принадлежит проклятому Божественному Наследнику. Впрочем, у Гэнитиро теперь не было никого. Под завалами поместья он не смог отыскать даже останков своих отца и матери. А дома его семьи сгорели дотла. Вокруг не осталось ничего и никого. А кто проходил по кровью и маслом покрытым дорогам за стенами, те спешно покидали это почившее место. Гэнитиро, стараясь отыскать Куро и Волка, тоже покинул поместье, обратившееся отныне в груду сгоревших поленьев, где реки и водоёмы окрасились в цвета крови и масла, в воздух пропитался запахом пороха и жжёной плоти. С наставницей Томоэ Гэнитиро потерял всякую связь — он не нашёл свою учительницу на месте их тренировок в прежнее время и вне его — её хижина была покинута, казалось бы, совсем давно, будто юноша оказался под влиянием сильной иллюзии, и этой холодной молниеносной женщины не существовало никогда. Дрожа под ледяными ветрами Опустившейся долины, Гэнитиро кутался в протёртом хаори, жевал пресный рис, сваренный на потухающем костре, и пытался понять, не привиделась ли ему и приятная спокойная жизнь в поместье Хирата, его родные отец и мать, суровый глава семьи синоби Усуи — Великий Синоби Филин, госпожа Бабочка, что была безумно строгой к своему ученику… и его Секиро. Спустя год скитаний по продрогшим землям Асина, Гэнитиро стало всё равно, где Божественный Наследник и его синоби, и пусть они пропадут в чреве самого Божественного Дракона вместе со своей кровью и даром Бессмертия. Юноша отправился у порогу замка Асина, чтобы купить немного риса на оставшиеся гроши, собранные с тел погибших на поле боя. Тогда-то крепкий взгляд самого великого лорда Иссина упал на его спину. Гэнитиро принял фамилию главной ветви Асина и встал под начало главы величайшего клана севера Японии, дополняя его и заполняя пустоту в своём сердце, продрогшее на ветрах стынущих гор. Вероятно, появившуюся после утраты даже не семьи и родного дома, к которым Гэнитиро едва ли испытывал толики тепла. А того, с кем проводил всё время — большее, чем с наставницей или в родительском доме. С тем, кого казалось бы давно привёл Филин и попросил ещё молодую госпожу Бабочку принять этого хлипкого, точно тростинку, мальчика под свою опеку, разделяя отцовскую заботу. Над молодым синоби, которого прозвал Волком. Глаза у него — точно зверь, притаившийся в тёмном лесу — изучающие, внимательные… проникновенные. Как любой человек, даже ограничив себя от всяких связей, беседуя лишь со своим наставником Иссином, госпожой Эммой — главным лекарем в замке Асина, и стражей, вновь осматривая войска клана… он скучал. Всё чаще, оставаясь наедине с собой и своими мыслями, Гэнитиро ловил себя на мыслях о Волке. Он мотал головой и брал в руки кисть, чтобы вновь что-то написать либо изобразить нечто в образе рисунка. Выходили птицы, очертания домашних чёрных петухов, порой, агрессивных. Радужные карпы. Однажды Гэнитиро нашёл в своём неаккуратном рисунке скорчившегося ниндзя-полуночника — весь в перьях, в руках его были двухсторонние кинжалы и масло для разжигания пламени. Их видел Гэнитиро день ото дня, ночь за ночью на крышах главных башен замка. Гэнитиро не давал себе и минуты отдыха. Он обедал и ужинал в спешке, за деловыми беседами с дедом Иссином, завтракал, пока Эмма осматривала его заживающие ожоги от молний — говорила, что чёрные пятна отныне не покинут его рук, изуродованной спины и части груди. Гэнитиро не мог поверить, что однажды снимет повязки со своих плеч и не увидит крови, а движения руками больше не будут приносить режущей боли. Возвращаясь в свои комнаты, Гэнитиро сбрасывал одежду и сразу ложился в расстеленный слугами футон. Он позволял себе очистить своё тело тёплой водой лишь тогда, когда был смертельно вымотан, и в голову не лезло ни единой мысли. И всё равно избегал посещения офуро. Либо пытался будущий глава клана Асина продумать расстановку солдат… чего-то ещё, касающегося армии клана. Чтобы почти что засыпать в тепле воды. С Секиро должно быть всё хорошо. Ведь отныне он носит в своих венах кровь Дракона. Она спасёт его. «Где он сейчас? Какое пристанище себе нашёл? Вместе с мальчишкой крови Дракона? Или они разминулись?..» — часто задавался вопросом Гэнитиро, продолжая исполнять свой новый долг. Хотел ли он быть наследником величайшего клана в Японии? Привести Асина к вершине и долгому процветанию? «Кажется, я потерялся на пути своей жизни в момент, когда догорел последний особняк поместья Хирата», — с безразличием и усталостью подумал Гэнитиро. Тогда он понял, что впрочем не имел особых целей в жизни. В тот момент он ещё был ребёнком, и пусть ему уже исполнилось восемнадцать. Он делал, что велено, и занимался тем, чем хотелось его сердцу, не ведая будущего. Теперь же его бросило в омут проблем с головой. Гэнитиро замотал головой, отгоняя докучающие мысли. Он вновь вынул клинок из ножен. Собирался дождь. Послышался далёкий раскат грома. По чернёным рукам Гэнитиро скользнула судорога. Знакомое чувство, когда разряды смертельно опасной стихии природы скользят по его телу, собираясь на острие клинка и стрелы. Он собирался продолжать тренировки стиля своей наставницы. Несмотря на то, что их обучение не было завершено — он не достиг совершенства. Но учителя такого искусства больше не отыскать: предположительно, госпожа Томоэ умерла, но как, кто смог убить её или почему она ушла из жизни по своей воле — Гэнитиро терялся в догадках. Ведь он не так хорошо знал её. Точнее, Томоэ не позволяла выведать о себе больше, чем можно было увидеть на её выточенном лице. Гэнитиро поднял клинок. Раскат грома пронёсся над замком Асины, по лезвию катаны скользнули искры истинной природной стихии, много более мощной, чем внутренняя сила его госпожи Томоэ. Молния отражалась и танцевала по клинку будущего лорда Асина. Цеплялась за остриё стрелы, чей наконечник был выдублен в форме пятиконечного цветка сакуры. Гром сотрясал стены тенсю, осыпая искры на землю с высоты цепляющей небеса башни. Из головы не выходило прошлое. Дом, холодные взгляды родителей, цветущие гортензии, плеск волн быстрой реки под высоким крепким мостом. Громогласный хохот вновь перебравшего Великого Синоби и раздражённое ворчание леди Бабочки в монотонном гуле разговоров за ужином в главном особняке поместья. Хлопоты слуг вокруг маленького мальчика, чьи жилы бороздит кровь Дракона. Размеренный и спокойный синоби, располагающийся неподалёку с чашкой чая. Их задания по зачистке близлежащих деревень от разбойников. Их долгие пути через леса и топи до Хирата. Их скромный ужин под прохудившейся крышей хибары Гэнитиро и крепкий сон в тепле футона у потухающего очага, и объятья до рассвета. Их тренировки под вечноцветущей сакурой. Их… Его. Одна ночь под звёздным пологом Дворца Первоисточника на холодном влажном футоне. Будущий лорд опустил натянутую тетиву. Стрела треснула в его крепко сжатом кулаке. Маленькие змейки молний рассыпались по татами. — Он сделал вид, что ничего не было. Гэнитиро вспомнил, чего не увидел той ночью, в забытом особняке Дворца Первоисточника. К чему был слеп под жаром своих безответных чувств. Волк был безучастен. Не дрогнуло его лицо в танцующем свете пламени свечи. Он не отвечал на поцелуи, изредка касался его рук, неустанно скользящих по его животу и обнажённым ногам. Вздрагивал, когда Гэнитиро вновь обнимал его, прижимаясь всем телом, целуя его шею. Жмурился и отводил глаза, точно терпел. И позволял этому одинокому мальчику вытворять это… нечто. Следующим утром они вернулись в поместье и отчитались о выполнении задания. Холодный вид Волка, как и прежде стальное выражение его лица заставило и Гэнитиро забыть то, что произошло между ними той ночью.***
С пожара, что выжег семью Хирата с лица земель Асина, прошло три года. Всего три, но заметно телом и разумом повзрослевший Гэнитиро в полной мере обуздал природную стихию, научился призывать бурю, по собственной воле меняя погоду, и стал практически сильнейшим в клане Асина самураем, затмившим даже своего наставника и деда Иссина Асина. Гэнитиро больше не был из почившего Хирата — Гэнитиро Асина, восходящее солнце севера Японии. Будущий лорд проделал над собой немалую работу. Более не убегая от воспоминаний и жгучего острее лекарств талантливой Эммы, он размышлял, структурировал и оценивал прожитые события своего детства и подростковых лет. И принял их. И самого себя. Пусть сны больше не терзают холодными ночами. Пусть в минуты тишины в прогретом офуро не разрывают голову отчаянием, жаждой и скукой по воспоминаниям. Но чувства за три долгих года, проведённых в скитаниях и учению самурайскому кодексу больше, много глубже, чем поверхностные махи клинком в Хирата, не покинули его окрепшего сердца. Кажется, они укоренились только сильнее.***
Иссин Асина. На землях, умытых кровью своих врагов, он пробыл долгие десятки лет. Он отвоевал свои земли, защитил свой золотой ирис и присоединил к нему новую землю, разбив главнокомандующего Тамуру и его армию на горном хребте Хатакеямы. Старый лорд помог Асина возвыситься среди величайших кланов, окруживших горное нагромождение Асина. Найти и укрепить союзы. И даже года за годом давать достойный отпор Датэ, жаждущим завладеть всем Осю. Иссин создал свой собственный стиль боя, не похожий ни на что прежде, и отточил его до совершенства, обучив своим навыкам приёмного внука. Он привёл свою огромную семью Асина к величию. Но время берёт своё. Его сын почил в неизвестности. Говорят, даже лица его мало кто вспомнит. На пороге властвования землями Асина его внук Гэнитиро. Никто не слышал ранее об этом мужчине, но едва увидев да услышав о его навыках, не сомневались в стабильном будущем клана. К тому же у руках Гэнитиро Асина не только отточенный стиль лорда Иссина, но и собственное искусство. С его молнией — стихия будто ластится к его обожжённым рукам и подчиняется любому приказу — не способен справиться никто. Будь он простым смертным или благословлённым Водами Молодости. Господин Иссин Асина… годы взяли своё. Старый лорд серьёзно болен и вынимать клинок из ножен почти непосильно. Госпожа Эмма — превосходный лекарь, дочка великого Догэна, ухаживает за ним денно и нощно. Но всё тщетно — Гэнитиро приказано взять Асина в свои руки. Внук преклонил колено пред своим дедом, сжимая губы в ровную линию. Теперь он будет совсем один? Один защищать эту землю? Он — простой крестьянин, на плечи которому вогрузили золотом вышитый ирис на плотной ткани плаща? Активировалось правительство под знаменем Тоётоми — шпионы — агенты в ядовито-лиловых одеждах наводнили горы Асина. Министерству правителем приказано атаковать. Вычистить замёрзшие гористые земли Осю. Назначить нового дайме, который преклонит колено пред владыкой. Теперь ничто не станет преградой, когда клинок великого Святого Меча больше не пьёт крови врагов.***
Но Гэнитиро был недооценён. Новому молодому лорду доложили о целях правительства — Министерство Тоётому направило остриё красной катаны на Асина, горные тропы наводнили «крысы» из армии возвысившегося Хидэёси. Спешная подготовка войск, выдвижение в сторону северной провинции, где далеко от замка терявшего власть сёгуна плодили свои задумки и идеи по завоеванию страны сильные кланы, не подвластные даже лютым морозам. Новый глава Асина отдал приказ быть в боевой готовности. Что странно: не соседствующих на равнинах близ гор Асина — крепких и экспрессивных Датэ, ведущих скрытую конфронтацию с горными отшельниками под знаменем ириса, счёл сёгун сердцем севера. Он всеми силами нацелился на Асина. Пока по всей стране продолжалась кровопролитная война за власть, Муцу замерла в ожидании падения крепости Асина и захвата замка Курокава на обособленной глубокими непреодолимыми ущельями территории недосягаемых врагами гор. Правитель определённо желал сделать это место твердыней севера и сослать туда своих преданных вассалов. Чтобы остальные помнили, кто здесь истинный хозяин. Хоть новый лорд обдуваемых ледяными ветрами гор усердно готовился к полномасштабному сражению с армией правителя, но каждый самурай понимал, что им не выстоять без мощи великого Иссина. В армии сегуна сотни тысяч солдат, десятки вассалов, преклонивших колено трусливых даймё центральной Японии, готовых откликнуться на зов правителя. Асина едва не насчитывает тридцати. И сам Гэнитиро, как никто другой, научился смотреть правде в глаза. Он понимал — здесь потребуется не сила — настоящее чудо спасёт Асина от полного разрушения. А он лишь оттягивает падение своего нового дома. У него — молодого лорда — была сила. Но силы одновременно недоставало. В отчаянии он обратился к оккультным исследованиям тайных сект при храме Сэмпо, монахи на службе которого отринули себя и Будду в поисках силы и вечной молодости. В их владениях он нашёл страшных уродливых существ — их глаза полыхали огнём всепоглощающей ярости. Они не различали своих и чужих, не слушали слова и кнута. Боялись, по словам верховного монаха, лишь огня. Мутировавшие под долгим мучительным воздействием Вод Молодости и их Осадка, они утратили свою человечность и обрели огромную силу. Вскоре подобные существа появились в стенах замка Асина. рядовые солдаты боялись их, но по приказу господина Гэнитиро сторожили и пребывали в готовности к военным действиям — по словам главы эти создания могли помочь им в битве против Министерства.***
Гэнитиро заметил под покровом ночи Эмму — лекарь, оглядываясь несколько тревожно, скрывалась в комнате Иссина, которую он покинул, отныне пребывая в соседней башне, медитируя в тишине. Покои, что располагались под смотровой площадкой, бывшего главы клана просторны, в их центре стоит сам Будда вылитый из золота и большая курильница — тянется лёгкий аромат сакуры. Щёлкнула дверь. Но никто не поднимался по лестнице на смотровую площадку. Иного выхода из комнат не было. Оглядевшись, Гэнитиро заметил за самурайскими доспехами стену, что будто бы несколько выделялась из всего интерьера. Между деревом и самым углом стены, за которой находилась библиотека — тонкая пололка щели, оттуда лился дрожащий свет, будто бы свеча догорала на лёгком порыве ветра. Отодвинув доспехи, Гэнитиро надавил на край стены. Открылась потайная дверь, он шёл долго, спускался и поднимался. Морозный воздух на выходе из подземелья ударил Гэнитиро в лицо. Станы взрослого бамбука окружают разрушенный храм, его прохудившиеся стены покрывают неизвестные талисманы. Слышатся голоса. Ни один, ни два… людей несколько, Гэнитиро скрылся за углом храма, благодаря себя, что уже снял свои гремящие тяжелые доспехи. Хоть и холодно было в одной лишь юкате. Эмма. Неизвестный мужчина, старик, голос хриплый, но уверенный, спокойный, в нём Гэнитиро чувствует дух силы — вероятно, бывший воин или синоби. — Он… — Эмма утомлённо вздохнула, её голос дрожал. — Болезнь прогрессирует. Я уже ничем не могу ему помочь. — Это годы, Эмма. Против времени не пойдёшь, — ответил старик негромко. — Ты же сказала, что бразды правления уже в руках нового главы? — Да, но… Господин Гэнитиро… — отвечала Эмма несколько встревоженно и рассеянно. — Мне не понять, что у него на сердце. — Гэнитиро? Сердце затрепетало. Дыхание застряло где-то в горле удушающим комом. Этот… голос… Точно снежный ком после длительной тренировки свалился на его распаренную спину. Голос… — Он исправно исполняет долг нового главы, он хорошо разбирается в военной тактике, его стратегии и расстановка войск — безупречны. Так говорит господин Иссин, так утверждают и его подчинённые самураи и министры. Но как лекарь я замечаю в глазах господина Гэнитиро отстранённость. Будто бы он далёк от… — Эмма помешкала, подбирая слова. — От замка Асина. От Японии. Будто бы потерян. О чём-то думает и постоянно оттачивает свои навыки меча и управления молниями. С годами, после того как господин Иссин привёл его в замок, он постепенно научился мгновенно отгонять думы и сосредотачиваться на делах. Но они не покинули его. Это точно скука. Но по чему или кому… мне не разгадать. Прислонившись спиной к стене, Гэнитиро слушал и хмуро косился на распахнутые двери храма: эта лекарь безупречно читает его. И даже не подавала виду!.. Голоса затихли. Гэнитиро едва успел скрыться от чуткого взора и слуха вышедшей за порог Эммы и зашёл за дальнюю стену храма, скрываясь в зарослях бамбука. Лекарь с беспокойством осмотрелась и направилась к тайному проходу в подземелье. Гэнитиро вновь приблизился к храму. Под ногами в сиянии луны он наткнулся на разломанные доски — в стене большая щель, что и человек может просунуться. С трепетом новый глава Асина заглянул внутрь. Сердце… неистово болит. На глазах собираются слёзы. А губы дрожат в глупой кривой улыбке. Слабое пламя догорающей свечи. Разрушенный алтарь и сотни деревянных фигур, отдалённо напоминающих Будду. Они были безупречно похожи на ту самую статую, которая вспыхнула много лет назад голубым пламенем и перенесла двух молодых воинов клана Хирата в запретные земли Первоисточника. «Её вырезал этот старик?» — подумалось Генетиро. Но откуда у простой статуэтки оказалась мистическая невероятная сила, способная перемещать людей в другие запретные земли? Возможно, этот человек не так уж и прост. Спустя года после уничтожения клана Хирата Гэнитиро вновь отыскал эту статуэтку, горящую голубым пламенем. И снова, закрыв глаза, он переместился в мир Божественного Дракона. Он исследовал это место. Погружаясь в воду раз за разом, он обнаружил в огромном озере, разлившемся на пороге замка, необычные вещи и редкие сокровища — от переливающейся чешуи радужного карпа, до шариков благословения — старинных диковин Дворца, внутри которых плещутся Воды Молодости. А ещё — мерцающую полупрозрачную бусинку на верёвке — кажется, это были чётки, но теперь они разорваны, остальные бусины потеряны. Отыскав подходящую бечёвку, он натянул бусину на неё и повесил её на шею. Больше он её не снимал. Возможно это было молчаливое почтение памяти их с Секиро прогулок по тропам и обрывам близ Вод Молодости Дворца Первоисточника. В этой переливающейся горошине были запечатлены несбыточные надежды и чувства нового лорда Асина. Также Гэнитиро хотел отыскать дом, в котором впервые познал прикосновения. Хижина по-прежнему стояла, склонившаяся вбок — она грозилась рухнуть в любое мгновение. Даже в этом месте что-то было не вечно. Гэнитиро вошёл внутрь и с трудом отпёр заклинившую дверь в комнату. Догоревшая свеча. Открытое окно. Незастеленный смятый футон. Всё осталось так, как, покидающие это место юноши оставили более трёх лет назад… А после… Уничтожение клана Хирата, попытка захватить Божественного Наследника. Куро уносит на своей спине смертельно раненого Волка. Чьи жилы отныне бороздит дар Бессмертия крови Дракона. Гэнитиро потерял всякую связь с Секиро и Куро — многих выживших он узнавал в стенах призамкового города Асина, но синоби и его мальчика-господина не было. Сначала он он пытался их отыскать. В спокойные дни посылал синоби, описав внешность искомых людей. После — утратил надежду. И вот… В окружении бесчисленных статуэток Будды его друг Секиро… нет, Волк, а рядом мальчик, носящий кровь Дракона в своих жилах. Именно Секиро… Волк обронил после слов Эммы имя Гэнитиро. Вспомнив голос Волка, прочувствовав его, Гэнитиро вздрогнул и едва не выдал своё присутствие. Чувство скуки и ностальгии сжало его сердце, будто в тисках молнии на первых тренировках госпожи Томоэ. С какими мыслями Секиро… Волк произнёс это давно забытое имя своего старого друга? Сейчас синоби молчал. Он смотрел перед собой и, вероятно, о чём-то глубоко думал. Как всегда, Гэнитиро помнит это выражение лица, когда Се… Волк не желал попусту тратить слова. Холодное, стальное, как у этих статуэток Будды, сваленных по углам храма. Но сейчас брови… Волка сдвинулись, а в глазах, в которых отражался танец одинокой свечи, стоящей перед занятым работой с новой фигурой Будды сгорбившимся стариком, Гэнитиро видел не глубокую задумчивость. А эмоцию, не свойственную ему — Волк будто жалеет о чём-то. Печалиться. В его глазах стоит эмоция одиночества и скуки. Казалось, Гэнитиро видел в них своё отражение — там, на берегу озера, плещущегося Водами Молодости. Куро коснулся руки синоби, что сидел рядом, вопросив с беспокойством: — Волк… что-то не так? Осёкшись, синоби ответил ровно: — Нет. Я в порядке. А после, откланявшись пред господином, поднялся и вышел из храма, закрывая большие тяжёлые двери.***
Иссин Асина скончался. На плечи молодого главы опустился весь долг управления кланом. Господин Гэнитиро изменился. В чашке перед ним не ароматное саке, и не успокаивающий и согревающий в первые дни зимы чай. Молодой глава отринул всё — отныне он стремился уберечь Асина — всё, что у него осталось. В чашке с росписью бирюзы плескались и переливались на сиянии луны, проскальзывающим в окна комнат Гэнитиро, Воды Молодости. Он должен стать сильнее. Таким же великим, как его дед. Чтобы ни единый посягнувший на мир Асина самурай проклятого Министерства не выжил под остриём его клинка и молнии, сорвавшейся со стрелы его лука. Стиснув чашку чернёными пальцами, Гэнитиро выпил Яд за один глоток. Вкус — простая вода. Холодящая, точно лишь мгновение назад она была кусочком льда. Такая же чистая. освежающая и… Разрывающая человеческое сердце на куски. Больше Эмма не видела в глазах господина Гэнитиро тех сомнений и тяжёлых дум. Отныне они были прозрачны и полны одной лишь чистой огромной силы.***
Новый приказ главы был исполнен. В последнее время уж слишком много указов он отдаёт, но никто не смеет противиться. Господин Гэнитиро, кажется, обрёл ещё большую силу, отринул мирские заботы и полностью посвятил себя Асина. Тогда каждый самурай клана склонил перед клинком главы свою голову и подчинился его слову. Пока подручные приводили слово главы в действие, сам же Гэнитиро пребывал на Серебряной поляне. Отсюда открывались восхитительные виды, охлаждающие разум, очищающие сердце. Пальцы, ещё не совсем лишённые ощущений от множества затянувшихся ожогов, щекотала высокая трава с белыми пушистыми кисточками. Тишина. Гэнитиро глубоко вздохнул. Запах влаги. Привкус жгучей молнии на языке. Приближается буря. За спиной послышались шаги. Двое человек. Взрослый и совсем юный. Обострившимися чувствами Гэнитиро узнал личности тех, кто посмел потревожить его покой, даже не обернувшись. — Божественный Наследник… а вот и ты. Конечно же, в сопровождении своего верного синоби. Волк не обронил ни единого слова, ни эмоции не явил в своих глазах — в ответ на слова и вопросы лорда Асина его Кусабимару был обнажён и клинок жаждал крови старого друга Гэнитиро. Они встретились. Минув три года скитаний. Но. Прежние чувства, давящие рассудок, рассыпались, точно искры от их скрестившихся клинков. Вены Секиро бороздила кровь Божественного Наследника, и на его лице, словно от зеркала отражалось сияние яркой луны — белое кривое пятно, почти полностью окрасив волосы с правой стороны головы. В жилах Гэнитиро же таились Воды Молодости. Они изменили его. Битва не продлилась долго. Гэнитиро не предполагал, что его Секиро так слаб. Казалось, прошло мгновение, прежде чем кровь обильно окропила клинок Гэнитиро — в траву была отброшена отрубленная конечность нерасторопного синоби — его левая рука. Волк тут же замер, его лицо исказилось в страшных муках. От шока нестерпимой боли он не обронил ни звука и, схватившись за истекающее кровью плечо, пал на землю. В его глазах темнел свет. Воды изменили его. Но не желание владеть этим миниатюрным и изящным синоби. Гэнитиро хотел его. Жаждал заполучить. Владеть. Властвовать. В глазах молодого главы метались ярко-алые искры безумства, когда он вновь смотрел на бездвижное тело синоби. Он хотел сделать его своим… Чтобы посадить на цепь, как послушного пса. Он должен страдать. Истекать кровью. Плакать, стонать и кричать от невыносимой боли и молить о пощаде. Молить о смерти. Которая вновь вернёт его к жизни, и все будет повторяться снова и снова. Вновь и вновь. — Божественный Наследник пойдёт со мной, — опустил Гэнитиро холодно, взмахнув клинком, очистив его от крови, и вложив катану в ножны на поясе. Один из его прислужников — ниндзя-полуночник, уже давно поймал и оглушил мальчика, а теперь ожидал главу Асины и его приказов. На землю упали первые капли холодного зимнего дождя. Гэнитиро приблизился к Секиро — кровь под недвижным синоби пропитывала землю и окрасила белые кисточки травы в бордовый. Гэнитиро склонился и крепко взял Секиро за плечи, переворачивая его на спину. Мгновение насладился безмятежными страданиями, замершими на этом прекрасном лице. Протянул руки. дабы поднять небольшое это тело взрослого мужчины — какой же его Секиро маленький по сравнению с ним — с Гэнитиро!.. Звон! Гэнитиро вскочил и принял стойку. Искры осыпались на землю перед лицом главы Асина. Сюрикен полуночника только что пронёсся, отбивая лезвие оружия другого. Некая тёмная фигура стояла вдали, у одного из высоких камней поляны. Разглядеть его лица и одежды не представлялось возможным. Шум усиливающегося дождя заглушал звуки. — Что тебе? Имеешь смелость поднимать руку на Гэнитиро Асина? — рявкнул глава клана. — Оставь синоби. Забирай мальчишку и уходи, — опустил хриплый старческий голос. Гэнитиро вдруг показалось, что где-то он уже его слышал. Лицо исказилось в кривой ухмылке. — Отказываюсь. Тень. Стремительная, полуночник, лучший из ниндзя-стражей замка Асина, и обернуться не успел — к шее замершего Гэнитиро был приставлен тонкий клинок катаны. Сам же её обладатель стоял позади главы клана Асина и сообщал одним своим положением руки на рукояти клинка — одно движение, и земля Серебряной поляны вновь окропиться кровью. — Я сказал: оставь синоби и уходи с мальчиком. Гэнитиро оскалился. В глазах заискрилась алая ярость. — Ни за что. Я заберу своего Секиро. Вместе с Божественным Наследником! Едва последнее слово сорвалось с губ Гэнитиро криком, он рванулся вниз, вырвал молниеносно клинок и замахнулся, развернувшись назад. Катана прорезала воздух. Глава оглянулся, прислушался, но никого не увидел. Полуночник одним лишь напряжённым взглядом за маской из перьев ответил, что ему не почудилось — здесь действительно кто-то был, и кажется, это очень ловкий… нет, неуловимый синоби. Который забрал Волка! Гэнитиро ошарашено озирался, оступившись, он перебирал ногами, судорожно оборачиваясь в попытках отыскать своего Секиро. Хлынул сильный дождь, заливая широко распахнутые алые глаза Гэнитиро, в которых клубилась ярость. Он наконец смог встретиться со своим Секиро и вновь потерял его! Крик гнева пронёсся по Серебряной поляне. Молния ударила в одинокое невысокое дерево у камня, заставляя даже стойкого полуночника содрогнуться и охнуть. В мгновение трава была выжжена вместе с землёй. За спиной уходящего Гэнитиро камни раскололись в на осколки и вскоре обратились в горячую пыль.