Горький мёд

Человек и художник — одно целое. Томас Манн. «Смерть в Венеции»

— Уходи!!! Не хочу тебя видеть!!! — кричала мать, не глядя на сына. — Но мамочка…? — юноша стоял, не веря тому, что слышит. — Я сказала уходи! Ничего не хочу больше знать о тебе. Живи как умеешь. Молодой человек развернулся и вышел из гостиной. Поднявшись к себе в комнату, он достал из шкафа чемодан, и начал складывать вещи. Через некоторое время дверь открылась, и в проёме появился высокого роста мужчина, в фисташкового цвета летней рубашке, рукава которой были свободно закатаны, а под воротником виднелась цепочка с подвеской-монетой, где угадывался профиль Уильяма Шекспира. Молча постоял, наблюдая, а потом тихо постучал. — Сынок, я войду? — улыбнувшись посмотрел на юношу. — Да, входи, папа. — услышал Лукино глухой голос из-за дверцы книжного шкафа. Лукино подошел к нему со спины, и положил руки на плечи: — Я понимаю, как тебе тяжело. Не стоит принимать мамин крик за правду, и думать, что всё ею сказанное — истина. Юноша развернулся к отцу, и посмотрел ему в глаза взглядом, полным боли и одиночества: — Папа, я думал, что ребёнок для матери является любимым просто так. Просто потому, что он существует на этом свете. Ходит. Дышит. Живёт. И любит. — Мама тебя любит. Не стоит сомневаться в очевидных вещах. — Лукино сел на диван. — Но тогда как можно такое сказать? У меня в голове не укладывается. — А давай иначе интерпретируем её реакцию? — Как это? — Ты услышал только начало фразы. А концовку? — Не совсем. — Мама сказала: «Живи как умеешь». Она дала тебе возможность выбора. Да, сейчас ей сложно не то чтобы принять эту ситуацию, а хотя бы просто понять. И она съэмоционировала. Она открыла тебе дверь. И сейчас ты — на дороге принятия решений: оставить всё так, как есть, и забыть свои желания, или — бороться за душевный и сердечный покой, который ты обретёшь встретив именно своего любимого человека. Своего. — Лукино сделал мягко растянутую голосом паузу, и посмотрел на сына тёплым, участливым взглядом. — А как я пойму, что встретил своего любимого человека? — Он всегда будет с тобой, даже если жизнь будет так или иначе подкидывать вам моменты расставаний. — Поясни, пожалуйста, я не совсем понял, что ты имеешь в виду. — Сын, любовь — это жизнь. И в ней будут счастливые моменты, падения, разочарования, слёзы, ссоры, секс, обиды, секунды или годы озарений, вдохновения. Твой человек когда появится — ты это почувствуешь. У тебя на губах будет его имя. Твои мысли будут рисовать его. Но помни, что любовь — не идеальна. И если будет страшно идти вперёд, если будешь чувствовать отчаяние — произнеси его имя. Про себя. Шёпотом. И просто иди. Будут моменты, когда его не будет, возможно, рядом. И нужно будет тебе научиться принимать такие дни тишины. И работать. Читать. Писать картины. Ходить к природе в гости. Дышать. И всегда помнить, хранить в сердце лицо любимого человека. А потом настанет день, когда в твою дверь жизни постучат. И открыв её, ты увидишь любимые глаза. И всё наладится. — Ты так спокойно говоришь об этом. — Ты мой сын. И я знаю, как невыносимо сложно осознание того, что ты отличаешься душевно от других людей. — Ты меня понимаешь? — Да. Я тебя понимаю. И всегда на твоей стороне. Пусть это останется нашим с тобой секретом. — Папа, я люблю тебя. Спасибо. — он обнял крепко Лукино. — Иди в жизнь. И занимайся тем, что дарит тебе счастье. А твой любимый человек найдёт тебя сам, когда придёт время. Живи. И не бойся вдохновения. Сын вновь обнял отца. — Подожди, я сейчас принесу кое-что. — Хорошо. Лукино ушёл в свой кабинет, где на столе, в шкатулке красного дерева лежала платиновая подвеска-монета с окаймлённой оливковыми листами буквой «R». Он достал украшение, и переложил его в коробочку из фисташкового дерева, бархатную внутри. Когда Лукино вернулся в сыновью комнату, то увидел, что тот собирает художественные принадлежности. — У меня есть для тебя подарок. — и Лукино сел на диван, держа в руках коробочку. Молодой человек сел рядом, и открыл её: — Как красиво, папа, и символично. — Я купил эту подвеску-монету, когда узнал, что ты хочешь стать художником-реставратором. Я уверен, что ты станешь Маэстро, Роберто. — и Лукино достав монету, надел на шею сына со словами: — Это первый шаг в жизнь с твоей мечтой, мой дорогой. Помни, что я люблю тебя. Что бы ни случилось. — И я тебя люблю, папа. Спасибо за понимание и поддержку. — Куда ты пойдёшь теперь? — Я позвонил другу-однокурснику Луке, и он пригласил меня пожить. Он снимает трехкомнатную квартиру. — Лука Санти? — Да. — Тогда я спокоен, что вы будете вместе. — Лукино посмотрел на него спокойным взглядом, а сын улыбнулся, видимо, подумав о Луке. — Он тебе нравится? — спросил отец, заметив мечтательность в лице. — С ним интересно. — Но? — Но у меня нет чувства. — Любви? — Спокойствия. — Я понимаю. — Мы просто дружим, и ничего не требуем друг от друга. — Дружба тоже важная часть жизни, Роберто. — А любовь? — А любовь вырастает из дружбы, если ты относишься к человеку от всего сердца. — Значит мы с Лукой просто приятели. — Не расстраивайся. — Я даже и не думал об этом. Мне достаточно от него таких отношений. — Он за тобой заедет? — Да. Мы договорились встретиться у парка, через два поворота от нашего дома. — Хорошо. Мне нужно заняться делами, пойду. — Конечно, пап. — Береги себя, Роберто. И если что-то будет нужно, — сразу звони мне. — Договорились. А… мама…? — Дай ей время. Она успокоится. Через ещё полчаса, Роберто Леонарди шёл к парку через два поворота от дома своей семьи, дверь в который он закрыл, во имя своих жизни и мечты обрести счастье, будучи душевно непохожим на других людей.