Качели

      I       Бэлла проснулась уже днём. Девушка лежала на кровати в том же спортивном костюме, в котором вернулась вчера из клуба. Сил раздеваться не было, ведь даже до кровати она доползла с трудом.       «Какой пиздец…» - первая мысль в светловолосой голове.       Девушка нащупывает мобильный телефон на кровати, с трудом разлепив опухшие глаза, пролистывает уведомления. Никаких вестей от Костьи не было. Бэлла листает контакты до буквы заветного имени, и уже почти нажимает на иконку вызова, как вдруг голос в её голове говорит:       «Стоп, что? Что ты делаешь?»       Палец девушки останавливается в миллиметре от экрана телефона.       «Что. Ты. Блядь. Делаешь?»       Бэлла отбрасывает телефон, и поднимается на ноги, трёт лицо, нервно ерошит светлые волосы. Быстрым шагом направляется на кухню. Щелчок кнопки чайника. Взгляд Бэлль падает на маленький квадратик, прикрепленный магнитом к холодильнику. С квадратика смотрят две улыбающиеся девушки, одетые в лиловые жилетки, и обнимающие друг друга. Они улыбаются. Улыбаются и смотрят прямо на Бэлль.       В этих добрых улыбках Бэлль видит злую ухмылку самой жизни. Быстрое и хлесткое движение рукой, лица девушек на фотографии искажаются, а на дверце холодильника кажется появляется вмятина. Бэлла потирает кулак.       «Сууукаааа, больно…». Возможно, это не про руку. Совсем не про руку.       Бэлла начинает нервно хихикать.       - Куда ты влезла? Куда? Все говорили «не влезай – убъет», и убила же. Убила сука. Сначала себя, а потом и тебя до кучи.       Хихиканье переходит уже в смех. Бэлла обхватывает голову руками.       - Сукааааа… - с надрывом стонет девушка.       «За что так больно? Почему каждый раз так больно? Когда ты уже привыкнешь?» - вопят мысли в голове.       «Бежать, бежать подальше от этого пиздеца. Пока тебя не затянуло окончательно», - решение приходит также стремительно и неожиданно, как и вчерашние события.       Кузнецова несется в спальню, дрожащими руками хватает свой смартфон с кровати. Несколько нехитрых манипуляций – дело сделано. Девушка снова листает избранные контакты, вызов. Гудки, щелчок соединения, и такой родной голос на том конце, от которого мгновенно становиться легче.       - Бабуль, привееет. У меня для тебя сюрприз! - Бэлла тепло улыбается. – Взяла билеты, завтра вылетаю. Дааа… Решила вот вас навестить. Ну в общем завтра ждите! Пока! И я тебя!       Девушка падает спиной на кровать, и закрывает глаза, пытаясь заглушить мысли в своей голове.       На экране телефона высвечивается сообщение об успешной оплате авиабилета «Москва – Новосибирск».              II              Костья просыпается в квартире Алексея Сухарева, хозяин которой уже летел где-то в небе над Италией. Мужчина не захотел будить Костью, спящую крепким сном после вчерашних изматывающих событий, и просто оставил ей записку на кухонном столе.       От прочтения этого послания на клочке бумаги Костья тепло улыбалась, хоть и искренне удивлялась, как она вообще ещё может это делать.       Кофе не бодрил, и не помогал найти ответы. Костья медленно пила горячую жидкость и хмуро смотрела в экран телефона, надеясь, что там не всплывёт сообщение от абонента на букву «Б». Надеясь, что она не будет всё усложнять.       Но, по иронии судьбы, случается как раз то, чего больше всего боишься. Костья открывает сообщение, и перечитывает его несколько раз, ведь каждый раз к концу прочтения ей казалось, что она поняла что-то не так. Нужно просто перечитать, просто перечитать, и будет другой смысл. Попытка за попыткой. Смысл не меняется.       Мир Костьи Купер обрушивается куда-то вниз с края огромной пропасти, без парашюта и страховочных тросов.       Внезапно в голове появляются все ответы. Все ответы на все вопросы. Появляется желание жить, желание работать, желание ставить цели, и добиваться их, желание быть счастливой, желание провести всю свою жизнь только с одним человеком, и больше никогда, никогда его не расстраивать.       Всё это наконец появляется! И, казалось бы, надо обрадоваться, надо гордиться собой. Но нет, ведь это всё уже стремительно летит туда-же, вниз. Вслед за миром. Это уже не нужно. Никому. Слишком поздно.       Всё это появилось только для того, чтобы подразнить. Чтобы показать, что оно всегда было рядом. Что просто надо было ценить. Ценить всё то, что есть. Что никаких сложных попыток, чтобы всё это найти, и не стоило предпринимать. Просто Костья Купер была слишком занята уничтожением себя, слишком много времени тратила на то, чтобы упиваться негативом, и отталкивать от себя близких людей.       На экране телефона горели буквы в маленьком прямоугольнике. И нет, как бы Костья не старалась – их смысл не поменяется.       «Костья, я так больше не могу. Улетаю в Новосиб на некоторое время. Я тебя люблю, но не вывожу эту любовь. Прости, и спасибо за всё. Надеюсь ты всё-таки разберешься с собой. Прощай».       Костья разобралась, Костья поняла. И для этого хватило всего несколько секунд, и одного болезненного пинка под зад от жизни. Но было слишком поздно.       «Ты проебала лучшее, что у тебя было. А если так – то зачем тогда жить дальше? Для чего? Ради чего?» - Костья Купер встала и направилась в ванную. Девушка приняла решение, которое должно было изменить всё.              III              Бэлла Кузнецова нервно поглядывает в телефон, стоя в аэропорту. Регистрация на рейс уже совсем скоро.       «Даже не ответила, она тебе даже не ответила…» - злиться девушка и снова смотрит на телефон.       Светловолосая нервно теребит билет в руках.       Она ненавидит себя за этот побег.       Ненавидит себя за то, что понимает - это ничего не изменит.       Ненавидит себя за то, что понимает, что всегда будет любить её и только её.       Ненавидит себя за то, что понимает, что сколько бы раз она не делала ей больно – Бэлль прибежит обратно.       «Но не сейчас. Скоро ты будешь далеко. Всё изменится», - нелепая попытка врать самой себе.       «Кого ты обманываешь?» - Бэлла пытается игнорировать этот мерзкий голосок в голове.       «Ты прибежишь к ней из сраного Новосибирска пешком, если понадобится…» - безуспешно.       Бэлла уже готова врезать кулаком по своей же голове, как вдруг на экране телефона уведомление о сообщении.       Костик.       «Не читай! Сейчас не читай! А то опять сорвешься!» - говорит себе Бэлль.       Но пальцы открывают сообщение ещё до появления этих мыслей. Как всегда - это имя на экране не терпит никаких даже намёков на колебание.       На экране появляются слова. Бэлла ожидала каких угодно слов, но не этих. Они предательски складываются в сообщение:       «Белка, прости за всё. Люблю и буду любить только тебя. Твой светлый пучок и мои полосатые штаны на тебе – лучшее, что было в этой никчемной жизни. Ни в чём себя не вини, и прощай. Твой Костик».       Ступор.       - Чегоооо блядь? – вдруг громко восклицает Бэлла. – Чегоооо нахуй? - трясёт головой, словно пытается развеять мираж. Снова взгляд в телефон - ничего не изменилось. Всё те же буквы, в тех же предложениях.       Люди косятся на девушку, она этого даже не замечает.       Гримаса ужаса искажает милое детское личико Бэллы Кузнецовой. Мысли начинают метаться в голове со скоростью света, готовые пробить череп.       Девушка понимает, что она находится слишком далеко, а промедление может быть фатальным. Ужас, первобытный ужас, ещё сильнее сдавливает своими холодными и сильными пальцами горло Бэлль.       «Думай, блядь!» - девушка даёт оплеуху сама себе, и начинает бестолково метаться по залу аэропорта, не замечая никого вокруг себя.       Круг, второй, третий. Кажется, дышать получается едва. Ужас обнимает уже со всей силой своих рук, и не собирается сбавлять обороты.       «Петруха!» - последняя спасительная соломинка в голове девушки.       Пальцы не слушаются, Бэлль готова уже разбить телефон, но понимает, что это сейчас единственный путь к спасению жизни. И причем не своей. Но вот в том, что и её жизнь закончится вместе с этой - Бэлль точно не сомневалась ни на секунду.       «Возьмиии, возьми трубку!» - кричит девушка в своей голове.       Бэлла понимает, что если Настя сейчас в хаусе, то это совсем недалеко от квартиры Алексея Сухарева, и, возможно, она успеет.       «Да конечно успеет!» - Бэлль не дала себе даже права на попытку подумать иначе.       Язвительные гудки в трубке. Бэлла успела помолиться всем богам, которых знает, в своей голове. Какой-то из них внял молитвам. Есть контакт.       - Насть! Насть! Заткнись и слушай! Ты в хаусе сейчас? – кричала Бэлла так, что у Петровой был шанс услышать девушку и без телефона, даже находясь на другом конце города.       - Настя, поезжай к Сухареву на квартиру, сейчас же! – невнятное бормотание с другого конца провода. – Насть, заткнись, блядь! Костья! Она хочет… Я не знаю, что точно она хочет, но похоже - что-то сделать с собой! Короче, Настя, езжай сейчас же, или потом я выпилю тебя нахуй! Я тебе клянусь, сука!       Короткий ответ в трубке. Гудки. Бэлла немного выдыхает, и выскакивает на улицу, садясь в первое же попавшееся такси.              IV              Петрова мечется около дверей квартиры. С той стороны глухо, как в танке.       Звонок, ещё звонок. Девушка кричит, отчаянно бьет в дверь.       Тишина.       Собрав все свои силы в кулак, Петрова отходит назад, и начинает с остервенением пинать дверь.       Удар, второй, третий. Не поддается.       - Давай, Петруха, давааай! – кричит себе девушка.       Она понимает, что сейчас в ответ за жизнь. Понимает, что может даже не за одну.       Перед лицом возникают любимые лица. Костья, Бэлль. Они хохочут, и обнимают Петрову за плечи. Дружба. Моменты перманентного счастья.       «Давай, блядь, давай!» - образы придают ей сил.       Снова удар за ударом, пинок за пинком.       Дверь падает под натиском девушки, которая не знает поражений. Девушки, которая сотрет в порошок всё и всех, кто встанет на пути между ней и дорогими ей людьми.       Стараясь не поддаваться подступающему ужасу, Настя вваливается в квартиру, и сразу направляется в ванную.       Она была готова это увидеть, но и не готова одновременно.       Петрова застывает в дверях. Секунда (только секунда или часы?) оцепенения.       На полу ванной лежит темноволосая девушка. Татуированное лицо почти ничего не выражает, кроме одной эмоции – боль. Только боль. Руки раскинуты в стороны, по полу растекаются красные ручьи.       Настя лихорадочно трясет головой, пытаясь вернуть себя в реальность. Получается.       И вот, девушка уже держит в руках такую родную и такую глупую голову, хлещет ей по щекам.       Слабый стон в ответ.       «Жива! Жива, блядь!».       Петрова уже набирает на телефоне номер тех, кто должен вытащить с того света Костью Купер. А если не вытащат, Настя отправит их следом.       - Вызов принят, ожидайте, - сухой ответ в трубке.       Длинноволосая девушка уже рвёт попавшуюся под руки футболку, спешно перематывает татуированные руки, пытаясь хоть как-то остановить всё это безумие.       Костья чуть приоткрывает глаза, но они предательски куда-то закатываются.       - Петрууухааа, – едва шепчет Купер. Её сознание куда-то стремительно уплывает, но оно борется из всех последних сил, чтобы сказать самое важное. – Петруууха… Скажи ей… Скажи…       Настя понимает, что речь идёт о Бэлль.       Костья отключается, не успев договорить. Настя прижимает её голову к груди, гладит её.       - Сама ей всё скажешь, дура ты тупая, – шепчет Анастасия Петрова, смахивая слезу.       Где-то во дворе уже вовсю ревели сирены кареты скорой помощи.              V              Костья с трудом разлепляет глаза. Вокруг темнота.       Девушка мучительно пытается сообразить кто она, где она, и что происходит.       Голова раскалывается, и почему-то очень сильная боль в запястьях.       Глаза начинают привыкать к темноте, и Костья видит рядом со своей кроватью маленькую фигурку, сидящую на стуле. Она выглядит беззащитно. Голова опущена на руки. Кажется, она спит. Спит сидя на стуле. У фигурки светлые волосы на макушке. До боли знакомые. И красное худи. До боли знакомое тоже.       Костья начинает потихоньку восстанавливать картину происходящего. Она понимает, что не хочет, чтобы фигурка просыпалась. Ведь ей будет мучительно стыдно смотреть в её голубые глаза. Мучительно стыдно и мучительно больно.       Темноволосая девушка лежит, боясь пошевелиться. И молча обрушивает на себя, кажется, все кары этого мира. Из изумрудных глаз катятся слёзы.       Фигурка вздрагивает, и резко просыпается, поднимая голову. Костья видит, что её лицо всё распухшее от слёз. И бесконечно печальное. Никакая физическая боль не сравнится с моральной от созерцания этой картины. Девушка отворачивает голову, что дается ей с большим трудом.       Бэлль видит шевеления на кровати, подскакивает как ошпаренная, и склоняется прямо над лицом Купер. Не показалось. Зеленые глаза открыты. Они вернулись обратно в этот мир.       - Кооостья, – шепчет Бэлль, накрывая лицо темноволосой своими руками. – Кооостик, – слезы из голубых уже вовсю капают на татуированное лицо, сверху вниз.       Костья не может вымолвить ни слова. Она просто смотрит в эти небесно-голубые глаза, и ей хочется выть волком от того количества слез, которое они выплакали по её вине.       Бэлла целует Костью в лоб, нос, щеки, глаза. В губы. За последние часы она столько раз прокрутила в своей голове самые худшие исходы, что сейчас кроме облегчения не чувствует ничего. Не чувствует обиды, не чувствует злости, не чувствует горечи. Только одно огромное облегчение.       Ну и как всегда – одну огромную любовь.       - Если ты ещё хоть когда-нибудь… - шепчет Бэлль в любимое лицо. – Хоть когда-нибудь…       - Никогда. Я тебе клянусь, никогда… Господи, бейбик, прости… - Костья не в силах больше хранить молчание. Её голос предательски хрипит, но Бэлль её прекрасно понимает.       Бэлль понимала бы её, даже если у Костьи не было бы этого чертового голоса вовсе.       - Заткнись… Заткнись и приходи в себя. Ты нужна мне… Нужна здоровая, – Бэлль отстраняется, ещё раз поцеловав любимые губы, и садится обратно на стул.       - Бляяядь, какая я была дура… – не унимается Купер.       - Да ладно? – Бэлль выдает слабое подобие улыбки.       - Ты наверно никогда меня не простишь, – горько усмехается Костья. – И поделом…       - Господи, блядь! Я УЖЕ тебя простила, хватит нести хуйню, Кас.       - Я тебя не заслуживаю, – тихо произносит татуированная. – Не заслуживаю, но пиздец как люблю. И буду делать всё, чтобы заслуживать. Теперь у меня есть цель. Я буду жить для тебя. Для тебя и для нас. И буду грызть землю для тебя, для тебя и для нас.       - И я тебя пиздец как люблю, Кас. Ты знаешь, – тихо шепчет измученная Бэлла.       Костья слабо кивает. Да, она знала.       И знала, что никогда больше не позволит себе усомниться в этой любви.