***
Пару недель назад. Индия. Великий Магистр, или как по незнанию называла его Эрскин, «Мастер», предпочитал таким прекрасным солнечным днем сидеть под зонтом на террасе и уже радовать душу бренди и сигарой. Александра, его супруга последние двадцать шесть лет, как обычно не разделила радости посетить столь отдаленное и жаркое место, а предпочла остаться дома, в Британии. И сейчас он лениво перебирал принесенную почту. Благодарности, прошения, отосланные отчетности, письмо жены. Мусор. Среди стопки бумаг он заметил два особо примечательных конверта: один из Египта, второй из Британии. На первом сургучный оттиск в виде артишока — стебелек с несколькими чешуйками-лепестками. Второй же явно дешевый, купленный прямо на почте за последний пенни. Магистр начал с первого. Через несколько секунд он отложил письмо и затянулся сигарой чуть крепче. В его лице, стареющих глазах ничего не изменилось, так же меланхолично он разглядывал чуть волнящийся газон во дворе виллы. Только внимательный человек мог заметить, как двигались его желваки, как он сдерживался, чтобы не прокусить сигару, словно гильотина. — Убит, убит… Убит, убит, убит. — стал он повторять шепотом на разные лады, словно бы чуть мурлыча какую-то песенку, но по вздохам можно было понять, что ему не до радости. — Как же ты пропал, мой итальянский брат. А он хорош, этот швед, да? Взял и прострелил тебе ногу, как зайцу. И все равно ему было на твою жизнь. А вы говорите — священник. Это-то совсем ничего и не значит! Вот так. Он крякнул и поднялся с шезлонга. Было тяжеловато в силу возраста и лишнего веса, хотя он не считал себя чрезмерно полным, а вполне себе наоборот. Наследовать генетику тощего отца не вышло, и был он чуть меньше матушки, слухи о раздавшемся заде которой ходили аж до Болгарии. А причем тут, собственно, матушка? Здесь не до того. Ему, конечно, уже давно сообщили, что граф-ребенок отправился в Индию, а значит, он давно уже был здесь. А Хокинс вот-вот должен был прийти на корабле. А может, это измена? Или просто кто-то — идиот, сводить на религиозной почве протестантов и католиков?.. Тут бы и даже менее хладнокровный и безразличный, чем Хокинс, в драку вступил. Да, сглупил, не задумался с высоты своего духовного развития, бывает. В конце концов, это исключение из правила, а мафию эту все равно надо было бы лет через пять зачищать до основания. А что бы они ему сделали? Ему, королю? Почти королю. Да ничего, сошки по сути. Враги в собственной стране. А сам Магистр не враг? Пока враг, но королева не страна, поэтому какая разница… Второе письмо он решил оставить к обеду, чтобы не потерять аппетит сейчас совсем. Уже уходя, он увидел скромный конвертик, упавший под стол, крякнул и наклонился за ним. Дух с бумаги почти выветрился, но он все равно узнавал отправительницу по нему, не будь на конверте совсем никаких опознавательных знаков. — Салли, моя дорогая Салли… Магистр надломил печать и вскрыл письмо там же, стоя у стола. «Мой дорогой Берти, Твой великолепный подарок почти примиряет меня с тем положением, что мы не сможем увидеться еще около полугода. И все же я страдаю. Надеюсь, к моменту, когда я смогу вернуться, мы отпразднуем твою блистательную победу. Как ты узнал, чего я могла желать? Должно быть, добрый ангел нашептал тебе этот секрет. Как бы то ни было, ты снова идеально попал в мои вкусы, и я благодарю тебя от всего сердца. Сегодняшним вечером я планирую выйти в этом в наш любимый «Бовилье». Возьму на себя смелость передать месье Бовилье твой привет. Твой мотылек.» За обедом Магистр думал о Париже и о Саре, которую он трепетно звал «Салли». Конечно, она не была единственной, кто грел его душу, и все же ему было приятно занимать мысли такими безделицами, как подарки и прогулочные вечера. В конце концов, никто не был против. «А мог?» — спросил он сам у себя и иронично улыбнулся. Как бы то ни было, следовало прочесть то жуткое в своей простоте письмо, чьего адресанта он даже не проверил сначала. — Лиланд? — он отложил приборы, — Вы все не можете меня так подвести. Никаких хороших новостей, как и следовало ожидать, учитывая, что они с Морганой вовсе не должны были ему писать. В косноязычном изложении Ученика Лиланда сообщалось, что Моргана подозревает Хокинса в предательстве и сговоре с графом. Также он просил прощения, что отправил письмо так поздно, по причине разногласий с ведьмой. — Хокинс… Я же нанял тебя потому, что ты был непреклонно верен христианским идеалам и не соблазнился бы работать с демоном… Магистр решил, что вечером же отправит «теплое» послание господину Родсу с хорошими новостями и однозначным планом действий. Хватит играть в кошки-мышки.***
Западная Бенгалия, остров Гхорамара. Обитель Св. Лии Сиэль проснулся позже обычного. Себастьяну все же удалось объяснить, почему господина следует положить в хорошую комнату, даже если сам дворецкий не сможет его будить по утрам, а он не смог — правила женского общежития были такими. Им повезло найти для Фантомхайва отдельную комнату, иначе и он оказался бы неизвестно где в городе. Где всю ночь и утро таскался демон, мальчика интересовало мало. Было лишь непривычно просыпаться не вовремя и без чьей-либо помощи. Прошлым вечером он прилично устал, а потому лег спать там, где положили, даже не обратив внимание, где оказался. Теперь он спросонья мог все рассмотреть. А рассматривать было нечего — стены голые, а из мебели комната могла похвастаться только кроватью, довольно жесткой причем, стулом, столом и небольшим сундуком для одежды. Сиэль потянулся. Он нехотя сполз с постели и подошел к окну. Внизу кипела работа, смуглые индийские женщины в одеждах грязных цветов таскали ветки, копали землю и выполняли прочую работу. Графу стало неуютно в чужеродной обстановке, но потом он заметил знакомые фигуры. Чуть подальше стояла Эрскин, крича что-то на индийском, надо сказать, с таким акцентом, что его чувствовал даже Сиэль. Рядом, как всегда подпирая подбородок, стоял Себастьян. Со своим ростом и при таком ярком солнце он скорее напоминал солнечные часы. Тени почти не было — обед? Сиэль задумался, вспоминая, была ли у демона вообще тень. Тут он заметил, как дворецкий поднял на него глаза и демонстративно вытянул вперед руку. Под ней образовалась контрастная, почти черная тень на земле. Мальчик чуть улыбнулся. «Забавно.» Через полчаса к нему в комнату заявилась Эрскин. — Вы еще не одеты?! — Я не могу. — он, совершенно без стеснения и даже болтая ногами, констатировал. — Меня Себастьян одевает. На Эрскин не подействовало. — Значит, останетесь без обеда. Здесь все одеваются сами. Сиэль предсказывал, что не сработает, но попробовать стоило. Должна была быть хоть одна невыносимая ей причина, почему придется впустить демона внутрь. Попробовал бы соблазнить кого-нибудь, что ли. Вроде помогало обычно. А Себастьян не собирался — знал, что не выйдет. Почти все женщины здесь испытывали еле преодолимую неприязнь к мужчинам, потому как по большей части были их жертвами в той или иной мере. К тому же, наблюдать, как господин мучается, не справляясь с простейшими вещами, всегда развлекающе. Голод все же замучил Сиэля. Когда он поборол стыд и все же вошел в трапезную, то сорвал гул аплодисментов. — Дамы, он справился! — заключила Эрскин, улыбаясь. Женщины не поняли ни слова, но тоже радовались. — Господин, вы поняли, что из этого является брюками, я впечатлен. — Себастьян не хлопал, конечно, но был к этому близок. — Возможно, вы и дома сможете ввести данный навык в свой обиход. Сиэль еле сдержался, чтобы не найти пару неприятных фраз из выученного у Бардроя, когда тот позволял себе лишнего, думая, что никто его не слышит. Вместо этого он проигнорировал их язвительные насмешки и сел в торец стола, словно сам преподобный отец этого заведения, если бы у них такой был. — И каков итог? — решил он показать власть, спросивши с Себастьяна по поручению. — Мне не нравится убивать людей. — вместо него ответила Эрскин, — Но это не значит, что я не могу хотеть начистить им рыла. — Не нравится? — тут уже язвительно зацепился граф, — Кажется, в прошлую нашу встречу вы заявили, что не убиваете и не потерпите. Не нравится или не убиваете? — Не убиваю. — И как давно? — Послушайте. — она устало вздохнула, ей казалось невероятным, что они оба с трудом понимают такие простые вещи. — Я человек и я не хочу видеть смерти и страдания других людей, это совершенно нормально. Чему вы удивляетесь? Сиэль развел руками, соглашаясь. Ему были также неинтересны подробности их разговора, по большому счету, главное, что цель была достигнута. — Нам нужно будет выйти на контакт с нашими дорогими заговорщиками, — он перевел взгляд на Себастьяна, — Займись этим. И да, — он снова взглянул на Эрскин, — Пускайте его ко мне в комнату. Он все равно войдет, если захочет, ваш запрет не имеет смысла, но я не хочу, чтобы мы прятались, словно шекспировские прелюбодейники. — Фи, — вдруг сказала Эрскин совсем как его тетушка, — Мой запрет имеет очень большую силу, маленький граф, я боюсь, бóльшую, чем ваш приказ. Все здания здесь, кроме трапезной, защищены от присутствия вашего замечательного слуги. Но если вы инвалидны в самообслуживании, я, так и быть, выделю вашу комнату. Которая, как бы, моя, но опустим. Не забудьте потом напомнить восстановить барьер.***
Великобритания, Беркшир. Поместье Мидфорд. — «Несколько дней»… — вдруг в эмоциональном порыве поднялась Фрэнсис с кушетки, — Я как крест несу все тяготы этой безумной семьи без тени приличия и нормальности, а что взамен… Несколько дней! Посмотрите на нее, что прикажете мне делать с этим поросенком?! — Ох, Фрэнсис… — Алексис зыркнул в сторону Уиггинса, чтобы тот закрыл двери в гостиную. — Мама! — возмутилась Лиззи, — Но она восхитительна! Выглядит потрясающе… — О, неужели, Элизабет, — она драматично приложила руку к груди и иронично смерила ее взглядом, — Значит, не о чем беспокоиться. — Немного взбалмошная, да… Выходить замуж за юнца. — вынужден был признать Алексис. — Я совершенно не понимаю, чего вы хотели. — из-за согласия отца Элизабет окончательно расстроилась и пожелала уйти. В коридоре оказалась также не очень приятная обстановка. Поднявшись по лестнице мимо комнаты брата, она услышала часть диалога из-за двери. — Ты не сказал ей! Это нечестно! — Луиза оказалась не такой сладкой и спокойной наедине. — Бедная… — Лу, успокойся, она переживет это. Всему свое время. — тут голос Эдварда вдруг окрасился претензией, — Или, может, мне сказать ей еще то, что мы снимем дом в Лондоне? Что тебе необходимо «личное пространство», как ты выразилась? — То есть, тебе оно не нужно? — Я не… Послушай… Элизабет выбрала пройти мимо, но вдруг дверь распахнулась прямо перед ней. Они встретились глазами с Луизой, но Эдвард ее не заметил. Девушка захлопнула дверь за спиной. — И-извини… — Лиззи хотела убежать к себе, но та остановила ее за руку. — Все хорошо, — она снова улыбнулась, но как будто немного расстроено, — Как раз хотела найти тебя. Покажешь мне дом?***
Западная Бенгалия, Калькутта. Отель «Spence's». Африканский магнат с секретарем, Великий Магистр и женщина, вырядившаяся словно сама Бхайрави, сидели за столом ресторана в тишине. В здании было прохладно. Никто не решался начать разговор. Магистр откинулся в плетеном кресле — оно чуть скрипнуло — и вздохнул. Сесил Родс постучал пальцами по столешнице: — Что мы планируем сделать? Как минимум нужно будет устранить Хокинса. — ему с самого начала не нравилась идея нанимать малоизвестного человека. — Оставьте пирата в покое. — ответил Магистр, — Сейчас важнее всего найти графа и его демона до того, как они успеют что-либо сделать. Моргана, не хочешь этим заняться? — Мне бы было приятнее пообщаться с Хокинсом, если честно. — она улыбнулась, чуть выпустив зубы. — Я плохо изъясняюсь по-английски? — возмущенно спросил Магистр, посмотря на каждого, — Мистер Хокинс — вопрос принципа. Я не собираюсь рубить сплеча, как Ее Величество. Думаю, с ним можно договориться. — Просто из него и священник так себе… — съязвила ведьма. — Про Посвященную отец Петер говорил также. Он говорил, что она не всегда выполняла наставления старших и имела какие-то свои представления о вере. Еретичка, в общем. Ее даже хотели выгнать за попытки дорваться до сана, но не успели. И я вам скажу так: если Бог выбрал такую женщину, такого человека нашей защитницей, значит, и к Хокинсу следует относиться с почтением, ибо по своей природе они похожи. — О боже, — Моргана наигранно отклонилась от него, — Да вы реально христианин, Ваше Высочество… Ладно. Я знаю, как их найти.***
Поместье Мидфордов. Девушки прошли в библиотеку. Было понятно, что экскурсия на самом деле малоинтересна им обеим, но все же для приличия Элизабет показала отцовскую личную коллекцию. Повсюду также висели чучела животных, трофейные рога и прочие прелести общего увлечения охотой в семье. В итоге, когда светская беседа все же сошла на нет и они присели на диван, Лиззи не нашлась, что лучше спросить, чем: — Как тебе брак? Ты в нем недолго, но все же… — Это не первый мой брак, — Луиза посмотрела на нее, как бы намекая, что смысла избегать этого факта нет, — Так что мало нового. А тебя что-то тревожит? Мистер Мидфорд рассказывал, что у тебя есть жених… который чуть не прикончил моего! — она рассмеялась. — Сиэль… Да, у него сложный характер… Я не всегда его понимаю, но он обыкновенно знает, что делает. — У всех вокруг тебя он сложный, тебе не кажется? — Луиза улыбнулась и доверительно заглянула в глаза Лиззи, — Как ты считаешь, почему мы выходим замуж? — Любовь? — Элизабет задумалась, — Э… страсть? — А-хах, нет. Точнее, не только. Всем нам, милым маленьким леди, нужна защита. И если выходить замуж строго по любви, то можно не рассчитать и остаться беззащитной. Пелена влюбленности часто застилает нам глаза перед теми, кто не особо подходит на эту роль. Кто слаб, кто глуп, кто представляет опасность сам. Твоя матушка прекрасно это знает, и я восхищена ей и ее выбором. А я… В первый раз я брак не выбирала, он нашел меня сам. Когда этот человек умер, я пришла к выводу, что достаточно крепко стою на ногах, чтобы принять решение сердцем. И я сделала это, несмотря на то, что теперь мое положение шатко. — ее лицо вдруг посерьезнело, — Я не откажусь от твоего брата только из-за кого-то, потому что я люблю его. Но если он сам предпочтет мне воспротивиться в угоду вашей матери… Я не буду ждать и минуты, прежде чем покину этот дом. Потому что, зайчик, я слишком взрослая, чтобы терпеть к себе такое отношение снова. Я говорю это тебе, потому что вижу, что ты умная и добрая девочка. Чтобы ты не обижалась, если я уеду. — Только не говорите, что вас обидело поведение матушки! — Лиззи схватила ее за руку, — Она резкая и тяжело принимает перемены, но она привыкнет, поверьте! — Я буду на это надеяться. — Луиза вздохнула. Элизабет все еще держала ее за руку, молча. В груди неприятно закололо от ее слов, как тогда от слов Роуз Вальсэр. Не только от печали, что такой милой леди могло не понравиться у них дома. Дамы вокруг нее, которых она считала восхитительными, относились к браку с большой осторожностью и делали выбор из расчета. Это заставляло девочку обратиться к себе и своему будущему, чего она делать не хотела. Не сейчас. Блеск александрита в серьге отвлек ее внимание. Она неосознанно стала рассматривать новоиспеченную родственницу, снова. Локоны Луизы, буйные кудри цвета вишневого дерева, — Элизабет не могла оторвать от них взгляд. — Эти волосы… — Луиза попыталась их пригладить, — Никак не уймутся, я только на прошлой неделе сломала гребень, пытаясь выдернуть его из прически. «Гребень?» Элизабет осенило. — Боже мой, я же так тебе его и не отдала! — она подорвалась с места, и Луиза рефлекторно встала за ней, — Я заболталась и совсем забыла! Гребень, тот самый дорогой подарок невесте, который она так и оставила в руках, потому что ее отвлекла Роуз. Через несколько минут они уже были в комнате Лиззи, пока она рылась в ящиках стола в поисках нужного. Коробка нашлась, она вынула ее и торжественно развернулась к Луизе. — Это меньшее, что я могла сделать. Еще и забыла подарить! Краем глаза под коробкой она увидела и то самое письмо, что отдала ей Вальсэр. Приглашение в школу фехтования на имя брата. Которому уж точно теперь не до тренировок. Ее руки сами сжали крышку коробки, пока Луиза рассматривала подарок и хвалила ее вкус, благодарила ее. «Я, как и эти девушки, состою не из конфет и цветных лент, а из переживаний и поисков своего пути. Значит ли, что я хочу большего? А может, мой путь другой? Что если я, как и они, нуждаюсь в том, чтобы следовать собственным мечтам, а не идти за чужими, даже если это будет родной мне человек?.. Лучше бы все было как раньше. Как раньше». — Элизабет, зайчик, почему ты плачешь? — послышался испуганный голос Луизы.