#1 лисёнок
Бэннет стыдливо утирает нос, уткнувшись лицом в изгиб локтя; он не хочет показывать кому-то свои позорные девчачьи слёзы, своей слабины, своей чувствительности, поэтому поворачивается к Люмин спиной, сдавленно всхлипывая и повторяя самому себе лихорадочное: «всё хорошо, не плачь, Бэннет, ты же искатель приключений, мужчины не плачут, не плачут». Его неразборчивые шепотки, смешанные с рыданиями, разбиваются о пустую тишину дикого леса, и Люмин подходит ближе, аккуратно положив изящную, но крепкую ладонь на его очерченное шрамами плечо. Заботливо поглаживает, призывает успокоиться. Паймон парит рядом молчаливым аксессуаром, словно не дышит. — Он умер… Умер… — глухо говорит Бэннет, смерив беспомощным взглядом импровизированную могилку, рядом с которой они стояли. — Я думал, у меня получится… Получится его выходить! Он так хотел жить, он почти выжил, если бы не я, Люмин! Я чудовище! У него было бы больше шансов, если бы я его не подобрал… — путешественница подходит ближе и притягивает мальчика ближе к себе для утешающих объятий, но тот продолжает обвинять себя. — Я всем приношу одни проблемы… Лучше бы я оставил его там… Рядом с мамой, — Бэннет внезапно затих, прикрыв глаза, позволяя слезам скатиться с щёк крупными бусинами, пока Люмин успокаивающе гладила его по белёсым растрёпанным локонам. — Ты сделал всё, что мог. Теперь он рядом со своей мамой, — подытожила Люмин, и Бэннет смирённо опускает подбородок на изгиб её шеи, немного успокоившись. — Ты молодец. Он умер в твоих тёплых объятьях, а не на сырой земле. Паймон, наконец, выдыхает скопившееся в груди напряжение, грустно потупив взгляд. Бэннету действительно не стоит подбирать раненых животных, но он продолжает это делать из чувства бесконечного сострадания ко всему живому, но сколько бы он ни пытался, это никогда не заканчивается ничем хорошим. На подоконнике его неудачного дома вянут цветы, а в тёплых, но неудачных ладонях умирают лисята.#2 подсолнух
Бэннет лучится энергией и жизнелюбием, его улыбка настолько широкая и искренняя, что не улыбнуться ему в ответ кажется Люмин непростительным преступлением. Он тянет её за руку, кричит что-то о потрясающем месте, которое нашёл совсем недавно, и о том, как весело прятаться от недогадливой Паймон; в эту же секунду её с головой втягивают в пышное поле из жёлтых-прежёлтых подсолнухов. Она захлёбывается запахом спелых семечек и нагретой травы, а Бэннет всё продолжает бежать в самую глубь, громко хохоча, игнорируя яркие лепестки подсолнечников, которые хлестают его по щекам. — Люмин! Бэннет! Паймон ни капельки не смешно! Где вы?! — издали слышится плаксивый голосок маленькой феи, Люмин становится немного жаль свою доставучую консерву, но Бэннет смотрит с такой мольбой, что она остаётся на месте. Он прикладывает палец к своим губам, призывая к тишине, затем рывком хватает Люмин за плечи и тащит за собой вниз. Они сидят на корточках, спрятавшись за большими головками солнечных цветов, и улыбаются друг другу предвкушающими озорными улыбками. — Давай будем прятаться здесь, когда захотим убежать от проблем? — спрашивает мальчик, протягивая мизинец. — Наше секретное место. Никто-никто о нём не будет знать, кроме нас! Да? Люмин горячо кивает, сцепляя их пальцы, пока Паймон снова кричит что-то разозлённое вдали, но им хочется поиграть в прятки ещё немножко. Он целует её неуклюже, но трепетно, так и не расцепляя их пальцев — ведь это обещание очень важно для него, и он надеется, что Люмин умеет их выполнять.#3 поэзия
Люмин очень удивилась, когда Син Цю внезапно подозвал её к себе незаметным кивком головой, пока Бэннет и Бэй Доу шли впереди, разговаривая о чём-то отвлечённом и, судя по громогласному смеху последней, уморительном. Он по-джентельменски взял её под руку и увёл подальше от «взрывной» парочки, чтобы заговорчески прошептать на ухо кое-то любопытное. — Бэннет написал тебе стихотворение, — еле сдерживая смех, произнёс Син Цю, отчего Люмин недоумённо хлопнула глазами, а Паймон и вовсе ошеломлённо охнула, но тут же прикрыла маленькими ладошками рот, чтобы не привлекать к себе внимание. — Пожалуйста, не говори ему, что я тебе сказал. Он очень старался, но в итоге одни стихотворения ему не понравились, а другие он случайно сжёг, но я успел сохранить единственный экземпляр. Держи, — изящно вынув из-под рукава своей роскошной рубашки свёрнутый лист бумаги, слегка обожженный на концах, Син Цю протянул его Люмин. Прежде чем подбежать к Бэннету и Бэй Доу, мальчишка лукаво подмигнул двум странницам напоследок, довольный своей маленькой пакостью. Под молящим взором не в меру любопытной феечки, Люмин осторожно развернула лист. Большие прыгающие буквы вкупе с перечёркнутыми словами выглядели нелепо, но очаровательно, а нарисованное в конце кривое сердечко заставило девушку только больше залиться краской. В то время, как Паймон издевательски хихикала над неуклюжими рифмами Бэннета, особенно над «Люмин — мой кумир, она как сладкий мандарин», странница лишь тихо улыбалась себе под нос, думая о том, что ей никогда не писали таких романтических стихов.#4 молния
— Почему ты встал так далеко? — спросила Люмин, когда Бэннет привёл её к навесу, а сам отошёл на несколько десятков шагов назад, пока холодные капли дождя барабанили по его макушке и неприятно стекали за шиворот, но мальчик привык к таким сущим пустякам, а потому широко улыбнулся, показав большой палец вверх. — Всё нормально! Лучше переждите дождь, а я постою здесь… Поохраняю, — в доказательство своих слов Бэннет стал с предельной серьёзностью рассматривать местность, ища признаки крикливых хиличурлов или охотников за сокровищами, но, кажется, горизонт был чист. — Ты же можешь простыть, — настаивала на своём Люмин, сделав шаг вперёд и протянув руку, намереваясь забрать напарника с собой, словно он был её вторым неугомонным младшим братом. — Не капризничай и иди к нам. — Лучше не стоит… А то молния ударит, — Бэннет почесал затылок, неловко хихикнув над собой. И если Паймон приняла эти слова слишком серьёзно, так как все люди в Мондштадте были осведомлены о неудачливости этого мальчишки, то Люмин было абсолютно всё равно на слухи — она схватила Бэннета за руки и потянула за собой, под сухой и уютный навес. Мальчик стал пугливо озираться на серое небо, ожидая удара молнии, или развала их навеса, или внезапного метеорита, который точно ударит прямо по ним, но ничего подобного так и не случилось. Люмин продолжала держать его за руки, согревая теплотой своей кожи, и мальчик был совершенно не против постоять с ней вот так. Одним только взглядом он говорит «спасибо», сжимает девичьи пальцы крепче, так как хочет передать весь спектр этих невообразимых эмоций, которые он испытывает рядом с Люмин. Никто ещё так сильно в него не верил, кроме пап. Лишь Паймон, запуганная слухами, забилась в самый угол навеса, ожидая, что на них вот-вот упадёт метеорит. К счастью, отделались они лишь небольшой группой диковатых хиличурлов, которые проходили мимо.#5 ветряная астра
Люмин, только проснувшаяся и непричёсанная, в одной помятой ночнушке и с заспанным, но строгим взглядом, аккуратно перевязывала голову непутёвого Бэннета, который стыдливо отводил глаза каждый раз, когда рядом пролетала маленькая ругающаяся феечка. Она, словно притязательная матушка, читала нотации, то и дело наворачивая круги вокруг него, не забывая ежесекундно тыкать крохотным пальцем, и Бэннет уверен, будь у неё в руках учительская указка, она бы точно наставила ему синяков. — Ну вы только посмотрите на это! — пискнула Паймон, подлетев к окну и указав на подоконник, который Бэннет сломал по случайности и упал с него по собственной невезучести. — Тоже мне, герой-романтик! Залез к нам через окно, как какой-то преступник, ещё и подоконник сломал! Бэннет пугливо вжал голову в плечи; он пытался сформулировать в своей голове достойное извинение, сказать, что обязательно возместит ущерб и больше никогда-никогда не будет так делать, как Люмин впервые за долгое время подала голос: — Всё нормально, Бэннет. Не стоит, — завязав аккуратный бантик на повязке, девушка отстранилась с удивительно-доброй улыбкой на лице, затем взяла в ладони пышный букет из ветряных астр. — Меня очень порадовал твой подарок, — она зарылась носом в цветы, кожей почувствовав холодные капельки росы на лепестках, и вдохнула приятный ненавязчивый аромат. Паймон лишь фыркнула, а Бэннет смущённо улыбнулся… Её улыбка стоит любых травм и переломов. А за подоконник он обязательно заплатит.