Memento mori

      Он ненавидел последние часы перед рассветом. Казалось, они тянутся бесконечно медленно, словно мир не желает просыпаться и с отчаянием оттягивает тот момент, когда солнце обязано взойти над горизонтом. В особенно плохие дни он просто замирал без движения на диване, пялясь в окно и ожидая, когда этот чёртов день начнётся. Впрочем, хорошо уже, что он вообще обращал внимание на смену суток – трудно следить за этим, когда ты не спишь и не ешь (в обыденном понимании этих слов). Не имея режима, начинаешь путать день с ночью, и вскоре они сливаются для тебя в бесконечное светошоу, где четким и ясным остаётся только одно: голод.       Так или иначе, уже некоторое время Эдвард ждал восхода солнца с ощутимо бóльшим энтузиазмом, чем до знакомства с Гарри Блэком. И заняться тоже было чем, помимо гипнотизирования предрассветного неба. Теперь он мог без подавляющей скуки раз за разом прокручивать в голове и смаковать воспоминания недавних дней, и свои, и членов семьи. Признаться, иногда ему нравилось смотреть на себя со стороны, через призму чужого восприятия. Это словно просмотр автобиографического сериала в реальном времени. У этого сериала была хорошая операторская работа, звукорежиссёр тоже постарался, и актеры неплохие. Правда сценарий хромал, авторам и режиссеру стоило лучше над ним поработать – временами зрелище вызывало приступы рвоты и раздражения (порой это было одновременно), а временами вгоняло в сон. Если бы это действительно был сериал, Эдвард бросил бы его, не досмотрев даже первый сезон. К счастью, когда в последних эпизодах к жанрам добавились "магия" и "детектив", стало немного повеселее.       Увлекшись своей метафорой, Эдвард пропустил тот момент, когда перестал быть один в комнате. Блэк, по прежнему невидимый для его телепатического дара, медленно плёлся в сторону кухни. Каллен не понимал, как можно выживать с таким режимом сна (он бы ужаснулся, узнав, что в таком же ритме живёт подавляющее большинство молодых родителей). Немного подумав, окликнуть его или не стоит, Эдвард всё же негромко позвал Гарри по имени. Тот вздрогнул и повернул к нему своё хмурое лицо. Похоже, Гарри даже не заметил его до этого. — Чего? — Ворчливо спросил он, останавливаясь у прохода в кухню. Эдвард на долю секунды растерялся. Черт, он не придумал, зачем позвал его. Но точно не для того, что в следующее мгновенье вылетело из его рта: — Тебе не стоит пить кофе. Блэк нахмурился ещё сильнее. — Ты не можешь читать мои мысли... — Для этого не нужна телепатия. У тебя на лбу капслоком написано, — Эдвард поднял руку и выразительно пальцем написал в воздухе: — "Я иду за кофе". Гарри закатил глаза к потолку. — Какой ты шутник, живот от смеха не надорвать бы. — Как можно более ровным тоном протянул Гарри, разворачиваясь и продолжая свой путь. Чтобы вампирюга точно понял, насколько смешными он находит его шутки. — Но я серьёзно. Эвард нагнал его через секунду, опережая и прислоняясь к столешинце, закрыв своей спиной полупустой кофейник. — Это не твоё, блин, дело. Отвали. — Начиная выходить из себя, Гарри обошёл Эдварда с боку и попытался дотянуться до кофейника, но Каллен отодвинул его рукой подальше. — Ты измотан. Кофе – это последнее, что тебе сейчас стоит пить. Блэк молча посмотрел на него исподлобья, и Эдвард должен был признать, что тот действительно умеет быть угрожающим. Но он и сам неплох в этом. — Я могу позвать Карлайла и он объяснит тебе всё более доходчиво, даже с картинками. Это было фиаско. Не произнося ни слова, волшебник злобно рыкнул, развернулся и сердито зашагал прочь. Каллен снова догнал его через минуту на веранде, когда прислонившийся к перилам Гарри уже почти закурил. Аккуратно вытащив ещё не зажжённую сигарету из его пальцев, вместо неё Эдвард вручил стакан теплого молока. Охреневший от такой беспрецендентной наглости Блэк мог только глазами хлопать, наблюдая, как Эдвард с лёгкой брезгливостью засовывает сигарету к себе в карман. — Лучше выпей это. И иди спать. — Заявил Каллен, при этом лицо у него было как у человека, чрезвычайно уверенного в своей правоте. — Ты... в край обалдел. — Ошарашенно заключил Гарри, на автомате делая глоток из стакана. Какая гадость.       Не то чтобы тёплое молоко помогло ему быстрее захотеть уснуть. Определённо, он очень хотел этого. Но в последнее время Гарри часто впадал в такое мерзотное состояние, когда ты чертовски устал и всеми силами пытаешься заснуть, а не можешь. И вот ты лежишь в темноте, лежишь, лежишь и смотришь в стену. Пытаешься приказать себе не думать ни о чём, кроме сна, но разные мысли крутятся и крутятся в голове. Жужжат, словно огромный рой мух. В какой-то момент приходишь в себя и понимаешь, что полчаса пялился в темноту, размышляя о том, как сильно искорёжится тело после прыжка с девятого этажа. Или вспоминал уморительные видео с животными, которые тебе показывала твоя подруга. Или раз за разом воспроизводил чьи-то обидные слова, брошенные тебе; они никак не дают покоя. Лежишь, словно дурак, и придумываешь остроумные ответы. Или представляешь, что презрительно промолчал, а обидчик сгорел со стыда. Желательно заживо. Но больше всё-таки думаешь о Чёрном озере. Что будет, если прыгнуть в него без Жаброслей? Утонешь, конечно же. Тогда русалки утащат тело на дно и зароют в ил? Или его сожрут гриндилоу? Или оно всплывёт где-нибудь неподалёку от могилы Дамблдора, бледное и раздувшееся, и будет дрейфовать до тех пор, пока кто-то не заметит его и не выловит, словно большую дохлую рыбу. Это не такая уж плохая смерть, если подумать. Конечно, Гарри ещё не пробовал топиться, но ему кажется, что это всяко приятнее, чем яд. Только вода и тишина.       Мерлин, какого хрена он об этом думает? Раздражённо потерев зудящие сухие глаза, Гарри сел, свесив ноги с кровати и касаясь ступнями пола. В комнате для него поставили обогреватель, но паркет всё равно был холодным, что заставило его всем телом зябко вздрогнуть. Ему захотелось проверить Тедди и Дрэса. Просто посмотреть на них минутку, и снова попытаться заснуть. Наверное, стоит принять зелье Сна-без-сновидений. Снова встав, он побрёл обратно на первый этаж, в гостиную, где Розали осталась с Тедди. Они всё ещё были там. Дрэс лежал под столом рядом с диваном, на которм сидела Хейл. Свет в комнате выключен, и Гарри мог видеть только её покачивающийся силуэт и слышать тихую колыбельную, которую она мурлыкала мелодичным голосом. Заметив его присутствие, Розали обернулась, но Гарри, удовлетворённый, уже уходил. Сумка с зельями и таблетками лежала на тумбе у выхода, там, где он её бросил несколько часов назад. Из столовой слышались голоса. Он точно различил тихие переговоры Рида, двух его авроров, Карлайла с супругой и кого-то из младших вампиров. Они о чём-то переговаривались и, кажется, играли в карты. Вампиры, на удивление, оказались очень азартными личностями. Может, так они старались компенсировать свою жажду. Не став привлекать их внимание, Гарри обошёл столовую коридором и поднялся обратно в спальню, в темноте пытаясь на ощупь найти нужный флакон со Сном без сновидений. Кажется, это зелье начинает вызывать у него привыкание. Тревожно.

* * *

      Опять. Этот вид кошмаров он ненавидел чуточку сильнее остальных. Гарри поднял глаза на истекающего кровью Седрика, которого старался игнорировать с момента его появления. Седрик молчал, из его рта текла кровь, в груди зияла огромная рана с торчащими обломками рёбер, которая, конечно, тоже кровоточила. Гарри очень сомневался, что у человека вообще есть столько крови, чтобы она могла так обильно вытекать последние полчаса. Или подобными мыслями он пытается абстрагироваться от ужаса. Гарри знал, что Седрик не получал таких ран. Он умер чисто, безболезненно, словно заснул. Но почему его призрак являлся в таком виде? Нет, это не призрак – одёргивал себя он, стараясь не глядеть на грудь Диггори, рассматривая его брюки, грязные от бега по лабиринту. Это галлюцинация, просто гребаная галлюцинация. Плод воображения. Этого не существует. Он видит, как Седрик делает шаг вперёд. Сердце начинает биться быстрее. В глазах темнеет, и зрение сужается до узкого туннеля. Он видит только пол и эти ноги в грязных черных брюках и кроссовках, видит край желто-черной кофты с темными пятнами. Не-е-ет, он не станет смотреть наверх. Довольно. Седрик останавливается прямо перед ним, и Гарри кажется, что он чувствует на себе его дыхание, холодное и влажное, как у мертвеца. Хах, "Как"? — Уходи. — Прошептал он, нащупывая в кармане толстовки Воскрешающий камень и сжимая его в кулаке так сильно, пока не становится больно. — Уйди. Ноги Седрика не двигаются с места. Гарри кажется, что тот к нему наклонился. О, он ошибался – у Седрика не было холодного дыхания, он вовсе не дышал; всё его тело источало эту потустороннюю мерзлоту. Она пахла сырой землёй и травой. Словно вернулся на то кладбище. Гарри чувствовал, как мельчайшие частицы тумана оседают на его лицо и волосы, и они становятся влажными. Он был не в силах поднять голову. — Ты позволил этому случиться. — Голос у Дигори тихий, безмятежный. Он говорил где-то совсем близко, в сантиметре от его уха, едва не касаясь губами, которые были наверняка трупно-синими и холодными. От этого голоса Гарри затрясло. — Нет. Я не... — Ты знаешь, что это так. — Замолчи... — Проснись.       Гарри подскочил, в его руке возникла палочка, с кончика которой едва не сорвалось флиппендо. Призрак Седрика отодвинулся на самый край кровати, опасливо глядя на оружие. Ах, нет, не призрак. Эдвард. Гарри даже почти рад его видеть. Справившись с дыханием, Блэк спрятал палочку, сел ровно и потёр руками глаза. — Это начинает становиться традицией. — Пробормотал он, и из-за закрывавших лицо ладоней это прозвучало глухо и как-то жалобно. Эдвард хмыкнул и рассеянно улыбнулся. И правда – уже который раз ему приходится лицом к лицу сталкиваться с диковатым Блэком в постели. Оу, черт, как-то двусмысленно. — Ты проспал семнадцать часов, и мы рассудили, что тебя лучше разбудить. Гарри опустил руки и с неверием посмотрел на вампира. Что? Семнадцать? Понятно, почему этот кошмар приснился – действие Сна без сновидений уже давно закончилось. Он бросил взгляд на часы на тумбочке. Те показывали десять вечера. Прекрасно, просто сказка. А ведь он даже не чувствовал себя хоть немного отдохнувшим. — Есть хочешь? Твоя подруга готовила что-то. — Эдвард отодвинулся, давая Блэку подползти к краю постели. — М-м-м-м. — Неловко вставая на ноги, потому что он отлежал себе всё тело, Гарри прислушался к ощущениям в желудке. Вроде не голоден, но семнадцать часов, Карл... — Да, наверное, было бы неплохо. Он поплёлся вслед за Эдвардом, протяжно зевая и привычным жестом засовывая руку в карман, чтобы коснуться пальцами холодных граней Воскрешающего камня. Наверное, стоит вернуть его обратно в оправу кольца – всё равно Гарри постоянно таскает его с собой. Он и сам не знал, зачем достал Камень оттуда. Возможно, ему тогда казалось, что так будет меньше соблазна воскресить кого-нибудь. — Мистер Рид ушёл пару часов назад, сказал, что его вызвал начальник. — Внезапно сообщил Эдвард, когда они спустились на первый этаж. Он протянул Гарри колдографию Фойет. — Просил передать тебе это и подумать, точно ли она тебе не знакома. Кстати, когда она ушла отсюда, мы все просто охренели. Гарри дёрнул уголками губ, крутя колдографию в руках. Он постепенно начинал чувствовать, что действительно проголодался. Настолько, что от голода начинало тошнить. Снова опустив взгляд на Фойет, он попытался что-нибудь вспомнить. Со второго взгляда она показалась ему смутно знакомой. После войны в жизни Гарри появилось слишком много людей, так же быстро из неё исчечзнувших. Он даже не пыталася запоминать имена или лица. Наверное, зря. Единственное, что было общего у Фойет и Кингсли – цвет кожи. Ещё Гарри с большим усилием вспомнил: кажется, один раз тот упоминал, что имеет племянницу, давно не живущую в Британии. Это было ещё во времена Ордена, они ужинали в кухне на Гриммо, речь зашла про дальних родственников. Гарри, Гермиона и дети Уизли поспешили как можно быстрее доесть содержимое своих тарелок и сбежать, пока взрослые не заставили и их вспоминать десятиюродных кузенов и пра-прадедов. Хотя, Гарри это не грозило. Ещё раз посмотрел на колдографию. При должном усилии можно было найти внешние сходства между этой женщиной и Кингсли, но это уже принятие желаемого за действительное. Бесполезно. Он со скрипом выдвинул стул из-за стола и со вздохом упал на него, откладывая колдографию в сторону. Гермиона, крутившаяся вокруг плиты, обернулась на звук и внимательным взглядом окинула вошедших. — Выглядишь просто ужасно. — Прищурившись, прокомментировала она его внешний вид и вернулась к к своему занятию. — Кажется, мне нужно будет составить для тебя распорядок дня, раз ты сам не можешь за этим следить. Ещё немного, и малыш Тедди перестанет тебя узнавать. Гарри растянул губы в кислой усмешке. Это было крайне тактичное замечание, он оценил. Наклонившись вбок, он попытался понять, над чем трудилась Гермиона, но смог разглядеть только большую кастрюлю. — Что ещё произошло? — Спросил он, краем глаза замечая, как Эдвард садится справа от него и, подперев кулаками подбородок, увлечённо смотрит на колдографию Фойет. — Ну... — Гермиона взмахнула палочкой, заставляя половник самостоятельно помешивать содержимое кастрюли, и полностью повернулась к ним. — Ничего особенного, на самом деле. Прентис немного модифицировал защитные чары, так что больше у тебя не будет возможности покопаться в чьих-нибудь внутренностях. Розали выходила с Тедди на прогулку вокруг особняка, ему, кажется, понравилось. Он сегодня довольно спокойный. Гарри сглотнул и огляделся. Ему снова захотелось увидеть ребёнка и он не пошёл сейчас же искать его только потому, что его задели слова Гермионы о внешнем виде. Гарри допускал, что он выглядел действительно дерьмово и показываться малышу в таком виде не стоит. — Это радует. — Он опустил голову, проводя рукой по волосам. Грейнджер шагнула к столу, опираясь о него руками и слегка наклоняясь вперёд, внимательно вглядываясь в лицо Блэка. — Как ты себя чувствуешь? Подняв на мгновение глаза, он с досадой отметил, что Гермиона была всерьёз обеспокоена. Конечно, она старалась придать своему лицу и тону голоса как можно больше непринуждённости, но получилось не очень. Кольнула совесть. Время идёт, а он всё так же продолжает заставлять близких людей волноваться о его тупоголовой персоне. — Не знаю. — Пожал он плечами, стараясь не обращать внимание на напрягшегося Эдварда. — Это... трудно. Слишком много всего. Мягко улыбнувшись, Гермиона ободряюще похлопала его по плечу и, бросив нечитаемый взгляд на притихшего Каллена, вернулась к таинственному содержимому своей огромной кастрюли. Гарри чувствовал в воздухе смесь необычных пряных запахов, что-то с имбирём, кажется. Его желудок снова болезненно скрутило от чувства голода. Повисло неловкое молчание, разряжаемое только тихими ударами половника о стенки кастрюли и музыкой, доносившейся из дальней комнаты. В вытянутых на столе руках Гарри снова возник Воскрешающий камень. Он с раздражением подумал, что это уже становится навязчивой привычкой – или компульсией – услужливо намекнуло подсознание. В обсессивных мыслях недостатка не было. Внезапно Эдвард робко кашлянул, привлекая внимание. — Ну так и... — он не смотрел ни на кого из волшебников, ковыряя пальцем отколовшуюся эмаль на краю стола. — Что насчёт единорогов? Гермиона замерла и обернулась на него с выпученными глазами. Каллен выглядел совершенно серьёзным. Гарри нахмурился, моргнул пару раз, но потом до него дошло. — Это первый вопрос на сегодня? — Ну да. — Ты уверен? У меня дома была книга по магическим тварям, ты это мог узнать оттуда и не тратить на единорогов целую попытку. — В твой дом сейчас не попасть, а мне действительно интересно. — Пожал плечами Эдвард, откидываясь на спинку стула и полностью разворачиваясь к Гарри. — Я не... ладно, я не хочу знать, причём тут единороги. — Грейнджер раздражённо закатила глаза и сдула со лба выбившуюся прядь волос, возвращаясь к супу и больше не обращая внимания на парней за столом, на полном серьёзе обсуждающих единорогов. И нет, она не относилась к этому с предубеждением, в конце концов единорги существуют и она даже видела их, но... Серьёзно? Единороги?