***
В отражении зеркала в ванной на меня смотрели зеленые глаза. От явного недосыпа под ними залегли темные круги, а от тусклых изумрудных радужек ветвились красные капилляры. — Нужно было держать язык за зубами, — сказала я своему отражению и глубоко выдохнула. Сняв с себя наспех всю одежду и включив душ, я встала под горячие струи воды. Напрочь забыв про рану и про то, что она все еще была прикрыта широким пластырем, я с глубоким выдохом позволила себе раствориться в пространстве ванной комнаты. Пар вскоре начал наполнять легкие и я села на дно душевой кабинки, прижав к груди ноги и уперевшись о колени лбом. Все события последних нескольких дней путались в голове, словно большие клубки нитей. Было ясно только одно: меня пытаются убить. Для этого наняли Лиама. Кто нанял? Кому, черт возьми, нужна моя жизнь, когда я ничего нигде не решаю? Когда я просто выполняю свою работу, из раза в раз успешно закрывая сделки и принося деньги в компанию отца. Когда никому не переходила дорогу. Может, ты перешла ее, не догадываясь об этом? — шептал внутренний голос. В любом случае, кто бы не хотел моей смерти, я найду выход. У меня есть команда, я могу им доверять, я знаю, что они единственные, кто к этому не может быть причастен. С ними определенно нужно как-то связаться, так, чтобы никто не смог выследить меня и так, чтобы им из-за меня не угрожала опасность. Но как? В голове идей пока не было. Сейчас все, на что хватало сил — это сидеть в душевой кабинке и смывать с себя моральную усталость, которая скопилась за последние пару дней. Наспех приведя себя в порядок и высушив голову, я надела первое, что попало под руку: майка и спортивные шорты, которые явно были больше моего размера и мешком висели на бедрах. Наплевав абсолютно на внешний вид, заплела волосы в высокий небрежный пучок, взяла кроссовки и вышла в холл второго этажа. В доме было тихо и полутемно. Холл освещали только лампы над картинами, бросая небольшие тени на пол. Быстро спустившись на минус первый этаж и, к своему счастью, не встретив по дороге собаку, я вновь оказалась в спортивном зале. Из тренажеров здесь были пара беговых дорожек и эллипс, ряд гантелей и гирь, а в противоположном конце от ринга несколько скамей для жима. Что ж, из этого всего мне, пожалуй, понадобится только дорожка. Выставив на панели нужные мне параметры, через несколько секунд я уже набрала необходимый темп бега. Я люблю бегать. Это чувство легкости в ногах, чувство скорости, которое можешь контролировать только ты. Чувство свободы, ощущение ветра в волосах, сбитое дыхание и скачущее сердце в груди, истошно качающее кровь. А после все тело пронизывает легкая приятная усталость и ты ощущаешь, как каждая мышца ног работала, испытывая нехватку кислорода. Часто ли мы стараемся убежать от чего-то? И от чего бегу сейчас я? От чувства вины? Я определено чувствовала себя виноватой перед Лиамом и от этого хотелось бежать еще быстрее, чтобы легкие вжимались в ребра и кричали остановиться, сделать большой глоток воздуха. Но откуда во мне такое глубокое чувство вины? Вины перед человеком, который явно намеревался меня убить и спас только потому, что мы оба оказались в лодке, наполовину затопленной водой? Потому что ты его задела, — шепчет голос внутри, — Сказала не подумав, заставила его рассказать то, что ему самому не хотелось бы вспоминать. Да, именно поэтому. Посыпала соль на старую рану. Нажав еще пару кнопок на панели, я ускорила темп бега, практически не обращая внимания на появившуюся боль в боку. Секунды шли за секундой, на лбу уже давно выступили бисеринки пота, но я продолжала убегать от себя самой. Волосы давно растрепались и падали на плечи, прилипая к шее. Все эмоции уходили в скорость, ноги неумолимо несли подальше от всего, не уставая, не сбавляя ритма. Легкие начинают гореть, и я жадно хватаю ртом воздух. Когда боль в боку стала уже почти невыносимой, я сбавила обороты и перешла на шаг. На серой майке виднелось небольшое пятно крови. — Черт. — выругалась я вслух. От слишком интенсивного бега разошлись наложенные Лиамом швы и теперь из раны сочилась кровь. Поморщившись от боли, я сняла майку, оставаясь только в спортивном топе и сошла с дорожки, более менее восстановив дыхание. Нужно срочно найти что-то, что поможет остановить кровь, и поэтому я, прижимая ладонь к животу, поднялась на первый этаж в надежде, что аптечка где-то на видном месте. Поискав ее в ванной и не найдя там ровным счетом ничего, вернулась снова в гостиную. Кровь уже сочилась сквозь крепко сжатые пальцы и я приложила к боку майку, про себя уже извиняясь за то, что с концами ее испортила. Я слышу, как поворачивается ключ в дверном замке. И прежде, чем дверь в дом открывается и в гостиную входит Лиам, держа на поводке Скифа, я успеваю подумать о том, как паршиво и жалко сейчас выгляжу. Он замечает меня не сразу, но когда все же его взгляд натыкается на меня, глаза опускаются на сжатую в кровавой руке майку. Я вижу, как он бросает на кухонный стол ключи и без единого слова подходит ко мне. Губы сжаты, брови нахмурены, скулы напряжены. Его прохладная рука дотрагивается до моей ладони и обжигает, разнося это ощущение миллиардами электрических разрядов. Он бросает окровавленную майку на пол и внимательно осматривает рану, а затем поднимает глаза на меня. — Пустяки. — мотаю я головой, не в силах выдержать его холодного взгляда. — Нужно наложить швы. — с этими словами он прошел на кухню и достал из верхнего шкафа аптечку. Я чувствую отчего-то накатившую на тело слабость, а внизу под ребрами липкое ощущение крови, до тошноты осязаемое в носу. Вспомнился вчерашний вечер и на грудную клетку как-будто упал тяжелый груз. Слова встали поперек горла. — Если ты ляжешь, мне будет легче все сделать. — как-будто в тумане я вижу, что он стоит рядом со столом перед открытой аптечкой и смотрит выжидающе на меня. В глазах ни одной эмоции. Как всегда. Я иду к дивану вечность, а когда все же подхожу и ложусь на него, он не сразу решается подойти ко мне. Пару секунд внимательно всматривается в мое лицо, а я в потолок. Я слышу, как он что-то ищет в аптечке и когда находит, идет ко мне и опускается на колени. — Я продезинфицирую рану и намажу края анестезирующей мазью, чтобы тебе не было больно. — он открывает бутылочку с раствором и выливает часть на вату. Его пальцы не касаются меня и я слегка морщусь от неприятной боли, стискивая зубы. Незаметно бросаю взгляд в его сторону: светлые пряди волос спадают на лоб, губы уже немного расслаблены, чуть приоткрыты. Он действует аккуратно, когда наносит мазь вокруг раны, стараясь меньше касаться воспаленных краев. Я набираюсь сил наконец что-то сказать, но он меня опережает. — Как ты умудрилась распороть швы? — отходит от меня и бросает почти из-за плеча, вновь проводя какие-то манипуляции с аптечкой. — Бегала. — во рту пересохло, отчего голос показался сдавленным и хриплым. — Не лучшая была идея. — он снова подходит ко мне, в его руках игла и какой-то шовный материал. Я глубоко вдохнула и на миг прикрыла глаза. Нет, я не боялась, скорее мне было неловко находится с ним в таком близком контакте. Именно сейчас, после вчерашнего, когда между нами есть явное напряжение. Он снова наклонился. Пахнет свежестью и лесом. — Если будет больно, скажи. — его рука замерла в сантиметре от раны и только после моего слабого кивка он делает первый шов. В боку еле заметно кольнуло, но я не подала виду. — Не думала, что рана такая глубокая. — сказала первое, что пришло в голову, лишь бы не было этого давящего молчания. Второй шов пришелся более болезненным, чем предыдущий и я невольно процедила воздух сквозь зубы. — Попросил же говорить. — хмуро посмотрел он из-под бровей, бросая неодобрительный взгляд. — Прости. — тихо, полу шепотом сказала я, еле перебирая высохшими губами, — За вчерашнее. Он не отреагировал. Продолжал все также аккуратно манипулировать руками, не глядя в мою сторону. — Тебе не за что извиняться, я прекрасно понимаю твое недоверие. — он делает последний шов, и переводит взгляд на меня, — Ты ни о чем не знала. Голос ровный и спокойный, холодный. Я смотрю, как он уходит снова на кухню. Опускаю глаза вниз, где только секунду назад его пальцы ловко зашивали рану: аккуратные три шва, еле стягивающие кожу. Про себя быстро замечаю, что останется приличный шрам. — Тебе бы лучше полежать пару часов. — он прикладывает широкий пластырь к ране, стараясь не касаться меня, — И бегать нежелательно. Это был сарказм? Мне послышалось? — Ладно. — я слегка улыбнулась, — Лиам, — позвала я его и он обернулся, дойдя уже почти до лестницы, намереваясь подняться наверх, — я правда виновата перед тобой. Мне не стоило… — Не бери в голову, Кэтрин, — перебивает он меня и слух режет мое имя, слетевшее с его губ, — Отдыхай, мы поговорим потом. И не дожидаясь ответа, поднялся вверх по лестнице, больше не удостоив меня взглядом.За неделю до сделки
Пит изрядно нервничал. И не удивительно, ведь сегодня состоится важная встреча акционеров, на которой будут обсуждаться дальнейшие планы компании. И им действительно есть, что обсудить. — Лидия, попроси Ванессу подготовить всю необходимую аппаратуру. И пусть возьмет мой ноутбук. — бросил он секретарше через плечо и та суетливо стала набирать внутренний номер на стационарном телефоне. Почти три дня Пит собирал для инвесторов огромную аналитику за последний квартал, подключив абсолютно все департаменты компании и понял, что эти цифры далеко не то, что они хотели бы видеть. Но несмотря на это, у него были ответы на все возможные вопросы. Он готовился к этой встрече. Поднимаясь на нужный этаж в лифте с панорамным остеклением он взглянул на город в закатном солнце и понял, как сильно от всего устал. Пит был человеком, который практически всегда погружен в работу. Слов «выходные» или «отпуск» для него не существовал, только если эти слова касаются скорее его сотрудников и подчиненных, нежели его самого. Дни всегда были расписаны поминутно вплоть до обеда, и даже какие-то хобби, по типу игры в бильярд или теннис сопровождались присутствием на ней деловых партнеров. Лидия как-то раз ему сказала, что невозможно столько работать и при этом быть человеком. И в силу своей вечной занятости на работе он мало уделял должного внимания Кэтрин, что неизбежно приводило к отдалению их друг от друга. Он часто замечал пропущенные от нее и не перезванивал только потому, что освобождался слишком поздно и даже наличие того факта, что они работают в одной компании и могут пересекаться в офисе не изменяло положение вещей. Он не был в курсе, что происходит в ее жизни, но он неустанно наблюдал и следил, чтобы ей ничего не угрожало и старался отправлять на самые безобидные сделки. Такого было обещание перед ее отцом. Лифт остановился на нужном этаже и двери открылись, приглашая в пустой холодный коридор. Дойдя до кабинета, он сперва поправил галстук и только затем вошел внутрь. Все участники сегодняшней встречи уже были на месте, Ванесса заканчивала настраивать аппаратуру и спустя несколько минут удалилась. — Приветствую, коллеги! — уверенным твердым басом заговорил Пит. Все шестеро акционеров в ответ кивнули головами почти синхронно. Он обвел их взглядом и удостоверившись, что они готовы его слушать, начал. — Итак, прошу внимания на экран. — за спиной Пита появилась большая диаграмма, — За последний квартал… Далее было много цифр, графиков, таблиц и прочих аналитических данных, которые могли свидетельствовать о положении дел в компании. Указывая то на одни проценты, то на другие, на лицах присутствующих эмоции сменялись друг за другом. Брови иногда смыкались на переносицах, а иногда взлетали вверх в удивлении. Следующий слайд и новая диаграмма. — Таким образом выручка компании составила… — мужчина называет цифру и на долю секунды запинается, ожидая ответной реакции, — С учетом всех непредвиденных ситуаций и экономических колебаний рынка, выручка вполне оправдана. — Вполне оправдана?! — тут же почти вскрикивает один из акционеров. Его толстую шею сжимает воротник рубашки так, будто именно он причина столь неприятного крысиного голоса. Его щеки покраснели, а на лбу выступила небольшая испарина. Пит никогда не любил Оливера Грэгстоуна. — Вы называете выручку, втрое ниже прошлого квартала «вполне оправданной»? — его маленькие глазки блестели. — Вы действительно так считаете? — Повторюсь, с учетом всех непредвиденных ситуаций и… — Да, да, и экономических колебаний рынка. Я слушал ваш доклад. — перебил Оливер, краснея еще больше, — Только вот один маленький нюанс: эти самые колебания были вполне прогнозируемые и проблема в том, Пит, что вы не успели вовремя это предугадать. Из-за вашей ошибки я потерял почти пятнадцать процентов прибыли! Пит прекрасно это знал. Все они, кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени за последние три месяца потеряли деньги, и его задача состояла в том, чтобы донести до них, что это самое меньшее из возможного. Он снова обвел всех поочередно взглядом и не найдя ни в ком поддержки, неохотно вернулся к крысиным глазам Оливера. Тот в свою очередь нетерпеливо ждал ответа, яростно раздувая ноздри. — Я осознаю ущерб, нанесенный вашему доходу, но уверяю вас, он мог быть еще больше, если бы… — Если бы что? — перебил его сидящий напротив мужчина. Клауд Фойкл. Один из тех инвесторов, которых Пит называл «копейщик»: омерзительно жадный и мелочный до самого последнего цента. Пит даже удивлен, что не он начал вопросы первым. — Если бы не меры, предпринятые мной для разрешения некоторых сложностей, которые могли бы привести к дополнительным рискам потери капитала. — практически на одном дыхании выпалил Пит, теряя терпение, — К сожалению, как и многие другие компании, мы попали под санкции, передвижение сухогрузов и поездов стало затруднительным, стоимость транспортировки значительно выросла, нам пришлось искать других посредников. И мною были предприняты все необходимые способы минимизации затрат на доставку, отгрузку и приемку товара. Пит поправил выбившуюся прядь волос и подтянул галстук. Он был зол, но быстро постарался вернуть голосу твердость. — Поверьте, я, как никто другой заинтересован в том, чтобы сохранить ваши деньги и приумножить их, и иногда мне приходится выбирать меньшее из зол. — Но этого не достаточно, Пит. Мы ожидали большего. Мужчина перевел взгляд на Генри Фрошера. Он, в отличии от Клауда, имел за спиной внушительные средства и становясь одним из акционеров компании Палмеров, вложил крупную часть своего состояния. Питу он нравился больше всех. Всегда рациональный и сдержанный он придерживался принципа «сначала послушай». Он хорошо разбирался в людях, знал, кому и что нужно сказать, умело оценивал реакции и эмоции собеседника. Угадать, что у Фрошера в голове, как найти иголку в стоге сена. Он — пример идеального бизнесмена и делового партнера. По крайней мере, так считал Пит. — Разумеется. Я прекрасно вас понимаю, — заверил мужчина, — и постараюсь сделать все, что в моих силах. — Вот и чудесно! — после недолгой паузы неожиданно для всех Фрошер хлопнул в ладоши и натянуто улыбнулся, — Думаю, на этой ноте мы можем закончить наше совещание. С этими словами все акционеры заметно расслабились. Оливер Грэгстоун выполз из-за стола и быстро схватив свой портфель и наспех пожав руку Питу, удалился. Клауд сделал все тоже самое, но с заметным спокойствие. Вскоре в кабинете не осталось почти никого. Кроме Фрошера. — Пит. — начал он, переводя задумчивый взгляд из пустоты на мужчину, — Я верю в рентабельность нашей компании и уверен, что она способна приносить не малые деньги, — он сидел в той же позе, абсолютно не выражая эмоций, — но судя по последним данным мы теряем позицию на рынке и я все больше убеждаюсь, что в скором времени отделаться решением мелких проблем, которыми вы якобы занимаетесь, не получится. — Что вы хотите этим сказать? — он явно к чему-то клонит. — Я хочу сказать, что компания медленно ползет на дно. — Генри наклонился вперед и положил руки перед собой, сцепляя их в замок. — Не только мы теряем деньги, но и вы, и мне печально наблюдать такую картину, ведь я вложил сюда больше всех остальных. Но, — он встал, снимая пиджак со спинки кресла и перекидывая его через плечо, — у меня есть одно из возможных решений данной проблемы. — пауза, — Продайте мне компанию, Пит. — он подошел почти вплотную, смотря на меня холодно и твердо, — Я знаю гораздо больше вашего и поверьте, я подниму компанию с колен, на которые вы ее скоро поставите. Все в выигрыше, Пит, и вы в том числе. Воцарилась недолгая тишина. Пит прокручивал сказанное Фрошером в голове и не верил своим ушам. Выкупить компанию? Да ты рехнулся. — Вы же знаете, что продажа невозможна. Фактически компания принадлежит не мне, а дочери Рональда Палмера. — Это всего лишь формальности. Я уверен, вы сможете урегулировать этот вопрос. По крайней мере, быть у руля компании вам не выгодно. — Генри наконец отвел железный взгляд и протянул руку, — Подумайте над моим предложением, Пит. Для вас оно наилучшее. Мужчины попрощались. Уже в дверях, Фростер обернулся. — И кстати, данное предложение уже согласовано с инвесторами. Так что, выбор за вами.