Три фамилии. Песнь Афродиты

Гермиона не сводила глаз с огня в камине. Яркие языки пламени вздымались в воздух, плотные, обжигающие, распространяя по кабинету тепло, растапливая слипшийся грязными комьями снег на тёплой мантии девушки. Дамблдор долго молчал, позволяя ей прийти в себя. На столе медленно остывал чай. Две минуты назад бывшая директриса Изабелла Дарси заглянула по велению Дамблдора на свой второй портрет, висевший в больничном крыле, и сообщила, что Гарри Поттер доставлен к мадам Помфри и жизни его ничего не угрожает. Гермиона наполнялась этой мыслью, надеялась, что ей полегчает, что лютый мороз внутри стихнет, но нет. Теперь она смотрела на огонь, чтобы потеплело. - Гермиона, - позвал её Дамблдор. - Расскажи подробнее, что случилось. Из её первых сбивчивых объяснений директор понял только то, что Гермиона напала на Гарри, потому что думала, что это Беллатриса. Звучало абсолютно безумно. - Мы гуляли, - продолжая глядеть на огонь, начала рассказывать девушка. - Потом я услышала, как она зовёт меня. Услышала сначала в своей голове, потом она заговорила через него. Появилась вместо него, я видела Беллатрису, а не Гарри. И она сказала, что нам надо очиститься и попыталась его задушить. Я использовала Отталкивающие Чары, она упала со склона, но оказалось, что это не она. Это не она, директор, это был Гарри, а я думала, что это она. Я думала, что это она… - Тш-ш-ш, - Дамблдор потянулся через стол и похлопал Гермиону по холодной руке. - Всё закончилось хорошо. Давай вспомним, когда именно прозвучал её голос в твоей голове? Что этому предшествовало? - Ничего, мы просто разговаривали. - О чём? «Я люблю тебя, Гермиона», - зазвучал голос Гарри в её голове, Гермиона закрыла глаза. - О любви. Мы говорили о любви и что? Нельзя? Нам нельзя ничего и даже говорить о том, что чувствуем? - Разве я так сказал? - голос директора удалился, судя по всему он встал и заходил по кабинету. - Она позвала тебя по имени «Гермиона»? - Кларисса. - Хм. Голос слышала только ты, верно? - Да. - А до этого вы с Гарри говорили о чувствах друг к другу? - Да. - А после она появилась не рядом, а вместо него? - Да, профессор, я ведь всё уже рассказала, - Гермиона открыла глаза и увидела Дамблдора у стола с тихо пыхтящими и испускающими пар приборами, о назначении которых можно было только догадываться. Директор завёл одну руку за спину, а второй осторожно и замысловато водил палочкой над маленьким, похожим на запотевшее зеркало прибором, на поверхности которого заскользили капли. - Ну конечно. Можно было догадаться. И тут, и там… Когда он обернулся, то на лице его играло настоящее торжество. Гермионе было знакомо это чувство: каждый раз, когда она решала неимоверно сложное задание, на которое тратила кучу времени, а потом находила ответ — на её лице наверняка играло точно такое выражение. Дамблдор решил свою задачку. Однако, когда он заговорил, голос его был тих и устал. - Чары Единения — древняя родовая магия, Гермиона. Однажды, должно быть в твоем детстве, Беллатриса решила, что кровные узы не самая прочная связь, и связала себя с единственной дочерью ещё и магией. - Зачем? - не поняла Гермиона, наблюдая, как директор возвращается за свой стол. - То, чего мы страшимся больше всего — всенепременно случается. Она боялась. Понимаешь, я могу только догадываться, но мне кажется решение родить ребёнка далось Беллатрисе нелегко. Она была всей душой предана Волан-де-Морту и ненавидела всех, кто против её хозяина. Родить ребёнка, это значит произвести на свет живого, думающего и чувствующего человека, который может подрасти и не разделить взглядов родителей, а кровь, как я уже говорил раньше, ничего не определяет. На её глазах к тому времени уже дважды развернулась семейная трагедия: сначала из семьи ушла родная сестра, влюбилась в магла и сбежала с ним, потом отделился кузен, вступил в Орден Феникса и стал бороться против Волан-де-Морта. Беллатриса понимала, что не может гарантировать ни себе, ни кому-либо другому, что её дочь не поступит так же. Именно поэтому долгое время они и вовсе скрывали твоё существование; уверен, никто, кроме самых приближённых не узнал бы, что у Беллатрисы и Родольфуса есть дочь, пока та не объявила бы себя верной соратницей Тёмного Лорда. Но страхи подгоняли Беллатрису, заставили готовить почву заранее: она использовала магию, чтобы при необходимости, извини за грубость, дёрнуть тебя за поводок обратно к ноге. - Вы хотите сказать… что она может заставить меня поступать против воли при помощи магии? - Вообще — да. Но как мы выяснили сегодня — нет. Чары Единения должны были сработать по другому, ты не должна была противиться, должна была пойти за её голосом, как под гипнозом, а не бороться с ней. Беллатриса не учла, что её эфир давно и прочно занят. - Эфир? Кем… занят? - Думаю, ты и сама понимаешь, - слабо улыбнулся Дамблдор. - Вы говорите о Гарри? Но как? Прежде, чем задала вопрос, Гермиона уже поняла, что директор ей не ответит. Он рассказал то, что посчитал нужным, а вот об их странной связи с Гарри он говорить не собирался, хотя нашёл все необходимые ответы. - Она попытается ещё раз выйти с тобой на связь, - Дамблдор снова встал, делая вид, что не пропустил её вопрос мимо ушей. - Но не переживай, мы подготовимся. - Он снял с каминной полки глиняную вазу, взял в руку щепотку летучего пороха и бросил в огонь. Тот тут же позеленел. - Северус, загляните ко мне на минутку. Через пару секунд из камина в кабинет шагнул профессор Снейп, как всегда угрюмый и спокойный, но Гермиону он смерил заинтересованным взглядом. - В чём дело, сэр? - Беллатриса Лестрейндж попыталась связаться с Гермионой посредством Чар Единения. - Со значением глядя на профессора, сказал Дамблдор. - Случилась довольно неприятная ситуация, в которой пострадали и Гермиона и Гарри Поттер. Скажите, сможем ли мы предотвратить новую попытку Беллатрисы забраться в сознание мисс Грейнджер? Брови профессора Снейпа поползли вверх. - Мы? - Вы, Северус, - невинно улыбнулся Дамблдор. - Конечно вы. - Я? - холодно переспросил тот. - Думаете, мне больше нечем заняться, сэр? - Я не сомневаюсь, что у вас полно дел, однако, смею настаивать. Снейп прищурился. Он открыл было рот, наверняка не для того, чтобы тут же согласиться, но Дамблдор по-прежнему ему улыбался и в этой улыбке читалось больше, чем просто просьба. Гермиона поняла — эти двое тоже умеют говорить без слов. - Зелье-блокатор наверняка поможет Грейнджер. С родовой магией, если вы уверены, что это именно Чары Единения, оно справится. Его надо сварить и принимать раз в неделю, ровно по часам. Сварить его не просто. - Но вы сумеете? - Я? - снова ядовито спросил Снейп. - Конечно я сумею, если захочу. Но скажите, профессор, когда это меня назначили нянькой для этих двоих и их распахнутых, как дверь в питейную, умов? Дамблдор медленно выпрямился в кресле. - Мы с Гермионой будем вам безмерно благодарны, Северус. Ведь кроме вас нам никто не поможет. Тонкие пальцы профессора Снейпа сжались на манжете рубашки, выглядывающей из чёрной мантии. - Приходите вместе с Поттером каждый понедельник в шесть часов вечера в мой кабинет, Грейнджер. Будете получать ваш блокатор. А вы, - чёрные глаза метнулись к директору, - ждите на своём столе приказ о повышении моей зарплаты. - Вы хотели сказать просьбу? - Нет, - отчеканил Снейп, развернулся, взметнув полами мантии, и вскоре исчез в зелёном пламени камина. - Ну и нрав, - вздохнул директор, складывая на столе руки в замок. - Гермиона, не пропускай ни одного понедельника, исправно пей зелье, которое сварит профессор Снейп, и… контролируйте свои эмоции. Вы оба. - Профессор, мы не делаем ничего такого, что можно назвать… - Магия очень зависима от эмоций волшебника. Ваша — в особенности. - Почему в особенности? Дамблдор поправил на носу очки и поднялся, отвернувшись к окну. - Идите, мисс Грейнджер. Вам нужно переодеться, согреться и немного поспать. Гермиона не пошла спать. Разговор с директором объяснил, что произошло, но ни капли её не успокоил. Перед внутренним взором всё ещё плавали страшные картины, сменяя друг друга: Беллатриса душит Гарри, Гермиона использует против него магию, бледные губы с трудом хватают воздух, на белоснежном снегу — кровь. Гермиона вошла в гостиную, полную вечернего весёлого галдежа, ни на кого не посмотрела и быстрее скрылась на винтовой лестнице. В спальне было пусто, только Живоглот дремал на подушке Джинни. Гермиона забралась с ногами на кровать, задёрнула полог и вытащила из кармана бумажный свёрток, который дал ей Гарри. Внутри оказалось небольшое прямоугольное зеркало, в котором отражалось её несчастное, белое как мел лицо. Гарри сказал позвать Бродягу. Но как? - Сириус? - неуверенно шепнула Гермиона. Ничего не произошло. - Сириус Блэк! Вдруг её собственное отражение растаяло, а в зеркале появилось дорогое лицо дяди — глаза блестят от удивления, борода снова отросла. - Гермиона? Но… Что случилось? - Сириус, я чуть его не убила, - без вводных слов и приветствий, сказала Гермиона. Она увидела человека, который всегда её понимал, и сдалась — расплакалась. - Я могла убить, правда, я… - Гермиона, спокойно, - напряжённо попросил Блэк. - Скажи мне две вещи: ты в безопасности сейчас? - Д-да… - плакала Гермиона. - Где Гарри? - В больничном крыле, это я виновата, я чуть его не убила, говорю тебе! Казалось, Сириус готов прямо сейчас выпрыгнуть из зеркала, он ёрзал, лицо его то и дело наполовину исчезало и были видны только глаза и лоб. - Что произошло? Расскажи по фактам, без истерик. Гермиона принялась объяснять, что случилось. К середине рассказала она выплакалась и стало немного легче. По крайней мере Сириус перестал переспрашивать, не разобрав, что именно бормочет, всхлипывая, племянница. - Снейп сварит блокатор, правильно? - уточнил Сириус, когда Гермиона закончила рассказ об их беседе с директором в кабинете. - Да, он не очень хотел, но Дамблдор его заставил. - Знаешь, он конечно редкое дерьмо, этот Нюниус, но в зельеварении ему равных нет и никогда не было. Он сможет тебе помочь, Гермиона, раз Дамблдор так велел. Не ослушается. А если попробует… - Дамблдор ведёт себя странно. Он с лета делал всё, чтобы мы с Гарри не проводили вместе время, а теперь что-то проверяет, разрешает быть вместе и даже запретил разыгрывать спектакль для Малфоя. - Да, Римус рассказывал, - между густых бровей Сириуса залегла напряжённая складка. - Ты спрашивала его, почему? - Спрашивала! И я, и Гарри, он ничего не объясняет. Сегодня сказал, чтобы мы контролировали свои эмоции, потому что магия от них зависима… Я ничего не понимаю, Сириус. Мы просто живём, так же, как миллионы волшебников, просто проводим вместе время. Что мы должны контролировать? - Так, Гермиона… Давайте сделаем вот что: нам надо поговорить с глазу на глаз, сегодня в одиннадцать часов вечера я буду ждать вас с Гарри на опушке Запретного леса. Сможет он прийти, как думаешь? - Я не знаю, ещё не была в больничном крыле. - Ну сходи, прямо сейчас… - Нет, - отчаянно замотала головой Гермиона. - Не могу, я боюсь. Не пойду! - Хорошо, хорошо, - как с психбольной заговорил с ней Сириус. Его рук не было видно, но казалось, будто он выставил их перед собой в успокаивающем жесте, как перед маньяком, размахивающим ножом. - Просто передай ему зеркало тогда через кого-нибудь. Ладно? Я сам договорюсь и всё объясню, заодно выслушаю и его версию событий. Гермиона едва заметно кивнула. Неохотно попрощалась с Сириусом и вернула зеркальце в карман. Она боялась оставаться одна, боялась находиться с кем-то рядом, Беллатриса могла ворваться в её сознание в любую секунду, а до момента принятия блокатора ещё почти двенадцать часов. Выбравшись из-за полога, она, наконец, сняла промокшую насквозь мантию и помыла алые от кровавых разводов руки. Вспомнила про лист мандрагоры, проверила — он был на месте. Интересно, не выронил ли его Гарри после того, что она с ним сделала? Чувства вины и страха снова прорвались в сердце. Она. Навредила. Гарри. Своими собственными руками… Не дожидаясь, когда снова расплачется, Гермиона вышла из спальни и спустилась в гостиную. Нужно было найти человека, который передаст Гарри зеркало без лишних вопросов. На удачу в гостиную как раз вошли Невилл и Рон, что-то тихо обсуждая, увидели Гермиону и направились к ней. - Ты как? - спросил Невилл, разглядывая её как хрустальную вазу, по оси которой идут крупные трещины. - Нормально. Вы были в больничном крыле? - Да. Не переживай, с Гарри всё хорошо, мадам Помфри вправила ему рёбра за пару секунд. - Мы сказали, что он упал с метлы, - добавил Рон. - Думаю завтра она его отпустит. Завтра им не подходит, подумала Гермиона, и вытащила завёрнутое в бумагу зеркало. - Сможешь передать это ему? Он знает, что делать. Рон взял у неё свёрток, хотел заглянуть внутрь, но осёкся, спрятал руки за спину. - Да, конечно. А ты не пойдёшь в лазарет? - Не пойду. Вопросы так и рисовались на веснушчатом лице, но надо отдать должное — он уже намного лучше себя контролировал. Просто кивнул и пошёл обратно (- Так и будешь туда-сюда ходить? - крикнула ему вслед Полная Дама). Гермиона осталась с Невиллом. Он смотрел, как Кэти и Алисия плетут Анджелине косички, пока капитан сборной гриффиндора не вскинула вопросительно брови: «что тебе надо?». Невилл вздрогнул и обернулся обратно к Гермионе. - Гермиона, я давно хотел тебе сказать. - М? - задумчиво спросила она. - Ты… Если тебе нужна будет помощь, сразу скажи мне. Если эта женщина как-то тебя обидит. - Амбридж? - Нет. Беллатриса Лестрейндж. Гермиона осторожно сложила руки на груди, приглядываясь к быстро краснеющему круглому лицу Невилла. - Почему эта женщина должна меня обидеть по-твоему? - Потому что я знаю, кем они тебе приходятся, оба. Мне Гарри рассказал. Гермионе показалось, что кто-то сделал ей подсечку, она едва устояла на ногах. - Он не мог. Ты что-то путаешь, Невилл. - Нет. Я спрашивал у него весь год, - хмурился Невилл. - Потому что видел, что ты смотришь на меня так, как будто провинилась, но он говорил, что ничего не знает. А в больнице… Мы встретились в больнице на рождественских каникулах и он всё мне рассказал. Попросил отнестись к тебе с пониманием, но я и не собирался делать что-то другое… Я испугался, но скорее за тебя, чем за себя. Невилл избегал её взгляда, а Гермиона не знала, что сказать. Карты раскрыты, а она так боялась этого момента, и сейчас была совсем не готова к разговору. Что ей сделать? Извиниться? Невилл тем временем продолжил, ковыряя углубление в ковре носком ботинка. - Я бы не придумал месть лучше для этих людей, чем искренне подружиться с их дочерью. - Он, наконец, встретился глазами с Гермионой. - Потому что их это очень разозлит. Не так, конечно, как ваш роман с Гарри, - Невилл несмело улыбнулся. - Но это всё равно страшно, поэтому я говорю тебе, что всегда помогу, чем смогу. Поколебавшись несколько секунд, Невилл потянулся к ней и неуклюже обнял, боясь коснуться её чем-то, кроме обруча из рук. Покраснев как гриффиндорское знамя, он ушёл, несколько раз споткнувшись по пути к лестнице. *** К одиннадцати часам ночи Гермиона оделась потеплее и осторожно, чтобы не разбудить только уснувших соседок, выбралась из комнаты. В гостиной всё ещё играли во взрывающиеся карты старшекурсники, но на Гермиону они внимания не обратили — да никто этот запрет на ночное блуждание по замку не соблюдает, просто кому-то везёт и они не попадаются, а кто-то сам виноват. Гермионе повезло, ей на пути никто не попался. Под ногами раздавался приятный снежный хруст, когда она брела мимо огородов к опушке Запретного леса. Большой чёрный пёс издалека начал приветственно вилять хвостом. Гарри тоже уже пришёл, гладил пса по лохматой голове. Гермиона увидела как сквозь незастёгнутую мантию Гарри проглядывается белый корсет, обтягивающий его туловище от груди до живота. Не глядя на него, она быстрым шагом поспешила за псом, уводящим их под свод деревьев. На небе светила полная луна, снег серебрился в её сиянии словно заколдованный. Как только они зашли достаточно глубоко в лес, чтобы из замка их не было видно, Сириус обернулся человеком. - Привет, - улыбнулся он, обнимая Гермиону. - Ну что за вид? Что ты смотришь на него волком? Гермиона спряталась за спину Сириусу и действительно поглядывала на Гарри, как загнанный зверь. Он хмурился от её поведения, но ничего не спросил. - Привет, Сириус. - Здорово, Гарри, здорово. Может поговорите и потом пойдём? - Нет. Я же знаю, что она себе надумала, - с горечью сказал он. - Давайте просто прогуляемся к той поляне, где не ступала нога человека или как там… - Ну давайте прогуляемся, - вздохнул Сириус. - Палочки в руки, разговаривать со мной шёпотом, ни с кем из посторонних в беседу не вступать. Идти будем долго, как намокнут ноги или мантии сразу говорите, остановимся, высушим. Всё ясно? Гарри кивнул, Гермиона даже этого не сделала, только перебежала по правое плечо Сириуса, чтобы не идти рядом с Гарри. Сириус повёл их по тропинке и принялся рассуждать о Чарах Единения, не забывая бдительно прислушиваться к каждому шороху. - Не скажу, что удивлён, - говорил он полушёпотом, его серьёзный, спокойный голос иногда утопал в звуках снежного хруста. - От Беллатрисы стоило ожидать чего-то подобного. Ей не нужен был ребёнок, родственная душа, друг — ей нужен был солдат для Волан-де-Морта личного производства. Прости, Гермиона, наверное тебе неприятно это слышать. - Всё в порядке, - сказала Гермиона. - Чары Единения — древняя, довольно тёмная магия. Ритуал очень сложный для исполнения, но имеет мощную силу. Дамблдор сказал, что родовая магия не сработала, потому что эфир занят? Это кем? Гермиона кинула многозначительный взгляд на Гарри, который смотрел только себе под ноги. Сириус вскинул брови, проследив за племянницей. - В самом деле? Интересно каким образом? Гермиона только пожала плечами. Она устала гадать, что же между ними происходит и боялась этих мыслей. Вскоре разговор смолк. Они шли долго. Чем глубже уходили в лес, тем чаще деревья хлестали их заледенелыми ветками по плечам; снега становилось меньше, растительность густела. Гарри отстал, идти ему было труднее, чем Сириусу и Гермионе. - Ты как, порядок? - обернулся Сириус, когда шаги крестника совсем стихли. Гарри, опираясь одной рукой на ствол дерева, пытался отдышаться. - Долго ещё? - мученически спросил он. - Почти пришли. Привал здесь делать опасно, мы вошли на территорию кентавров. Потерпи, ладно? - Привал здесь делать не надо, это верно, - раздался спокойный мужской голос из темноты. Все трое подняли палочки, Сириус спрятал Гарри и Гермиону себе за спину, да так резко, что они налетели друг на друга и стукнулись головами. Из тени деревьев вышел кентавр. Длинные чёрные волосы, мощный торс, гнедое конское тело. Хвост его со свистом рассекал морозный воздух. - Магориан? - пригляделся Сириус и опустил палочку. - Сириус? - в голосе Магориана послышалась отдалённая теплота. - Не ожидал тебя здесь увидеть. - Я пришёл по делу. - Он обернулся к Гарри и Гермионе и строго шепнул: - Опустите палочки, сейчас же. Они его послушались, глядя во все глаза на кентавра. - По делу Хагрида? - Хагрида? - удивился Сириус. - Нет… А какое дело тут у Хагрида? Магориан нахмурился. - Он испытывает наше терпение. Я уважаю Хагрида, он никогда не навредил ни одному живому существу в Лесу, но то, что он делает теперь — абсурдно. - Что он делает? - позабыв о страхе, спросил Гарри. Магориан смерил Гарри высокомерным взглядом, кажется, он не считал, что кто-то, кроме Сириуса, в праве с ним разговаривать. Конечно кентавр не ответил. - Вам нельзя здесь быть, - вернулся он к беседе с Сириусом. - Табун настроен к людям критически. Если вы встретите Бэйна, я не смогу помочь, Сириус. - Мы скоро уйдём, - холодно отозвался Блэк. - А если мы встретим Бэйна, я и без тебя справлюсь. - Ты, верно, думаешь, что табун не тронет детей. Боюсь, к твоим юным друзьям это определение уже не относится, так что будьте осторожны. Рад был встрече. - Магориан кивнул Сириусу и скрылся меж деревьев. Цокот копыт смолк и Сириус обернулся к Гарри и Гермионе с таким суровым видом, что стало почти смешно. Он погрозил им пальцем. - Ну, волчата… В чём они провинились, Гермиона не поняла, Гарри, кажется, тоже. Его больше интересовало, откуда Сириус знает Магориана. - Я же рассказывал, мы с твоим отцом бегали сюда, как на завтрак, обед и ужин в своё время, пока коллекционировали неудачные попытки обращения. Магориан славный малый, раньше мы, можно сказать, были дружны, а вот Бэйн дважды чуть голову мне не проломил. Так что давайте поторопимся. Вскоре они выбрались сквозь заросли к возвышению, которое тесным кольцом окружали высокие деревья. В лесу было темно, но вполне можно было разглядеть друг друга, поляна же была погружена в абсолютный мрак — ветви сосновых деревьев переплелись над ней так тесно, образуя купол, что даже капля лунного света не проникала внутрь. Сириус остановился, вынул из кармана две серебряные ложки. - Пришли, - шепнул он. - Я не пойду, нельзя нарушать неприкосновенность земли. Когда поднимитесь, зажгите палочки и увидите низкие кусты, похожие на крохотные ёлки. Под ветвями у их корней обычно полно паутины, росу соберите оттуда. Растопите иней немного, чтобы собрать капли — одну чайную ложку, вот эту. Фиалы захватили? Гермиона вытащила из кармана мантии хрустальный фиал с широким горлышком, наполненный слюной и закупоренный пробкой. Гарри тоже — он потряс фиал и скривился. - Так себе на вид. Сириус усмехнулся. - Сейчас дождёмся полуночи и приступим, - он повертел ремешок часов на запястье, взглянул на циферблат. - Десять минут, - затем огляделся вокруг в поисках чего-то на что можно присесть, но ничего не нашлось. - Э-м, да… Впрочем, ладно, я пройдусь пока, поищу место, куда достаёт прямой лунный свет. А вы поболтайте. Гермиона не хотела, чтобы он уходил, но Сириус сделал это намеренно. Теперь в лесных сумерках они с Гарри остались вдвоём. Несколько минут молчали, Гарри присел на корточки и рисовал что-то палочкой на снегу, Гермиона мерила нервными шагами расстояние от одного дерева до другого. Не смогла долго молчать. - Сильно болит? - спросила она виновато. Гарри перестал выводить узоры, встал, словно только и ждал её слов, подошёл к Гермионе. - Не думал, что ты у нас Королева Драмы, - говорить ему приходилось тихо, но Гермиона знала — он очень на неё зол. Только его упрёка она не поняла. - Что значит Королева Драмы? - То и значит. Драматизируешь так, будто как минимум отрезала мне голову. Это не твоя вина, неужели непонятно? - Так значит я Королева Драмы? - возмутилась Гермиона. - Напомни-ка мне, кто хотел сбежать в Литтл-Уингинг, когда всего лишь увидел нападение на мистера Уизли? - Это другое… - Гарри растерялся, но ненадолго. - Хотя нет — ровно тоже самое. Отлично, значит я Король Драмы, ты Королева — мы должны прожить долгую драматичную жизнь, занимаясь любимым делом - лепить из мухи слона. По-моему идеально. Гермиона старалась изо всех сил не рассмеяться, но улыбка всё равно прорвалась. - Ты дурак? - Не знаю, наверное. Только я не отпущу тебя, - упрямо нахмурился он. - Мне всё равно, чего ждёт Беллатриса. Гермионе смерть как захотелось его поцеловать, даже ноги подкосились, но что-то её останавливало… Что-то, похожее на голос Дамблдора в голове: «контролируйте эмоции, вы оба». - Я могла тебе серьёзно навредить, Гарри, - уже серьёзно сказала она. - Если бы мы были в тот момент в замке? Если бы я вышвырнула тебя в окно? Он устало взлохматил волосы, отказываясь принимать её доводы. - Снейп сварит для тебя блокатор, мне Сириус сказал. Больше ничего такого не случится. - Ты не можешь знать… Гермиона сделала шаг назад и как раз вовремя. Сириус вернулся. - Одна минута, волчата. Идите собирайте росу. Гарри и Гермиона вскарабкались на возвышение, протиснулись меж деревьев, и зажгли палочки. Снега не было, земля была твёрдой и сухой, Гермиона опустилась к ближайшему хвойному кусту и заглянула под мохнатые, колючие лапы — от света её палочки тут же побежали в разные стороны крохотные пауки. - Свети, а я соберу, - шепнула она Гарри. Чарами Горячего Воздуха она растопила иней, острыми кольями покрывающий паутину, и быстро набрала полную ложку росы. Затем они с Гарри поменялись ролями и уже через пару минут спускались к Сириусу, ступая медленно и осторожно, чтобы не проронить ни одной капли. Сириус поманил их за собой, они выбрались на освещённый ярким лунным светом пригорок, поставили фиалы на землю и с волнением бросили внутрь листья мандрагоры. - Волос, - командовал Сириус. - Роса. Куколка бабочки. Отходите, дайте пропитаться смеси лунным светом. Словно совершив какой-то подвиг, все трое счастливо улыбнулись. - Вот теперь я чувствую, что мы на полпути, - сказал Гарри. - Что дальше, Сириус? - Когда будете возвращаться в замок, поместите фиалы под Гремучую Иву. Как можно глубже, чтобы не достал солнечный свет. И всё, ребята, ждём грозы столько, сколько понадобится. Не смотрим на смеси, не тревожим, только каждый день на рассвете и закате произносим заклинание. - Страшно, - поёжилась Гермиона. - Я рядом. Чуть что, зовите через зеркало. - Кстати, - прищурилась Гермиона. - Не понимаю, почему вы мне про него не рассказали. - Ну-у, - Сириус неловко усмехнулся. - Я сказал Гарри, чтобы в случае опасности он сразу отдал тебе зеркало. В остальное время мы болтали не так, чтобы часто. - О чём вы болтали? Сириус и Гарри переглянулись. - Об Эммелине Вэнс, - хитро усмехнулся Гарри. - А ну молчи, пацан, - Сириус ухватил Гарри за шею. - Эй, эй, мне только рёбра починили! - приглушённо рассмеялся он. - Не смей ей рассказывать, предатель. - У них роман, Гермиона! - всё равно выкрикнул Гарри, вынырнув их под локтя крёстного. Когда они собирались втроём, происходила какая-то сумбурная магия, имя которой не нашёл бы и сам Дамблдор. Сколько бы проблем не валилось им на головы, сколько бы сомнений не терзало души, сколько бы врагов не кружили коршунами над ними — втроём они были счастливы. Искренний смех то и дело разносился по Запретному лесу, пока они возвращались обратно… *** Сложно было сказать, что творится с отношениями Гарри и Гермионы. Она сама этого не понимала. В день после свидания с Сириусом они первый раз встали на рассвете, чтобы произнести заклинание Amato, Animo, Animato, Animagus, и продолжили прерванный в лесу разговор. Гермиона понимала, что блокатор ей поможет, однако, провела прочные параллели с тем, как связаны их чувства с проникновением врагов в их разумы. В первый раз Гарри увидел нападение на мистера Уизли после их первой ночи. Сказать, что они не контролировали эмоции — ничего не сказать. Тогда прозвучало и первое «люблю». Второй раз, после возвращения с рождественских каникул, они снова были вместе — и в тот же вечер после возвращения от Хагрида Гарри очень ярко «поймал» радость Волан-де-Морта. В Хогсмиде Гермиона впервые сама призналась ему в любви — и Беллатриса прорвалась в её сознание. - Может именно это имеет ввиду Дамблдор, когда просит контролировать эмоции? - несчастно спрашивала она Гарри в предрассветных сумерках в гриффиндорской гостиной. - Магия связана с нашим эмоциональным состоянием, а значит вместе мы слабее. - Гермиона, он бы с радостью нам это сказал прямо, будь оно так! - злился Гарри. - Нет, он старый, целомудренный директор школы… - Я и без тебя вижу эти дурацкие сны, каждую ночь вижу, хожу по этим коридорам, упираюсь в закрытые двери, за которые Волан-де-Морт мечтает попасть… - Что? - ужаснулась Гермиона. - Ты мне не говорил! Гарри простонал, рассердившись на самого себя за откровенность. - Ты всё равно ничего не можешь с этим сделать, - защищаясь, сказал он. - Зато ты можешь, - сердито ответила она. - Например, усерднее заниматься окклюменцией! Тебе нужна эмоциональная стабильность. Я всё сказала — отныне никаких… ничего! Она поднялась, гордо вскинув подбородок. - Никаких ничего? Ты мне предлагаешь стать друзьями? — спросил её в спину Гарри. - Ничего я тебе не предлагаю, - максимально неконкретно ответила Гермиона и поспешила сбежать в спальню. Вот так и закончился разговор об их отношениях. Гермиона не касалась Гарри даже пальцем, перестала садиться с ним за одну парту, убегала, когда он пытался её обнять или поцеловать, встретившись по обыкновению с ней на рассвете, и пресекала все разговоры о любви. Конечно, она не хотела, чтобы они снова стали друзьями, но чувство вины и постоянный страх так её придавили, что Гермиона решила обезопасить их хотя бы так. Изнывая от тоски, она ходила с Гарри каждый понедельник к Снейпу, принимала своё зелье и тут же уходила, пока профессор не начал отпускать скабрёзные шуточки. Наедине с Гарри они оставались теперь только по пути в подземелье, да на закате и на рассвете ровно столько времени, сколько требуется на произнесение заклинания. Только в середине марта Гермиона окончательно осознала, что её тактика не работает. После полуночи, когда Гермиона сидела в гостиной и доделывала письменную работу для МакГонагалл, к ней выскочил перепуганный Рон. - Он опять что-то увидел, - без приветствий и вступлений выпалил бывший друг. - Полчаса назад, захожу — барахтается. - Что увидел? - уже привстала с кресла Гермиона. - Да сиди ты, это не как в прошлый раз. Он видел, как Сама-Знаешь-Кто разговаривал с Руквудом — одним из сбежавших Пожирателей. Благодарил его за информацию о том оружии, про которое проболтался Орден, помнишь? Сама-Знаешь-Кто не знал что-то о том, как его достать, а теперь узнал. - Он не должен был этого видеть! - А я-то тут причем? - обиделся Рон. - Знаю, что не должен был, но видит же. И, кстати, тебе попросил не говорить, - потупил взгляд Уизли. - Но по-моему ты должна знать. Гермиона обессиленно опустилась в кресло. - Толку? - спросила она, захлопывая учебник. - Я не смогла повлиять на эти сны, как не старалась. На следующее утро Гермиона впервые после дня Святого Валентина села с Гарри рядом за завтраком. Он даже жевать перестал. - Осторожнее, могу нечаянно на тебя подышать или, упаси бог, потянемся вместе за хлебом, - привычно стал язвить он. - Это не смешно. Наверное ты прав… Моя затея пустая. Гарри дёрнул бровями. - Что я слышу? - Если ты не перестанешь язвить, я уйду. - Иди, - кивнул он. - Я уже привык, так что переживу. Он не скрывал, что обижен. Говорил ей кучу раз, что она не права, пытался сломать её дурацкие запреты, но Гермиона была непреклонна, так что в итоге он махнул рукой и вообще старался с ней не разговаривать. Но сейчас Гермионе стало обиднее вдвойне — мало того, что она переживала за него, винила себя, так ещё Гарри демонстративно напоминал, что она совершила ошибку. Гермиона поднялась и ушла. Хотелось не то плакать, не то топать от бессилия ногами — но она просто пошла в библиотеку, набрала кучу книг, выстроила себе баррикаду и принялась за изучение магической судебной системы восемнадцатого века. Она почти успокоилась, когда на её пергамент вдруг упал одуванчик. Гермиона подняла взгляд и увидела Гарри — он сложил руки на стопке книг, пристроил на них подбородок и смотрел на неё с тоской. - Прости, - сказал он тихо. Гермиона улыбнулась, повертела цветок между пальцев за стебель. - Извинения с цветами? - Ну, так ведь надо делать? Она кивнула, встала и крепко его обняла, поднявшись на носочки. - Я хотела как лучше, - шепнула она ему в плечо - Как всегда, - жадно вдыхая запах её волос, сказал Гарри. И всё-таки он первым отстранился. - Нам надо в Хогсмид. Сириус попросил встретиться с магдективом, который искал компромат на жабу. - Он нанял магдектива? - удивилась Гермиона. - Да. И тот что-то нашёл, но отдаст только лично в руки. Мы договорились встретиться сегодня. Сириус не может, сама понимаешь. Опять они обсуждают всё без неё. Гермиона уже хотела предъявить, но сама себя осадила — а кто виноват, что она шарахалась от Гарри, как от прокажённого весь месяц? Но от третьего сквозного зеркальца она бы не отказалась... - Ладно, тогда иду переодеваться. Примерно через час они прошли мимо Филча, который проводил их пристальным взглядом, и пошли вниз по просёлочной дороге к деревне. Ассоциации у Гермионы возникли плохие — снова Хогсмид, снова они идут туда вместе. Она понимала, что сама себя накручивает, но невольно вздрагивала от каждого женского голоса, раздающегося поблизости. Магдектив должен был ждать их на скамье возле «Кабаньей головы». Гарри и Гермиона пришли первыми, взмахом волшебной палочки Гермиона высушила деревянную поверхность с облупленной краской, они сели и стали ждать, глядя на пустую улочку. - Интересно, что он выяснил про Амбридж? - спросила Гермиона, расстёгивая несколько верхних пуговиц на мантии — погода оказалась теплее, чем она предполагала. - Может она смертельно больна? - с надеждой предположил Гарри. - Гарри! - стукнула его по плечу Гермиона. - Ну да, это компроматом не назовёшь. - Знаешь, если у тебя не сложится с квиддичем, иди в юмор, хоть будешь деньги за это получать. - Я подумаю. Вдруг совсем рядом, справа от Гермионы прозвучала ехидная усмешка и сразу после на скамье материализовался человек. Мужчина средних лет, с кудрявыми, чёрными волосами, острыми скулами, завёрнутый по самое горло в плотную чёрную мантию. Вторую мантию — невидимку, он скомкал и положил рядом с Гермионой. - Добрый день, - голос у него был глубокий, бархатный. Гарри и Гермиона напряжённо переглянулись. - Вы кто? - спросил Гарри. - Рэшлок Ульмс, - мужчина протянул руку в кожаной чёрной перчатке сначала Гарри, потом Гермионе. - Я так понимаю, встречу назначили мне вы? - Мы. - Ложь, - усмехнулся Ульмс. - Я переписывался с человеком примерно моего возраста, скорее всего с мужчиной, довольно скрытным. Это означает, что он либо высокопоставленный министерский служащий, который собирает компромат на коллегу, либо… преступник, скрывающийся от правосудия. - Он не преступник! - вскинулся тут же Гарри. - Не надо, - сжала его руку Гермиона. Ульмс ей не понравился тоже, но сейчас он им был нужен. - Вы принесли то, что обещали? Голубоглазый магдектив повернулся к ним корпусом, во взгляде читался какой-то безумный азарт. - Гарри Поттер и Гермиона Лестрейндж. То есть Грейнджер, конечно я хотел сказать Грейнджер. - И прежде, чем ребята успели открыть в изумлении рты, он продолжил: - Весь прошлый год один юнец из Хогвартса надоедал мне просьбами, а потом угрозами, всё пытался выяснить, чья же вы дочь. - Но вы ведь ничего не выяснили! - воскликнула Гермиона. - Я? Такого попросту быть не может. Но дарить неуравновешенному мальчугану такую информацию я, конечно же, не стал. - Вы пришли чтобы похвастаться своими умениями? - продолжал враждебно смотреть на магдектива Гарри. По мнению Гермионы это была ошибка. Ульмс самодовольно задрал нос, выпрямился и, закинув ногу на ногу, заговорил так, будто они пришли на его лекцию. - Я пришёл, чтобы отдать вам то, за что получил деньги от скрывающегося преступника. Кто этот человек и что его связывает с вами — мне не интересно. Но мне интересно кое-что другое, зачем вы тратите время друг на друга? Более неподходящей пары я в жизни не видел. - Гермиона, пошли отсюда, - встал Гарри, потянув её за руку — его терпение лопнуло. Но Гермиона не двинулась с места. - Что вы имеете ввиду? Ульмс едва заметно улыбнулся, а потом картинно вздохнул. - Я бы мог написать об этом книгу с очень печальным концом. Он и Она. Герой и Хорошая. Он — компульсив, она — обсессив. Две крайности одной и той же сущности. Он — это импульсы, она — это правила. Он — действие, она — план действий. Она выросла в семье маглов и пришла в волшебный мир изначально с комплексом неполноценности, потому что не соответствовала негласному требованию о чистоте крови. Как ей казалось на тот момент. Он тоже вырос в семье маглов, но каких? Будем честными, немного сумасшедших. С тех пор он на интуитивном уровне отрицает все правила и терпеть не может запреты, за нарушение которых в детстве его часто жестоко наказывали. Но вот между ними промелькнула искра, - Ульмс взмахнул палочкой и из неё вылетело сердечко из красной дымки. - Они, такие друг другу неподходящие, всё равно решили быть вместе, вопреки судьбе. И мучились до конца своих дней. Конец. Гермиона смотрела, как растворяется в воздухе сердечко и продолжала упорно сопротивляться Гарри, который с новой силой потянул её прочь. - Почему? Почему мы не подходим друг другу? Магдектив ждал её вопроса и с удовольствием продолжил. - Потому что вы оба слишком амбициозны, а судьбы ваши не просты. Вы, мисс Грейнджер, никогда не согласитесь жить в тени мистера Поттера, а если согласитесь, то будете страдать. Он же никогда не сможет подчиняться бесконечным правилам, в рамки которых, в силу своего характера, вы то и дело будете его ставить. Вас будет бросать из крайности в крайность, но ещё ни одна лодка любви не выдержала такого шторма. Вам нужен кто-то менее амбициозный, человек, который легко пойдёт у вас на поводу, и ему ваши рамки будут не просто нужны, а жизненно необходимы. Мистеру Поттеру вполне подойдёт милая, улыбчивая мисс, у которой будет всего одно желание — сделать его счастливым. Она будет наслаждаться перепадающими ей лучиками славы, отношения будут скучными, но прочными. Но знаете… по-моему я с вами заболтался. - Магдектив поднялся, вытащил из кармана колбу с молочной субстанцией и бросил онемевшему Гарри, затем взял свою мантию-невидимку. - Хорошая реакция. Ловец? Не знаю, что вы будете с этим делать, моё дело было достать. Большой привет мистеру Блэку. Холодно улыбнувшись, Ульмс трансгрессировал.