Побочный эффект

      Ровно полгода прошло с тех пор, как всю страну разорвало от новостей, посыпавшихся, казалось бы, оттуда, откуда меньше всего ожидалось — а именно из Богом забытой лесной чащи на границе двух штатов. Все они были абсолютно разного характера, да и правды в этих новостях всегда было маловато, но очевидно было одно — этот день не забудется никогда, особенно теми, кто тогда в тот день присутствовал на той поляне и видел все своими глазами.       Первыми прибыли несколько нарядов полицейских с вертолетами — Амикус очень вовремя с ними связался с помощью своей «мини-рации». Подробности того, как же ему удалось убедить хранителей правопорядка в реальности того, о чем он говорил, умалчиваются, однако именно ему несколько десятков людей обязаны своей срочной госпитализацией — ведь вертолеты медиков были вызваны незамедлительно. Ну а потом — поляна, где находился заброшенный комплекс, превратилась в охраняемую зону с колючей проволокой, машинами военных, спасателей, ученых и пожарных, срочно было расчищено место для новых вертолетов. Даже правительственные органы не раз наведывались сюда, и в итоге данная территория была объявлена местом преступления федерального уровня, и всю прессу, которая нахлынула туда в первые недели, решительно разогнали.       Не меньшим вниманием окружили и выживших, тех, кто сейчас проходил усиленную реабилитацию в настоящих психиатрических центрах, а также к тем, чьи материалы с камер послужили возбуждению невероятно громкого и масштабного уголовного дела под кодовым названием «Убийцы Разума». Судебные тяжбы затянулись, и по оценкам специалистов, продлятся еще не один год. Подробности того, как же судебная власть собирается бороться с теневой корпорацией, так же умалчивались.       Но самые большие перемены произошли в жизни Майлза Апшера и Вейлона Парка, которые чудом выжили в тот день, благодаря последней волей «носителя» — наниты исправно сделали свое дело, «перезапустив» все жизненные процессы хозяина и того, кто был рядом и на кого была направлена его воля. Звучит как абсурд, ведь сила Волрайдера, его программа подходила к своему логическому завершению, и то, что это нанитовое облако воскресило двоих было больше похоже на какую-то магию. Ну, или Божье провидение, как говорил Блэйк Лангерманн.       Иногда им обоим казалось, что это все сон, или бред, или даже какой-то иной мир, ведь вернуть себе тело после смерти, да еще и без повреждений (учитывая, что в прошлый раз тело Майлза было покрыто черными следами) было за гранью реальности. Однако, решено было считать, что это все из-за полного контроля, который установил бывший журналист над нанитами, что позволило раскрыть их регенеративную функцию в полном объеме.       После этого происшествия они еще долго не могли прийти в себя. Вначале — из-за ошеломляющих событий тех дней, которые оставили тяжелый след на их внутреннем мире, а затем — из-за сотен допросов и судов, по которым их таскали с целью разрешения бесконечно открывающихся вопросов и подробностей этого непростого дела. Они даже стали знаменитостями в некотором смысле, потому что когда их видео наконец было отсмотрено необходимыми службами, глупо было бы предполагать, что они останутся в тени. Но теперь уже правительство отвечало за их безопасность, поэтому Вейлон, его семья, Майлз и Блэйк Лангерманн (как один из не менее значимых фигур) жили под постоянным наблюдением и охраной.       Майлз Апшер действительно жил у Парков довольно долгое время. Он наблюдал со стороны те слезы счастья, которые супруги проливали друг у друга на плече первые дни, как Вейлон не хотел отходить от детей и жены, и как трудно им всем было, когда дело об «Убийцах Разума» набрало свои обороты. Ему было не легче. И одновременно с этим в его душе роились тяжелые воспоминания о том, что было между ними, помимо путешествия и бесчисленных угроз смерти. Было ли все это правильно? И что с этим теперь делать? Забыть?       Он не смел поднимать эту тему, видя, как счастлив Вейлон с семьей, ровно до тех пор, пока Парк сам не пришел к нему среди ночи, с лицом полным ужаса и страданий. Снова кошмар. Они оба мучились от них. Программист просто молча лег рядом, а Майлз молча прижал его к себе, баюкая, поглаживая по плечам — и это стало отправной точкой. Вейлон стал чуть более открытым, он приходил к нему чаще, они чаще стали оставаться наедине, боясь, однако, затрагивать «запретную» тему. Вейлону было стыдно. Он и сам мучился от сложных воспоминаний, но все это перекрывалось счастьем обретения семьи.       Майлз тоже стал его семьей. Вейлон был уверен в том, что действительно любит его, но было ли это правильно на фоне их отношений с Лизой? Как далеко заходила эта любовь? Они не позволяли себе лишнего, а миссис Парк видела все, но ничего не говорила. Побочный эффект на фоне пережитого сделал их такими, и разлучать их было бы огромной, травмирующей ошибкой.       Спустя полгода практически ничего не изменилось в этой ситуации. Однако когда в очередную ночь Вейлон пришел к Майлзу, их ночь не закончилась простыми объятиями. Месяцы напряжения, боли и неизвестности вдруг выплеснулись на них сжигающей страстью, в которой они отдавались друг другу со всей преданностью и забыв вообще обо всем на свете. Их тела желали друг друга, а мысли были далеки от быта и забот — Майлз и Вейлон будто перенеслись во времени туда, в комнату «505», однако сейчас в этих движениях был весь невысказанный огонь и вся «побочная» любовь. Они будто знали, что больше это не повториться, поэтому оставляли друг на друге метки прикосновений, которые ее долго будут гореть огнем.       А на завтра Майлз Апшер уехал на рассвете. Он принял решение снять себе квартиру, согласованное, естественно, с их охраной и адвокатами, но сообщать об этом раньше не решился. Его машина (найденная, кстати, на одной из заброшенных стоянок штата) блестела в лучах рассветного солнца, пробуждая в Вейлоне смутные воспоминания почти годовой давности, когда они точно также стояли у ворот «Маунт-Мэссив», впервые узнавая друг друга.       И обнимаясь в последний раз, они давали друг другу немое обещание обязательно встретиться еще, куда бы жизнь их не бросала.