Клаус понимал, что его шансы оказаться на уровне предков, были близки к нулю, но это казалось единственным объяснением тому, что он видел вокруг себя. И его шансы были столь низки не потому что уровень перестал быть актуальным, после того как бывший регент ведем — Винсент освободил всех предков оттуда, чтобы они могли обрести покой, а главным образом потому что Клаус никогда не обладал магией.
Он начал обдумывать возможные причины, по которым он мог оказаться здесь. Возможно, причиной тому было, что он — первородный, чья мать была самой могущественной ведьмой в мире, и всему виной дремлющие ведьминские гены, которые он мог от неё унаследовать. Но если это так, разве не логично было бы, если бы и его братья Финн и Хенрик тоже были здесь? Единственное, что отличало его от них, — то, что он был гибридом. Возможно, это было причиной, а может быть, это было как-то связано с тем, что он впитал в себя всю магию Пустой перед смертью.
И его безумно раздражал факт, что он не в курсе происходящего. Так или иначе, он был убеждён, что во всём этом замешана какая-то магия. По крайней мере, так он твердил себе, потому что не думал, что готов рассмотреть альтернативу, к которой уже пришёл его разум, — что это, вероятно, его личный Ад, в котором ему суждено пробыть одному на протяжении ещё нескольких вечностей… хуже всего было то, что где-то в глубине души он чувствовал, что полностью это заслужил. В его голове всплыли отдалённые воспоминание о том, как Кэролайн однажды сказала ему, что хотела бы забыть все те ужасные вещи, которые он сделал, но их было слишком много.
Он покачал головой. Нет, не было никакой реальной причины для его духа задерживаться, — он попрощался со всеми близкими, полностью приняв свою судьбу, без намёка на сожаление и с сердцем, полным любви. Как ни странно, он не мог вспомнить момент своей смерти. Как он умер и почему оказался здесь? Основываясь на том, что он узнал за тысячу лет своего существования о смерти, что люди с незаконченными делами в мире живых были теми, чьи духи имели трудности с перемещением и в конце концов застревали на полпути. Но всё же смерть не была тем, во что он был так глубоко погружён, или о чём он много думал, ложно полагая, что он бессмертен и никогда не испытает этого на себе. Он горько усмехнулся, понимая всю ироничность своих положений. Он определённо попал в Ад.
Клаус шёл, не обращая особого внимания на то, что его окружало, погружённый в свои мысли. В конце концов на его пути появился устрашающего вида особняк, окружённый кованным железным забором. Особняк был трёхэтажным с многочисленными белыми колоннами, что было синонимом архитектуры Нового Орлеана начала 1900-х. Само по себе это место было Клаусу очень знакомо, но всё вспомнилось, когда он увидел проклятый предмет на воротах.
На одной из решёток ворот, повёрнутая лицом к дому, лежала голова старинной куклы.
Это был особняк вдовы Фолин.
— Вижу, ты нашёл меня, — раздался женский голос за спиной Клауса, и он напрягся. Он уже смирился с тем, что остался один в этом Богом забытом месте, и потерял надежду, что снова услышит другого человека. Он медленно обернулся и увидел молодую женщину со светлыми волосами, уложенными тугими локонами по овалу её лица. Она выглядела так, словно только что вышла из первых десятилетий двадцатого века. Клаус прищурился, изучая её. Девушка заметила взгляды Клауса и мелодично рассмеялась. — Хотя, кого я обманываю? Я сама привела тебя сюда, — сказала она, хихикая. Несмотря на яркую улыбку на её лице, Клаус подозревал, что её намерения не были наилучшими, и продолжал с недоверием смотреть на неё. Если эта ведьма, или дух (кем бы она ни была) была ответственна за его нахождение здесь, он должен знать, кто она и какая ей польза от этого. Ей придётся ответить на все его вопросы, иначе он вынудит её.
— Кто ты такая? — спросил он напрямик, желая, чтобы она поняла, что он не из тех, с кем можно играться. Он решил, что она — кто-то из его прошлого, но было странно, что он совершенно не помнил её. Но с другой стороны, он бы не получил титул 'Великого Зла', если бы количество убитых им людей не превышало количество людей, которое он мог запомнить. Девушка продолжала смотреть на него с таким самодовольным выражением лица, что у Клауса заныли нервы.
— Не напрягайся, ты не вспомнишь меня, — сухо сказала она. — У нас не было возможности встретиться лицом к лицу и пообщаться, — она подошла ближе к Клаусу, и её миниатюрная фигура вынудила её поднять голову, чтобы пронзить своими светло-зелёными глазами его бурно-голубые. — Но да, твои действия повлияли на длительность моей жизни, — её голос слегка дрогнул, когда она произнесла это.
Терпение Клауса начало истекать:
— Я спрашиваю в последний раз: Кто. Чёрт. Возьми. Ты. Такая? — Клаус сопровождал каждую паузу шагом вперёд, на девушку, ни на секунду не прерывая зрительного контакта. Таинственная блондинка была уже достаточно близко, и если она не заговорит в ближайшее время, он с повседневной лёгкостью свернет ей шею. Девушка в ответ подняла на него брови. — Отвечай! — крикнул Клаус с явным разочарованием в голосе.
— Или что? — уверенно спросила девушка, совершенно не обращая внимания на вспышку Клауса. — Мы на уровне, а это значит, что я уже мертва. Что ты собираешься сделать? Сделаешь меня мертвее? — она сделала несколько шагов назад, подошла ближе к калитке и провела руками по волосам на кукольной голове, которая лежала на ней.
Глаза Клауса расширились:
— Значит, я был прав, мы находимся на уровне предков, — сказал он, надеясь, что его голос не выдал намёка на облегчение, которое он почувствовал, услышав, подтверждение его догадки. Теперь, значительно более уверенный в своих теориях, он начал делать дальнейшие выводы. — Не вижу ни единой причины нашего нахождения перед вдовьим особняком, кроме того, что тебя с ним что-то связывает, — девушка замолчала, и Клаус продолжил свой вывод. — Ты, милая, должно быть, одна из ведьм Кола из далекого… тысяча девятьсот четырнадцатого, если я не ошибаюсь, а поверь мне, ошибаюсь я очень редко, — теперь на его лице была самодовольная ухмылка, когда он продолжил. — Ах да, помню, тогда у него была своя колдовская группа, которая должна была помочь ему свергнуть меня с помощью бриллианта Парагона, принадлежащего тогда бедной вдове Фолин, — Клаус догадался, что он, должно быть, на правильном пути, так как девушка ни разу не попыталась перебить его, или указать на его ошибку. И он решил дальше провоцировать её на разговор. — А это значит, что Кол использовал тебя в своих целях — не принимай это близко к сердцу, Кол всегда был — Колом — и, возможно, даже пользовался тобой как маленькой куколкой… — голос Клауса понизился на несколько тонов, когда он подошёл ближе к ней и медленно продолжил — …шепча тебе на ухо сладкие пустяки, вперемешку с продвижением своей цели об отмщении мне, — глаза девушки немного сузились, и он продолжил. — А это значит, что ты или Астрид… — он улыбнулся, увидев, как расширились её глаза. — …или же ты — та ведьма Клэр… Мэри-Элис. Думаю, ты — Мэри-Элис, это имя подходит тебе больше, — закончил он язвительным тоном.
— Довольно! — воскликнула она.
— О, она умеет разговаривать!
— Как ты смеешь, — пролепетала она. — Как ты смеешь так говорить со мной, после того, что ты сделал со мной и моей подругой!
— Мне очень жаль, милая, но ты не можешь винить меня в своём несчастье, ведь именно ты совершила первый шаг к нему, — встала на сторону Кола в его плохо спланированной войне против меня, — рассуждал Клаус. — Ты и твоя подруга поставили себя в неприятное положение, а я просто принял необходимые меры предосторожности, чтобы позаботиться о себе и своей семье, чем, в прочем, я занимался на протяжении долгих веков.
Мэри-Элис усмехнулась:
— Ты, должно быть, бредишь, если думаешь, что это освобождает тебя от ответственности за мою смерть и за смерти бесчисленного количества других твоих жертв, — выплюнула она. — С тех пор как я оказалась здесь, я мечтала о том дне, когда смогу отомстить тебе за то, что ты запер меня в этом доме и оставил умирать, — она пожала плечами. — Конечно, я понимала, что это всего лишь мечта, учитывая, что ты бессмертное существо, и даже в случае твоей смерти тот факт, что ты не ведьмак, означал, что наши пути никогда не пересекутся… ну, до сих пор.
— Должен признаться, — сказал Клаус. — Мне очень любопытно, как тебе это удалось. Более того, — он с любопытством взглянул на неё. — Как ты вообще здесь оказалась? Последнее, что я слышал, это то, что дорогой друг моей сестры Фрейи, — Винсент потерял близкую ему ведьму и освободил всех духов — ведьм отсюда, чтобы его подруга могла найти покой вместо того, чтобы застрять в этом ужасном месте, в бессилии и одиночестве, — на последних словах он многозначительно посмотрел на неё, будто пытаясь вложить эту мысль в её.
— Так и есть, — наконец признала Мэри-Элис. — Винсенту удалось помочь всем душам от сюда двигаться дальше. Он поступил правильно, и все вышли… кроме тех, кто был в этом особняке, — Клаус поднял брови, и Мэри-Элис продолжила: — Я уверена, ты помнишь, что тогда я установила защитное заклинание вокруг особняка, чтобы защитить всех, пока Кол, Астрид и я могли найти бриллиант Парагона в нашем стремлении создать оружие, которое могло бы уничтожить тебя, — Клаус уставился на неё, почти забавляясь её рассказом. — Когда ты узнал и решил наказать нас, заставив ведьму отменить моё заклинание и навсегда запереть нас, это каким-то образом усилило заклинание до такой степени, что оно сохранило свою магию даже в этом плане, сделав особняк совершенно невосприимчивым к магии Винсента и, таким образом, оставив нас здесь, в то время как у всех остальных появилась возможность пройти дальше. На самом деле, только после того, как духи были освобождены, действие заклинания исчезло, и мы смогли покинуть особняк, — не то, чтобы кто-то из других обитателей этих мест смог оценить это, — задумчиво добавила она.
— Ну… это печально, — сказал Клаус и глубоко вздохнул. — Теперь это ничего не стоит, и ничего не исправить, но за всё что произошло между нами и за все свои поступки, которые причинили тебе боль… мне искренне жаль.
Мэри-Элис посмотрела на Клауса так, словно у него выросла вторая голова; она совсем не ожидала, что разговор примет такой оборот.
— Неужели Великое зло Никлаус Майклсон только что сказал слова извинения? — возразила она, изумлённо глядя на него.
Клаус просто пожал плечами:
— Что я могу сказать? Из достоверных источников мне известно, что я уже не тот человек, каким был во времена наших прошлых встреч.
— То был не человек, это было чудовище, — холодно произнесла она, и у Клауса не было ни малейшего желания противостоять ей. — Но, судя по всему, слухи, которые ходили среди предков были правдивы, и ты, как видимо, изменился — скажем так, эволюционировал к лучшему, никакое существо не может измениться так сильно. — Может на тебя так повлияло отцовство.
Лёгкая улыбка появилась на лице Клауса, когда он подумал о своей могущественной и прекрасной дочери. Она действительно была смесью их с Хейли лучших качеств. Он ужасно скучал по ней, но уже смирился со всей судьбой, и теперь его единственным желанием было уйти с миром — и это вернуло его к жгучему вопросу:
— Для чего я здесь, Мэри-Элис? — спросил он усталым и более мягким голосом, чем намеревался. — Ты сказала, что хотела отомстить, но очевидно, что моей смерти было недостаточно для моего появления здесь, что приводит нас к мысли, что это ты поспособствовала моему здесь, пребыванию, значит была какая-то более серьёзная причина, по которым ты предприняла все эти усилия, чтобы привести меня сюда, вместо того, чтобы позволить мне обрести покой. Так скажи мне… — Клаус посмотрел ей прямо в глаза и спросил. —…Чего ты на самом деле от меня хочешь?
Ледяной взгляд Мэри-Элис, казалось, немного оттаял от его тона. Она не торопилась, обдумывая свои следующие слова. Она надулась, желая ещё немного задержать свою власть над ним. Клаус уже начал сомневаться, слышала ли она его на самом деле, когда она наконец заговорила.
— Я хочу заключить с тобой сделку.
***
Кэролайн сидела на пыльном стуле на балконе старой мельницы поместья Сальваторе. Она прекрасно понимала, что многие ученики использовали это место, чтобы побыть вдали от везде-сующих-свой-нос учителей. Они с Алариком понимали, что в школах-интернатах может быть душно, и великодушно давали детям немного свободы, чтобы они могли отсидеться в тишине, а затем возвратиться в реальный мир и разобраться в своих трудностях. На этот раз она сама намеревалась использовать преимущества уединения этого места, зная, что в это время поблизости не будет ни одного студента. Она посмотрела на свой телефон и увидела, что уже третий час ночи, положила телефон рядом с собой и слабо сжала волшебную призму, позаимствованную у Лиззи. Какое-то время она сидела без движения, не зная что теперь делать и как ей вообще удалось осуществить свою спонтанную идею. Изначально она намеревалась поцеловать своих девочек перед сном и отправиться домой, чтобы принять душ и хорошенько выспаться после такого утомительного и сложного дня.
Но кого она обманывала; она не собиралась спать сегодня ночью (не с тем ураганом, который теперь творился у неё в голове), поэтому она решила, что если ей надо с кем-то поговорить, она могла бы поговорить сама с собой… и она нашла наименее (как ей казалось) жуткий способ.
— Знаешь, в конце концов тебе придётся поговорить с настоящим человеком, — произнёс нежный, такой знакомый голос, и Кэролайн на мгновение закрыла глаза. Она посмотрела на призму, чтобы увидеть, что она светится, и повернулась, чтобы увидеть человека, за которого она вышла замуж почти десять лет назад и потеряла в тот же день.
— Привет, Стефан, — грустно сказала она. Она слегка улыбнулась, но её глаза выдавали боль, которая приходила от переживания воспоминаний о давно ушедших близких. — Никто другой не проснулся бы в это время, — неуверенно возразила она, пожимая плечами и избегая смотреть ему в глаза.
— Ты же понимаешь, что я голографическое изображение подсознательной части твоего собственного разума, а это значит, что нет смысла лгать мне, — сказал он, улыбаясь ей. Боже, как ей не хватало его улыбки.
— Я даже не знаю, что я хочу получить от нашего разговора, — сказала она, качая головой.
— Конечно, знаешь. Ты хочешь поговорить о Клаусе, — Кэролайн вскинула глаза, и он продолжил: — Желательно с кем-нибудь непредвзятым, чтобы ты могла разобраться в своих чувствах к нему и получить столь необходимое завершение, которое вы упустили из-за его относительно преждевременной смерти.
— Я помню, как он однажды сказал мне, что, будучи вампиром, я должна изменить своё восприятие времени, — вспомнила Кэролайн. — Наверное, я не представляла себе, что его смерть станет реальностью, с которой мне когда-нибудь придётся столкнуться. Он должен был быть бессмертным, чёрт возьми, — её слова прозвучали разочарованно, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Ты сошла с ума, если думаешь, что тебе должно быть стыдно за то, что ты принимала его как должное, пока он был жив; такого никто не мог предвидеть, — указал голографический Стефан. — Почему ты не сказала ему о своих чувствах?
— Это всё из-за тебя! Я просто… — она замолчала на середине тирады, услышав гудок своего телефона. Она взглянула на экран телефона и увидела новое сообщение.
'
Кто будет так поздно писать?' — подумала она и подняла трубку, чтобы увидеть короткое сообщение от Ребекки:
«Его нет»
Кэролайн почувствовала, как всё внутри неё захолодело, и внезапно все те мысли, которыми она оправдывала для себя смерть Клауса, засосало в чёрную дыру, ставя её перед фактом его смерти. Одно-единственное сообщение выжгло все запасы тщетной надежды, которую она вынашивала во времена крайней безнадежности. Возможно, именно тот самый ''свет'', о котором всё время говорил Клаус, поддерживал в ней фантастический оптимизм.
Её тело начало трястись, и она хотела закричать, но когда она открыла рот, всё, что вышло, было тихий, но чувственный стон, а после него по её щекам полились слёзы.
***
Клаус замолчал. Просьба ведьмы казалась подозрительно простой; заключать сделки — это то, что он умел лучше всего. Кроме того, у него не было других вариантов. Он решил выслушать девушку и сверкнул своей фирменной ухмылкой.
— И чем же я могу помочь тебе, милая?
— Мы подойдём этому, — сказала она, шагнув к нему. — Но сначала ты должен вспомнить, — она протянула руку и мягко поднесла свои тонкие пальцы к вискам Клауса. Прежде чем он успел отреагировать на её действия, он увидел яркий свет, и внезапный прилив воспоминаний нахлынул на него: его последние и такие драгоценные часы с Хоуп, его последняя трапеза с семьёй, моменты, которые он разделил с Кэролайн, показывая ей свои город, последние минуты с его старшим братом, и как они вонзили колья друг другу в сердца. Клаус ахнул: воспоминания о своей смерти и событиях, связанных с ней, захлестнули его, вызвав случайные слёзы на его лице. Его глаза повсюду метались, в то время как последние недостающие части его разума медленно вставали на свои места.
— Что… — начал Клаус. — Элайджа, он… Где он?
— О, он обрёл покой, — ответила Мэри-Элис, ничуть не тронутая очевидным душевным кризисом Клауса. — Я хотела поговорить только с тобой, — с ровной улыбкой на лице сказала она.
— Так ты назовёшь мне причину? — медленно спросил Клаус, теперь его голос был тихим и ровным шёпотом. — Или мне придётся ускорить процесс и найти лучшие способы вытянуть из тебя ответы?
— Избавь меня от своих пустых угроз, как я уже сказала, ты не можешь причинить мне вреда здесь. Кроме того, ты сделал достаточно, чтобы разрушить мою жизнь, — сказала она, закатывая глаза. — Я скажу тебе, почему ты здесь, — она указала на его руки. — Посмотри на свои руки.
Клаус подозрительно уставился на неё, потом вытянул пальцы и посмотрел на свои ладони. Его глаза расширились от ужаса, когда он заметил то, на что до сих пор не обращал внимания — болезненно знакомые сине-зелёные вены, разветвляющиеся по всей его коже.
Пустая всё ещё была внутри него.
— Это невозможно, — прорычал он. — Я мёртв!
— Ну, это самая древняя и самая могущественная магия в мире, её нельзя просто стряхнуть с помощью чего-то такого тривиального как смерть, — заявила Мэри-Элис, в то время как Клаус продолжал сердито смотреть на неё. — Такая магия не растворяется в воздухе, потеряв своего носителя; куда, по-твоему, она могла направиться?
— Честно говоря, мне было всё равно, до тех пор пока она не начала пожирать моего ребёнка изнутри, — признался Клаус. — И если навсегда застрять в загробной жизни, в которой я не смогу никому причинить вреда, это цена за безопасность и счастье Хоуп, то так тому и быть.
Мэри-Элис подняла брови, глядя на Клауса, и на её лице появилось странное выражение, как будто она была… впечатлена.
— Вау, — сказала она. — Может быть, я ошиблась и ты действительно изменился, — Клаус молчал, скрестив руки на груди, отвернувшись от неё, и она продолжила. — Ну, это очень плохо, что ты, кажется, смирился с мыслью сохранить пустоту в себе навсегда, потому что наша сделка включает в себя извлечение магии из тебя.
— О чём ты говоришь? — спросил он скрипучим голосом.
— Ну, как ты, наверное, уже знаешь, Пустая — это магическая сила в чистом виде, какой бы тёмной она ни была… — начала своё объяснение Мэри-Элис. — Как ты мог заметить, здесь пустовато, — она кивнула на окружающую обстановку. Клаус ни мог не согласиться; уровень выглядит как призрачная версия его города.
— Значит, ты хочешь сказать, что я просто даю тебе магию Пустой и могу спокойно двигаться дальше, — предположил Клаус, прищурившись. — В чём подвох? — подозрительно спросил он и тут же разозлился, увидев, что она расхохоталась.
— Во-первых, — начала она, всё ещё переводя дыхание между смехом, раздражая Клауса ещё больше. — Пустая — это не вещь, которая тебе не понравилась и ты решаешь передарить её кому-нибудь другому. Это требует сложного заклинания, включающего некоторые… изменения в тебе, — сказала она, оглядывая его с ног до головы. Клаус больше не мог этого выносить.
— Послушай, ведьма, — выплюнул он. — Что бы тебе ни понадобилось, чтобы сотворить это заклинание — моя кровь, мои волосы, даже рука или нога, мне действительно всё равно. Просто, чёрт возьми, сделай это, чтобы я наконец смог выбраться из этого проклятого места!
Мэри-Элис моргнула и спокойно произнесла:
— Я думаю, ты неправильно меня понял, Никлаус Майклсон. Для этого заклинание мне ничего от тебя не нужно, — она сделала паузу, но продолжила, увидев, что Клаус снова собирается накричать на неё за то, что она тянет время. — Для того, чтобы извлечь из тебя магию навсегда, — говоря это, она смотрела прямо в глаза Клаусу. — Мне нужно, чтобы ты ходил по Земле живых.
Губы Клауса приоткрылись от удивления, и он осторожно посмотрел на неё:
— О чём ты говоришь, ведьма? — прорычал он.
— Я говорю… Мне придётся вернуть тебя к жизни.
