Горький мёд

— Я виноват в том, что ты чувствуешь. — Роберто стоял у окна, и смотрел как всё вокруг спит. За облаками светила луна. В его спальне горел ночник, и фигура Роберто вырисовывалась акварельными тенями в серебре окна. — Ты не виноват в том, что я тебя люблю. — произнёс Лука, стоя в проёме двери. Роберто вздрогнул: — Ты услышал? — он посмотрел на его отражение в оконном стекле. — Я шёл из кухни, и увидев, что у тебя горит свет, решил заглянуть. — взгляд Луки был грустный, а голос тихий. Он всё ещё стоял в дверях, будто не решаясь пройти, опасаясь. Роберто развернулся, и посмотрел на Луку: — Проходи. Это ведь твой дом, Лука. — Сейчас эта комната — твой мир. И я жду. — Проходи. — повторил Роберто, подходя к нему ближе. Лука сделал пару шагов навстречу, и остановился. Огляделся. — Здесь теперь красиво. Тебе нравится комната? — Да. Очень уютная. — Я рад. Роберто молчал. Слова застряли в горле. — Не надо лишних слов, и драматизировать ситуацию, — Лука подошёл к стулу около мольберта, — Можно присесть? — Конечно можно, Лука. — Роберто улыбнулся, и тоже сел на стул, но около письменного стола. Между молодыми людьми было не более двадцати-двадцати пяти шагов. — Ты меня не любишь. Я это чувствую. — Я чувствую к тебе тепло. — Знаю. И ценю это. — Лука… — Скажи, если ты ко мне относишься как к другу, то зачем поддался? — Ты о близости? — Да. — Я не лгал тебе в своём желании. Я искренне хотел. — Чего ты хотел: секса, эксперимента? — Я хотел тебя. Как ты не понимаешь? — Я понимаю, Роберто, но при этом понимании я вижу, что ты жалеешь об этом поступке. — Я просто думал, что близость будет действительно — близостью, и после — мы раскроемся. — С моей стороны, именно близость, в её прямом понимании, и была. — Я знаю. — Роберто видел, что Луке больно. — Ни черта ты не знаешь, Робер! — Лука встал, и отошёл к комоду. — Как думаешь: легко полтора года любить, и молчать об этом? Касаться невзначай, делать всё, чтобы ты не заметил, чтобы не отвернулся, чтобы не ушёл, узнав о чувствах. — Я вижу, как тебе больно, Лука. Голос Луки стих. — Я тебя чувствую. Я ощущаю клетками тела тебя, Робер. Я люблю тебя так, как никого не любил, впервые в жизни я открылся, я живу тобой. — Но… — Что? — Лука смотрел на Роберто, подходя к нему медленно. — Мне… Роберто запнулся, Лука ждал, глядя ему в глаза, и Роберто чувствовал, как тонет в этом зеленом море… — Мне… Страшно, Лука. — Чего ты боишься, скажи мне? — Себя. — Как это? Роберто сел: — Я не знаю себя. Совсем не знаю кто я, и что такое — любовь. Нет, ты не прав в том, что я не понимаю, что такое всё то, что ты чувствуешь ко мне — понимаю, и очень хорошо. Просто… — М? — молодой человек вопросительно приподнял правую бровь, а Роберто кинуло в жар от этого движения. — Я боюсь быть отвергнутым. Того, что если я раскроюсь, покажу свои чувства, причём не только любовь, но и свою уязвимость, слабость, то ты уйдёшь. — С чего ты взял эти глупости, Роберто? — А разве не так? Разве не нужно быть идеальным, и соответствовать тебе? — Не нужно. — Но почему? — А зачем? — Мне казалось, что это правильно. — О боже… — Лука шумно выдохнул, и на улыбке, рассмеялся. — Я что-то не так, или не то сказал? — Роберто опешил от увиденной реакции. — Ты загоняешь себя в рамки. Ты не даёшь шанса. Сам себе. И кто сказал, что я куда-то ухожу? Вот ты сказал мне сейчас о том, что тебе страшно, и пояснил — почему. И? Я разве встал, и ушёл? — Нет. — Я собираюсь это делать? — Не знаю. — Я сижу в твоей комнате. Я нахожусь в твоём мире. Я здесь. — И? — Роберто стоял, опираясь спиной о стол. Лука внимательно смотрел на стоящего Роберто: — …Не собираюсь никуда уходить, до тех пор, пока ты сам мне не скажешь об этом. Откройся мне. Я не причиню тебе боль, Роберто. Не бойся меня. Вот мои руки, — и Лука сложил их чашечкой, — Отдай мне сердце. Положи его в них, я не разомкну. Не разобью это сокровище. В глазах Роберто были слёзы: — Я глупый. Лука, я очень глупо подумал, что виноват. — и он обнял Луку. Крепко. И нежно коснулся губ. Сам коснулся губ Луки. — Я всегда буду с тобой, Роберто. — и с тихим стоном, Лука ответил на поцелуй партнера, мягко прижав его к стене, около мольберта. Роберто не выдержал. Он раздел Луку и начал целовать от пространства за ушами, медленно, но при этом страстно, возбуждаясь от каждого следующего поцелуя, двигаясь всё ниже, осыпая касаниями каждую клеточку белой, в медовых каплях веснушек, кожи, опустившись на колени, он взял медленно и нежно головку возбужденной плоти губами, от этого Лука стонал уже в голос, упираясь ладонями в стену: — Мой Бог…. Ты мой Бог!!! Аааа, Робеееертоооо…ммммммм……… Роберто, будто осмелев, брал его всё глубже, и все медленнее, растягивая удовольствие… — Я кончу сейчааассссмммммммм…………. Роберто взял его ртом во всю длину, и его пальцы ласкали ниже, катались, гладили, сжимали, губы при этом двигались с пальцами в унисон. — Отпусти…. Дай я кончу…. в руки…. Сооожми егоооо….рррррррр…… Роберто нежно двигал по коже ладонями, и руки стали горячими…. Обессиленный Лука дышал, и улыбаясь смотрел на Роберто: — Ты мой Бог, Роберто… — шумно дыша и глотая воздух, произнес он. — Поцелуй меня, Лука. — Пойдём. — он протянул руку, помогая Роберто подняться. Они ушли в спальню Луки, и как только закрылась дверь, и пропал лунный блик, Лука буквально впился в губы Роберто, и ночь утонула в шепоте и любви.