Мы разбиваемся

"Герой магического мира женится! Гарри Поттер и его возлюбленная Джиневра Уизли объявили о предстоящей свадьбе. Подробностей о мероприятии пока не известно, но уже можно с точностью сказать, что это будет величайшая свадьба за всю историю Магической Британии. А пока что предлагаем вам вспомнить невероятную историю любви будущих супругов..." Драко пробежался глазами по первой странице Ежедневного Пророка, ноги стали ватными, потому он медленно опустился на стул. Бросив недопитым кофе, он прочёл эти несколько кричащих строчек ещё раз, но уже более осмысленно. Конечно, он понял содержимое с первого раза, но почему-то не верил до конца этой свежей , но уже успевшей засохнуть, краске, составляющее слова. Почему-то? Да, почему-то. Драко, как ему ранее казалось, должен был принять эту новость с абсолютным безразличием. Ведь он знал что к этому все и идёт, потому и старался забыть, если не Поттера, то свои чувства к этому несносному Гриффиндорцу. И у него это почти получилось! Ложь? Ложь. Малфой вспоминал о нем каждый день. В большинстве случаев он держал себя в ежёвых рукавицах и лишь на несколько минут мог позволить себе вспомнить облик шрамоголового засранца. Глаза, волосы, губы, руки. Не было, черт возьми, дня чтобы Драко о них не вспомнил! Сердце разрывалось на куски, но разве это высокая цена за возможность ещё раз, хоть и мысленно, но посмотреть в любимые глаза, увидеть в них свое отражение и тонуть: тонуть, тонуть, тонуть, осознавая что дна попросту нет и теперь ты навеки пленник этой изумрудной глубины? Ничтожная. И Драко ее платил. Но бывали дни, когда чувства брали верх и вырывались наружу потоками слёз. Он, Драко Люциус Малфой, надменный, холодный, безэмоциональный Слизеринский Принц рыдал из-за чертового всеобщего любимца, золотого мальчика, Гриффиндорского Героя Гарри Джеймса Поттера. Вот тогда он вспоминал всё. Каждую встречу, фразу, драку, каждый взгляд, каждое заклинание. Сектумсемпру. Тот день стал одним из наиболее ярких воспоминаний для Драко не из-за своей растерзанной груди, а из-за испуганных зелёных глаз. Испуганных. За Драко. Он вспоминал каждое их мгновение. Свою жизнь. Ведь лишь с Поттером он жил, остальное было жалкой пародией. Тогда не спасал даже огневиски. Малфой заливал в себя по несколько бутылок за вечер, но боль не утихала. Боль, как от рваной, посыпанной солью, раны. Когда он понял, что любит своего злейшего врага? На курсе четвёртом? Когда волновался за жизнь брюнета на каждом чертовом этапе чертового Турнира Трёх Волшебников? Наверное. Но признался Драко в своих чувствах только после событий шестого. Себе, конечно же. Но поверьте, это тоже было не просто. Наверное, даже сложнее чем признаться самому Золотому Мальчику. Боль. Мы уже говорили о ней? Ох, просто её было настолько много, что упомянуть её только один раз было бы некрасиво. Она заполнила собой каждую клеточку Драко, разрывала внутренности, сжигала нервные окончания, ломала кости. Отложив газету, Драко оперся локтями о кухонный стол и закрыл лицо ладонями. В голове стоял шум, резко бросило в жар и, казалось, что вот-вот первые слезинки упадут с белоснежных век. Но нет. Сейчас нельзя было поддаваться эмоциям. Он сильный. Это минутная слабость. Конечно. Он справится, вытерпит это с достоинством. Взяв себя в руки, Малфой, как ни в чем не бывало, пошел собираться в больницу Св. Мунго. Впереди новый день, невероятно сложный новый день, в котором все то и будут делать, что обсуждать свадьбу героя, не осознавая, что один маленький человек будет медленно умирать при каждом упоминании его безответной любви, не его Гарри Поттера.