Одна из них

—Два, пожалуйста. Эта фраза уже приобрела свой собственный тон за все разы, сколько я ее произносла. Быстрая, уверенная, точная. Она чаще всего использовались в автобусах, когда я платила за билеты себе и брату, в кфс когда покупала бургеры с подругой, когда летом, отдыхая в деревне, ездила в магазин на окраине покупать две буханки хлеба. —Жан, тебе какое? —Клубничное! - француз радовался как ребенок, поминутно заглядывая мне за плечи на холодильник мороженного фургона. Я улыбнулась. —Тогда....Клубничное и пломбир пожалуйста. —И в большом рожке! —добавил Польнорефф. Пухлый мороженьщик, кивнув, стал выполнять заказ. И вот уже в следующую минуту, заплатив за мороженое, мой французский друг и я шли по направлению к набережной. Этот сладкий пломбир — единственное спасение от знойной жары Сингапурского полудня. Солнце начинало больно обжигать кожу, если находится под ним больше 20 минут. Тратуары были почти пусты, в то время как пляж кишил дамами в ярких шляпках, мужчинами в отпускных рубашках и визжашими детьми. Купаться, поэтому, мы и не пошли. Ведь если в номере Жана был враг, что мешает ему быть среди этой шумихи? Вот мы и сидели на лавочке, под пальмами, вдоль набережной, смотря прямо на море, на волны. Где-то за спиной гудели машины, ходили туристы да местные. —Кстати, хотела тебя спросить. Все обошлось? -я повернулась к Польнореффу. Парень тихо вздохнул, улыбнувшись. —Да! Ой, да старик Джозеф говорил, что адвокаты из фонда самые лучшие! —Хех, что верно, то верно.   Время, наверное, 13-14. Вместо того, чтоб вернуться в отель после этой заварушки с полицией, мы решили прогуляться, спустя столько лет.   Говорили мы час, а может и больше. Француз почти без умолку болтал обо всем, что произошло с ним за все эти года, о своих любимых и нелюбимых вещах, о жизни папы после того, как я навсегда осталась в СССР, о друзьях, старых и новых, своем стэнде, планах, как всегда активно жестикулируя, время от времени отпуская различные шутки или вытирая слезы, в зависимости от эмоций. А я с большим интересом слышала его, наслаждаясь голосом. Всё таки как давно я его не слышала! Он так изменился, впрочем, как и сам Жан: некогда нелепо большие уши и зубы сейчас были совершенно нормальные, пухлое детское лицо вытянулось, появились скулы. Сразу же в глаза бросилась его тело: спортивное, накаченное, и, в какой-то степени, очень даже горячее...   Блестели в лучах солнца красные полу-прозрачные серьги в виде половинок сердца. В том мире, реальном, я носила такие-же! На лице возникла ухмылка от нахлынувших воспоминаний, связанных с этими серьгами (чего стоит один случай, где я зацепилась одной за собственный свитер Х)). Но вернемся к моему другу! Волосы у него с годами, видимо, растут вверх, ведь теперь его великолепная шевелюра достигала в высоту сантиметров 20, а может и 30!  Но он всё также гордился ей, что не могло не вызывать улыбку. Однако, за все это время у него так и не появилось бровей, и все такими же игривыми, искрящемися жизнью оставались его невероятной красоты небесно-голубые глаза. Некоторые люди, проходя мимо, странно косились в нашу сторону, но нас это не особо волнавало. Будто и не было этих 10 лет разлуки! Мы все также подолгу и громко смеялись, могли и поспорить, но быстро мирились, вспоминали детство, а иногда даже плакали. И было так радостно и спокойно на душе, как никогда ранее! Мороженое уже давно съедено, да и жара спала немного. Напевая в два голоса сначала гимн Франции, а потом СССР (хоть Жан и не знал всего текста, было забавно!) мы спускались вдоль улицы, куда-то к парку развлечений. Ох, как же ярко загорелись глаза блондина, когда вдалеке увидел он колесо обозрения! —Би, мы просто ОБЯЗАНЫ зайти туда! - Польнорефф схватил меня за руку и.... Я даже не успела ничего сказать, как оказалась у большой красной кассы парка. Мы все также держались за руки, от чего щеки стали алыми. Заметил ли он? Не знаю... —Жан, т-ты... —Шш. —не дал закончить Польнорефы. Он повернулся лицом ко мне и я увидела, как радостно сияли его глаза— Сладкую вату будешь? И я быстро кивнула и тоже засветилась от счастья. Ведь, боже! Мы в парке развлечений, идем на колесо обозрения, которое я только в кино видела! И мы вместе, как в старые добрые времена! —C'est à vous, Mademoiselle Bia! Jouissez. — когда мы отошли от кассы, он любезно протянул один билет и эту розовое сахорное облако на палочке, мило улыбаясь. На глазах почему-то нвернулись слезы, улыбка не сходила с лица. Будто ребенок, я кинулась ему на шею, шепотом благодаря его, смеясь.   И через несколько минут мы уже стояли в очереди на американские горки. Почему туда, когда собирались колесо? Мы решили вернуться к кассе и купить еще по билету на горки, когда Польнорефф узнал, что я не разу на них не была. К счастью, очередь была не большой, так что ждать пришлось не долго. Но чем ближе продвигались мы ко входу на данный аттракцион, тем сильнее холодело в животе от страха...Все эти резкие повороты, петли, большая скорость и высота доводили до безумия. Но я старалась всем видом своим не подавать признаков страха, лишь нервозно хмурясь. Наша очередь подошла и мы сели в самом конце, так как "пизанская башня" из волос моего друга мешала бы обзору других. Сладкую вату я оставила на вахте, где оставляют свои личные вещи при посещение аттракциона. Весь этот путь от входа до нашего места казался мне вечностью, начало подташнивать, однако стоило сесть на встроенное в вагонку, пластиковое, прохладное  сидение и опустить железную перекладину на себя, дабы не выпасть, весь страх как рукой сняло! Я сделала глубокий вдох через нос, поправив кофту, и посмотрела на Жана-Пьера. Уверенная ухмылка и этот полный решимости блеск в глазах передавали ему еще более отважный и горячий вид, что я даже на секунду задумалась, о нем как о партнере в отношениях..Но тут же всё мысли прогнал внезапный толчок вагонетки, после чего сердце моё осжалось от воление, а на лице возникла тупая улыбка. Тронулись! Пальцы крепко сжали железную перекладину впереди. Первые две-три секунды мы так медленно поднимались в горку, так что я подумала "а чего бояться?", отпустив поручень (или как это ещё назвать...), но в следующее мгновение вцепилась в него с новой силой. Достигнув пика состав застыл на долю секунды, а потом так быстро полетел вниз по рельсам! Я завизжала, ненадолго зажмурившись от страха, но в то же время продолжала улыбаться. Все мысли разом покинули голову и не осталось ничего, кроме чистого восторга. От возбуждения по телу ходили мурашки, бешеннвй стук сердца раздавался в ушах, иногда даже перекрывая визги и смех других людей. Особенно когда мы делали петлю вверх-тормашками. Польнорефф рядом хохотал, и этот смех был таким заразительным. На светлых ресницах блестели слезы. А его прическа на ветру, который развивал мои волосы и так яро пытался стянуть кофту с плечь, немного наклонилась, от чего стала выглядеть точь в точь, как пизанская башня. Только окошек не хватает!   Хотя это всё и длилась не более десяти минут, мы оба, выйдя с аттракциона, испытали такой прилив адреналина! Ноги тряслись, прическа сбилась, однако как же это было круто! Я, шумно дыша в попытках перевести дыхание, с широко распахнутыми глазами восхищенно верещала о только что пережитых эмоциях. Очередь. На колесо обозрения. Жан пытался привести свою шевелюру в порядок, то хмурясь, то довольно хмыкая. И к моменту когда он наконец-то закончил, подошла наша очередь (а это минут 15-25). Кабинки были средние по размеру — не слишком большие, но и не тесные. Напротив друг друга стояли лавочки, окрашенные в приятный, теплый жёлтый, впрочем, как и нижняя половина кабинки, и само колесо. Внутри сладко пахло попкорном. А из больших, почти панорамных, окон струился по полу, стенам, лавочкам яркий свет. Мы сели друг напротив друга, смотря каждый в свою сторону. Так было до тех пор, пока мы не тронулись. Честно говоря, я даже и не почувствовала этого, поняла только по  сменившемуся пейзажу за окном. На белой палочке оставались еще небольшие кусочки розовой ваты. Я и забыла про это всё, завораженно глядя на все через стекло. Ах! Как же это было восхитительно! Каждая крыша дома, каждая крона деревьев, каждая машина и человек были как на ладони, а как тут должно быть красиво ночью! Рваные облака медленно плыли по небу, иногда складываясь в различные силуэты то каких-то зверей, то неодушевленных предметов, или в обыкновенные геометрические фигуры. Это чем-то напоминало вид из номера в отеле, но...Тут все выглядело раз в пятнадцать лучше! И яркий, шумный, полный народу парк, словно муравейник, от котрого и взгляда не отвести, так много событий происходит там, внизу. Все радуются, танцуют, ходят на аттракционы и едят мороженое. Вон, кстати, американские горки! Даже и не верилось, что мы там были. Вагонетки ехали с такой скоростью, исполняя самые разные пируэты, что только свет, отражающийся от их железных стенок, давал понять где сейчас находятся пассажиры. Экстремально, очень, и так бодрит! Здесь же наоборот, так спокойно, эти виды, суета далеко под ногами... —Биа, —Прервал вдруг тишину Польнорефф, закидывая ногу на ногу и мечтателтно глядя в окно. На лице француза было написано умиротворение. — а расскажи о себе...Всё таки, В последний раз я видел тебя, когда тебе было семь. Думаю, за это время ты сильно изменилась. Расскажи, что нравится, а что нет? Как там поживает Мисс Брауни? Как ты сама? От неожиданности такого вопроса мои уши запылали, сама я встала в короткий ступор. Жан улыбнулся, посмотрев прямо мне в глаза. "Ну чего ты, а?". —Ну..Я вроде уже рассказывала о себе там, на корабле...— Признаться честно, я не слишком сильно любила говорить о себе. Возможно из за очень натянутых отношений с матерью...Но Польнорефф не сдавался. —Да помню я, помню. Но это было буквально три слова, в остальном ты говорила не о конкретно себе, а о том, что окружало тебя. Хотя, должен сказать, это тоже очень и очень интересно! —теперь он внимательно смотрел на меня, но почему-то это не заставляло меня нервничать, как обычно происходило с другими. —Хуф..Ладно..Чтож, знаешь группу AC/DC?   Он кивнул, и я расслаблено вздохнула. —Замечательно! Знаешь, это моя любимая группа!— Он удивленно-восторженно поднял брови.— Хоть по мне так и не скажешь. Но их песни западают не просто в память, в душу, они вдохновляют, они помогают в трудную минуту, вселяют уверенность. Голос Брайана я узнаю везде, он уникален, как и игра Ангуса! Ох, сколько раз от грусти спасали меня эти парни! Великолепная группа. —И я с улыбкой вздохнула. — Хех, знаешь, а это довольно любопытная история, откуда я их знаю.   Польнорефф придвинулся чуть ближе к краю своей лавки, а я тем временем увлечённо продолжала: — Это было на день рождения Вадика ‐ моего друга из двора. К нам тогда как раз приехало аж несколько  зарубежных — это слово было произнесено с особым акцентом и гордо поднятым вверх пальцем, мол, вон аж какие люди! — групп. Ну и решил Вадик сходить на концерт, не каждый же день такое, особенно в такой то праздник! Нас с собой разумеется взял, мы же все таки товарищи. Тогда мы, я, Петя Валов, Маша Костовская, да самый старший из нас, Саша Кошмилев, по кличке "Отец", были так счастливы, завалили Вадика подарками, хехе! На концерте хотелось взлететь как птица в небо от восторга! Длился он четыре часа, но как блаженны они были, ах! А потом, в завершение программы, на сцену вышли они...И с первого аккорда бас гитары я была поражена ими. Они не просто задели струны души, они стали дополнительной струной! Ещё после их выступления хотела взять я автограф, но, увы, не успела... —Хо, как я посмотрю, у тебя много друзей!— Жан пересел ко мне, чтобы быть ближе. Как раз ещё три минутки, и мы будем на самой высоте. —Ну...Да, типа того. —неуверенно пролепетала я в ответ. —Что-то не так? —Ох, нет, не совсем! Просто.. Они все за пределами школы, дворовые либо познакомились в пионер лагере! Их целых три! Двое уехали жить в другие города. Но вот школа..Нет, там я изгой...Скорее всего, потому что не с первого класса училась там, а с пятого. А может по другим причинам, не знаю. Но там мне так одиноко...Никто не понимает меня, задирают, называют "чучелом" и "дурной".... — солоноватые крапинки воды повисли на ресницах. —Может, так мне суждено..Может я и впрямь "другая". Глупая, неловкая и ужасно одинокая...Не с кем поговорить, поделиться мыслями. Они не любят меня за то, что я им "неудобна", что я такая "громкая" и активная, или наоборот, я не понимаю? Ну что же со мной не так?!   И я уже готова была расплакаться от обиды, горечи и боли воспоминаний, как вдруг почувствовала крепкую руку на своём плече. Повернув голову на француза, я увидела его: он с сочувствием смотрел на меня, небесно-голубые глаза слегка будто шептали, "всё хорошо, здесь ты в безопасности, я защищу тебя", и это его печальная улыбка. Он одной рукой приобнял меня за плечи, а второй стёр слезы. —Не плач, ma cherie, лучше взгляни на это!   Я последовала взглядом за его рукой, которая указывала в окно напротив. Встала, подошла ближе  и ахнула...От высоты закружилась голова, но вид отсюда так манил. Всё было на виду: видно и парк, и море, и дома с этими милыми пестрыми двориками, и миллионы людей вокруг, машины, даже наш отель и паром. Такое многообразие красок, событий невозможно описать словами! Всего было много, и сразу. Качались далеко внизу изумрудные густые кроны деревьев, и размером с синичку из них иногда вылетели птицы: от обыкновенных голубей до дивных заморских птиц с картинок в учебнике биологии. Ещё меньше синичек, размером с клюв этих птиц, ходили люди. Особенно эффектно выглядели девушки в платьях: когда они бежали, или радостно крутились на месте, придерживая шляпку рукой, подол их платья становился похожим на раскрытый зонтик —круглый и яркий. А на уровне глаз простиралось голубое-голубое небо, с облаками – белой ватой. Оно, сливаясь с морем, делала гладь воды бесконечной, будто все мы находимся под водным куполом. Казалось, у меня глаза выпадут, так широко они были распахнуты от смеси шока и восторга. Мы словно дети прильнули к окнам, улыбаясь до ушей. А когда переглядывались, начинали хохотать с того, как забавно мы выглядели.   Успели мы до того, как остановились и вышли с аттракциона, обсудить всё, что будем делать когда придём домой. И вот мы уже шли по направлению к отелю, по уже полным улицам. Ветер с моря дул, донося до всех этот солоноватый воздух и запах хладных водорослей. —Знаешь, с тобой стало куда интереснее проводить время, чем раньше! —подмечал француз, положив ладони себе на шею сзади, словно типичный герой аниме про школьный гарем (надеюсь, вы поняли как это....). —Ественно, мне же сколько лет было тогда? Всего шесть! —Хмх, ага. Знаешь, а из тебя была бы просто восхитительная девушка. — Польнорефф игриво вскинул и тут же опустил брови, слегка прещурившись, а на лице его воссияла ухмылка. Я быстро покраснела и на скенду нахмурилась от удивления. —Ах ты хитрый француз! — и лёгкий дружеский подзатыльник (с учётом того, что мне пришлось ещё и подпрыгнуть, чтоб достать) прилетел ему, а в ответ раздался смех.   Теперь засмеялась и я. —Не, ну а что делать, если это правда? —Уф, ладно. Я запомню это! — Теперь уже Жана-Пьер смущённо отвернулся. Ох уж эта беловласая кокетка! — Хей, а хочешь пельменей? —Пельменей? —С небольшим акцентом переспросил парень. —Ага. —Ну....допустим. —Тогда зайдём в тот магазин у отеля, надо фарш купить, вряд ли у них в холодильнике он есть. —Пельмени....—Задумчиво повторил Польнорефф.   Я захихикала: —Черт, у тебя такой акцент! —Что? Ты хочешь сказать что у меня смешной русский? —Почти. Он больше милый. — Француз заулыбался. — А ну ка, скажи "Треугольник"! — последнее слово было произнено на моем родном языке, как и все последующие слова в кавычках. —Треугольник?..— повторил Жан, скептично подняв одну бровь. Его "н" в нос, картавость, невыговаривание некоторых букв и некая грубость смешили меня до слез. Но я старалась до последнего не смеяться, держась одной рукой за живот, а второй прикрывая широченную улыбку. — "Восьмикласнница" —Восмикласъница. —Кхк, "из подвыподверта". —Из-по-д-вы-под-вер-та!   С каждым словом он становился всё смелее и смелее, а мне всё труднее было сдерживаться. —"От топота копыт пыль по полу летит!" — как можно быстрее проговорила я, и француз в непонятках аж дернулся назад, хмурясь. —Что? — Хуууу, глубокий вдох, повторяй за мной: "От" —От — "топота" —Топота —"копыт" —Копыт —"пыль" —Пыль —"по полу" —По полу —"летит". —Летит. Аааа! Понял! —он сделал глубокий вдох через нос.— От потопа котыт пыль полопу летит! И это добило меня! Хохоча как вне себя, стирая слезы, я шла до конца улицы. Ничего сказать не получалось, сразу начинало распирать ещё больше. Он ещё с такой гордостью это выдал, видели бы вы его лицо! Гоготала я так сильно, что живот свело. И, нагибаясь как старушка, крехча от сдерживаваемого смеха, я и Польнорефф вошли в мясную лавку. К этому моменту он заразился смехом. Теперь мы оба, красные, со слезами на глазах и тупым хихиканием, покупали фарш и ещё решили взять маленькую баночку сметаны (честно, удивлена, что она у них есть ^^'). Быстро, однако, всё прошло – через десять минут мы были в отеле. Сначала решили зайти ко мне, проверить, не вернулась ли Энн, Джоджо и Какеин. В номере было пусто и пахло лимонным печеньем. Затем заглянули к Джозефу и Абдулу, чтобы убедиться, во сколько точно мы выезжаем и сколько займет дорога. "Здравствуйте мистер Джо-" не успел закончить Польнорефф, ибо был удивлён, равно как и я. Какеин стоял прямо посреди комнаты. На кровати, ближе к телевизору, сидели Джостар и Муххамед, также бледноватые от поражения. "Но...разве вы уже вернулись?.." неуверенно пролепетала я, на что получила резкий ответ, что звоном отразился в голове: "Что? Джоджо и Энн ушли без меня, я даже не знал об этом, пока тоже самое не спросил у меня Джостар-сан". "К-как ты не знал?" все не мог понять Жан "Я же видел вас с Куджо и мелкой у подъемника!". "Всё это время я был здесь, в отеле...". Тут уже и Какеин заволновался. "Значит, и тут Дио постарался." кивнул Абдул. "Надо помочь Джотаро!" и я готова была сорваться с места, но старик остановил, заявив, что его внук сильный и он сам справится. А ведь и впрямь! Джоджо далеко не слабак, это слово даже близко не стоит рядом. Он обязательно справится, как тогда, с объезяной на корабле! Все будет хорошо. "Пельмени будете?". Резкий, не в тему вопрос, заставил всех в комнате на секунду встать в ступор, думаю, они даже никогда не пробовали их, но к счастью все молча кивнули, и с тем мы с Жаном-Пьером покинули этот номер, отправиашись ко французу, ведь у того самый большой номер. Даа, тут было намного просторнее, чем у всех! Огромная однушка, с широкой кроватью в углу, у стеклянного, понарамного окна, отделяющего помещение от балкона, прикроватный, мягкий на вид, коврик, рядом тумбочка из темного дерева, рваный сбоку торшер (похоже, единственное что напоминало об утренней стычке Польнореффа и Проклятого Дэво). Ванная комната находилась прямо рядом со входной дверью, а из ванной уже можно было попасть в кладовую. А в остальном, его номер ничем не отличался от остальных. Кухонная зона тянулась вдоль левой, относительно входа, стены, и была она довольно удобна, хоть и минималистична: холодильник, плита со встроенной духовкой, несколько шкафчиков с тарелками, крупами, кофе, чаем, хлопьями и сладостями, специями; также различные шкафы тут, внизу, где как раз находилась вся необходимая посуда для готовки; раковина вставлена прямо в одну из  кухонных тумб; и мусорка в углу. —Чувствуй себя как у себя, ma cherie, бери все что нужно, а я пока приму душ! За все это время так и не удалось. И мой друг резво ускакал в ванную комнату, прихватив из оставленого у кровати мешка с личным вещами чистое бельё. Я тихо хмыкнула, ухмыльнувшись, достала из холодильника яица, потом уже с помощью стула достала из шкафчиков сверху муку, соль и прочие необходимые продукты. Всё таки какой же он забавный, душевный! Даже обидно, что Жан не пользуется вниманием среди женьщин....При этой мысли щеки от чего-то вспыхнули. И дабы развеять мысли, да и просто для веселья, включила радио, стоящее рядом с холодьником. Попыталась настроить, поймать нужную волну. И поймала. Какая-то Московская станция, судя по всему. Сейчас как раз играли ABBA, и я даже не заметила, как быстро пролетел час: пока замешивала тесто, обминала, периодически отвлекаясь на танцы, разделывала и  раскатывала на кружочки, которые потом наполняла чайной ложечкой мяса и после, залепив края, уже готовые, выкладывала на пищевую пленку, посыпаную тонким слоем муки, которой я успешно измазала себе пол лица (вот не надо было честь его с грязными руками!), что заметил Польнорефф, когда вышел из душа. Посмеиваясь с этого "боевого раскаса": он медленно подошёл, наклонился и чистыми пальцами стёр следы муки. Сразу же комнату наполнил этот особый запах мужского шампуня: ледяного лайма, такого ободряющего, свежего. —Ох, спасибо. —Я тоже хихикнула.— Ты уже все? Жан-Пьер быстро кивнул. На нем была все та же одежда, но уже свежая. Значит, у него таких комплектов минимум два — умно! Волосы сзади были до сих пор мокрые, о чем свидетельствовали их "острые" кончики. —А не мог бы ты, пожалуйста, поставить воду на пельмени? Француза вновь кивнул: "Момент, мадам!". Присел на корточки, немного прогремел другими алюминиевыми кастрюлями да сковородками, пока искал что надо, и, найдя, наполнил ее до середины водой из под крана, после чего поставил на плиту, прошу заметить электрическую! И вот уже огонь на максимум, кипит, бурлит подсоленая вода; по радио начались вечерние новости; пельмени сброшены в кастрюлю. Мы сидели рядом с плитой, мирно болтая. Как только зазвучал знакомый сердцу голос ведущего, брови Жана-Пьера подскочили. —Так это русское радио?! —Ну, типа. —Мы же в Сингапуре! Разве здесь не местное? —Мой дед покойный, царство ему небесное, любил  электронику. Дома много книжечек по ней. От скуки, или бессонницы, я читала их, и даже не заметила, как стала хоть поверхностно разбираться в технике. Просто поймала нужную волну, делов-то!   Польнорефф опять поднял брови и улыбнулся. Приятное удивление и гордость были чётко написаны на его лице. Между тем пельмени, которые переодически помешивались как надо, почти сварились. 《Добрый вечер, товарищи! Вас приветствует РПТС города ×××××, "Комсомольская Правда". Местное время 12:30》.Мы тут же глянули на часы, стоявшие на прикроватный тумбочке. 17:30. Ого...Что-то я припозднилась...Ведущий продолжал спокойно рассказывать обо всем произошедшим в стране, о погоде, и это так грело душу, что без улыбки слушать было невозможно. Польнорефф, казалось, был увлечён новостями не меньше моего, и даже больше, хоть вряд ли понимал о чем речь! В конце концов он восторженно вздохнул: "Как же харизматично звучит этот язык!". На это я кратко рассмеялась — приятно слышать, когда иностранцы хорошо отзывается о чем-то твоём, родном. "Спасибо, французский не менее прекрасный язык! Как говорил папа — язык любви.". В этот раз уже мы оба захихикали...     Шесть тарелок стояло на столе. Посрединке банка сметаны, рядом вилки, ложки, перечница по вкусу, и по кусочку масла на горячих, сочных, ароматных пельменях. Я впервые готовила для них, своей команды, от чего сильно волновалась, а понравился ли им? По комнате разносился аппетитный запах мяса, навевая аппетит: все живо общались между собой, время от времени поглядывая в тарелки, весело смеясь или молча кивая, обсуждали сегодняшний день. Вот к нам присоединился последний член комнады — Энн, которая задержалась в номере по своим делам, от чего и опоздала к позднему обеду. Она тихо села за стол, стараясь не прервать своим появлением наши разговоры, молча взяла в руку вилку, покрутила ее в пальцах и уронила. Не нарочно. Но этого хватило, чтобы заставить замолчать целых пять человек, но не только: это также стало эдаким сигналом к начинанию трапезы. Сердце моё взволнованно йокнуло, когда мужчины начали есть. Однако, на лицах их, сначала удивлённых, потом скептичных, светилось удовольствие. "Ммм! Черт, а ты круто готовишь!" первым изрек Польнорефф довольной улыбкой, обмакивая пельмень в сметану. Ещё секунда, и у него над головой появятся блесточки — настолько счастливыми он выглядел, впрочем, я ничем от него сейчас не отличалась! Рядом раздалось тихое, но такое довольное: "О мой бог!" Джозефа. —Как говориф, они нафыфаютфя? —Польнорефф, не говори с набитым ртом! —Всё хорошо, мистер Джостар! —кивнула я— Пельмени, Жан. Пель-ме-ни. —Délicieux! - И Польнорефф вмиг опустошил свою тарелку. Теперь он, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза, умиротворенно что-то мычал себе под нос, ждал, когда другие закончат.   Я видела на лицах мужчин удовольствие от еды и это не могло не вызывать улыбки. За столом старик Джозеф вновь объяснил нам план действий на завтра. Мы отправляемся на поезде до Калькутта, в пять ровно должны уже отъехать, билеты оплачены, все хорошо. На поесть ушло где-то минут 10-15, но не больше. Последней, кто вышел из за стола была Энн. Она всё также безмолвно поставила свою тарелка в раковину и вышла из комнаты, лишь бросив какой-то особенный, ранее не виданый от неё взгляд в сторону Джотаро. Больше мы её не видели... Но остальные как-то не особо горели желанием расходятся по своим номерам: Джозеф с Абдулом читали карты мира, разложеные на кофейном столике; Польнорефф и Джоджо курили там, на балконе, а рядом с ними стоял Какеин, они о чем-то говорили, громко смеясь; ну а я мыла посуду, делов на пять минут, поэтому вскоре я сидела подле телевизора, проматывая канал за каналом. Может, найду чего интересного. А пока лишь новости, новости, новости....Индийское кино. Мультики. Мелодрама. Музыка. Снова мультики. Опера. Балет и... О! А, нет. То документалка о рыбах. Ладно ещё, если б о животных, но морской фауной я как-то не очень увлекаюсь. Но, раз остальное сегодня смотреть неохота, а помолчать хотелось бы, оставлю рыбок. И...Я увлеклась! Поначалу было не особо интересно: вот плавают они тут, да, круто, вон кораллы разноцветные, пестрые гуппи снуруют туда-сюда перед экраном. Ничего особого. Единственное, что могло зацепить глаз— их цвета— но этого не хватало для удержания внимания. Подперев щеку ладонью я бездумно уставилась в экран и, может, всё-таки переключила канал, когда б не рыба-луна... Её внушительные размеры, тяжёлось, форма, загадочность. Не возможно глаз оторвать! Я сразу оживилась, и теперь очень внимательно наблюдала за всем происходящим на экране. О, как мне понравился этот сюжет! Думаю, отныне, у меня есть любимый обитель моря — эта красотка! Увлеклась я на час. Всё же компания начала расходится, ественно, я с ними. На прощение пожелав владельцам номера, затем и друг другу спокойной ночи мы, Жана-Пьер, Какеин, Джотаро и я, покинули номер, а позже сами разобрелись кто-куда. Этаж вниз — я уже в своём номере. Сквозь незадернутые шторы пробивался бледный лунный свет, окутывая комнату своим голубоватым сиянием. Лимонное деревце на окне сонно покачивало листьями. С улицы доносился запах горячего свинного шашлыка. Тишина. Даже тиканья часов не слышно. Не желая нарушать эту тишь я шла до кровати на носочках, чуть дыша. Еле слышно зашуршала скинутая с плечь на пол кофта, за ней, чуть громче, штаны, а потом всё это было аккуратно сложно стопочкой на тумбу. Уютная постель, мягкие подушки и тёплое одеяло. Уснула я почти сразу и даже не заметила, что темнокожей подруги в номере нет...