Побочный эффект

*** Shadows settle on the place that you left Our minds are troubled by the emptiness Destroy the middle, it's a waste of time From the perfect start to the finish line And if you're still breathing, you're the lucky ones 'Cause most of us are heaving through corrupted lungs Setting fire to our insides for fun Collecting names of the lovers that went wrong The lovers that went wrong We are the reckless, we are the wild youth Chasing visions of our futures One day, we'll reveal the truth That one will die before he gets there And if you're still bleeding, you're the lucky ones 'Cause most of our feelings, they are dead and they are gone We're setting fire to our insides for fun Collecting pictures from a flood that wrecked our home It was a flood that wrecked this home And if you're in love, then you are the lucky one 'Cause most of us are bitter over someone Setting fire to our insides for fun To distract our hearts from ever missing them But I'm forever missing him Daughter — Youth ***

      Ни одна дверь в этом проклятом месте не стала для Майлза Апшера препятствием. Сила Волрайдера позволяла проходить сквозь них, причем бывший журналист абсолютно не ощущал, что просачивается сквозь материальный предмет, и казалось, что это мир вокруг призрачен, а не он сам. Выли сирены, где-то кричали люди, но он ни на миг не задерживался больше, просто убирая с дороги тех, кто на собственную беду попадался или даже пытался оказывать сопротивление. Безумная сила вела Апшера, а мысль о спасении Парка заняла все сознание. Но не менее очевидным было и то, что время его тела на исходе, нужно было торопиться. Где-же они его держат… Мысль о смерти Вейлона Майлз не допускал и близко — это было попросту невозможно.       Апшер и не догадывался, что уже отсрочил погибель своего друга по несчастью. Как только началась паника, мучитель Парка, который уже вдоволь «навеселился» и готовил полубессознательное тело к операции по извлечению органов, поспешил скрыться в неизвестном направлении, видимо посчитав, что стоит заблаговременно спрятать свою трусливую тушу от Волрайдера. Программист же был все так же прикован ремнями к койке и его зрение было все таким же мутным, однако понемногу проясняющимся — действие наркотика спадало. Он постепенно смог выделить отдельные боли в своем теле, начать анализировать реальность и пропустить в голову что-то кроме безотчетного страха. То, что его только что изнасиловали, доходило с особенным нежеланием — воспалённое сознание попросту отказывалось принимать эту ситуацию.       Понимание того, что он сейчас один, придавало какой-то призрачной надежды. По крайней мере, без этого жуткого присутствия было легче сосредоточиться на своем теле, стараясь вернуть контроль над мышцами и мозгом, однако в нем не было нанитового облака, чтобы вернуть силы в одно мгновение. Поэтому максимум, что у Парка получилось, так это осмотреться и изучить взглядом нехитрую операционную вдоль и поперек. Как же все-таки она была похожа на те, что держали в «Маунт-Мэссив»! Все та же серость, скудность, обшарпанные зеленоватые стены и потрескавшийся потолок. В «Меркофф» даже здесь экономили на всем, чем только можно. Кому как не Вейлону об этом знать.       И тут на его голове зашевелились волосы, а воздух вокруг чуть задрожал. По экрану компьютера на столе, который Парк мог видеть только краешком глаза, побежали сильные помехи. И Вейлон мгновенно осознал, кто это. Майлз пришел за ним, несмотря ни на что. Точнее, не Майлз. Волрайдер. Кажется, он полностью его контролирует, потому что сквозь темноту, что вновь застилала глаза, программист ощущал, как что-то находится совсем рядом, буквально в шаге. Так близко к Майлзу-Волрайдеру он не находился еще ни разу, и кто знает, чтобы стало с его сознанием и организмом, не будь он сейчас под действием наркотика.       А Майлз действительно его нашел. И вопреки каким-то глубинным ожиданиям, то, что его дополняло, все так же беспрекословно подчинилось и не тронуло Вейлона. Апшер посмотрел на свои руки — они были насквозь черными, дымчатыми, какими-то нечеткими и колеблющимися, как и весь он в целом. Теперь он действительно будто призрак, и это осознание самого себя пришло как-то неожиданно просто. Он плавно согнул и разогнул пальцы, коснулся своего лица. Ничего странного не ощутил. Это были все те же ощущения кожи, напряжения мышц, только все было очень холодным, как будто он касался трупа. Скорее всего, так оно и было — тело окончательно умерло, и когда наниты выработаются, оно рухнет бесполезной куклой.       Волрайдер склонился над Вейлоном, безо всяких проблем отрывая ремни, что его держали. Парк же, смаргивая видения, как во сне наблюдал за потемневшим, нечетким и роящимся, но таким знакомым лицом.       — Майлз? — позвал он, и сам удивился, что способен говорить.       — Да. — тихо произнес Волрайдер. — Нужно успеть вывести тебя отсюда, прежде чем кончится действие нанитов. Мое тело мертво, Вейлон, нам нужно торопиться.       — Нет… — Вейлон попробовал пошевелиться, но и это выходило у него с переменным успехом. — Нет, Майлз, не говори, что ты…       — Да, Вей. Так оно и есть.       Затем Волрайдер осторожно коснулся руки Вейлона, и осознав, что тому не больно, все так же осторожно поднял его ослабевшее тело на руки. Парк не сопротивлялся. Да он и не мог. Руки Майлза чувствовались абсолютно ледяными, и это еще раз говорило о его смерти. Но опять же — осознать смерть сравнимо осознанию космоса — это не возможно.       — Как это получилось? — Майлз услышал этот шепот краем сознания, вынося программиста в коридор. Теперь продвигаться вперед будет куда сложнее — нельзя было пронести Вейлона сквозь стену или дверь. А еще ему могут помешать случайные встречные, которые решатся их остановить. Волрайдеру все равно, но Парка они могли серьезно ранить.       — Я просто осознал это. Я собрал все то, чего удалось достичь во время тренировок, и я понял, что уже способен контролировать его, будто он часть моего тела. А он и стал таковой. Ну, как новая рука. Или нога. Наниты, видимо, слились с моими клетками, замещая их на всех уровнях жизнедеятельности. Проект Вернике все-таки сработал.       Они прошли одним длинным, прямым, как стрела коридором. Он был тускло освещен, так же тускло окрашен и обставлен, но немногочисленные предметы индустриальной мебели выдавали панику, что тут царила. Выли сирены. И Вейлону и Майлзу это напомнило длинный «забег» по «Маунт-Мэссив», но только теперь это они (ну, точнее, Майлз) являлись главными протагонистами. Вышли в одну дверь, в другую, открывать их, как и ожидалось, оказалось неудобно, и Парк заявил, что пойдет сам.       — Ты уверен? — прошелестел Волрайдер, пройдя сквозь дверь, а затем вернувшись обратно, чтобы выбить ее ногой. Странное зрелище.       — Абсолютно. — Вейлон, стиснув зубы, оттолкнулся от стены и выпрямился. Тело не желало двигаться, но он предпочел напрочь откинуть все «не могу» — Майлз умирал. И в эти последние часы, пока они вместе, не должно быть места глупым проблемам. Они должны выйти отсюда любой ценой, пусть даже для этого и придется жертвовать остатками душевного равновесия.       — Я вот о чем подумал… — снова голос Волрайдера. Майлз спокойно проходил сквозь боковые двери, проверяя, что же за ними и стоят ли того, чтобы выбить их для программиста. — Я почти уверен, что они забрали камеры из машины и где-то тут их прячут. Их стоит найти. Тогда ты сможешь отнести эти чертовы оригиналы в полицию. И все, им настанет конец.       — Да… Да, ты прав. — Вейлон тяжело дышал, каждый шаг давался ему с огромным трудом. — Я постараюсь, чтобы эту контору наконец-то прикрыли… — в голове всплыла отвратительная ухмылка его насильника. — И не так, как в прошлый раз.       Ему показалось, или Майлз ухмыльнулся? Даже вроде услышал тихий смешок. Наверное, для него эта последняя прогулка так же стала чем-то вроде дежавю. По сути, так оно и должно было закончиться уже много дней назад — они просто отсрочили свою кончину до того момента, когда умирать уже будет гораздо более жаль. Когда они узнают друг друга настолько, чтобы не хотелось уходить, а общие воспоминания уже будут ранить сердца. Но и сама смерть, с другой стороны, перестанет быть результатом трусости, а лишь закономерным концом, который Майлз для себя выбрал сам, и который теперь принимал Вейлон.       — Слушай…       Майлз вдруг остановился. Они прошли уже довольно большое расстояние, но намека на выход так и не появилось. Зато вдруг резко стемнело — освещение перестало работать почти везде. Видимо, люди в панике эвакуировались, отключая после себя электропитание. Это могло объяснить, почему им почти никого не попалось за это время. Вейлон тоже остановился, провел ладонью по покрывшемуся испариной холодному лбу. К этому моменту он уже накинул на себя чью-то спецодежду, которую они обнаружили в одном их кабинетов, и это хоть немного спасало от довольно низких температур помещения, однако усилия для передвижения от него все еще требовались колоссальные. Поднял глаза.       — Ты прости меня, что я… Ну, что я так ничего и не сказал в итоге.       Парку едва удалось скрыть удивленный взгляд. С чего это он прямо тут начал об этом? Но перебивать не решился. Майлз-Волрайдер смотрел ему в лицо своими полупризрачными глазами, но Вейлон сейчас видел именно Майлза, того самого Майлза, с которым провел несколько месяцев трудного пути. Того, с которым делил все, и который стал ему близок.       — Я должен был заговорить об этом раньше, но, как видишь, время на исходе. Кто же знал, что оно так будет. Вейлон, ты стал мне ближе, чем можешь себе представить. — Апшер вдруг сделал невесомый шаг вперед. — Мы с тобой скоро распрощаемся, но я просто хочу, чтобы ты услышал это — ты дорог мне. Вейлон Парк.       Что же это, Вейлону показалось, или глаза Майлза реально повлажнели? А может, это был просто блик потухающей лампы, не более, но этого хватило, чтобы программист подался вперед и обнял его, и плевать, что аура тут же охватила и его, заставляя внутри все холодеть. Все-таки для Парка она была не смертельна.       — И вот еще что… — Майлз провел ладонью по лицу своего соседа поневоле, стирая кровь. — Если бы я выжил, я бы принял твое предложение пожить у вас.       Парк зажмурился, чувствуя, как в глазах предательски щиплет. Реальность была слишком отвратительна, чтобы в нее возвращаться. Это было так не похоже на Малйза — пусть бы он лучше дерзил, кричал, да что угодно, только не говорил сейчас этих ранящих похуже пуль, слов.       — Отпусти… — шепот вдруг над самым ухом.       И это относилось не только к призраку, который мягко отстранился.       — Я… Я тебя прощаю, друг. Любимый друг.       И как только он произнес эти слова, подземелье тряхнуло. Причем, довольно ощутимо, потому что Вейлон оступился и привалился бедром к какому-то столу. Единственная еще работающая в комнате лампа тревожно замигала, а с потолка сыпануло побелкой.       — Что это еще за нахрен? — уже обычным тоном спросил Волрайдер, поднимая голову. — Они что, решили нас тут подорвать вместе с лабораториями?       Вообще, его вывод был недалек от истины. Несмотря на то, что их подчиненные потеряли контроль над нано-облаком, Полин и Полу все еще были доступны камеры видеонаблюдения, через которые они, с переменным успехом из-за помех, устраиваемых тем же облаком, следили за передвижением беглецов, сидя очень далеко от места действия в своих офисах. Марион с самого начала не мог нарадоваться, что этот «первый ряд», о котором говорила Полин, всего лишь наблюдение за ходом эксперимента с большого расстояния. Она ведь тоже не дура, лезть в самое пекло. Но сейчас и его охватывало немалое волнение и ужас, когда камера в центральной лаборатории включилась, наконец, они увидели жуткую картину из целой горы трупов. Точнее, ошметков этих трупов.       Полин, кажется, если и испугалась, то сдержала комментарии глубоко в себе, а только выругалась, и принялась поспешно разыскивать беглецов, судорожно щелкая кнопками.       — Сука… Блять, я знала, что они все испортят. «Наверху» за такие потери персонала по головке точно не погладят.       — Да ладно там, персонал! Этот нанитовый монстр вырвался, опять! — Пол был в шоке от ее спокойного тона. Его несчастный платочек переживал сейчас не лучшие времена. — Как это мы объясним?       — Как, как… — Глик раздраженно цокнула языком, покручиваясь в кресле. — Ошибка программы, не более. Какие программы не дают сбой?       — Да нас уволят к чертовой матери, и это в лучшем случае! Как мы объясним потерю еще одного объекта?       — Заткнись. — уже совсем зло выплюнула Полин. — Она окончательно потеряла терпение. Марион был прав, но разве паникой поможешь делу? — Еще ничего не потеряно. Апшер, очевидно, умирает. Парк на грани. Нам только немного подтолкнуть их, и все, нет больше проблемы. А трупы спишем на аварию. В первый раз что-ли?       Глава отдела по смягчению последствий уже открыл было рот, чтобы возмутиться фамильярному отношению, как Полин взяла в руки маленькое устройство связи, отдаленно напоминающее рацию. Несмотря на свои размеры, она могла связывать довольно огромные расстояния, что шло им сейчас на руку.       «Только бы связь работала…» — мысленно взмолилась она и нажала на кнопку «4».       Как и ожидалось, пошли сильные помехи. Прошла долгая, невыносимо долгая минута, прежде чем на той стороне послышался хриплый, глухой голос:       — Роул на связи, говорите.       — Амикус, слава богам, вы живы! Вы ведь все еще внутри, верно? — Полин почти кричала, наигранно-радостно, на деле лишь беспокоясь о качестве звука.       — Да.       — А вы ведь в курсе, что там происходит?       — Да. Служба охраны готовит людей к эвакуации.       — Послушайте, мистер Роул, у нас мало времени. У меня к вам будет особенное задание, которое гарантирует вам и вашей семье все те привилегии, о которых мы говорили! Я прямо сейчас подпишу документ. Слышите?       Воцарилось короткое молчание. На секунду Полин даже поверила, что это провал.       — Что нужно сделать?       — Вот это уже совсем другой разговор! Только пожалуйста, запомните все с первого раза, потому что связь может прерваться! Итак…       Она быстро и четко дала указания, не моргнув и глазом, в то время как у Мариона глаза становились все больше и больше от осознания того, что она собирается потребовать.       — Вам все понятно?       Снова повисло молчание. «Ну теперь-то он точно сдаст назад». Глик уже готова была прервать связь, как с того конца послышалось тихое, но уверенное «да». И в тот же миг связь окончательно заглохла, выдавая только бесконечные шумы. Начальница отдела по устранению последствий выдохнула и отключила мини-рацию. Она поймала взгляд Пола, который как-то неловко попытался скрыть удивление.       — Что вас так поразило? — спросила Полин, практически самодовольно. — То, что я ему предложила или то, что он согласился?       Марион кивнул, будто соглашаясь и с тем и с другим.       — Я просто талантливо подбираю неудачников, только и всего. Будем надеяться, что его согласие не было пустым звуком. По крайней мере, пока Амикус там, у нас есть маленькая надежда, что комплекс удастся сохранить.       Так что в легком землетрясении, которое ощутили Майлз и Вейлон, была вина именно Амикуса Роула. И осознать, чем он был вызван, им предстояло уже очень скоро.       — Пойдем. — Волрайдер спешно покинул очередную лабораторию, выходя в параллельный тому, по которому они шли до этого, коридор. — Что бы это ни было, надо чем скорее покинуть это помещение. Не хочется, чтобы тебе раньше времени на голову потолок упал.       Вейлон согласился с этим, и поспешил следом. Из головы все не шел их разговор, и боль, которая мучила его изнутри, теперь просто охватила все его существо, как бы он не пытался делать вид, что все «хорошо». На фоне этой боли боль телесная была практически ничем. Какого это знать, что тот, кого ты так сильно не хочешь терять, умрет уже очень скоро? Парк бы ответил, что это как изрезать ножом себе сердце и прижечь раскаленным железом.       — Тут какая-то лестница… Я не вижу других проходов, наверх все завалило!       Вейлон поравнялся с Майлзом и увидел что лестница (первая, что они пока-что обнаружили), была завалена сверху строительным мусором. Как ни странно, пролет вниз был еще «жив» и по нему можно было пройти.       — Такое чувство, то кто-то взорвал верхний этаж… Может, это и был тот самый толчок?       — Видимо… По крайней мере, другого объяснения я не вижу. Придется спускаться. Может, там будут другие лестницы.       Надежда была слабой, но она была, поэтому беглецы двинулись вниз — Майлз впереди, проверяя дорогу, а Вейлон, как мог, догонял его. Он изо всех сил пытался скрыть от Апшера кровавые следы, которые оставляла его левая нога, по бедру которой снова возобновилось кровотечение. Его насильника не заботила ни подготовка, ни осторожность — от ран, оставленных им, сводило всю тазовую область. Программист осторожно спускался по лестнице, придерживаясь за перила, вглядываясь в темноту пролета, в которой исчез Апшер.       — Ну что там? — крикнул Парк вниз.       Ответа не последовало.       — Майлз?       Волнуясь, Вейлон почти скатился на этаж ниже и замер, понимая, что он тут не один. Причем, дело было даже не в Майлзе, который застыл посреди длинного узкого коридора с дверями. Коридор этот будто жил своей жизнью, он буквально дышал, стонал и издавал различные шорохи и скрипы, и Парк это мгновенно ощутил. На голове зашевелились волосы от осознания происходящего — за каждой из этих дверей находились люди, или то, что от них осталось, но оно было живо. И они, эти узники коридора, прекрасно понимали, что кто-то сюда пришел, а оттого и взволновались — ни за чем хорошим работники этого комплекса на этот этаж не спускались. Тем более, они ощутили на себе силу Волрайдера, который все еще стоял неподвижно.       — Господи… — прошептал Парк и сделал шаг по направлению к Майлзу, но тут же из-за ближайшей двери послышался дикий, почти нечеловеческий вопль с просьбой о помощи. Непонятно было, умаляют ли заключенные своих предполагаемых мучителей, или это просто отчаяние, факт оставался фактом: эти люди были все еще живы, они все еще мыслили и осознавали все, что происходит. На ум пришли жуткие воспоминания о пациентах «Маунт-Мэссив», которые после «терапии» и «лечения» становились овощами без воспоминаний и сознания.       Майлз же сражался в глубине себя с энергией, которая желала смерти всему, что находилось за этими дверями. Программа чувствовала большое скопление существ, отчего и переходила в излишнюю активность — и даже с полным контролем Апшеру приходилось прилагать усилия, чтобы не дать ей прорваться. Он слышал Вейлона, но не мог ему ответить, потому что боялся хоть на секунду ослабить хватку. Майлз обернулся, нахмурился, побеждая, наконец, поднявшуюся волну.       — Может, нам стоит их отсюда вывести? — Вейлон приблизился максимально и говорил шепотом. — Если мы сможем найти выход, то сможем помочь десяткам несчастных.       — А если они вместе с нами сгинут, что тогда?       Повисла короткая пауза. Этот шанс был явно вероятнее первого.       — Я не хочу думать о таком исходе. — в итоге пробормотал Парк. — Я до сих пор не могу отделать от вины за тех, над кем помогал проводить страшные опыты в прошлом. И пусть это прозвучит отчаянно, но я хочу рискнуть. В худшем случае, я сгину вместе с ними.       Майлз вздохнул. Вздох этот был странным, как если бы кто-то вздумал вздыхать в гулкой пещере — так его голос теперь звучал постоянно. Волрайдер накладывал свое влияние даже на это. Он обернулся к дверям и громко спросил:       — Есть кто живой?       И тут же со всех сторон послышался гул голосов. Мужчины, женщины — они умоляли помочь им, они будто знали, что им не причинят зла. Для Вейлона это стало чем-то невероятным, ведь живое существо, находясь в радиусе влияния Волрайдера, так или иначе начинало испытывать страх, мечтало забиться в угол, исчезнуть или покончить жизнь самоубийством, но только не испытывать на себе кошмары и видения.       — Сколько вы здесь находитесь? — голос Апшера едва слышался свозь нестройный хор. — Пусть говорит кто-то один!       Но это требование оказалось недостижимо. Большинство замолчало, но несколько человек продолжало говорить одновременно:       — Все по разному… Я больше года! Черт… Или мне кажется? А я не долго, по ощущениям не больше недели… У нас здесь мертвый, вытащите нас отсюда! У некоторых отобрали органы… Господи, помилуй, эта боль!       Вейлон дрожал. Каждый из этих голосов болью отдавался в сердце, внутри все сжималось от того ужаса, что он выхватил из общего гула.       — Ты сможешь сломать эти двери? — спросил он, в отчаянии ища на стенах что-нибудь вроде механизма электронных ключей, потому что на дверях кроме экранов наблюдения не было ничего. И только Майлз направился к ближайшей двери, чтобы ее сломать, как в другом конце коридора послышался какой-то инородный шум. Оба резко обернулись и увидели человека, который лишь слабо выделялся на фоне светящегося проема. Было видно, как тяжело ему стоять — его довольно могучую фигуру складывало от сильнейшего удара мощи нанитов.       — Я… Я помогу вам… Уйти… Не убивайте… — едва выговорил он.       Вейлон и Майлз переглянулись. С чего бы кому-то тут им помогать? Скорее всего, это какая-то идиотская ловушка, в которую их желают заманить.       — С какой стати нам тебе верить? — крикнул ему Волрайдер, придерживая порыв к уничтожению. — Кто ты вообще такой?       — Я… — незнакомец, кажется, был в отчаянии. Прямо сейчас мощнейший удар по его психике опустил его на колени. — Я местный сотрудник, Амикус… Амикус Роул… Кххх… Они приказали мне отравить вас газом прямо здесь… — он сделал отчаянный глоток воздуха. — Чтобы… Чтобы моя семья могла жить…       — Что ты несешь. — процедил Вейлон и осторожно приблизился. Хоть Амикус был и сломлен, но нельзя отрицать, что тот не набросится в любой момент. — Кто приказал? — должно быть, знакомый мотив с угрозой семье заставил Парка пойти на разговор.       — Глик… И Марион… Они хотели уничтожить вас и всех «невоскресших»… Арххх…       Вейлон заметил, что тот просто истекает кровью — уши, глаза, нос и даже губы его в крови.       — Майлз… — окликнул он. — Я знаю этих людей. И мне кажется, он не врет. — программист присел на корточки поближе к Роулу, в то время как Апшер постарался «ослабить хватку». — Кто такие «невоскресшие»?       — Это заключенные здесь люди, свидетели, если хотите… «Меркофф» использовала их в качестве подопытных крыс, не более. Это… мммхх… — Он кое-как приподнялся, привалился к косяку двери. Рост его оказался действительно внушительным — на полторы головы минимум выше Вейлона. Причем, он не отрывал глубоко испуганного взгляда от Майлза, который и на подготовленного человека мог навести ужас. — Это в основном бывшие сотрудники… Вы ведь прекрасно знаете, каким образом набирают сюда персонал…       О, Вейлон знал. Найти человека без близких родственников, который живет один, который особенно не общается с коллегами и который «готов на все ради науки». В основном это были студенты, которые остались одни в новой жизни. А потом, если их и начинали искать, то появлялись поддельные свидетельства о браке в другой стране, о путешествиях и тому подобном.       — Почему ты нам помогаешь? — подал голос Майлз. — Совесть что-ли замучила?       — Я сделал много зла в своей жизни, но эти твари его сделали в разы больше. С вами у меня куда больше шансов на свободную жизнь, чем в услужении у Дьявола. — он даже слегка приосанился, что сделало его еще более высоким.       — Тогда ты поможешь и всем «невоскресшим». — холодно проговорил Парк. — И Волрайдер тебя не тронет.       — Я вам, блять, не собака, у которой можно натянуть поводок. — огрызнулся Апшер. — Хоть на сантиметр дернись, и я тебя разорву на куски. — с этими словами, призрак ринулся на дверь и та тут же отлетела куда-то вглубь тесного помещения.       И тут же в коридор хлынули люди. Одни тут же упали на колени, молясь и благодаря, другие немедленно побежали к двери, где стоял Амикус, но Вейлон перегородил им дорогу.       — Подождите, снаружи опасно… — он рассеяно блуждал взглядом по исхудавшим, жутковато-бледным лицам и лихорадочным глазам, которым хотелось жить. — Мы пойдем все вместе, слышите? — он сглотнул, понимая, что если бы эта толпа, которая становилась все больше и больше захотела, то от него бы уже и мокрого места не осталось. Но они послушались, хотя безумие некоторых не позволяло им доподлинно понимать речь. Они бродили в толпе, бормоча о чем-то своем и подергиваясь.       Вскоре, последнее лязгающее «бам» — и коридор наводнило, по меньшей мере, человек тридцать. Все «невоскресшие» были одеты одинаково — в грязно-коричневые комбинезоны с нашитыми на них номерами. Эта «форма» точь-в-точь повторяла ту, в которую однажды был не по своей воле одет Вейлон, что заставило его поежится от воспоминаний. Он вдруг особенно ярко почувствовал удивительную жалость к этим людям, пусть и видел их в первый раз.       Все узники как один старались держаться подальше от Волрайдера, который хоть и сломил все двери, но все еще внушал им трепет и душевную боль, отчего некоторые, особенно изможденные, даже не могли встать.       — Помогайте тем, кто не может идти сам, и будьте крайне осторожны! — распорядился Апшер. — Если будете устраивать лишний шум, я могу и передумать. Веди. — бросил он Амикусу. — Я все еще надеюсь, что ты не лжец. Иначе — сдохнешь первым.       Амикус, не говоря ни слова, пошел туда, откуда и явился, а «невоскресшие» последовали за ним, на удивление в большинстве своем храня молчание. Вейлон оглянулся на проломленные двери — там, в темноте, ему мерещился еще минимум десяток человек, которые в силу своей крайней искалеченности уже не могли ходить. Или же они уже достигли статуса «овощей» и их мозг был безвозвратно разрушен.       — Мы не можем им помочь. — услышал он гул Майлзовского шепота. — Пойдем.       Парк с тревогой посмотрел на Апшера — тот выглядел уставшим. За всеми этими хлопотами он как-то и забыл, что тот умирает, но сейчас, глядя в его сумрачное лицо, мысли снова завладели им с головой.       — Ты как? — спросил он тихо. «Невоскресшие» уже покинули помещение, и топот их ног слышался где-то на другой лестнице. — Майлз…       — Силы уходят. — ответил тот и провел ладонью по лицу, будто стирая невидимый пот. — На эти проклятые двери я потратил много энергии, блять… Я начинаю понемногу ощущать тяжесть своего тела.       Вейлон постарался ни одним мускулом не выдать, в какой он сейчас степени отчаяния. До этого смерть Майлза откладывалась на неопределенный срок, но вот сейчас она была уже так близко… Он сглотнул ком, и как можно более ровно произнес, с усилием отворачиваясь:       — Пойдем. Может, еще удастся выйти. Там, снаружи, всяко легче, верно?       И тут произошло странное. Апшер схватил Вейлона за руку и притянул к себе, тут же глубоко целуя. Но почему в этот момент Парк не ощутил холода совсем? Это был просто Майлз, самый обычный, это были его губы, его теплые объятия, его шепот на ухо, в котором можно было разобрать столько всего… Вейлон забыл, о чем думал. Как, впрочем, и Майлз. Сейчас он был живее всех живых, сейчас смерть уступила перед натиском человеческих эмоций, которые захватили каждую клеточку его тела. Плевать, как скоро он сдохнет. Впервые в жизни Апшер ощущал такой душевный подъем, он наслаждался тем, что чувствовал Вейлона, и больше ничто и никто его не заботило.       А поцелуй все длился. И программисту казалось, что разорви он его — Майлз тут же умрет. Но тот отстранился сам, все еще не выпуская его из своих полупризрачных рук. Глаза его влажно сверкали, а на лице была теплая улыбка.       — Только прошу, никакой скорби по мне, Парк. — проговорил он спокойно. — Я хочу, чтобы ты запомнил меня таким, а не помирающим. Ты понял?       — Да. — Вейлон светло улыбнулся ему. На душе вдруг сделалось очень и очень легко. — Конечно, я тебе обещаю.       — А вот теперь пошли. — Майлз решительно потянул его за собой к лестнице. — Я не хочу, чтобы мое тело так и осталось тут валяться, надо поторапливаться.       Вскоре, они нагнали узников, которых все еще вел Амикус. Как оказалось, в комплексе действительно были две лестницы и лифт, который тоже пришел в негодность после «землетрясения». Амикус наспех и очень волнуясь объяснил, что это он взорвал первую лестницу, чтобы не дать им так просто выйти и теперь сожалеет, но никому уже не было до этого дела — передвижение по полуобесточеному комплексу, часто практически в полной темноте, да еще и с целой толпой подопытных был крайне затруднен. Одни отставали, другие боялись, третьи кричали и пытались разрушить все, что попадалось на их пути, чтобы «отмстить» проклятой организации.       Один парень привлек внимание Майлза. Кажется, тот вел себя спокойнее остальных и даже пытался помогать им идти вперед, уговаривал, успокаивал и во многом благодаря нему эта безумная толпа как-то двигалась вперед. И люди его слушали, некоторые даже раболепно склоняли головы, когда он к ним обращался. Апшер выловил его в толпе и подозвал поближе.       — Как тебя зовут? — спросил он, разглядывая еще в общем-то молодое лицо, которое обрамляли отросшие темно-каштановые волосы. — Они тебя слушаются, не так ли?       — Я. Блэйк Лангерманн. — выдавил тот, хмурясь, будто эта информация давалась ему с трудом. — Здешний персонал часто повторял, что я пережил то, что невозможно было пережить, а на них эта информация очень повлияла. — он мотнул головой в сторону «невоскресших». Тут он как-то испуганно сжался, видимо осознавая, с кем разговаривает. — А вы… Вы и есть тот самый носитель, да?       — Ну… Вроде того. — Майлз смотрел в спину Вейлону, который помогал какой-то женщине подниматься по еще одному пролету наверх. — Только не надо «выкать», не намного я тебя старше.       Блэйк что-то невразумительно промычал и пошел молча, глядя в пол сквозь стекла своих давно разбитых очков.       — Это, конечно, все замечательно, но вот камеры мы так и не нашли. — Майлз вздохнул, припоминая. — Слушай, может ты в курсе, где они их тут прятать могут? Ты же, наверное, работал тут раньше?       — К счастью, не случилось… — Постой, камеры? Так это наверное в кабинете главы, на минус первом, я помню, когда меня только привезли, мою камеру там и оставили — может и ваши там? Стоп, а почему…       Майлз и сам был в шоке от такого совпадения. Но на долгие размышления у них не осталось времени — они как раз поднялись на минус первый.       — Пошли. — уверенно сказал Апшер. — Показывай дорогу.       И они побежали в противоположную от спасительного коридора сторону, где Амикус уже ворочал тяжеленный люк, которым не пользовались, наверное, никогда. Парк же помогал ему как мог, от того и не заметил, как Майлз скрылся за поворотом. Люк не поддавался — снаружи его запросто могло завалить чем угодно, да и механизм мог давно сломаться.       — Этот люк тут был на случай пожара… Вроде бы… — Роул пыхтел, толкая и толкая. — Но его забросили, потому что он мог выдать нас…       Вейлон почти отчаялся. Вот же он, выход, рукой подать… Он даже близко не собирался подпускать к люку Майлза — незачем ему сейчас расходовать силы, поэтому в отчаянии обернулся на узников, будто ища у них поддержки, но особенно на нее не надеясь. Но желание жить оказалось сильнее всякого рода болей. Мужчины, все как один, все, кого еще могла вместить крошечная площадка, навалились на люк. И тот, наконец, поддался. Посыпалась бетонная крошка, полетели мелкие камушки и пыль, но люк уверенно двинулся вверх.       — Еще немного! — крикнул Парк и они толкнули его изо всех сил. И тяжеленная крышка этого «бетонного гроба» дернулась и медленно, с жутчайшим скрежетом, двинулась дальше — в затхлое помещение ворвался чистый воздух и яркий свет, что воодушевило толкающий еще сильнее. Спасение было всего в нескольких сантиметрах…       А тем временем, Майлз и Блейк переворачивали все в кабинете главного сотрудника. Им мешала темнота и поваленная повсюду мебель, и кроме того, каждый ящик, каждый железный шкаф здесь был надежно заперт, что требовало от Апшера применения сил Волрайдера по уничтожению преграды. И чем дальше — тем слабее он становился, все сильнее ощущая дикое желание прилечь, присесть, а лучше — уснуть. Видимо, именно так и выглядит смерть — дикое желание уйти из этой реальности, когда действительно становится все равно на земной мир. Но они должны были сделать это. Лангерманн не заметил в нем никаких перемен и продолжил исследовать то, что не требовало дополнительного вскрытия.       Внезапно — новый толчок, причем, в разы сильнее предыдущих. И еще, и еще — стены тут же пошли трещинами, а до острого нюха Волрайдера донесся сильный запах гари. Землетрясение не прекращалось ни на секунду — потолок вот вот грозил обрушиться.       «Надеюсь, Вейлон успел выбраться». — Апшер отчаянно рванулся в сторону Блэйка, которого, кажется, слишком охватил азарт пойсков.       — Хер с ними, бежим! Нас сейчас тут раздавит!       — Нашел! — Блэйк победоносно вынул из треснувшей ячейки шкафа три камеры, обернутые кем-то в целлофан. И тут же чуть не уронил, потому что на головы им обрушился здоровенный кусок потолка. — Блять…       — Скорее! — Майлз тащил его к дверям, используя все силы, что у него еще оставались, чтобы разрушать на своем пути все падающие обломки и прочий мусор. Сердце (ну, или что было у Волрайдра вместо него) бешено колотилось, гнало прочь. Вот так умирать уж точно не хотелось, находясь совсем рядом со спасением. Нужно было отдать камеры Вейлону, иначе все это будет зря.       Это землетрясение случилось не само по себе. Когда камеры видеонаблюдения наконец заработали, Пол и Полин к своему глубочайшему ужасу увидели, как толпа подопытных, во главе с Амикусом Роулом и Вейлоном Парком покидает верхний этаж, вместо того, чтобы корчиться в предсмертных судорогах глубоко внизу.       — Ах, мразь! — Полин дала волю чувствам и чуть не разбила компьютер. — Он нас провел, сука!       Она не раздумывая нажала нужную клавишу дистанционного управления, и тут же камеры отключились — комплекс перешел в режим «самоуничтожения».       — А ты чего, блять, сидишь! Срочно вызывай спецназ туда, может они еще успеют их всех перестрелять к чертовой матери!       Пол засуетился, исполняя приказ, а Полин в отчаянии принялась собирать документы, почти бросая их в свой кейс. Возможно, она еще успеет сбежать от гнева «верхушки». Все внутри нее просто кричало от ярости и страха, она была сломлена и побеждена — все ее планы обернулись в крах. Кто бы мог подумать, что какой-то горстке неудачников, пушечного мяса, удастся ее победить? Этот жалкий червь, этот щенок Роул, да как он посмел… Полин твердо решила убить всех, кто был ему дорог, но сначала нужно было спасти собственную шкуру, залечь на дно, испариться, будто ее и не было. Это было практически невозможно. Но умирать не хотелось. Умирать было страшно.       Вейлон покидал подземелье последним. Но не успел он заполнить легкие кислородом, как тут же земля под ним дико задрожала и он едва не упал обратно. Его выволокли наружу за руки и ноги тут же соприкоснулись с лесным настилом из иголок. Повсюду, насколько хватало глаз, был лес.       — Эй, не разбредаться! — крикнул он уже одуревающим от свободы и кислорода людям. Многие бросились целовать землю, другие плакали навзрыд и молились всем известным им богам. Кто-то попробовал даже упасть в ноги Вейлону и Амикусу, но тут Парк заметил неладное.       Майлза не было.       — Блять! Нет-нет-нет…       Вейлон не раздумывая прыгнул обратно в полуразрушенный коридор. Тут уже не было видно ни зги, но какая разница. Парк охнул, едва не оставшись погребенным под большим куском потолка, звал и звал Апшера, срывая глотку.       — Вей… Вейлон…       Вначале Парку показалось, что он ослышался. Но затем, сквозь толщи пыли и мрак он разглядел Майлза, который тащил за собой еще одного человека в явно полубессознательном состоянии. Программист тут же ринулся к ним на помощь, забыв обо всех мыслимых правилах осторожности. Он взвалил на себя руку незнакомого парня, и они втроем побежали, спотыкаясь и почти падая.       — Скорее, тяни! — на выдохе крикнул Вейлон, подталкивая тело к проходу, откуда уже выбравшийся Майлз протягивал руки.       И только ноги Блэйка скрылись на поверхности, как одна из тяжеленных плит потолка, которые пока что сдерживали его от полного обрушения, рухнула на уже начинавшего взбираться Вейлона.       В тот момент Майлзу показалось, что его мир померк.       А дальше — все как в бреду. К ним бегут, суетятся, вокруг крики и плач, какие-то непонятные телодвижения. Кажется, Амикус связывается с кем-то по рации, кажется, Лангерманн пришел в себя… Кажется, Майлз умирал, сидя рядом с телом Вейлона Парка, на лице которого застыло странное выражение удивления. Он будто и сам не мог поверить, что вот так погибнет, в шаге от свободы. Ничто уже не имело значения. Все это — пустая мишура, весь мир вокруг — пустая мишура, блеклая и безжизненная. Окровавленный, измученный и бледный, весь в грязи и пыли, в рваной спецовке — Вейлон Парк лежал на его руках с перебитым позвоночником и раскрошенной шеей. И Майлз не мог не плакать, глядя в эти глаза, вспоминая, что так и не смог сделать ничего. И не сделает больше никогда.       Сила Волрайдера подходила к концу. Наниты отмирали с невероятной скоростью, и с каждой секундой его руки становились все более человеческими, а тело — оно было в агонии смерти. Но Апшер не издал ни звука. Он просто лег и накрыл своими руками Вейлона, не желая, чтобы хоть кто-нибудь прикасался к нему. Кажется, окружающие поняли, что происходит — рядом не было ни души.       — Вей… Я хочу встретиться с тобой на том свете… — из последних сил прошептал Апшер, прежде чем тьма поглотила его.       Амикус опустил глаза. Два тела на этой подушке из сосновых иголок — вот она жертва его бесконечной глупости. По сути, Глик и Марион добились своего — информатор и носитель мертвы. Роул хмуро прислонился к дереву, наблюдая, как оплакивают своих спасителей подопытные и только один парень сидел в стороне, разглядывая какие-то предметы, которые, очевидно вынес с собой. И только информатор двинулся к нему, как громкий крик одной из женщин привлек его внимание и он обернулся.       Над трупами будто взвилась стая черных мух, собираясь с каждой секундой все в большее облако. Воздух над ними задрожал, как если бы кому-то вздумалось разжечь огромный костер. «Невоскресшие» кинулись врассыпную, с громкими воплями прячась за деревьями. А на черное облако было уже трудно смотреть — настолько сильную энергию оно излучало. Тел под ним уже не было видно — черная материя окутала их словно коконом. Амикус охнул — сильно заныли виски, а раны на теле будто стали гораздо глубже, но… Еще секунда — и облако растворилось без следа, просто исчезло, рассыпавшись миллиардом песчинок.       А еще через секунду трупы зашевелились.       Вейлон приоткрыл глаза и увидел лицо Майлза всего в сантиметре от своего лица. Он смотрел на него в таком же немом шоке и это только мягко сказано. Парк чувствовал себя так, будто только что проснулся от долгого сна — он чувствовал себя очень хорошо, разве что в спину что-то кололось, да тело Апшера придавливало к земле. А тот не стал долго залеживаться. Вскочил и тут же поднял Вейлона за руки, осматривая его так внимательно, словно пытаясь найти у него дополнительную пару рук. Но программист уже и сам заметил, в чем была странность — на них не было ни царапины.       — Мы… Живы? — тупо спросил он, оглядываясь по сторонам.       Надо было видеть лица окруживших их людей, хотя бы для того, чтобы прочитать глубочайшее изумление и шок.       Но ни Майлз, ни Вейлон не видели ничего, кроме друг друга. И теплые объятия подтвердили — они, наконец, живы.