***
Хаширама нахмурился и бросил обеспокоенный взгляд на брата. Тот уже около недели потирал грудную клетку, отговариваясь подхваченной на последней миссии простудой. А вот теперь вместо улучшения появился кашель. Пока не сильный. Но Хаширама был ирьенином не первый год и прекрасно знал, в каких случаях стоило бить тревогу. — Аники, да не переживай ты так, — отмахнулся Тобирама, поймав еще один обеспокоенный взгляд. — Вот когда ты дашь мне посмотреть, тогда и успокоюсь, — хмуро буркнул Хаширама, не собираясь уступать. Конечно, Тобирама тоже был весьма неплох в целительстве и в большинстве случаев его оценке стоило доверять. Но вот состояние своего здоровья тот частенько приукрашивал, так что Хаширама собирался стоять на своем мнении до конца. — Ладно, смотри, — со вздохом согласился брат и пересел ближе. То, как легко он сдался, Хашираму обеспокоило только больше. Обычно так происходило в самых серьезных случаях, когда сам Тобирама справиться не мог. Проведенная диагностика настроение Хаширамы ничуть не улучшила. Казалось, будто бы в легких у брата действительно был обычный бронхит, вот только имелась одна странность. И он ее уже, несомненно, встречал. У больных ханахаки. Бич Сенджу. Ведь никакие другие кланы таким никогда не болели. Да что там! Они о таком недуге-то и не знали. Это была прерогатива лишь Сенджу. За все надо платить. За мокутон в том числе. Вот только мокутона в клане почти не осталось, а недуг и не думал куда-нибудь уходить. Болезнь еще была на начальных стадиях: корневая система будущего цветка только начинала расти в легких и не успела заполонить всю грудную клетку. У брата был год или два в запасе. В зависимости от того, как быстро продолжит развиваться болезнь. — Кто? — с тяжелым вздохом поинтересовался Хаширама у брата. Тот нахмурился, явно не понимая вопроса. — У тебя ханахаки, — все-таки пояснил Хаширама и с обреченностью пронаблюдал, как на лице отото проступает недоумение. Он умудрился не заметить, что влюбился! — Это же не Аяме, да? — с угасающей надеждой поинтересовался Хаширама. Аяме вот уже два года как была вполне счастлива замужем. А сам Тобирама вроде успокоился и принял это. Значит, у него появилась другая привязанность. Вообще, эта история с неудавшейся женитьбой очень повлияла на брата. Точнее, запрет от Старейшин на возможность иметь детей. И самодурством это не было. Хаширама, как ирьенин, прекрасно знал: его теоретические племянники имели все шансы родиться с проблемами, бо́льшими, чем были у Тобирамы. Возможно, стоило бы рискнуть, но на это оказались не готовы ни брат, ни Аяме. Тобирама стал еще более замкнутым. Хотя Сенджу такое поведение крайне не рекомендовалось. В связи с тем, что тогда вероятность появления ханахаки неуклонно повышалась. — Изуна, — разбил тяжелую тишину Тобирама. — Что? — вынырнул из своих не самых радужных мыслей Хаширама. Ведь не каждый же день ставишь своему единственному брату смертельный диагноз! — Изуна Учиха, — повторил Тобирама, задумчиво разглядывая мокрую энгаву и мерно разбивающиеся о ее поверхность капли. — Ты спрашивал «кто». — Изуна Учиха, — эхом отозвался Хаширама. Кажется, брат говорил что-то ещё, но смысл ускользал. В голове билась лишь одна мысль. «Два года! А может и вовсе меньше!» — Что-что ты сказал? — Хаширама все же сделал попытку сосредоточиться. — Прости, я прослушал, — он виновато улыбнулся. — Ани-чан, — брат, судя по тону, только что поставил диагноз ему самому. — Я сказал, что два года назад не сошел с ума лишь благодаря противостоянию с Изуной, жаждал боя с ним, словно пьяница саке! И сам не заметил, как Учиха занял почти все мои мысли. Хаширама только и смог, что кивнуть. Разом припомнилось, как брат с горящими взглядом разрабатывал последнюю технику. — Ладно, возможно, мир стоит заключить и… Как ты там хотел? Построить общую деревню? — смысл слов Тобирамы дошел не сразу. — С чего ты решил так кардинально поменять мнение? — нахмурился Хаширама, разглядывая спокойного брата. Того будто и не взволновало известие о приближающейся смерти. Казалось, он уже смирился. — Из-за кучи бумажек, которые непременно свалятся на тебя после постройки совместной деревни. Они гарантированно отвлекут от моей смерти, — Тобирама криво ухмыльнулся и гаркнул. — Тащи свиток! Я хоть проконтролирую, как ты это очередное предложение о перемирии напишешь.***
Мадара еще раз перечитал послание Хаширамы. Тон письма несколько изменился, и Учиху не покидало ощущение, что Сенджу очень волновался, пока писал. Да и в этот раз, помимо уже привычного предложения мира, были добавлены пункты, почему его все-таки нужно заключить. С тихим шорохом отодвинулись сёдзи, и в комнату вошел Изуна. Он по-прежнему имел бледный вид, но уже уверенно передвигался по дому. — Опять? — в этот раз в голосе брата вместо привычного возмущения звучала лишь усталость. — Да, Хаширама предлагает мир. И да, я снова взял письмо голыми руками, — Мадара озвучил оба пункта, которые всегда так возмущали Изуну. — И я считаю, что в этот раз стоит согласиться хотя бы на перемирие. Брат дёрнулся, словно хотел уйти от внезапной атаки, но тут же прижал ладонь к боку и зашипел. — Отото, — Мадара мгновенно оказался рядом, готовый поддержать, — тебе еще рано резко двигаться! Пойдем, ляжешь. — И так уже все бока отлежал, — пробурчал Изуна, но позволил отвести себя в комнату и на постель опустился безропотно. — Нии-сан, прошу, не спеши. Просто дай мне немного времени, я снова смогу сражаться, а вот мой противник — не факт. Мадара не выдержал, фыркнул, маскируя смешок. — Эта рана, — Изуна вновь коснулся бока, теперь кончиками пальцев, — должна была меня убить. Мадара только и смог, что стиснуть зубы. Медики в один голос уверяли: Шинигами прошел совсем рядом. — У Сенджу не вышло нанести удар в полную силу, — продолжил Изуна. — Я видел, Тобираме словно перестало хватать воздуха. А потом он явно всеми силами сдерживал кашель. — Хаширама — отличный ирьенин, — напомнил Мадара. Он заметил, что Тобираме тогда стало не очень хорошо, но не сомневался: лечение будет лучшим из возможных. — Они оба ирьенины! — улыбка брата стала хищной. — Тобирама рационален до одури, неужели ты думаешь, что он полез бы в бой, будь его недуг излечим? Не-ет, мой Сенджу потратил бы время, вылечился, а потом обрушил на меня всё, что успел придумать. — Брат, — устало вздохнул Мадара, — мы действительно можем отказаться, но этим навредим клану. То, что Изуна молча нахмурился и ждал продолжения, давало шанс: в этот раз цель будет достигнута. — Люди устали, мы уже не столько с Сенджу воюем. Союз Яманака, Нара и Акимичи с одной стороны. Сарутоби и Шимура с другой. Они все, кстати, и Лесному клану проблемы создают. — А еще Хьюга и примкнувшие к ним мелкие кланы, — Изуна махнул рукой, и Мадара позволил себе улыбнуться: все это братец знал не хуже его. — Вот именно! Нужно обезопасить себя хотя бы с одной стороны. Ты ведь заметил, на границах с Сенджу уже прекратились стычки. Патрули сами расходятся мирно. Перемирия желают оба клана. Изуна молчал. — Если Тобирама действительно тяжело болен и не сможет сражаться, Хаширама пойдет на многое, чтобы его обезопасить. И лучше, если это будут серьезные уступки при заключении договора, а не выращенный мокутоном яд. — Мадара был уверен: на такое его друг пойдет, только сойдя с ума, или если под угрозу будет поставлено само существование Сенджу, но все же озвучил. Как возможное развитие событий. — Хорошо, — наконец произнёс Изуна. — Я поддержу твое решение перед старейшинами и кланом. Но мы обменяемся глазами, едва это разрешат ирьенины! Если Сенджу все же устраивают ловушку, мы должны быть готовы.***
Изуна с некоторым мрачным удовлетворением отметил, что Тобираме не стало легче. Сенджу по-прежнему демонстрировал эмоциональность образцового бревна, был деловит и дотошен в мелочах. А чуть большая, чем обычно, бледность и залегшие под глазами тени могли быть следами банального недосыпа. Да вся верхушка обоих кланов выглядела примерно так же! Но Изуна знал своего извечного противника слишком хорошо. «Кажется, демонстрировать новый шаринган не придется, — эта мысль немного печалила, но и только. — Сразиться в полную силу в любом случае не выйдет», — Изуна отчетливо видел, что в движениях его Сенджу появилась пока еще едва заметная неуверенность, способная стать фатальной в бою. Шрам под одеждой напомнил о себе легкой болью — прошло пока слишком мало времени. Как бы ни хотелось оставить на Тобираме схожую отметину, теперь это было… бесчестно. Кто бы ни говорил, что «шиноби» и «честь» несовместимы, такого противника хотелось победить именно как равного. «А если это невозможно, то, пожалуй, и лучше, раз все закончится так». Наконец все пункты договора были озвучены. Жрецы сильно нервничали, но свои обязанности исполняли как должно. Если противники мира и оставались, то им хватило ума молчать и не устраивать провокации и диверсии. Слишком много сил было вложено, смутьянов прикопали бы свои же. «Ками-сама, наконец это закончилось!» — больше всего Изуне хотелось завалиться спать, а после сбежать на длительную миссию с убийствами и выжженной до корки землей. И никаких бумаг! Чтобы составить нормальный договор, пришлось обсудить столько деталей, что Учиха начал подозревать: мир не заключили раньше как раз из-за этого. Воевать-то проще! Но не со всем же светом разом. «Этого мира действительно хотели многие», — Изуна нашел взглядом брата. Кажется, от крепких объятий его спасало только присутствие вокруг множества шиноби. И все они оказались слишком расслаблены для тех, кто вроде как недавно был врагами. «Вот ведь ёкайские дети! Неужели за нашими спинами сами договаривались?» — сделав мысленную пометку поговорить потом с Хикаку, Изуна понял: Тобирама куда-то пропал. В то, что тот перечеркнет собственные труды и устроит диверсию, как-то не верилось, но все равно легкое беспокойство заставило отправиться на поиски. Чакру Тобирамы почувствовать не удалось, это встревожило еще сильнее. «Зачем ему прятаться? Или все же диверсия?» — поняв, что в храме его Сенджу не видно, Изуна вышел на улицу. После ароматов благовоний в помещении, воздух показался необычайно свежим. Тихий кашель, раздавшийся из-за угла, привлек внимание. Подкравшись, Изуна увидел Тобираму. Сенджу стоял, опершись рукой об стену, и тяжело дышал. «По крайней мере, болезнь не заразна, — Учиха бесшумно отступил. Этот момент он прояснил еще в самом начале. От брата. Тот тогда долго о чем-то шептался с Хаширамой, подробности узнать не удалось, оставалось лишь порадоваться, что Тобирама не передаст это дальше.***
— Кха! — это случилось буквально перед выходом отряда на миссию. Брат уже стоял полностью собранный и экипированный, когда его согнуло от приступа ужасающей силы. Он кашлял так, что казалось, будто собирался выплюнуть все легкие. Хаширама испугался того, что брат может задохнуться прямо здесь, у него на руках. И он, «лучший целитель страны Огня», совершенно ничего не сможет с этим сделать. Ведь как можно воздействовать на чакру брата, которая сошла с ума и, вместо того чтобы поддерживать и лечить, начала разрушать тело Тобирамы? Проклятый заснувший мокутон и мутировавший в странные формы! Наконец эти несколько бесконечных минут закончились, и брат смог дышать, не захлебываясь кашлем. Хаширама выдохнул. Обошлось. И тут же напрягся снова. — Ты никуда не идешь в таком состоянии, — заявил он и уже потянулся, чтобы остановить брата, продиагностировать и отправить отдыхать. Хаширама Сенджу хороший ирьенин — он может вытащить с того света и исцелять наложением рук. Вот только брату он помочь не в силах. Тобирама буквально выскользнул из объятий. Как вода, когда пытаешься зачерпнуть ее руками. Брат оставил ему напоследок в качестве прощания еще не окрепший стебелек ромашки. Она была мокрой от слюны, и у Хаширамы не возникло сомнений, что ее только что выкашляли из легких. «Болезнь переходит на следующий этап, — бесстрастно констатировал мозг. — Развилась корневая система, и стали появляться побеги». — Некого больше отправить командиром с развед отрядом, — возразил брат уже от калитки. — Тем более миссия не боевая. Эмоции же, в отличие от сухих и профессиональных мыслей, не радовали спокойствием. Хашираме совсем не нравилось оставаться беспомощным. Хотелось орать куда-то в небо, пытаясь дозваться то ли до Ками, то ли до Рикудо, вопрошая: «за что ему все это!» Он столько трудился не для того, чтобы бессильно наблюдать, как угасает брат! — Не переживай, — смягчился Тобирама, видимо что-то прочитав по его лицу. — Со мной все будет хорошо. Не съедят меня Учихи на первой совместной миссии и разведке местности под будущую общую деревню. Брат улыбнулся, взмахнул рукой на прощание и уверенной походкой, способной убедить всех, кроме Хаширамы, направился к точке сбора отряда. А Хаширама остался стоять на энгаве, сжимая в руке тонкий стебелек ромашки.***
Тобирама залез еще выше, оглянулся, осматривая окрестности, и удовлетворенно хмыкнул. Место аники и правда выбрал неплохое. Особенно для подземного строительства. «Лучше всего будет обустроить лаборатории в скале, — заключил Тобирама после беглого осмотра. — Если попробовать строить внизу, есть большой шанс, что помещения затопит. Все-таки река…» — Тобирама, — окликнули его, и Сенджу с некоторым трудом удержался от недовольной гримасы. Ведь явился Изуна. — Чего тебе понадобилось? — устало поинтересовался Тобирама, прикидывая, что он мог забыть. Болезнь начинала давать о себе знать: уставать он стал быстрей. Особенно от людей. — Да вот, хотел узнать, какие же у тебя планы? — Учиха вполне дружелюбно улыбнулся и уселся поблизости. Впрочем, Тобирама этой улыбке не поверил ни на секунду: Учихи всегда прекрасно играли. Да и, зная Изуну, логично было предположить, что он жалеет о том, что заключенный мир не даст взять реванш, оставить симметричный шрам. Отправить врага на встречу к Шинигами своими руками… — Связаться с некоторыми хорошими мастерами из гражданских и пригласить их переехать сюда, — откликнулся Тобирама, сделав вид, что не понял вопроса. Ведь вряд ли Изуна действительно интересовался его планами по обустройству деревни. Скорее это была деликатная попытка вызнать, как же он относится к так скоропалительно заключенному перемирию. Свое же отношение Сенджу озвучивать не планировал. Он собирался сделать все, чтобы жизнь в поселении была комфортной. А потом тихо уйти в царство Шинигами. «Ну и понаблюдать, конечно, за попытками кланов не поссориться. Это обещало быть достаточно интересным зрелищем». Тобирама даже на секундочку пожалел, что увидит только начальный этап, а не всю историю явно непростого примирения. Но тут же вспомнил, что лишь наблюдать ему никто не даст, а значит, придется участвовать, общаться с купцами, послами дайме и отловленными шпионами. Маневрировать между интересами своего клана, деревни и страны. Это требовало слишком много усилий. Особенно когда из-за горы всех этих дел у него совершенно не останется времени на исследования. Сейчас же ничего не мешало Тобираме целыми сутками пропадать в лаборатории. Там даже слабость отступала, вспугнутая живущей в нем неистребимой жаждой познания. А потому Тобирама собирался потратить все отведенное ему время на исследования. Не прерываясь на внешний мир. — Вот как? — напомнил о себе «внешний мир» в лице Изуны. — Я думал, в этом поселении будут жить только наши кланы. — Ты сам-то в это веришь? — фыркнул Тобирама. — Мне уже пришло письмо от Хьюга и Союза Нара. А вам, кажется, писали Хатаке. Согласись, раз уж деревня будет объединением многих кланов, почему тогда не пригласить и гражданских? — Идея интересная, — признал Учиха и поднялся на ноги, явно собираясь уходить. — Тогда я напишу приглашения парочке знакомых мастеров. Я думаю, они не откажутся к нам переехать. — Скорей всего, — эхом отозвался Тобирама, пытаясь решить, стоит ли привлекать кого-то из клана к постройке лабораторий, или он справится сам?