Возвращение беглянки.

Лилит с ироничной усмешкой покосилась на примолкнувшую подругу. Эмма, сидела, сгорбившись, на стуле с покрасневшими щеками и не поднимая глаз. — То есть твой собственный сын вернул тебя домой, Свон? — Да. Но он тогда не знал ни о чём. Моё проклятое упрямство, я так хотела кому-то что-то доказать… И мне было просто стыдно вот так вернуться домой. Не получив ответов, а, как оказалось, все ответы были как раз дома, в Сторибруке… Лилит качает головой: — Проклятие… Не случайно ты вернулась в назначенное ИМ время. Всё было не случайно. Ты должна была найти родителей и ты их нашла. Проклятие пало. — А ты? Отец вроде как отказался от тебя. Лилит тяжело вздыхает: — Да. Но однажды я проснулась не в том сквоте среди таких же как я бродяг, наркоманов и мелких воров, а в своей собственной комнате, в отцовском доме. Отец сам вернул меня ничего не объясняя и не рассказав, как меня отыскал, а потом у меня появилась… дуэнья. Она приглядывала за мной, быстро вправила мне мозги. Не щадила моё самолюбие и сразу в лоб говорила, что думает о моём поведении. Кажется даже мысли мои читала. Очень хорошо прочищает мозги, когда тебе по полочкам всё раскладывают. И объясняют прямым текстом какая ты идиотка. Да ещё говорят, что ты думал на самом деле, раскрывают истинные мотивы твоих поступков. Мы очень любим себя оправдывать, что, якобы, хотели как лучше, а на самом деле… Ты её могла видеть в городе. Мою воспитательницу. Одна из подопечных вашей Голубой. Тогда, я, конечно, даже не подозревала, что и кто она на самом деле. Да и не поверила бы в такое. — Фея?! — Угу, — кивает Лилит. — Ученик Чародея поговорил с моим отцом, а потом уже сама Рул Горм присоединилась. Объяснили ему всё. Но в итоге даже с Агнес семь потов сошло — подростком я была просто невыносима. Но сбежать от моей дуэньи оказалось непростой задачей. Она очень умная, проницательная женщина. И, как я уже отмечала, абсолютно безжалостна — без розовых соплей и не гладит по головке. Но то, что она говорила о моих дружках-приятелях и подружках, сбылось с поразительной, пугающей точностью. А тихие лузеры, «ботаники», которых третировали в старшей школе, сейчас процветают. Про их успехи в науке и бизнесе в газетах пишут и по ТВ рассказывают. — Про тебя тоже, — улыбается Эмма. — Если бы не Агнес… Чем бы и где я закончила — большой вопрос. Тюрьма, рехаб, передоз…? Я уже шла по наклонной, ещё немного и всё. — А меня отрезвила тюрьма. И та женщина. Поставила мне мозги на место. А потом стало не до того — колледж, работала, как проклятая и выкарабкалась. Сама. … — Отвези меня сама, мама, — Генри смотрит Эмме в лицо, глаза в глаза, даже не моргает. Серьёзный маленький мальчик. — И куда же я должна буду вас доставить, Ваше Высочество? — с иронией интересуется Эмма, но после ответа мальца ей стало уже не до смеха — Эмма едва устояла на ногах, в глазах потемнело. — Сторибрук, штат Мэн. Эмма с трудом перевела дух и протянула мальчику мобильный: — Сейчас же позвони матери и расскажи где ты, о том, что с тобой всё в порядке и, что ты скоро вернёшься домой. Я сейчас. Эмме пришлось разыграть целый спектакль перед Арчи, который её не узнал, а потом… Когда увидела глаза матери, поняла, что уже никуда не уедет. Наконец вернулась домой. Странствия закончились. Она так хотела найти своих биологических родителей, но всё это было так глупо. Если она им оказалась не нужна… Регина плачет навзрыд, рыдает, как, забытый нянькой, что заболталась с подружкой, обиженный младенец и уже у Эммы слёзы градом… … — Я плакала, мама Мэри Маргарет плакала, мама Регина плакала… — ворчит Эмма. — Я пролила за ту неделю слёз больше, чем за всю предыдущую жизнь. — А Генри? — Генри не знал, как себя вести — он думал, что привёз в Сторибрук грозного Белого Рыцаря, который сейчас, как всем задаст, а оказалось вернул блудную дочь домой и мы все одна семья. Смирился, но не сразу. А теперь он любимый внук грозного Тёмного мага. — Не повезло парню… — хихикает Лилит. — С дедулей. … — Ну дура была, — ворчит Эмма. Салфеток уже не хватает и всё время в тёмных очках. — Упрямая дура, а потом стало стыдно. Если бы не Генри… — Вся в меня, — хлюпает носом Мэри Маргарет. — Такая же упрямица. — Точно, — кивает Регина и сморкается в очередную салфетку. Бедный Генри закатывает глаза — в особняке по углам скоро от сырости плесень заведётся. Эмма и обе мамочки шмыгают носами — разглядывают его детские фотографии и мальчик смывается к себе наверх от заливающихся сентиментальными слезами матерей. Но его всё равно вытаскивают из комнаты и начинаются ностальгические охи и вздохи про маленького Генри, его любимые игрушки и проказы и слёзы льются по новой. Через неделю Генри может с облегчением вздохнуть — все, наконец, успокоились и прекратили его поминутно тормошить. Но собаку выпросить так и не удалось. Все три мамы отрицательно покачали головами и сказали хором: «Нельзя!». — У тебя аллергия, — сказала Мэри Маргарет. — Будешь опять целыми днями чихать и сопливиться? — Собака потребует от тебя много времени, сын, — строго хмурится Регина. — Это не игрушка. — Да, — Эмма полностью согласна с матерью. — Тебе быстро надоест, а выгуливать, кормить и водить к ветеринару твоего питомца придётся нам. — Но мы подумаем об этом, — смилостивилась Регина над Генри, который опустил голову и начал шмыгать носом. — Завтра. — Посмотрим на твоё поведение, — говорит Эмма. — Мы поставим ей домик под яблоней, — добавляет Мэри Маргарет. — Никаких валяний с тобой в одной постели, съеденных тапок и поцарапанной мебели. Так что свой очередной День рождения Генри ждал с нетерпением — а вдруг?