Пять минут до рассвета

      Слово «стояла» не совсем подходило Мишель. Она парила, как полупрозрачное облако, случайно принявшее вид человека. Сильнее всего выделялись алые волосы, плавно развеваясь по воздуху щупальцами мертвого осьминога. Черты лица в одну секунду казались четкими, но уже в другую расплывались, будто Миша медленно тонула в воде. Она умерла в длинном кремовом халате — теперь он навечно остался на ней, прикрывая изуродованные ноги.       — Миша, — произнес Влад, чтобы сконцентрировать ее внимание на себе. С призраками чаще общаться было сложнее, чем с мавками. Призраки воспринимали реальность адекватнее и даже вредили людям осознаннее, но диалог с ними часто строился с трудом.       — Ты не он, — тут же обвинила его Мишель. Ее голос отразился от стен, но эхо прозвучало словно на втором слое реальности — в мире-отражении. — Где он? Он должен прийти, потому что я вернула его.       — Он уже приходил, Миша, — Влад старался поймать ее взгляд, но выходило плохо. — Ты помнишь, просто отказываешься верить. Твой парень, которого ты воскресила. Назови его имя, может, тогда ты вспомнишь.       — У него нет больше имени, — голос девушки потерял всякие интонации, которые в нем еще оставались, став стерильно-мертвым. — Я не воскрешала его. Я уничтожила его. У него нет больше имени. Его глаза чужие. Я не должна была… не должна была убивать его.       — Он погиб, — Влад кивнул, — и вы с его матерью провели ритуал поднятия упыря. Вы притащили на могилу свежий труп козы и прочли заклинание воскрешения. Помнишь?       Мишель надолго замолчала, становясь почти невидимой. Влад уже лихорадочно придумывал, как бы ее привлечь, но она внезапно вернулась, красные волосы полыхнули огнем.       — Это было! — ее голос прозвучал почти живо, показалось, что она прямо здесь сейчас — рядом, в комнате, дышит, сердце бьется. — Я помню. Столько крови, она лилась по моим рукам, я представляла, что это жизнь, которую я передаю ему. Застывшая кровь в его жилах потечет так же, когда он откроет глаза. Что потом случилось? Что я сделала?       — Он как минимум убил пятерых, включая тебя, — она даже не дернулась. — Я считаю, он продолжил убивать и дальше. Откуда ты узнала, как провести ритуал?       — Я взяла его у подруги. У нее была такая восхитительная книга, — Мишель замурлыкала. — В ней заключалась магия, настоящая, я знала. Я пробралась в комнату, это было несложно, я взяла ее ненадолго. Быстро сфотографировала и вернула обратно. Варя ничего не заметила, она бы злилась, если бы заметила, но нет.       — Варя? Варя Косова? Ты говоришь про нее?       — Варя… — Мишель кинула взгляд в сторону раскиданных по полу альбомов.       — Ты не могла заглянуть в ее книгу, ведьмы скрывают их содержимое от людей.       — Я прекрасно видела, что там написано! — Миша заговорила холодно, недоверие Влада явно оскорбило ее.       Влад снова сел на диван, уставившись в пустоту, мимо призрака. Слова Вари о книге могли быть ложью. Призрак не мог лгать, ведьма — могла. Все ее слова могли быть ложью. Он прикрыл глаза и потер пальцами лоб. Варя предложила ему идеальную версию событий, камни, из которых он выстроил внутри себя громадный темный замок. Его башни рушились, падали с грохотом. Влад и сам будто падал — вниз на землю, где ему предстояло начать сначала.       А с чего все началось?       — И Варя… ничего не сказала тебе? Не обвинила тебя? — он знал ответ.       — Нет, — Мишель улыбнулась, — она ни о чем не узнала.       Какая глупость. Варя знала обо всем. Она подсунула Мишель книгу с ритуалом воскрешения среди прочих заклинаний. Но ради чего? Она не могла знать о гибели ее парня, не могла знать, что Мишель решится на совершенно безумную вещь — украсть неизвестно где козла, убить его, осквернить могилу любимого. Не только Мишель, ее сил не хватило бы, не хватило бы жертвы, земли силы и слов ритуала. Мать Янеза, охваченная болью потери, тоже должна была участвовать. Именно благодаря их ярким эмоциям все получилось.       Варя могла знать лишь об увлечении подруги магией. О том, что та уверена в ее существовании, не зная ничего о нечисти. Ради чего она позволила украсть книгу?       Почему и зачем родилось это гребаное чудовище?       — Ты уронила коробку? — хрипло произнес Влад, медленно оглядывая коробки с вещами на полу. Он больше не знал, о чем спрашивать.       Мишель мигом подлетела к ним.       — Да! Там альбомы, ты же видел? Я хотела распечатать ее, но вышло лишь уронить. А ты их достал, спасибо! Там еще куча есть, я все хотела посмотреть. Вот, — она опустилась перед альбомами и ткнула в самый пухлый из них прозрачным пальцем, — мой любимый, школьный, там как будто совсем другая жизнь, другая я, все было так просто, так светло…       Влад взял альбом в руки. Тот успел чуть поистрепаться от времени по краям, но было видно, что с ним аккуратно обращались. Вместе с Мишель они принялись перелистывать страницы. Мишель улыбалась, смеялась и гладила фотографии полупрозрачными руками. Всхлипывала. Щебетала истории. Здесь они ползали по заброшенным домам, тут — ночевали в другом городе, соврав родителям, что ночуют друг у друга, но потом все равно попало. Вот — школьные фото: выглаженные белые рубашки, строгие брюки и юбки, только яркие волосы Мишель постоянно выделялись. Отдельные красные, розовые, синие пряди постепенно превращались в сплошные волны насыщенного цвета. Звездная ночь и костер в лесу, мост и ряд пустых банок из-под энергетиков и алкогольных напитков, глупые улыбки, наивные, светящиеся глаза. Эти ребята наверняка мечтали быстрее закончить школу и окунуться во взрослую жизнь. Их манила самостоятельность, будто неведомое ароматное блюдо. Можно будет делать что угодно: сбежать, любить кого хочешь, стать свободной, признаться в любви той, которую любил со школы. И что бы они ни задумали, им казалось, что все получится.       Ничего не рухнет в пропасть всего лишь чуть меньше чем через десяток лет.       Чаще на фото трое, намного-намного реже — четверо. Четвертая — будто всегда чужая. Если улыбка, то слабая, словно девушка не уверена, что радость у нее не отберут в следующую секунду. Глаза — холодны, непроницаемы, в них зарождается ненависть, которая темнее, чем дно океана.       Дети на фотографиях не имели ничего общего с несколькими взрослыми людьми. Меньше всего изменился Марк. На каждой фотографии он выглядел так, будто точно знал, что все вокруг будет хорошо. Он позаботится. Он возьмет на себя ответственность за это и за каждого из своих друзей, он готов защитить любого. Влад впервые понял, что, даже застряв в Лесу, Марк продолжал бороться. Тот, прежний, Марк, не пропал в нем, несмотря на разъедающее отчаяние.       Мишель из мелкой неформалки-оторвы превратилась в мистически-сексуальную женщину. В ее душе никогда не селилась тьма, но ее тянуло к ней, и она ее убила.       Он еле узнал Янеза. Те же самые черты лица до неузнаваемости исказила иная личность. На фотографиях Влад видел уверенно ухмыляющегося мальчика. Всегда рядом с Мишель: держит ее за руку, прислоняется плечом, обнимает, прижимается губами к щеке. Он хотел идти за ней куда бы она ни позвала. И она любила его настолько, что пошла в самую глубь темноты, где никогда не должна была побывать. Она создала упыря, чьи мысли занимали только смерть и голод, далекого от того, кем он когда-то был, насколько это возможно. Парень с фотографий мертв, его имя стерто с надгробия и забыто сошедшей с ума матерью. Его настоящее имя больше не имело значения, и первым так решил он сам, выбрав новое.       — Мы все мертвы, — тихо проговорила Мишель равнодушным шелестом ветвей Леса Вечности, обводя пальцами лица друзей и останавливаясь на лице Вари, — кроме нее.       Все, необходимое для изгнания, Влад отыскал быстро. Цветы сорвал на клумбе под окном, слава богу, не эустому, а обычные астры. Шалфей купил в ближайшей аптеке. Взял первое попавшееся фото Мишель из альбома. Влад освятил немного воды с помощью серебряного крестика и молитвы. Миша протестовала: сначала попыталась кинуться на Влада, но лишь окатила его могильным холодом. Потом утихла, хотя воздух в квартире по-прежнему бурлил от ее злости. Может, осознала все-таки правду?       Смысла больше ни в чем нет. Она безнадежно заплутала в мире, где больше ничего для нее не осталось.       — Мне нужно подождать еще немного, — всхлипывая, покачала напоследок головой Мишель. — Совсем чуть-чуть.       — Он не придет, — тихо произнес Влад. — Приходить просто некому. Но я тебе обещаю: когда я убью его, его душа будет свободна.       Тут он внутренне содрогнулся. Вспомнил, как пытался найти Янеза через шрам, но игла соскользнула, а на конце нити его встретила пустота. Ритуал поиска работает через душу. Душа у упырей есть. Ритуал может даже отыскать труп, если его душа все еще бродит по Лесу. Так почему он, черт побери, не смог найти Янеза?       Охотники никогда не смогут ему помочь. Они во все века знали лишь то, что ведьмы позволяли им знать. Отвратительная правда, которая вела к одному верному пути: Владу нужна еще одна ведьма. Он глубоко вздохнул.       И если эта ведьма или ведьмак попробуют обмануть его хоть в чем-то, он свернет им шею.       Мишель в конце так ничего и не сказала. Влад сразу заметил, что она ушла. В квартире будто стало легче дышать, и появилось осознание: он здесь один. Уходя, Влад собрал все альбомы в коробку, тщательно запечатал и поставил на место. Только покончив со всем и выйдя из дома, он окончательно осознал то, что все это время ненавязчиво холодило позвоночник.       Он оставил Кость Мары дома, в Москве. Он говорил с призраком без нее.       — Ведьм у тебя там навалом, они еще десяток лет будут к новой земле силы стекаться… — Настя замолчала. — Слушай, Влад…       Настя работала на охотников, находя для них информацию и используя нужные связи. Выяснить номер, адрес, поднять дело, связать с сотрудниками полиции или дать доступ в больницу — все делали она и ее коллеги во многих городах России. Организация охотников, а может, даже Орден, как ее называли некоторые, держалась на давно сплетенной крепкой невидимой паутине, к которой каждый год присоединялись новые нити. Охотники, заседавшие в совете, общались не только с самыми сильными ведьмами, но и правительством. Наверху все полнилось интригами и политикой, пока обычные мужчины и женщины шастали по лесам и кладбищам, отбиваясь от мертвецов. Чиновников не слишком-то волновали проблемы призрачных сущностей и восставших мертвецов. Кто их интересовал по-настоящему, так это ведьмы. Существа, способные как убить, так и защитить парочкой фраз. О работе ведьм на самых высокопоставленных лиц нигде не говорилось открыто, но о ней все знали. Политики друг против друга, как и во все времена. Ведьмы, без конца плетущие заклинания, чтобы атаковать оппонентов и защитить своих работодателей. Влад никогда не интересовался деталями, как и многие охотники. Лично его от них попросту тошнило.       — Влад, я… мы тут слышали… — Настя уже скинула ему номер в мессенджере, но прощаться не стала. — О твоей жене.       Он слышал, с каким усилием она заставила себя произнести слова.       — А, — только и смог сказать он. Конечно, они слышали. Андрей даже звонил ему уже раз пять. Влад, разумеется, не стал брать трубку.       — Я так сочувствую, — выдавила Настя.       Он вспомнил, что она виделась с Реной пару раз. Совершенно случайно. Встречались на улице. Влад тогда представил Настю как свою коллегу.       — Спасибо, — ему бы хотелось вообще не слышать соболезнований. Никогда.       — Чем ты вообще занимаешься? Что за дело?       — Я уже был в этом городе, не смог устранить одного упыря. Это было давно, но я знаю, что он еще жив.       — А тут все думали, что ты отошел от дел. Тем более, сейчас, когда…       — Я вернулся, — прервал он ее. — Это не запрещено, Насть.       — Только не думай, что Андрей это просто так оставит, — она издала вымученный смешок.       Впервые приятно стало представить, что слова Андрея еще имеют значения. Как тогда, когда он навязал Владу новичка-напарника — Ингу. Как во все те разы, что он донимал звонками, лез в его жизнь, вытягивал из запоя, гнал на работу или наоборот — с нее.       — Пока, Насть. Удачи тебе, — он отключился. Открыл присланное сообщение.       Значит, некая Кристина. Он тут же нажал на номер.       — Да-а? — раздался ровно через три гудка тонкий с хрипотцой сладкий голос, от которого Влада передернуло.       — Нужна помощь с делом, предлагаю встретиться через двадцать минут, Центральная, двенадцать б.       Кристина хмыкнула.       — Не опаздывай, Влад.       Он не увидел Кристину на нужном месте через двадцать минут и уже собрался звонить, как вдруг заметил, что блондинка за столиком в кафе через дорогу машет ему рукой. Ведьма предпочла посидеть в теньке с бокалом воды со льдом, а не ждать его, где договаривались.       — Ну, привет, Влад, — она улыбнулась ему уголком губ, от ее улыбки захотелось развернуться и пойти искать кого-нибудь другого. Только вот он знал, что других не найдет: они все одинаковые.       Кристина выглядела как типичная ведьма. «Я прекрасно знаю, что умнее всех вокруг», — говорил гордый блеск в ее глазах. Первыми привлекли внимание волосы Кристины — пепельный блонд, они спускались до поясницы, похожие на отшлифованный лед. Ни одного изъяна на коже. Бежевое платье идеально сидело на стройной фигуре, а шпильки на туфлях больше походили на смертельное оружие. Интересно, ведьмы рождаются такими или делают внешность идеальной с помощью магии? Если последнее, то, должно быть, самовлюбленность заставляет их избавляться ото всех детских фото.       — У меня срочное дело. Около полугода назад я охотился здесь на упыря, но ни я, ни другие охотники не смогли его найти. Я точно знаю, что он еще жив, — последнее слово прозвучало неуместно, но другого не пришло на ум, когда он думал о Янезе. — Один ведьмак уже проводил для меня ритуал поиска, но он не сработал. Он искал по шраму, — Влад коснулся шеи. — Его оставил упырь.       — Дай-ка посмотреть, — Кристина потянулась к нему холеной рукой. Прохладные пальцы были на ощупь как шелк. — Точно. Такая энергия… ярости и голода. Странно, что ритуал не сработал, — она покачала головой. — Его обычно могут правильно провести даже новички. Должно быть, произошло какое-то недоразумение, — она дернула острыми плечиками и отточенным движением отбросила пряди волос       — Ты проведешь ритуал?       Кристина улыбнулась. Влад не удержался и сжал до боли губы. С такими улыбками владельцы финансовых пирамид обещали людям безбедную жизнь. Он что-то пропустил.       Кристина запустила руку в сумочку и выудила карточку.       — Вот, позвони по этому номеру. Думаю, тебе нужна более… профессиональная помощь. Да и других надо поставить в известность, раз этот упырь за целых полгода сам не скончался. Ты ведь работаешь один, не так ли? — она подмигнула ему.       Чего он не заметил? Она пришла сюда, чтобы помочь охотнику, но что-то резко заставило ее передумать. Влад не любил гадать.       — Дай угадаю, когда я позвоню по этому номеру, другие ведьмы скажут мне все то же самое, — он швырнул карточку обратно ей. — Какого черта? Этот упырь убивает людей, тебе плевать?       — Я не понимаю, о чем ты, — Кристина плавно встала из-за стола. Поджала губы. — У тебя странные фантазии. Просто свяжись с кем-нибудь другим, я не могу тебе помочь.       Влад глубоко вздохнул. Чертовы ведьмы, вечно занятые своими интригами, своими тайнами. Откуда охотникам знать, может, им вовсе плевать на людей? Они-то не люди. Как и ты.       Он скривился, услышав тихий голос внутри. Поднялся, нависая над Кристиной. Что-то заставило ее остановиться.       — Ритуал проводил я, — он посмотрел прямо в ее светло-голубые непроницаемые глаза. — Я окульт. — Глаза распахнулись, с них словно слетела защитная стеклянная оболочка. Влад не сдержался и ухмыльнулся. Он впервые увидел в глазах ведьмы шок. — Теперь расскажешь то, что мне нужно?       — Этого не должен узнать никто из охотников. Это не просьба, — Кристина сидела за столиком, попивая ликер, который она сразу же налила себе. Влад от алкоголя отказался.       По дороге к гостинице она все время поворачивала голову и впивалась во Влада взглядом, словно боясь, что он может вдруг исчезнуть. После его слов она смогла выговорить «окульт» лишь шепотом и с тех пор взирала на него как на вернувшегося к жизни динозавра.       — Я никогда не видела таких, как ты. Только читала статьи. А ты читал? — она подалась вперед, ее глаза блестели. Она смотрела на Влада как на редчайшую драгоценность и словно пыталась каждую секунду нахождения рядом впитывать его свет.       — Нет, — отрезал Влад. — И мне неинтересно. Я не расскажу охотникам ни о чем, я хочу только найти этого упыря. Но все же, какого черта вы так много скрываете от нас?       — Я сейчас разговариваю с тобой, только потому что ты… — она облизнула губы, будто предвкушала съесть сладость, — окульт. — Кристина чуть склонила голову набок. — Да, мы многое скрываем.       — И я знаю намного больше других.       — Охотно верю. Раз уж как-то узнал, что ты окульт, — Кристина сделала еще глоток напитка. — Мне раньше казалось, что если в вас проснется магия, вы будете совсем как мы. Но ты не похож на нас, теперь я вижу. Как минимум в тебе нет понимания… ценности редких вещей в этом мире.       — Именно таким ты считаешь этого упыря? Ценной вещью, как и меня?       — Не хочу с тобой ни о чем спорить, — Кристина пожала плечами. — Я все расскажу тебе об упыре, пойду против своих, можно сказать. У тебя есть то, чего я никогда не получу от них. — Она допила ликер из рюмки. — Итак, сначала ты. Окульты не могут использовать магию, а ты смог. Как так вышло? Ты понимаешь, что я не встречала ничего подобного в записях о вас никогда?       — Кто-то использовал специальный ритуал, чтобы пробудить во мне магию.       Кристина с минуту смотрела сквозь него, перебирая волосы. Они проходили между ее длинными изящными пальцами как жидкая платина. — Ритуал? Хм, да, мы одно время работали над подобным. Раскрыть магию внутри окульта — это было бы потрясающе. Но… нам быстро стало понятно, что, как бы мы ни меняли заклинание, его невозможно будет применить. Слишком много магии требовалось, мы могли пойти на жертвы, но оно того не стоило. Я не знаю, кто мог бы провести такой ритуал. Точно не ведьма.       — А мортасилар? — осторожно, будто отдирая корку с раны, спросил он.       Кристина молча уставилась на него.       — О, Лес, — наконец выдавила она. — Мортасилар? Но… Нет, я не понимаю. Разве что ты какой-то особенный.       — Как ты считаешь, Кристина, мортасилар может желать нам зла? Может пожертвовать вами и людьми ради какой-то цели?       Он, правда, хотел услышать ответ еще одной ведьмы, а не только слова Вари, душу которой разъели ненависть и страх.       — Может ли наш Бог захотеть причинить нам вред? — прошептала Кристина. — Ты понимаешь, как это звучит?       «Это звучит страшно», — невысказанные слова повисли в воздухе.       Разница между Кристиной, которая полчаса назад сидела перед ним за столиком кафе и Кристиной на этой кухне была огромна. За минуты Влад словно снял с нее одежду, снял кожу, обнажив плоть, любое прикосновение к которой причиняло боль. Его слова резали ее ножами. Пожалуй, о дочке мортасилара ей точно говорить не стоит.       — Если это все-таки был мортасилар, — неожиданно твердо произнесла она, — то у тебя есть только один способ докопаться до правды. Тот, который редко, но используем мы. Ты способен войти в Лес?       Влад кивнул.       — Иди туда и позови мортасилара. Спроси его напрямую.       — Она солжет, — немедля произнес он.       Кристина медленно покачала головой.       — Ты совсем ничего не понимаешь. Они никогда не лгут.       Она откашлялась.       — Итак, оставим это, — она вновь нацепила на лицо улыбку, — ты еще спрашивал об упыре. Существуют упыри, которых мы называем допэмортисами. Некоторые зовут их истинными упырями, а другие — даже вампирами. Представь себе, что душа умершего становится духом. А зате-ем… раз – и его тело воскресает упырем, — Кристина приподняла брови, все еще улыбаясь. — Собственно, это основная часть ответа на твой вопрос. Все очень просто, не правда ли? Нам редко, но попадаются такие упыри.       — Нет диссонанса мертвого тела и души, она остается не искалеченной, — пробормотал Влад. — И они становятся умнее и сильнее. Опаснее.       Вот, выходит, кем был Янез. Его душа не осталась в теле, Миша и Ирина воскресили его и создали еще более страшного монстра.       — Когда их пытаются найти с помощью ритуала, почти ничего не выходит. Тело свободно от души, оно не принадлежит тому, кем был упырь. Личность души повреждена, она рассыпается, как это бывает у всех духов. Мы не можем отыскать ее, как не можем отыскать призраков. Применяя ритуал, ведьмы в таком случае натыкаются лишь на темноту. Больше ничего.       Нет. Все не так.       — Но во время ритуала я почувствовал и увидел совсем не это, — медленно проговорил он, поднимая взгляд на Кристину. — Голова просто разрывалась. Я видел нить, которая вела меня к нему, но пройдя по ней до конца, я провалился в пустоту. Что-то будто ударило меня из нее, я сжал рукой собственную шею и неосознанно чуть не задушил самого себя, из носа пошла кровь. Чувство было такое, словно у меня сейчас случится инсульт. И я смог по какой-то причине увидеть не упыря, а человека, который с ним связан. Его мать.       Кристина застыла. Ее лицо изменилось в мгновение ока, под глазами залегли тени, уголки губ опустились вниз. Ей словно стало больно.       — Это… это... О, боже, — выдавила она.       Расширенными глазами она смотрела сквозь Влада. Руки сжимали край стола так, что побелели костяшки.       — Кристина? — позвал Влад.       Та не ответила. Влад терпеливо ждал. Напряжение росло, тикающие часы над столом будто отсчитывали секунды до конца света. Владу не раз приходилось сообщать плохие новости: и пациентам, и людям, которым он помогал, охотясь. Поначалу это было тяжело. Ничего говорить не хотелось. Сейчас он видел, что Кристина больше не хотела говорить с ним, но прекрасно знала, что должна произнести ужасное.       — Ты знаешь, какое преступление считается самым худшим для ведьм? — бесцветным голосом сказала Кристина.       — Использование человеческих крови или плоти, даже тех, что принадлежат самой ведьме.       — Существует преступление гораздо хуже. Самое худшее, что можно сотворить. То, о чем мы никогда не говорили охотникам и даже не собираемся. Есть то, что ценнее крови даже нескольких людей. То, из чего можно забрать огромное количество силы. — Влад, — прошептала она, будто боясь собственных слов, — вся нечисть — естественная часть нашего мира, даже упыри, даже допэмортисы. Все они появляются, потому что так задумано кем-то или чем-то, кого мы никогда не видели и никогда не поймем. Ритуал чуть не убил тебя, потому что ты наткнулся на то, что выпадает из этой продуманной системы. На неестественную, отвратительную вещь. У этого упыря вообще нет души. Кто-то уничтожил ее.