Криминальное искусство

"Филиче Форте. Особо опасная преступница. За поимку гарантировано вознаграждение в размере пяти тысяч евро". Италия срывает изображение сестры со столбов - портрет за портретом. Сицилия подбегает к ней со спины, когда набирается уже целая стопка. - Ай! А если бы они упали? - Не упали бы. Ты привыкла уже к моим неожиданным появлениям. Надо что-нибудь сообразить с этой макулатурой. Может, сжечь? Обожаю огонь! - Обычно мы их топим. - Ну а сегодня - сожжём. Вперёд, сестра! Завтра меня ждёт кое-что очень важное... и очень прибыльное. - Тебе что, проблем мало? - хмурится Италия. - В деньгах мы тоже не нуждаемся, и отец давно мёртв. Сдалась тебе эта Коза Ностра... - Представь, что в один прекрасный день из тебя выкачали всю кровь и влили туда столько же молока. Будешь ли ты жива после такой трансформации? Ответ очевиден, сестра. Коса Ностра вшита в меня намертво, это - в моей крови, это - моё. Лиши меня моего образа жизни - я сдохну от тоски. - Никто тебя не собрался ничего лишать, - заверяет сестру Италия. - Но я за тебя беспокоюсь. Очень, очень беспокоюсь. Я же не такая, как ты. - А кто мои следы заметал сегодня всё утро, ммм? - Сицилия толкает Италию. - Пойдём, заныкаем куда-нибудь макулатуру. Ночью, после заката, разведём костёр подальше от города. Я же помню, как твоя постная мина прекрасна в свете огня. *** В детстве Италия и Сицилия были слишком похожи. Но самым главным их сходством был голос. Девочки пели в церковном хоре, куда их отдал отец, и во время пения голос каждой будто удваивался. Одинаковые голоса. Совершенно одинаковые. В препубертате - одинаково заплетённые волосы, одинаковая одежда. Чистым наслаждением для обеих было притворяться сестрой и путать всех, кроме отца. Он никогда не путал Италию и Сицилию, сколько бы они ни вводили его в заблуждение. Узнав о том, что его младшая дочь стащила у него сигары, Фашистская Италия пришёл в ярость. Он тут же всыпал Сицилии ремня, а Италию заставил быть свидетелем этой экзекуции. - Ты же старшая, почему упустила? - Я же старше всего на минуту... - Но старше. Фашистская Италия терпеть не мог возражений. Сицилия поняла, что в этом доме ей не место. Отец не даст ей свободы, если она не возьмёт её силой, оборвав с ним связи. И у Сицилии уже был вариант - Штаты. Он согласился принять Сицилию у себя взамен на её тело. Италия отговаривала сестру, говорила, что Штаты коварен и жесток, что ему нужно только мировое господство, что он ни перед чем не остановится ради того, чтобы получить своё, и что он пожертвует Сицилией, если будет нужно. Штаты тогда переживал не лучшие свои годы, и при каждом подвернувшемся случае срывал гнев на Сицилии. Она отвечала ему чем могла. И никогда не писала сестре на родные Апеннины - опасалась того, что отец перехватит письма. *** Костёр ярким пятном трещит в ночи. Его искры отражаются в глазах Италии. Сицилия всё так же не снимает чёрные очки. - Сними очки, - просит Италия. - Мне даже ночью солнце светит, - Сицилия наклоняется ближе к Италии. - Ты и есть моё солнце. Я хочу сгореть вместе с тобой. - Только не говори, что толкнёшь меня в костёр! - кричит Италия. Сицилия вскакивает и улыбается. - Зачем толкать тебя в костёр? Просто трахну. Италия ползёт назад по траве. Сицилия стоит прямо над ней. - Сицилия... - Ты скучная, детка. Хоть бы посопротивлялась для приличия. Маяк вдали бросает свой длинный луч на приближающуюся яхту. Сицилия прячется в кусты, Италия - за ней. - Вот надо тебе было устраивать отдых за полкилометра от пристани? - Ты права, в следующий раз затащу тебя подальше. И уж там-то ты не отвертишься. - А если отверчусь? Если, как ты сказала, буду для приличия сопротивляться? - Ох, детка, с Коса Ностра шутки плохи. Перережу горло и не посмотрю, что ты моя сестра, - Сицилия смеётся и почти сразу добавляет, - Тебя так смешно перекосило. Как я посмею перерезать горло той, что срывает моё изображение со столбов? - Я тебя лучше нарисую, чем полицейские со своими фотороботами. Италия улыбается, и её улыбка светит в ночи ярче покинутого костра. *** Когда Италия просыпается, Сицилия спит рядом с ней мёртвым сном - не разбудит ни прибой, ни гудки с пристани, разве что шаги полицейских, которые Сицилия чувствует чуть ли не за километр. Италия бросает взгляд на сумку Сицилии. Обычная черезплечная сумка из секонда - Сицилия не любит бренды и считает их примитивной деньговыжималкой, которая, конечно же, уступает в умении грабить население Апеннин её родной и обожаемой Коса Ностра. В сумке - несколько пачек крупных купюр, которые Сицилия скромно называет "заначка", пачка сигар, ключи от дома и пикапа, расчёска, запасные чёрные очки в футляре, запасной травмат, нож и блокнот с ручкой в пружине. Италию охватывает любопытство, и она разворачивает блокнот. На корочке неаккуратно выведено: "Пришла. Увидела. Победила". Конечно, Сицилия не знает латынь. Своего деда, Древнего Рима, она не помнит - или говорит, что не помнит. Но ей так подходит эта крылатая фраза. Сицилия всегда прёт напролом и ни перед чем не останавливается. На следующей странице стилизованный фон. Италия предлагала сестре уроки живописи, но Сицилия отказалась. Симпатичное солнышко, неаккуратные волны и чьи-то кудри. Сердце Италии пропускает удар, когда она понимает, что Сицилия изобразила не кого-либо ещё, а её, Италию. Стихотворение. Мелкий почерк, разобрать трудно, но Италия, убедившись, что Сицилия всё ещё спит, читает. "Ты прекраснее пороха в рёбрах врага, Проведу я с тобой дни и ночи, И не брошу тебя ни за что, никогда, Даже если сама ты захочешь. Ты сияешь, как солнце в ответ кораблю, Улыбаешься нежно и просто, Ты прекраснее всех, и тебя я люблю Так, как я не люблю Коса Ностра". Италия ошеломлена. Она может поклясться, что это стихи Сицилии, что они не слизаны у какого-либо поэта. И это шокирует Италию. Сицилия пишет стихи. Любовные. Италии до последнего кажется, что у Сицилии появилась неизвестная Италии влюблённость, и это не Штаты. Но следующая строфа ставит над "i" и точки, и апострофы. "Твоей кисти мазок перекрасит листы На столбах, и, мой след заметая, Меня нежно обнимешь на пристани ты, Во всех смыслах мне будешь родная". Сицилия действительно посвящала стихи сестре. А Италии казалось, что её сестра - бездарность. Севший прокуренный голос, руки точно не из плеч. Но эти стихи... Может, и не идеальны. Может, объективно даже бездарны. Но они посвящены ей, Италии, а это важнее. Сицилия любит Италию. Но стихи пишет инкогнито в блокноте, а предлагает переспать в открытую. И всё это приводит к тому, что Италия тоже начинает осознавать, что совсем не по-сестрински любит Сицилию. - Эй, Италия! Отдай мне это! Ты что, читала? - Сицилия, прости! Ты... ты... - Что я? Лирик паршивый, менестрель сопливый, в Коса Ностра мне не место, хочешь сказать? - Нет, Сицилия! Ты очень красиво пишешь. И это не мешает тому, что ты превосходно справляешься с оружием и поручениями капо. - Не напоминай мне о том, что я ещё не капо. - Будешь! Обязательно будешь! Ты такая восхитительная! - Ладно. Проехали. Давай сюда блокнот, и я пойду со звёздочками разбираться. В прошлый раз мы так их отметелили, что аж стёкла на районе дрожали. - Я и не сомневаюсь! Знаешь, хоть отец меня и хвалил, но во многом ты лучше, чем я. Ты храбрая и сильная. Ты точно знаешь, чего хочешь. И я завидую тому, что не могу с тобой соревноваться. - Хватит лить мне этот сахар в уши. Я же знаю, как я тебя бешу и какое я позорище для Евросоюза. Но ты же меня всегда отмажешь перед Герычем, да? - С Германией можно договориться. Это даже проще, чем тебе договориться со "звёздами". - Ну да. Герычу хоть заплатить можно. А звёздочек только метелить, они только насилие понимают. - Тогда - всего хорошего. Я провожу тебя до района. - Ну что ты там забыла, Италия? Тебя отметелят, пацифистка чёртова. - Хорошо. Тогда до мольберта. Я порисую, а ты иди куда нужно. И береги себя! Солдат у них много, а ты, ты у меня только одна... - Ну что я, в первый раз разбираюсь со звёздочками? - Не в первый. И только бы не в последний!