Onus

— Он мёртв, капитан, — доложил Гаррус, поднявшись с корточек около неподвижного тела. — Многочисленные удары в лицо... достаточно сильные, чтобы треснул визор... больше ран нет. Его убила разгерметизация. — Кошмарная смерть... — тихо заметил Наяр, смотря на тело в тяжелой броне, вздернув подбородок. Визор изнутри был залит кровью, скрывая лицо мертвеца. Уикхем занервничала и отвернулась, глядя вниз на покатый ландшафт астероида, на котором им внезапно пришлось десантироваться. Гаррус проследил за её взглядом мимо однокомнатного модульного аванпоста, увешанного антеннами радиопередач, и дальше — к небольшой долине. Там вздымалась ввысь следующая цель их отряда: огромный цилиндр, изрыгающий в полуночное небо поток раскаленной плазмы. В вакуумном пространстве термоядерный светоч горел зловеще тихо, а его колоссальная мощь ощущалась только как низкочастотный рокот, вибрация которого проходила даже сквозь бронированные ботинки. Один из двигателей уже остывал в паре километров от них. В опорной базе, напоминающей бункер, отряд Шепард не обнаружил ничего стоящего, кроме пары человеческих трупов и одного выжившего инженера. Перепуганный человек застал их врасплох на выходе, но не знал, кто захватил астероид. Гаррус анализировал факты в голове, стараясь увидеть всю картину происходящего, но она всё ещё ускользала. Мёртвое тело инженера, лежащее перед ним, ярко демонстрировало, что его убийца был весьма жесток со своей жертвой. Одного выстрела было бы достаточно, чтобы оборвать его жизнь, но убийца предпочел, чтобы человек медленно умирал от разгерметизации и встретил мучительную смерть в вакуумной тишине астероида. — У нас мало времени, — резко сказала Шепард. — Выдвигаемся. Напряжение в отряде было осязаемым, пока они спускались по скалистым выступам вниз. Низкая гравитация позволяла передвигаться с неестественной лёгкостью. Гаррус ненавидел подобные условия — они затрудняли маневрирование. Любое резкое движение могло отправить его в полет, и изменить направление будет уже невозможно до встречи с землей. Военные тренировки научили его оценивать поверхность, на которой можно закрепить магнитные ботинки, но каменистая почва не предоставляла такой возможности. Во время перелёта в Асгард Гаррус постоянно одергивал себя, чтобы снова и снова не возвращаться к изучению данных. Вряд ли он нашел бы что-то новое на скудных страницах, но сложно было избавиться от страха, что он что-то упустил — что-то важное, что-то очевидное. Будет чистейшем воды позором, если он просто так выдернул занятого Спектра с Цитадели из-за пары строк кода, что показался ему подозрительным. Но их операция на пустынном астероиде сама по себе порождала конфликт. С одной стороны, его интуиция оправдала себя — и даже более чем. Но с другой — он не хотел оказаться правым. С небольшим позором он бы ещё ужился, только бы не было этого металлического куска горных пород, летящего на колонию, в которой жили четыре миллиона человек. Терра Нова будет полностью уничтожена. Вопрос, кто был способен на такое, пылал на краю сознания, пока отряд приближался к дверям второй базы-бункера; они обходили территорию с флангов, сканируя местность. Конвенции, действующие на территории Пространства Цитадели, запрещали использование кинетических импакторов первого уровня, но они мало чем могли помочь, если это было дело рук военных из высшего эшелона. Гаррус никак не мог избавиться от мысли, что дух Сарена не упокоился в могиле и хочет в последний раз излить свою ненависть на людей. Сарен мог быть жестоким, когда это было выгодно для его целей, но вот геты — нет. Они просто стреляли в убегающих людей. Гаррус периодически задавался вопросом, заложена ли в гетов концепция страдания или боли, наподобие органиков. Ведь иногда при смерти они вполне реально кричали — раздавалось цифровое клокотание, что шумело и скрежетало, пока белая электропроводящая кровь извергалась из механизмов. Но с его точки зрения, эти звуки были больше похожи на сломанный динамик. Тогда кто же пытался уничтожить колонию? Данные, собранные на Цитадели, представляли собой лишь фрагментарные намеки, и ему только предстояло определить, находился ли источник сигнала на станции, либо он просто был перехвачен с одного из многочисленных узлов связи, обслуживающих Пространство Цитадели. Гаррус осмотрелся, когда они подошли к двери бункера, но увидел лишь пустые скалистые холмы и усыпанное звёздами небо. Всё ещё обеспокоенный, он повернулся обратно и увидел, как Шепард вводит код доступа, предоставленный им выжившим инженером. Тяжелая зазубренная дверь отворилась. Внутри шлюзовой камеры с тихим шипением нормализовались давление и воздух. Гаррус переступил ногами, радуясь возвращению привычного воздействия гравитации. Внутренняя дверь камеры открылась, и респираторы людей, определив чистый воздух, деактивировались. Шепард проскользнула в пустой холл. Стены базы были бетонными, запечатанными и укрепленными интервальными толстыми перегородками. Как и на первой базе, входная секция использовалась как склад — вдоль стен в беспорядочном на первый взгляд порядке располагались тяжелые ящики. Шепард прошла мимо, даже не взглянув, и приблизилась к двери, ведущей в машинное отделение. — Фиксирую сигналы, —тихо доложила Уикхем справа от Гарруса. Мягкое свечение её инструментрона окрашивало алыми отблесками серые стены. — Сколько? — уточнила Шепард. — Пять в районе пятидесяти метров, — подытожила сержант. — Оружие наизготовку, но не стреляем, пока не подтвердим наличие противника, — Шепард указала занять позицию с другой стороны дверного проема. Наяр быстро исполнил приказ, держа штурмовую винтовку на взводе. На визоре Гарруса появились прозрачные маркеры, когда Уикхем подключила местоположение сигнатуры бронекостюмов к общей сети. Мощные выбросы энергии, вырабатываемые кинетическими барьерами военного уровня, сложно было скрыть с близкого расстояния, так что скептицизм Шепард можно было понять. Это были не инженеры. Шепард коснулась панели управления, и створки двери скользнули в стороны. За ней, громыхая, работали трансформаторы и другие монолитные машины, связанные тянувшимися вдоль потолка трубами и кабелями. Они подпитывали защитное магнитное поле и регулировали расход топлива для термоядерной реакции внутри двигателя. Гаррус максимально тихо последовал за капитаном внутрь помещения. При других обстоятельствах он бы предложил отключить их собственные щиты для скрытности, но это была рискованная затея. Конденсаторам щитов нужно время для перезарядки, и Шепард явно считала, что риск того не стоит, отдавая предпочтение надежде, что противник не будет постоянно сканировать помещение. Попадать в неприятности лучше защищенными. Шепард внезапно вскинула зажатый кулак. Гаррус, уже хорошо знакомый с военными жестами людей, замер вместе с остальными. Сквозь шум машинерии слышались голоса. Шепард выждала несколько секунд, затем тихо двинулась вдоль ряда широких труб. — Вакариан, Уикхем, с фланга, — пробормотала она, указывая налево, к дальней стене. Гаррус коротко кивнул и, пригнувшись, последовал вдоль стены, держась в тени огромного гудящего трансформаторного блока. Добравшись до места, он настроил свой аудио-адаптер на прием низкочастотных сигналов, пытаясь поймать голоса говорящих. — ... чёрт возьми, тебе следует быть терпеливее, Ках. Что-то знакомое в тоне голоса, в его акценте, промелькнуло в памяти. — Терпеливее? Ха! — насмешливо ответил второй голос. — Нам стоило бросить это дело в тот момент, когда Балак решил заделаться революционером. Когда это на астероиде можно было разжиться хорошим товаром? — Мне все это нравится не больше, чем тебе, — ответил первый. — Но разрывать контракт — плохо для бизнеса. — Может быть, если бы Балак прекратил стрелять во всё, что движется, мы бы управились быстрее, — вмешался третий. Небольшие изменения параметра голоса подсказали, что этот говорит сквозь шлем. — Всё равно добыча дрянная, — откуда-то донесся тяжелый глухой стук. Сигнатуры бронекостюмов становились ближе. Гаррус вскинул руку, и Уикхем послушно остановилась, предоставляя ему возможность незаметно подкрасться к углу опорной сваи. Он быстро огляделся по сторонам, оценив расстановку, и снова отступил в укрытие, чтобы блики от визора не выдали его местоположения. Впереди, в центре помещения, вольготно расположилась группа гуманоидов: все были вооружены, но их экипировка отличалась разношерстностью. На троих были надеты выпуклые шлемы, но двое разговаривали без них. Сложно было не узнать четырехглазых. — Вижу их, капитан, — тихо доложил Гаррус. — Пятеро батарианцев около блоков основного трансформатора. По линии связи раздался безмолвный стон Шепард. Уикхем за ним вытянула шею, чтобы выглянуть за угол. — Боже, вживую они еще отвратительнее, — прошептала она, заряжая электромагнитную гранату в пусковую установку пистолета. Звук скрежета когтей по бетону стал для них единственным предупреждением, когда из темноты перед ними вынырнуло приземистое четвероногое существо и бросилось на Уикхем с угрожающим рыком. Сержант успела только испуганно вскрикнуть, когда зверь вцепился в её предплечье, повалив на пол. Пистолет волчком отлетел в сторону. Варрен. Длинное и сухощавое существо, чья слоистая кожа отсвечивала матовым серебром в неярком свете. У Гарруса был богатый опыт борьбы с этими злобными тварями, и он не понаслышке знал, насколько они опасны. Именно поэтому бандиты и пираты крайне любили использовать их в бою. Они были запрещены на Цитадели, и их было чрезвычайно непросто истребить — даже на огромной станции без надлежащих условий для размножения. — Чужие! — закричал один из батарианцев. Гаррус выругался. Длинные челюсти варрена крепко сжались на предплечье Уикхем, и было слишком рискованно стрелять. Он бросился к лежащей ничком женщине и замахнулся прикладом винтовки, целясь в голову, но зверь завертелся сильнее, и удар отскочил от жесткой чешуи на шее. Уикхем закричала от боли; от рывка ей вывихнуло руку. Внезапно щиты Гарруса зашипели; глухие удары от разреженного огня застучали по бронированной спине. Он резко развернулся и ответил нападающим быстрыми огневыми очередями из винтовки. Он оказался полностью открыт, а пять батарианцев двигались весьма прытко. В этот момент стоило сделать непростой выбор — остаться на месте и погибнуть либо отступить за укрытие, но бросить Уикхем на волю судьбы. В следующее мгновение из-за непрерывной стрельбы винтовка перегрелась, и пятеро батарианцев ответили скопом. Гаррус едва ушел в перекат, когда искры от выстрелов рикошетом полетели от громоздкой машинерии. Его вытянутая левая рука оказалась недалеко от пистолета Уикхем; одним слитным движением он перекатился по земле, схватил ствол и, извернувшись, выстрелил заряженной электромагнитной гранатой. Батарианцы были опытными бойцами и прекрасно понимали, что преимущество на их стороне. Двое ближайших, оказавшихся в радиусе поражения, укрылись за углом за мгновение до взрыва. Яркое трещащее сияние осветило многоуровневые кабелепроводы. Ведущий батарианец, не обращая внимания на сверкающие вспышки энергии, уверенно подал знак двоим соратникам двигаться вперёд и вскинул оружие. Гаррус оперся на собственную винтовку, готовясь стрелять, и зашипел сквозь зубы в ожидании неминуемой смерти. Его спас внезапный взрыв. Сзади на батарианцев обрушилась волна острой шрапнели, за которой мгновенно последовал удар темной энергии, что волной пронесся сквозь тесное пространство, сметая противника. Батарианцев раскидало по сторонам. Гаррус едва встал на ноги, как из-за ближайшего угла появился Аленко, стреляя по дезорганизованным напавшим. За лейтенантом раздался ритмичный стрекот винтовки Шепард, слившийся с предсмертными воплями противника. Аленко остановился рядом с Гаррусом и поставил ноги в широкой стойке. Он резко взмахнул рукой, и его окутал синий ореол темной энергии. Уикхем с варреном подняло с пола. Гаррус быстро догадался, в чём состоял замысел лейтенанта. Варрен семенил ногами, царапая воздух, внезапно лишившись точки опоры. Уикхем не упустила открывшейся возможности, несмотря на явный ужас в глазах. Воспользовавшись единственной опорой—хваткой варрена на собственной руке — она сжала правый кулак и врезала прямо в глаз твари. Варрен рефлекторно разжал челюсти, издав рык боли; его голова дернулась назад. Аленко прыгнул вперёд, поймал Уикхем за талию и осторожно вывел её из искаженного поля, уводя подальше от парящего варрена. Гаррус тут же прицелился и выстрелил. Брызнула оранжевая кровь, и тварь сдохла. Яростные вихри энергии вокруг Аленко исчезли; лейтенант помогал женщине встать на ноги. Несмотря на то, что Гаррус не единожды видел подобное, всякий раз его охватывал благоговейный страх перед способностями своих друзей управлять мистическими силами, на которых зиждилась вселенная. Ни Аленко, ни Шепард никогда не рассказывали о своих силах — разве что в практических целях. Среди турианцев биотики держались особняком, состоя в специализированных секретных группировках. Он так и не избавился от ощущения чуда, выработанного культурой своего народа. Гаррус осмотрелся, держа оружие наготове, на случай внезапной атаки. Однако капитан уже быстрой рысцой пересекла проход — Наяр следовал за ней по пятам — по пути обходя распростертые тела батарианцев. Шепард окинула отряд быстрым взглядом. — Держитесь вместе, пока мы не убедимся, что здесь чисто, — твёрдым голосом приказала она. — Вакариан, прикрывай тыл, — развернувшись на каблуках, она двинулась быстрым шагом в сторону отсека управления. Капрал не отставал. Гаррус отошел с дороги, позволив пройти Аленко с Уикхем. Мертвенно-бледное лицо женщины беспокоило его; она шла с трудом, опираясь на лейтенанта. На их счастье, по пути через машинное отделение до входа в отсек управления отряд никто не атаковал. Гаррус активировал инструментрон и просканировал помещение, ища сигналы бронекостюмов. — Что-то есть? — спросила Шепард, заметив оранжевое свечение. — Кажется, всё чисто, капитан, — ответил Гаррус, выключив инструментрон. — Хорошо. Залатайте Уикхем. Мы с Наяром выключим двигатель, — приказала она. — Вакариан, остаешься здесь и высматриваешь варренов. — Так точно, — кивнул Гаррус. Отвернувшись, Шепард подключилась к связи дальнего действия. Гаррус услышал, как она поручила Джокеру связать её с выжившим человеком-инженером. Затем они с капралом прошли сквозь тяжелые двери, ведущие в главный отсек управления двигателем. Он развернулся к остальным. Аленко заметил выступ у основания бетонной сваи и посадил на него Уикхем; та осторожно села, баюкая левое предплечье. Гаррус с любопытством наблюдал, как лейтенант пробежал пальцами по поврежденной руке сержанта, аккуратно рассматривая поцарапанные и поврежденные пластины бронекостюма. Уикхем стиснула челюсти, сквозь которые при дыхании вырывалось шипение от боли, но она упорно сдерживала крик. — Точно есть перелом. Какой класс мэко у тебя установлен? — уточнил Аленко, использовав популярное у морпехов сокращение «медицинского экзоскелетона». — Это... С... Сирта... SMI... — Хорошо, — продолжал поддерживать разговор лейтенант. — Интерфейс совместимости Элдрина доводит меня до белого каления. Уикхем слабо прыснула: — А я-то думала, только меня... Аленко улыбнулся и покачал головой. — Не люблю, когда мэко пытается объяснить мне, как я должен делать свою работу. Спасибо, обойдемся, — потянувшись к медицинской аптечке, он достал небольшой прозрачный флакон. Затем лейтенант осторожно посадил Уикхем спиной к себе и наклонился к силовой установке её бронекостюма, что-то творя с тонкими отсеками. — Что это? — спросила Уикхем. — Нексадрин, нестандартный состав. Мощный, хорош для воздействия на локализированный участок и не влияет на реакцию, — Аленко ввел несколько команд на своем инструментроне, и инструментрон Уикхем активировался в ответ. — Почему нестандартный? — снедаемый любопытством, вмешался Гаррус. — Потому что наркотик. Но не вызывает привыкания после одной дозы, — быстро пояснил Аленко, заметив, как заволновалась Уикхем. — Поэтому его не собираются вводить в стандартный набор по умолчанию для всех. Уикхем усмехнулась: — Да уж, по понятным причинам. — Я знаю, как правильно работать с болеутоляющими, — странно сдержанным голосом ответил Аленко. Он вытащил резервуар с яркой темно-голубой тканью и развернул её. — В обычных обстоятельствах я бы не прибегал к Некс, но в нашей ситуации медлить нельзя. — Я не собираюсь задерживать отряд, — расправила плечи Уикхем, когда Аленко обернул её левое предплечье в манжет из ткани. — Будет больно, да? — Будет. — Хорошо... давайте. Лейтенант ввел команду, и манжет внезапно сжался вокруг руки сержанта, меняя цвет по мере того, как нано-волокна твердели и стабилизировали перелом конечности. Уикхем дугой выгнуло от боли, и она грязно выругалась сквозь зубы. Гаррус поморщился, сочувствуя ей. — Простите, — сквозь тяжелое дыхание смущенно пробормотала Уикхем. Аленко ободряюще улыбнулся, проверяя манжет. — Ты хорошо справилась. Я видел ребят вдвое больше тебя, которые стонали гораздо хлеще. Ты хотя бы не пыталась врезать мне по морде. Уикхем усмехнулась, но тут же помрачнела: — Я... это моя вина. Дура, высматривала только сигналы бронекостюмов. Даже мысли не возникло, что у них могут быть проклятые псы... — Мы прибыли сюда с минимальной информацией, — поддержал её Гаррус. — И не сможем избежать неожиданностей. Среди турианцев работа с раненными обычно не сопровождалась разговорами. Солдаты были обучены разным способам укрощать боль, но травмы всегда переносились стоически. Что-то в темпераменте людей требовало высказаться вслух — и это помогало. На лице сержанта появился здоровый румянец. — Наяр меня на смех подымет. Я же постоянно носом в терминале, — угрюмо продолжила Уикхем. — Опозорилась как салага. До конца жизни будет мне припоминать. Под ногами задрожал пол, и постоянная вибрация постепенно пошла на спад, когда двигатель осторожно снизил мощность термоядерной реакции, пока полностью не свел её на нет. Гаррус оглянулся. Шепард и Наяр вышли из задней комнаты — на их лицах застыло выражение холодной ярости. Он непроизвольно стиснул штурмовую винтовку сильнее. — Их будет больше в основном контрольном комплексе рядом с последним двигателем, — отрывистым голосом сказала Шепард. — Сержант? — Готова двигаться, мэм, — отрапортовала Уикхем, вставая на ноги. Шепард окинула её быстрым взглядом, заметив стабилизирующий манжет. — Мы не можем отступить. Действуем с умом и не упускаем возможностей. — Так точно. — Батарианцы вышли на связь, капитан? — спросил Аленко. — Нет, но вышел один из инженеров, — ответила Шепард, быстро проходя мимо них на выход. — Поторапливаемся, пока батарианцы не решили развлечения ради пристрелить ещё кого-нибудь. Холод в воздухе стал почти осязаемым, когда Гаррус вышел вслед за отрядом. Шепард была права — у них нет иного выхода, кроме как двигаться вперёд.