What Could Have Been

Во Французском квартале стояла тихая, обычная для большинства жителей города, но необычная для Нового Орлеана, ночь, как всегда, ярко освещённая гирляндами и старинными фонарными столбами вдоль улиц. Два брата и сестра семьи Майклсон с торжественным видом направились к маленькому скверу в центре Французского квартала. Первородный гибрид — Клаус и его сестра — Ребекка шли бок о бок, а их старший брат — Элайджа следовал за ними. Они остановились у одной из скамеек, и Клаус напряжённо повернулся к Ребекке. — Много лун назад, — начал Клаус, оглядывая свой любимый город, — мы сидели здесь и обсуждали будущее нашей семьи, — Ребекка печально посмотрела на него. Он подошёл ближе и погладил её по плечу, выражение его лица сменилось болью с оттенком сожаления. — Я никогда не должен был мешать твоему счастью, Ребекка, — задумчиво сказал он, и давно мёртвое сердце девушки наполнилось до краёв, когда она услышала слова брата. — Ты не должен извиняться, — ответила она, качая головой и не будучи уверена, что и дальше сможет сдерживать слёзы. — Тогда позволь мне искупить свою вину, — Клаус замолчал, когда Ребекка с любопытством посмотрела на него. — Я попросил Кэролайн сохранить для тебя лекарство, — её глаза наполнились слезами и удивлением. — Через несколько десятилетий, когда придёт время, ты сможешь отправиться в Мистик Фоллс и получить его. Тогда, если ты больше не захочешь быть вампиром, это будет твой выбор, — теперь его голос был почти нежным шёпотом. Ребекка была переполнена счастьем и любовью к брату, что на долю секунды заставило забыть о причине, по которой они собрались здесь. Клаус нежно погладил её по волосам. — Живи так, как ты всегда хотела жить, сестра, — он подчеркнул последние слова с таким чувством, что она, наконец, всхлипнула и обняла его, прижимая к себе в последний раз. — Спасибо, — прошептала девушка. Клаус обнял её в ответ и закрыл глаза, наслаждаясь драгоценным моментом с сестрой. Она отпустила его, и они просто смотрели друг на друга, пока Ребекка не оглянулась на второго брата, который, в свою очередь, слегка улыбнулся ей. Блондинка прошла мимо Клауса и, подойдя к Элайдже, сердечно обняла его. Брат сковал её тело в нежных объятиях, поцеловал её в щёку и отпустил. Ребекка повернулась, бросила последний взгляд на братьев и ушла. Двое первородных стояли молча, глядя вслед удаляющейся сестре. Тогда Клаус решил больше не откладывать то, что неизбежно должно было произойти. — Я не хочу, чтобы моя смерть была твоим последним воспоминанием обо мне, — медленно произнёс гибрид, поворачиваясь и садясь на ближайшую скамью. — Так что, пожалуйста, давай не станем устраивать печальные прощания, — заявил он, решительно поднимая руки. — Согласен, — не двигаясь с места, сказал Элайджа, по-прежнему не глядя на Клауса. — Обойдёмся. Затем он сунул руку в карман пиджака и вытащил кол из белого дуба, и Клаус с любопытством наблюдал, как Элайджа разломил его на две части. Клаус посмотрел в глаза старшему брату: — Боюсь тебя разочаровать, но даже укоротив кол, ты не лишишь его силы. — Мне известно. — Значит, решил оставить себе часть на память? — раздражённо спросил Клаус, не понимая, что означают действия брата. Элайджа на мгновение закрыл глаза и, открыв их, наконец, повернулся к брату и присоединился к нему на скамейке. Клаус продолжал недоуменно смотреть на него, гадая, что происходит в голове брата. Элайджа лишь коротко улыбнулся ему и сделал единственное заявление. — Я намерен уйти с тобой, — просто сказал он. На лице Клауса, услышавшего это, отразилась волна эмоций, чередующихся между шоком и некоторым гневом, но он ничего не сказал против действий своего брата. Элайджа посмотрел на два сломанных куска дерева в своей руке и передал один Клаусу. Гибрид выглядел смущённым, но всё равно взял в руки орудие своей смерти, и выражение его лица медленно сменилось на согласие. Затем он откинулся на спинку скамьи и вздохнул. — Что, если дальше ничего нет? — спросил Клаус. — Никакого покоя, только тьма, — тяжесть мыслей начала понемногу одолевать его, в груди мелькнул намёк на страх. — Мы встретим её вместе… — ответил Элайджа, его голос слегка дрогнул, когда он сдерживал слёзы. Братья посмотрели друг на друга, и Клаус кивнул. Наконец, они оба поднялись со скамьи и встали лицом друг к другу, — …как и всегда, — Элайджа закончил, одарив брата лёгкой улыбкой, которая осветила его печальное лицо. — Я не заслуживаю твоей любви, брат мой, — сказал Клаус. — Но я бесконечно благодарен, — он подошёл ближе и положил руку на плечо брата. Элайджа изо всех сил старался сдержать слёзы и говорил тихо: — Это был невероятный путь, Никлаус… — он сделал паузу, и мужчины синхронно вздохнули, — …и величайшая честь, — Клаус слегка улыбнулся ему в ответ, и они медленно направили колья друг в друга. Два брата Майклсон в последний раз пристально посмотрели друг на друга, улыбнулись и кивнули в унисон, прежде чем сделать последний рывок. Всё ещё не сводя глаз друг с друга, они слегка дернулись, когда жизнь начала медленно покидать их тела. В течение нескольких секунд магия белодубового кола вступила в силу, их первородная кожа начала сереть с конечностей, пока, наконец, не распространилась на их лица. Всё, что осталось от пары тысячелетних вампиров, было клубящимся облаком пепла. Пепла, который поднялся и распространился по небу, навсегда закрепив их как постоянную часть их любимого города — Нового Орлеана.

***

Клаус резко открыл глаза. На мгновение он почувствовал себя дезориентированным, окружённым темнотой и толстым слоем того, что казалось туманом. Ему не нравилось это затруднительное положение: как могущественный гибрид, он не привык к ощущению неспособности видеть в темноте или какой-либо слабости, если уж на то пошло. Клаус попытался сосредоточиться на окружающей обстановке, в надежде, что всё прояснится, когда ему вдруг пришёл в голову вопрос: Как он вообще сюда попал? Клаус продолжал оглядываться по сторонам, размышляя о более важном вопросе: Где это ''здесь''? Когда он изо всех сил напрягал память, то видел только тёмные пятна, и это начинало его волновать. Если Клаус узнает, что есть люди, которые копаются в его мозгах, — они заплатят. Он уж точно позаботится об этом. Кстати, о людях. Где все? Как только всё стало появляться вокруг него, его мысли сразу же обратились к дочери. Хоуп. Где же она? Была ли она в безопасности? Что происходит? Где его братья и сёстры — Элайджа, Ребекка, Фрея… Кол? И снова Клаусу Майклсону, как истинному стратегу, очень не нравилось чувствовать себя в невыгодном положении — иметь так много вопросов и не иметь возможности получить ответы. Он решил сосредоточиться на том, что мог контролировать, и пошёл вперёд. Туман начал понемногу рассеиваться, постепенно открывая пространство вокруг него… Пока его взгляд не упал на ряд скамеек в центре того, что казалось Французским кварталом в Новом Орлеане. Это место выглядело как его любимый город, но это был не он. Это было почти так, если бы он был… в городе-призраке. И тут Никлаус вспомнил, почему образ этого места показался ему знакомым, помимо того, что он напоминал его любимый город. Это было похоже на то, как Кол описывал свою загробную жизнь, где он провёл довольно много времени, прежде чем его подруга, ведьма по имени Давина, вытащила его, и это означало только одно… Клаус Майклсон был мёртв, и его дух в настоящее время затерялся где-то на уровне предков.

***

Кэролайн Форбс ехала молча, но её мозг был каким угодно, только не тихим — отчасти виной тому было то, что её разум снова и снова прокручивал в голове последние мгновения с Клаусом несколько часов назад. Она вышла из «Руссо», кусая щёку, чтобы сдержать слёзы, и борясь с каждым побуждением в своём теле, которое говорило ей обернуться ещё раз… хотя бы ещё раз. В последний раз взглянуть на мужчину, который так сильно изменился с тех пор, как впервые вошёл в её спальню, в день её рождения много лет назад. От психопата-серийного убийцы до отличного отца, и всё время между ними, когда она хотела забыть все плохие вещи, которые он сделал, чтобы наконец-то признаться себе без вины, что она что-то чувствует к нему. Последний поцелуй с мужчиной, который сказал ей, что собирается стать её последней любовью. Пальцы крепче сжали руль, и она облизнула губы — Кэролайн могла поклясться, что всё ещё чувствовала то тепло от их прощального поцелуя. Она вспомнила последние слова, которые сказала ему.       — Я никогда тебя не забуду. Забыть его? Как будто это вообще возможно. Они долго не виделись, но, несмотря на это, невозможно было избавиться от того глубокого воздействия, которое он оказывал на неё. Кэролайн остановилась, чтобы заправиться и, только выйдя из машины, поняла, что ей действительно нужно размять ноги. Девушка решила, что, наверное, стоит покормиться, и отвела машину в сторону. Несмотря на отсутствие людей поблизости, Кэр всё же огляделась, прежде чем открыть багажник и вытащить мини-холодильник с пакетами крови, которые она держала для дальних поездок. Девушка открыла холодильник и заколебалась: неужели у неё просто пропал аппетит? Возможно ли это при естественной жажде крови вампира? Блондинка покачала головой и закрыла холодильник. 'Со мной явно что-то не так', — заключила она и решила вместо этого купить себе кофе в магазине. Она села в своё автокресло, держа в одной руке чашку кофе, а в другой — дорожные закуски. Кэролайн решила, что если не будет есть, то ей нужно что-нибудь пожевать, так как уже стемнело, а до дома оставалось ещё довольно далеко. Она бросила пакеты с закусками на пассажирское сиденье и начала пристегиваться, когда ей в голову пришло ещё одно воспоминание о Клаусе, о том, как он сидел на этом самом сиденье рядом с ней.       — Ты жалеешь о времени, которое мы провели вместе? Он так серьёзно спросил об этом тогда, что это застало её врасплох; она никогда бы не подумала, что его беспокоят такие пустяки, как её чувства по поводу того, чтобы проводить с ним время. Но Кэролайн помнила, что, тем не менее, почувствовала, как что-то промелькнуло в её сердце, зная, что его это волновало. Было действительно что-то прекрасное и волнующее в том, чтобы быть центром внимания самого могущественного существа, которое бродило по земле более тысячи лет. Кэролайн солгала бы, если бы сказала, что его слова не затронули её так глубоко, как она когда-либо могла признаться.       — Ты бы даже не заметил меня, если бы мы встретились раньше, — сказала она Клаусу, размышляя о своих наблюдениях относительно того, почему он проявил интерес к ней тогда, хотя позже ей пришло в голову, что она, возможно, оправдывала себя, слегка заботясь о крошечных остатках своей неуверенной, человеческой стороны.       — Тебя невозможно не заметить, Кэролайн. Она издала хриплый смешок, как будто только сейчас осознала, насколько по-настоящему интимным было это заявление, и её реакция на воспоминание открыла шлюзы эмоций, которые, казалось, были сдержаны внутри неё всё это время. Её смех постепенно превратился в тихие рыдания, когда фасад, который она так привыкла поддерживать вокруг него ради собственного здравомыслия, ради собственного блага, ради своей семьи и всех других причин, в которых она даже не была уверена, рухнул. И поэтому Кэролайн плакала, позволяя слезам свободно падать, когда она возвращалась в Мистик Фоллс одна в своей машине, и никто не мог объяснить, почему смерть великого зла, Клауса Майклсона, вызвала в ней все эти эмоции.

***

Было уже больше двух часов ночи, когда она наконец добралась до своего уютного дома с двумя спальнями, который был частью помещения для персонала школы-интерната Сальваторе для молодых и одарённых. Её партнёр — Аларик Зальцман, с которым она воспитывала двух своих дочерей, Лиззи и Джози, занимал точную копию того же дома на другой стороне комплекса. Здание было спроектировано в духе главного дома Сальваторе, как и большинство других зданий на территории. Деревянная отделка, старинные лампы и даже мебель, если уж на то пошло… Если закрыть глаза, она могла бы снова оказаться в гостиной Сальваторе со своими друзьями, как в старые добрые времена. Старые времена действительно казались такими давними… Но опять же, прошло больше десяти лет со дня её свадьбы со Стефаном Сальваторе — дня, когда она вышла замуж и овдовела. Со временем ей, наконец, удалось смириться с тем, что Стефан выбрал Деймона вместо неё, и её неуверенная в себе человеческая сторона перестала дразнить хрупкое сознание тем, что она снова стала вторым выбором, несмотря на истинную любовь, которую они со Стефаном разделяли. Кэролайн всё ещё поддерживала связь с Бонни и Еленой, но эта дружба уже никогда не будет прежней, что вполне понятно, ведь у каждой из них теперь своя собственная жизнь. Если подумать, несмотря на весь его рост как личности, Клаус был константой, которая оставалась на протяжении всех этих лет как человек, на которого девушка могла полностью положиться, чтобы быть собой, даже если она не прилагала усилий для того, чтобы оставаться с ним на связи, учитывая, что у него было более тысячи лет, чтобы прожить свою жизнь и стать тем, кто он есть. 'Больше нет', — с горечью напомнила она себе и вздохнула. Она была измучена. Если не считать долгой поездки, которая, честно говоря, доставляла ей удовольствие, её глаза были напряжены от слёз, и Форбс чувствовала, что её мозг вот-вот взорвётся от всех этих мыслей и воспоминаний, если это вообще возможно. Пакет с кровью, к которому у неё раньше не было аппетита, звучал очень хорошо прямо сейчас. Девушка подошла к холодильнику и достала пакет, потягивая прямо из него кровь, не потрудившись налить его в стакан и смешать с вином, как обычно делала. Она никогда не переставала удивляться тому, как кровь может влиять на её организм; в тот самый момент, когда тёмная жидкость коснулась её языка, она почувствовала, как магия в ней исцеляет её, оживляет её… и даёт ей силу. Возможно, теперь Кэролайн могла признать, что Клаус был прав, говоря ей, что она действительно предпочитает быть вампиром, потому что ей нравится чувствовать себя сильной и бесстрашной. Почувствовав себя намного лучше, девушка поспешила в пансион, чтобы проверить своих дочерей, как это было обычной практикой всякий раз, когда она возвращалась из своих путешествий, независимо от того, насколько поздно. Она постоянно беспокоилась о них, как и любая мать, но её беспокойство ещё больше усиливалось тем фактом, что её дочери были ведьмами-сифонерами из ковена Близнецов, которые в возрасте двадцати двух лет должны были пройти ритуал, включающий их слияние друг с другом, что, как правило, приводило к смерти одного из близнецов. И Кэролайн ни за что не допустит, чтобы это случилось с её детьми. Большинство её рабочих поездок обычно сочетались с поисками решения этой надвигающейся проблемы. Форбс пообещала себе, что они с Алариком найдут способ победить его, и она планировала сдержать это обещание… она должна была. Кэролайн медленно открыла дверь в комнату, которую делили её дочери, и заглянула внутрь. Она улыбнулась про себя, увидев Джози, крепко спящую на кровати, и… у неё перехватило дыхание, когда она заметила, что кровать Лиззи пуста. И без того обостренные чувства Кэролайн оживились, когда она услышала шум из столовой. Не раздумывая ни секунды, блондинка бросилась туда и увидела свою вторую дочь в пижаме, похожую на оленя, попавшего в свет фар. — Мама? — воскликнула Лиззи, широко раскрыв глаза от удивления. Её рука застыла в воздухе, держа ложку арахисового масла, которое она, казалось, только что зачерпнула из банки на столе. — Почему ты похожа на стонущую Миртл после очень долгого дня в… — она едва успела закончить фразу, как Кэролайн заключила её в сокрушительные объятия. Она наконец отпустила дочь, отступив назад, и нежно погладила светлые волосы Лиззи: — Привет, малышка, — сказала мама, мягко улыбаясь. — Привет, мамочка, — ответила Лиззи, слегка улыбнувшись и чувствуя себя немного обеспокоенной настроением матери, когда она положила ложку. — Так… как всё прошло… в Новом Орлеане? Кэролайн пристально смотрела на неё, пока Лиззи ждала ответа. Внезапно выражение лица Кэролайн изменилось, как будто она только что что-то поняла. — О Боже! Лиззи, почему ты вообще не спишь в такой час?! Ты в порядке? Что случилось? Что-то не так? — Кэролайн обладала сверхъестественным талантом кричать на кого-то, не повышая голоса, — весьма полезным навыком, когда она находилась в интернате, полном спящих учеников, которых не хотела будить. — Успокойся, мама, я просто проголодалась и не могла уснуть, поэтому вышла немного перекусить, — Лиззи указала на открытую банку арахисового масла, всё ещё стоявшую там. — Я думаю, настоящий вопрос в том, — сказала она, наклоняясь ближе к матери, — что с тобой? Кэролайн посмотрела на неё и просто покачала головой: — Ничего, милая, я в порядке. А теперь иди и постарайся немного поспать, прежде чем начнётся твой день! Кого она обманывает? Она не была в полном порядке, ни в малейшей степени. — Завтра воскресенье. — Мне всё равно, просто иди уже спать! — Эм, хорошо, мам. Я ухожу, ухожу… — Спокойной ночи, дорогая, — Кэролайн поцеловала Лиззи в лоб и отправила её в свою комнату. И тут, ей в голову пришла идея. — Милая! — окликнула она дочь, которая обернулась с ещё более озадаченным видом. — Призма всё ещё при тебе? — Ты имеешь в виду кристалл, который позволяет мне болтать со своим подсознанием, как сумасшедшей… — она сделала паузу, когда Кэролайн нахмурилась, — … который является частью моей терапии? Да, он лежит у меня на ночном столике. — Принеси мне его, пожалуйста.