Это не по сценарию

      Вскоре холод улицы сменился тёплым отелем. Но что снаружи, что внутри, за парочкой наблюдали, словно кровожадные птицы, прохожие. Наблюдали за высоким господином, неземной красоты и в дорогом черном, украшенном словно бриллиантами, снежинками, пальто и тощим знакомым всем по афишам и выступлениям шутом.       Их распирало любопытство, зависть, а возможно и похоть.       Но для парочки всё было будто в тумане.       Звон колокольчика на двери, ступеньки, щелчок ключа, лёгкий скрип и дверь захлопнулась. Пьеро облокотился на неё спиной и съехал на пол, словно длинные тощие ноги его совсем не держали. Пожалуй, сейчас он выглядел по-настоящему. Не суровый и чопорный, а уставший, но по прежнему прекрасный.       Но насладиться минуткой тишины ему не дадут. Арлекин навис над ним уперев руки в бока и возмущённо начал. Те напряжение и страх наконец прошли, это был тот самый Пьеро, тот самый Пьеро который сбежал два года назад. — Ну и чего ты расселся? Мы все в снегу, тебе болеть нельзя, и так на ходячего трупа похож. Длинный стал, как шпала, а задохликом как был, так и остался. Смотреть страшно. Ещё и строишь из себя невесть что, аж врезать хочется.       Примерно на середине этой терады Пьеро начал улыбаться. Смотреть на шута снизу вверх и улыбаться. И глаза его в этот момент были ярче сапфиров. — Да, конечно, одну минутку…       Длинные ледяные руки схватили Арлекина за плечи и потянули к себе. Сопротивляться было бесполезно. Рыжий парень был захвачен в снежные объятия ночи. Такие непривычные и чужие, но такие нужные. Арлекину было некомфортно в объятиях, он просто замер и старался запомнить каждый момент. Возможно это были первые объятия в его жизни. А возможно и последние, кто его, этого Пьеро, знает.       Шут чувствовал что нужно что-то сказать. Что-то важное… Возможно поблагодарить, или же, что более важно, спросить, какие у него планы, а может и что-то более важное… Что-то что Пьеро уже ему говорил… — Я хочу есть… — А, хорошо…       Все хорошее рано или поздно кончается, Пьеро поднялся и снял уже мокрое пальто и испачканную дорогую обувь. — Иди в ванную и раздевайся, нужно обработать раны. И помыться не помешает… Я дам тебе пока свою одежду, потом купим нормальную.       Мимо Пьеро мгновенно пролетела шутовская шляпа, звенящая бубенцами и врезалась в стену, хотя скорее всего целилась в него. Арлекин раньше часто так делал, когда не хватало сил или времени подойти и врезать лично, хотя сейчас это было больше похоже на протест ради протеста. — Так и скажи, что от меня воняет.       Шляпа полетела назад, но Арлекин успел закрыть дверь ванной. Раздался бесящий звон и глухой звук удара. А после…       Тишина. В ванной было ужасно тихо. Дешевый кафель и шпаклёвка покрывали стены. Небольшое окошко под потолком с жиденькой шторкой пускало лучи. Из крана даже непривычно не капала в вода.       Каждый вздох отражался от плитки. Простой унитаз, раковина, ванна-душ с такой же душевой шторкой, тумба и полочки с шампунями, текст на этикетках которых для Арлекина был тайной. Такая маленькая комнатка…       Совсем немного напоминало ванну при театре. Но там было слышно каждый скрип, а из дряхлой мебели иногда выглядывали тараканы или плесень.       Запоздало вспомнив, Арлекин снял грязные в снегу и пыли уличных дорог сапоги, а после начал снимать и остальные элементы мокрого костюма, иногда отдирая с коркой крови. Тишина давила.       Сдавливала голову снаружи, сверлила дырочки и давила изнутри. Казалось, уже не любой вздох, а любая мысль отражалась эхом от стен. Чтобы разбавить тишину, парень бросил одежду в угол комнаты и открыл кран, начав заполнять ванную горячей водой. Шум воды сначала показался спасением, но оказался предательством. Стены давили всё сильнее. В маленькой комнатушке, казалось, почти не было воздуха. А мелкие клеточки плитки начинали рябить. Шум воды начал складываться в голоса… В крики Карабаса, всхлипывания и мольбы марионеток, даже в речь того далёкого Пьеро… Ни слова было не разобрать, но от этих бесконечных голосов трещала голова.       Пьеро понял, что что-то не так, когда услышал звук падения и тишину. Войдя в комнату, он увидел его сидящем на холодном полу. Арлекин сидел на коленях и держался за горло, пытаясь сделать хоть один вдох. Он не мог даже закричать, и казалось ничего не слышал. Мужчина аккуратно подошёл и сел рядом, взял обе руки Арлекина и убрав от шеи, сжал их в своих руках. Пьеро был спокоен. Ему это состояние было знакомо и он знал что нужно делать. — Спокойно, всё хорошо, всё нормально. Мы здесь, я с тобой. Всё хорошо. Слушай мой голос. Посмотри на меня. Я здесь.       Он бесконечное количество раз повторял одни и те же фразы, надеясь, что хоть одна из них будет услышана. А за одной вторая. А за второй и третья. Арлекин прижался к мужчине все ещё ещё смотря в пол пустыми глазами и дрожа. По щекам катились слёзы. Пьеро аккуратно погладил его по спине. — Всё хорошо… — Что это в-вообще было?.. — Это театр зовёт. Такое будет происходить ещё множество раз. В такие моменты главное — хвататься за то, что тебя окружает. Звуки, запахи, вещи, стены и пол… Тогда он не сможет тебя забрать.       Дрожь постепенно утихала и тело шута немного расслабилась. — У тебя такое тоже… — Да, было. Не стоило оставлять тебя одного, слишком быстрый переход…       Объятия сжались сильнее, но так аккуратно и нежно. А после невесомость. Пьеро с удивительной лёгкостью и нежностью поднял рыжего шута на руки. —… Поставь меня на место, дылда… — Нет-нет, я помогу       Не найдя стула, Пьеро аккуратно посадил Арлекина на тумбу, предварительно отодвинув баночки, и снял с него оставшееся нижнее белье, осмотрел коленки на предмет новых синяков и ран. — Выглядишь как извращенец. Пьеро глубоко вздохнул и снова подняв рыжего, положил в тёплую ванную. — Я тоже тебя люблю.       Ответом была тишина. Ну и славно. Пьеро взял один из шампуней и начал мылить запутанные кудри. Арлекин сидел молча и прикрыл глаза, чтобы в них не попала пена. Было тепло и приятно. После Пьеро аккуратно мыл его тело обходя раны. Мальчик не сопротивлялся, казалось он все ещё был далеко, в мыслях. Голос Пьеро с трудом вырвал его из раздумий. — Чего бы ты хотел? — А?.. — Ну, может быть ты хотел бы что-то попробовать из еды или сходить куда-нибудь, заняться…       Пожалуй этот вопрос сделал только хуже. — Я… Я не знаю…       Пьеро вздохнул и выключил воду. Арлекин закутался в теплое полотенце и его снова взяли на руки. Похоже, к такому положению стоило привыкать… Вновь посадили его уже на кровать, а рядом легла стопочка чистой одежды, которая была явно велика. — Нужно обработать раны. Сиди смирно. — Да не надо ничего трогать, я привык       Пьеро начал молча обрабатывать ранки, благо серьезных травм не было, но мужчина уже мысленно подмечал к каким врачам нужно сходить. Прикосновения были аккуратными и нежными, словно он касался хрустальной вазы. Но даже от этих прикосновений рыжий иногда вздрагивал. Противно щипал открытые ранки спирт, зудели едва зажившие и синяки. Пьеро внимательно наблюдал ранами, боясь увидеть в них гной или что-то похуже. Вскоре пытка кончилась, поверх ран легли бинты с мазью. — Одевайся и пойдём ужинать. Если что-то будет болеть, сразу говори мне. В ближайшее время поедем к моему знакомому врачу, он тебя осмотрит.       Пьеро аккуратно сложил аптечку и поднялся с колен, уходя в кухню.       Уже вскоре они сидели за столом полном еды. Пьеро спокойно ел, только через пару минут заметив, что Арлекин в новой одёжке сидел без движения и смотрел на тарелку. — Эй… Ты можешь есть всё, что на столе, не стесняйся.       Ответом было тихое «мгм», после чего он начал неуверенно ковырять картошку с мясом ложкой и попробовал. На его губах появилась лёгкая улыбка. Еда начала быстро исчезать с тарелки. Пьеро улыбнулся и спокойно наблюдал, закончив есть свою порцию. Однако счастье долго не продлилось, на тарелке осталось едва меньше половины, но Арлекин был уже слишком сыт. В теле была приятная тяжесть, тепло, немного клонило в сон… Но было и какое-то тревожное чувство. Съесть ещё одну ложку было сложно и к горлу начала подступать тошнота. Не доесть же он казалось не мог, иногда в театре было так тяжело, что приходилось прятать сухие корки хлеба под матрасом. — Тебе не надо есть всё… С непривычки может быть тяжеловато… — Но… Столько всего осталось… И это правда вкусно…       Пьеро вздохнул и сложил посуду чтобы отнести в кухню. — Вижу ведь, что слишком… У меня тоже так было. От части, осталось до сих пор.       Арлекин разочарованно вздохнул и вылез из-за стола. На тарелке Пьеро тоже оставалась еда, но он уже не волновался об этом. Возможно, по этому он оставался таким худым. За окном давно стемнело и мела метель, но внутри было тепло и уютно. Сытость и тепло разморили, и у шута начали слипаться глаза. Мягкая постель приняла уставшее истерзанное тело в свои объятия. Пьеро аккуратно укрыл его одеялом, лёг рядом и крепко обнял со спины. — Теперь все будет хорошо.