Пять минут до рассвета

      Владу пришлось еще раз позвонить Насте чтобы узнать, не пропадал ли кто за последнее время в городе, не находили ли изуродованных трупов. Оказалось, что месяц назад исчезла девушка-подросток. Тела не нашли. Ее звали Маргарита. Запоминающаяся внешность — солнечно-рыжие длинные кудри, веснушчатое лицо. В глазах — яркий огонь, будто фейерверки в новогоднюю ночь. Влад нашел ее страницу в социальной сети, чтобы лучше понять. Рита любила показывать, насколько она, как ей чудилось, необычна, кричать об этом так, чтобы увидели все. Не профиль в интернете, а яркая галерея увлечений: тяжелая музыка, чьи исполнители походили на стереотипное представление о сатанистах, тут и там изображения крови, ран, чудовищ. Она не увлекалась магией, но, глядя на нее, Влад видел другую девушку с похожим взглядом. Мишель. Мог ли и Янез заметить сходство? Янез помнил Мишель, он пришел к ней сразу после воскрешения. Он убил ее, оставив нетронутым лицо.       Если он убил Маргариту, то ее невозможно будет найти, если он сам не укажет на останки.       Влад снова и снова прокручивал в голове слова Кристины. Восстанавливал в памяти ее голос и выражение лица, когда она рассказывала об уничтожении души. Чистый ужас. После всего, что Влад узнал, слова Кристины звучали как правда. Янез потерял свою душу. Непонятно, хорошо это или плохо. Повезло ли упырю? Его душа не страдала, запертая в разлагающемся теле, но ее не существовало вовсе. Ей не дали даже шанса обрести покой. Душа — все, что собой представлял человек в самом конце. То, чем он являлся всю жизнь. Что значит — взять и уничтожить ее? Влад сжал губы.       Хуже, чем убийство. Хуже, чем всё на свете. Внутри Янеза не было ничего. Он словно и не существовал вовсе.       Что он чувствовал?       Что было в голове ведьмы, которая сотворила подобное? Влад, пожалуй, знал ответ на этот вопрос. Внутри нее жила лишь всепоглощающая ненависть, сравнимая с черной дырой, безжалостно засасывающей все, что к ней приближалось.       Ненависть в болотно-зеленых глазах.       Варя почти впихнула книгу заклинаний в руки Мишель — чтобы та провела ритуал, больше незачем. Она уничтожила душу Янеза, она сделала все именно для того, чтобы заполучить ее. Варя сумела излечить себя, она сумела найти Влада. Возможно… возможно, она поучаствовала в смерти Янеза. Увлеченная магией девушка, ее парень, их любовь. И Варя знала их обоих. Убийца Янеза покончил с собой той же ночью в участке. Так вовремя. Самоубийство могло быть случайностью, но могло и не быть. Если бы ведьмак применил магию, чтобы сотворить подобное, его бы вычислили. Еще один повод воспользоваться силой уничтоженной души — скрыть все следы.       Влад не мог понять, жара на улице сводила его с ума или плавился от усталости мозг. Он не помнил, сколько уже толком не спал. Он пару часов бился над тем, что нашел: вращал перед внутренним взором каждое слово, каждую фотографию и рассматривал их смысл по миллиметрам. Достаточно? Недостаточно? Мысли текли по кругу бурной рекой, они окружили Влада, и он не мог выбраться из ловушки, которую сам для себя создал.       Все года, проведенные за охотой, он каждый раз искал ответ на вопрос «почему?». Тел не нашли и не похоронили как следует, потому русалки и мавки застревали в мире живых неупокоенными духами. Женщину убил сожитель — она оставалась с ним в квартире в виде призрака, неспособная перестать ненавидеть. Дрекавац изводил непутевую мать, забравшую у него шанс на жизнь. С ведьмами же всегда разбирались ведьмы. Им приходилось выискивать ответ на вопрос «почему?». Но не сейчас. Никто не придет на помощь, нельзя позвонить в совет, нельзя доверять ни одной ведьме. Влад сам шел по ниточкам размышлений и фактов, и каждый раз они приводили к Варе. Он не мог перестать думать о ней. Он представлял ее глаза — замерзшее болото. Внутри — темнота, и не понять, как она глубока, но Влад догадывался — если провалишься, можно утонуть. Опуститься на самое дно и упасть рядом с теми, кто уже лежит на нем.       Он впервые не думал о ее матери. Мортасилар перестала быть важна.       Существовали только Влад и Варя. Одни в целом мире.       Влад пригляделся к дому, напротив которого стояла его машина. Третий этаж, квартира, где жила Ангелина. Сегодня с ней все было в порядке, он проверял — видел тонкую тень, мелькающую в окне. Если Янез в городе, то заявится к ней. Влад мог почти уверенно сказать, что тот здесь — вечно преследующий тех, кто ему приглянется. Он придет к своей матери, потому что к ней приходил Влад. Ангелина стала хорошей приманкой.       Он почесал липкую шею и ощупал пальцами бугорок шрама — раздражающая привычка. Мысли окутало тяжелое серое облако. Влад откинулся на спинку кресла и ненадолго прикрыл глаза. Просто минута отдыха, ничего не случится.       Он стоял возле кафе, глядя на столик за окном. Старые ботинки утопали в грязной снежной каше. За столиком сидела Инга и смотрела на него. Она улыбалась по лисьи хитро, скаля белые зубы. Только вот сверкающих звездами глаз отчего-то не видно — их закрывала темнота. Руки за спиной, будто она что-то прятала. Оружие? Любимый нож.       А быть может, когти.       Вопль бесцеремонно обхватил зубастой пастью и вырвал из душных объятий сна. Влад распахнул глаза, вздрагивая. Неужели он все-таки заснул? Чей крик разбудил его?       Нет, совсем не крик. Вой. В левом окне мелькнула горбатая тень. Влад выскочил из машины, схватив пистолет из бардачка. Оглянулся. Никого.       Только… возле двери подъезда он увидел темную фигуру, в мгновение ока проскользнувшую внутрь. В голове будто завизжала сирена и перестроились невидимые механизмы. Мир замедлился, а движения Влада стали быстрее и четче. Мысли заострились, заледенели, превращаясь в смертоносные кристаллы-кинжалы. Ощущения, ставшие привычными за много лет охоты и нечастых столкновений с упырями и волколаками. Спустя секунду Влад ринулся в темноту подъезда, под ногами захрустели осколки стекла. Лампы не горели. За одно уверенное движение дуло пистолета обрело глушитель. Мышцы напряглись, но напряжение почти не ощущалось. Влад взлетел по лестнице так быстро, что дорога выпала из памяти. Дверь не была распахнута, но он и не закрыл ее на замок.       Он. Да, точно он. Больше некому.       Влад ворвался в квартиру, и в его ноздри ударил тяжелый запах свежей крови.       Она заливала пол, быстро расползаясь из-под стройного тела Ангелины. Влад оказался прав, только чуть-чуть опоздал. Хотя, нет, он пришел вовремя.       Янез стоял спиной к нему. Он совершенно точно услышал шаги Влада до того, как тот подошел к двери, но не счел нужным обратить внимание. Влад напрягся еще больше. Внутренности перекрутило — первое яркое чувство за последнюю пару дней. Чувство, напомнившее о самой первой охоте.       Янез медленно развернулся. Он походил на тигра, который готовился к прыжку. А еще он выглядел не так, как в прошлый раз. Кожа стала болезненно-бледной. Глаза налились кровью и казались воспаленными, даже смотреть в них было больно. Янез оскалился — острыми звериными клыками, которых Влад раньше у него не замечал.       Он выглядел точно так же в их первую встречу. На кладбище. Только тогда Влад не рассмотрел толком лица.       Руки Янеза покрывала кровь. Губы и подбородок – тоже. Влад не сразу заметил, что в животе упыря торчит нечто, похожее на кусок металла. Янез скривился, хватаясь за кусок и вырывая из тела. Кровь не текла, но Влад видел, что рана причиняет боль.       — Как вовремя ты явился, — Янез быстро облизал кровь с губ. — Ты, — он издал звук, похожий на тихий рык, — ты в этом виноват.       — Что ты несешь? — Влад держал его на прицеле. На кладбище упырь двигался очень быстро. Между ними три метра. Сможет увернуться от пули в голову или сердце? — Это ты убил ее. Зачем?       Янез медленно повернул голову в сторону валяющейся на полу окровавленной железки. Пистолет будто ничуть его не волновал.       — Я не хотел ее убивать. Просто пришел. Она на меня накинулась… с освященным железом. Интересно, кто ей подсказал, — взгляд воспаленных глаз, прикрытых спутанными светлыми волосами, метнулся к Владу. — Ты здесь бы-ыл! — с нарастающим рыком протянул он. — Приходил сюда и разговаривал с ней. Что ты ей наговорил? — выкрикнул, сжимая кулаки. — Почему. Она. На меня. Напала?!       — Янез, твоя мать боялась тебя, — сухо ответил Влад. — Я просто сказал ей, как защититься. Она сходила с ума от страха. Ты же сильнее нее, ты мог легко ее остановить, не убивая и не калеча. Но ты этого не сделал. И ты… — он посмотрел на тело. Разорванная одежда, лужа крови, кровь на лице Янеза. Быть может Ангелина до самого конца в глубине души считала его своим сыном, несмотря на страх. — Ты отнесся к ней просто как к куску мяса, чего она и боялась.       — Мишель была совсем другой, — спокойно проговорил Янез, отводя взгляд. — Она любила меня. Она была рада.       — И ты убил и ее тоже, — Влад бросил взгляд на тело Ангелины. Вполне целое, зато рана Янеза не казалась заживающей. Он не успел приступить к трапезе, он не насытился и ранен, а значит, шансы Влада на победу повышались.       — Да, — Янез посмотрел на Влада так, будто впервые задумался о том, что убил Мишель. — Но я думаю, что не хотел этого.       — Нет, — с нажимом произнес Влад. — Ты хотел. Ты чудовище, и это твоя природа — убивать и жрать. Ты хоть на миг задумался, прежде чем сделать это со своей матерью? Она тоже для тебя – всего лишь еда, как была Мишель?       Глаза Янеза стали совсем пустыми, будто покрылись инеем. Только воспаленная краснота, казалось, пульсировала глубинной жаждой.       — Это просто тело, — он тоже посмотрел на труп и медленно повернул голову обратно. — Я почти постоянно голоден, это невыносимо, ты даже не можешь представить, каково это. Только иногда я могу поесть досыта, и голод отступает, но всегда возвращается, — он поморщился.       — Ты выглядишь иначе, — заметил Влад.       Янез широко улыбнулся.       — О, да. В нашу прошлую встречу я мог бодрствовать днем, даже выходить на улицу, если солнце скрывали облака. Я мог выглядеть совсем как человек. Иллюзия. Сейчас не могу, сейчас у меня нет запаса человеческого мяса в холодильнике для поддержания сил, — он снова улыбнулся, на этот раз глумливо, совершенно точно зная, что Влад узнал про останки в квартире.       «Нет, — пронеслось в голове Влада. — Ты совсем не походил на человека». Он тогда упорно внушал себе, что перед ним человек, потому что попросту не знал, что чудовища могут быть еще и такими. Но Янез ошибался, считая обман идеальным. Влад помнил хищные улыбки, звериное безразличие, помнил, каким неестественным, неправильным казалось его лицо, если приблизиться. Если он встретит подобную тварь в следующий раз, он ни за что не спутает ее с человеком.       — Ты знаешь Варю Косову? — Влад, наконец, задал тревожащий его вопрос.       Янез замер и на мгновение словно провалился куда-то глубоко, далеко от кухни с трупом на полу.       — Варя? Я, вероятно, знал… кого-то с таким именем.       — Ты учился с ней в школе.       Янез посмотрел на него непроницаемым взглядом. Любой намек на улыбку или оскал исчез с его лица.       — Не я. Тот, кто умер.       — Я думаю, что Варя воскресила тебя. Точнее, повлияла на решение Мишель и твоей матери. Что ты для нее сделал?       — Я знаю ее имя… — Янез нахмурился и склонил голову набок, — и, так странно, я помню ее лицо. Теперь, когда ты назвал имя, я вспомнил и голос. Она сказала… идти на кладбище. Там я встретил тебя, ты помнишь? — его голос дрогнул, будто он пытался напомнить о чем-то, что, по его мнению, их связывало.       Влад не знал, сколько просто смотрел на него. Янез смотрел в ответ, не моргая. Они оба замерли.       — Я видел, как ты убивал людей. Не так, как вы убиваете обычно. Что ты делал?       Янез чуть склонил голову набок и едва улыбнулся. Улыбка не казалось веселой, если Влад вообще умел хоть немного разбирать выражения лица безумного мертвеца.       — Я создавал таких же, как и я. Тело воскресает, душа застревает рядом с ним. Получилось только один раз.       — Таких, как ты, больше нет, ты их создать не сможешь. Но сложись все чуть иначе, ты смог бы вернуть Мишель, — Влад усмехнулся. — Больше не выйдет. Тело сгнило, а ее призрак я изгнал вчера.       Краснота белков Янеза расползлась еще ближе к радужке, совсем как кровь, растекающаяся на полу. Зрачки расширились, глаза стали стеклянными, будто у зараженного бешенством животного.       — Ее… ее призрак? — он глубоко втянул воздух носом, слова звучали хрипло, их прерывал исходящий из горла рык. — Ты… ты…       Он бросился вперед. Влад выстрелил. Янез поморщился, плечо дернулось — он увернулся, и пуля вместо груди угодила в руку. Еще один кусочек освященного железа. Влад не успел нажать на спусковой крючок второй раз, Янез одним ударом заставил пистолет отлететь в стену. Тяжелое тело сбило с ног, совсем как тогда – на кладбище. Янез оскалил клыки, холодные руки обхватили шею. В глазах тенью мелькнуло неясное, но левая рука все же надавила на трахею. Пальцы правой напряглись, но рана дала о себе знать, и Янез не сумел сжать их с той же силой. Влад ткнул его в бок, стараясь попасть туда же, куда ранила его Ангелина. Раздался болезненный вскрик. Влад сумел схватить Янеза за плечи и оттолкнуть. Они вцепились друг в друга. Адреналин разливался по телу лавой. Влад не позволит разорвать себе горло, будто жертвенному козлу. Янез слабел, он ощущал это кожей. Освященное железо причиняло упырям больше вреда и боли, чем такая же рана могла причинить человеку. Только бы дотянуться до пистолета и суметь попасть еще раз… Влад задохнулся от боли в груди — затрещали ребра.       — Ты был мне нужен, — глаза Янеза горели красным, казалось, воспаленный белок вот-вот начнет истекать кровью. — Я помогал тебе, для тебя это ничего не значит?       Упырь дернул противника вверх и приложил затылком об пол. Кухня вспыхнула маленьким солнцем. В носу мгновенно набухло от теплой жидкости. Влад вывернулся из чужих рук чудом. Потянулся за пистолетом, но не успел. Его сгребли и потащили назад. Влад напряг мышцы до предела. Он сильнее. Он победит. Он сильнее, черт побери. От удара по лицу Янез упал на спину прямо в лужу крови. Влад ударил еще раз. Сумел схватить пистолет быстрее, чем двигался когда-либо в жизни. Рукоять легла в ладонь как приклеенная.       «Теперь так легко не увернешься».       Янез бросился на него быстрее, чем еще полминуты назад. Тоже собрал последние силы. Влад выстрелил, даже не целясь.       Выстрел попал почти в сердце. Янез рухнул на спину. Отполз назад, натыкаясь на труп Ангелины.       — Но ты все равно чудовище, — сказал Влад, глядя в расширившиеся зрачки Янеза. Рука приятно дрогнула от отдачи еще раз. Янез повалился на тело матери, лицом к потолку, его глаза потухли.       Влад поднялся со стоном. Удары угодили в большее количество мест, чем он думал. Болело все. Он посмотрел на двоих людей на полу, один из которых умер давным-давно. Единственное, о чем Влад мог думать, так это о том, что же делать сейчас. Он вытер тыльной стороной руки капающую из носа кровь и достал телефон. Надо бы позвонить охотникам или…       Сначала он все сделает сам. Это дело тянулось слишком долго.       Пули в сердце было недостаточно. Упырей убивал только деревянный кол. Влад спустился за ним к машине — все оружие для охоты он взял с собой. Вогнал в грудь с помощью молотка окованный железом кусок дерева. Затем, стараясь не обращать внимания на боль в ребрах, он вытащил из квартиры тело упыря, оставив дверь закрытой. Скинул сообщение Насте. Разбирающиеся люди все подчистят, в том числе уберут отпечатки. Вероятно, Влад усложнит им задачу, затащив труп в машину на глазах у нескольких домов, но ему было плевать, о чем он бы спокойно сказал любому члену совета, включая Андрея.       Он поехал на то самое кладбище, с которого все началось.       Влад надеялся, что Инга его сейчас видит, даже если давно перестала быть собой.       Когда он закончил закапывать тело, рассвело. Рубашка пропиталась потом, грязью и кровью. Владу казалось, что он и сам покрыт засохшей коркой, хотя всего пару часов назад вытер дочиста лицо, глядя в зеркало заднего вида. Он глубоко вздохнул и уселся на землю. На него смотрел изуродованным лицом тот самый памятник со стертым именем. Спиной Влад чувствовал на себе взгляд земли силы. Место, из которого можно черпать энергию для заклинаний. Влад медленно поднялся. В одно мгновение он шагнул под залитое яркими красками небо. Он впервые увидел ткань, разделяющую миры, похожую на едва прозрачную штору между комнатами. Стоило лишь сосредоточиться. Так и перемещаются между двумя мирами волколаки — физически, исчезая с людских глаз, как тени, и появляясь вновь.       — Яга, — произнес Влад в темноту, которая вдруг окутала деревья. — Я здесь. Я хочу тебя видеть.       — И мне тоже было интересно увидеть тебя, — раздался позади голос.       Он не знал, как Яга выглядит, но сразу понял, что иначе она выглядеть и не могла. Босоногая старуха в черном платье до пят с длинными рукавами сидела на поросшем мхом бревне. Седые волосы спускались до талии, верхнюю половину лица закрывала маска-череп. Яга держала в руках белую фигурку птицы со сложенными крыльями и нож. Плавно и умело вырезала на статуэтке узоры.       — И что ты молчишь? — ее голос звучал спокойно и плавно, как шумящие вокруг деревья. Маска полностью скрывала выражение лица, а глаза прятала в темных провалах. — Ты, наверное, хочешь о многом спросить меня? Ты запутался. Хочешь услышать хоть словечко правды. У меня есть для тебя правда. Худшая в твоей жизни, — последние слова она произнесла глухим, похожим на треск сухих веток, голосом.       — Душа Ренаты еще существует?       Яга долго смотрела на него. У Влада появилось холодящее нутро чувство, что она видит каждую его мысль и слышит биение сердца. Наконец, она медленно покачала головой. Влад сглотнул и сжал кулаки. Все окончательно потеряло смысл.       — Ты убила ее? — хрипло произнес он, внимательно наблюдая за каждым ее движением.       — Слишком простой вопрос. Возможно, тебе уже дан на него ответ или только будет дан. Я отвечать не стану. Но если тебе нужна веская причина ненавидеть меня, я дам ее. Хотя… я не скажу, если ты откажешься слушать. Возможно, тебе лучше было бы отказаться, — ни тени улыбки или усмешки. Снова тот тон, такой удивительно человеческий, почти как у Кристины. Она собиралась произнести нечто ужасное.       «Худшая правда в твоей жизни», — пронеслось в голове.       Что могло быть хуже смертей Авроры и Ренаты?       — Говори.       — Твой выбор, — кивнула Яга. — Я верю, что судьба каждого человека написана еще до его рождения, потому каждый его выбор правилен, — она ненадолго замолчала и, наконец, заговорила: — Варя рассказала тебе об окультах не все. Она упустила одну деталь, одну вашу особенность. Она могла бы рассказать тебе, о, это был бы такой прекрасный шанс заставить тебя еще больше меня ненавидеть. Но она этого не сделала. Варя научилась быть беспощадной, но все же она не смогла заставить себя причинить кому-то такую боль. Магия заперта внутри вас, вы не можете ее использовать, но это не значит, что она бесполезна. Она работает вне зависимости от вашего желания, работает всегда. Все окульты доживают до глубокой старости, магия отводит от вас любую смертельную опасность. Отводит, не уничтожает. То, что не случилось с вами, случается с кем-то другим, кто рядом с вами. Всегда.       Влада парализовало. Он перестал ощущать свое тело, что-то внутри потянуло его вниз, как камень. Глубоко-глубоко в вечную темноту.       — Однажды… — он не слышал своего голоса, — я должен был умереть от рака.       Должен был. Он знал наверняка.       Но умерла Аврора.       Яге нет смысла врать. Это она сделала его окультом.       Но Аврору убила не она, а магия внутри Влада. Он убил.       Колени ударились о землю, в легких закончился воздух. Все те страдания принадлежали ему. Он должен был умереть. Он хотел умереть прямо сейчас, но не мог. Слишком простой выход. Ему нужно отомстить, это единственное, в чем он нуждался. У него больше совсем ничего не осталось.       — Ты можешь считать, что ее убила я, это тоже будет верно, — прозвучал вдалеке голос Яги.       — Ты? — он поднял голову. — Скажи, почему именно меня ты сделала окультом?       Яга долго молчала.       — У меня нет ответа на этот вопрос. Я выбираю вас, как выбираю ведьм. Варя сказала тебе правду, я всегда знаю, кто обретет магические силы, а кто нет. Но почему именно тебя, почему других? Я просто касаюсь вас, еще не обладающих сознанием, касаюсь ваших маленьких душ, потому что так нужно. Я не могу хотеть или не хотеть делать это. Оно просто должно произойти и произойдет. Я люблю вспоминать момент, когда поняла, чем должна заниматься, — Яга улыбнулась. — Это была женщина, родившая двойню. Один из детей родился слишком слабым, некому было помочь ни ему, ни ей, потому что женщина рожала совсем одна, в холодном и темном доме. Я подошла и взяла того ребенка на руки. У моей груди он зашевелился, открыл глаза, но то была лишь его душа, тело осталось лежать на кровати. Эта смерть была такой же, как все последующие — как смерти всех стариков, мужчин, женщин, детей. Как все войны, катаклизмы. Такой нормальной, такой естественной. Я забирала души на протяжении десятков тысяч лет. Я не знаю, кто делал это до меня, не знаю, как так вышло, что я вдруг однажды открыла глаза и начала существовать. Но меня никогда это не интересовало. Это одна из вещей, которые отличают нас от людей, но лишь из-за нее я всегда завидовала вам.       «Для мортасилара не существует зла», — вернулась старая мысль. Точно так же, как для волн, смывающих дома в океан, как для ураганов, разрушающих все на своем пути. Если Яга умрет — на ее место придет другой мортасилар. Ничего не изменится, то, что должно произойти, произойдет. В определенный момент каждый выбор будет правильным.       — Нет, — он склонил голову. — Аврора умерла только из-за меня. Ты никого не убиваешь, никогда.       Яга не забирала душу Ренаты, Варя опять соврала. Может, она уничтожила ее душу, как душу Янеза.       — Ты потому так растила Варю, потому забрала Марка? Знала, что она сдастся и все же станет мортасиларом.       Яга рассмеялась. Совсем невесело.       — О, нет. Я растила всех своих детей, пытаясь быть человеком. Тысячелетия проходили, я разучилась, забыла, какие вы. Я ошиблась с Варей. И ты ошибаешься, говоря, что она сдалась. Варя никогда не сдавалась и не сдастся. Я так горжусь ей, — она вдруг заговорила настолько тихо и нежно, что Влад вздрогнул. Он будто услышал голос другого человека. Но нет — перед ним сидела на бревне все та же старуха в полумаске из черепа.       — Кое-чего никто из вас не увидит и не поймет. Даже этот влюбленный мальчик, а ты – тем более, — Яга аккуратно положила ножик на землю. Белую птицу покрывали искусно вырезанные узорчатые перья. Она взяла птицу в обе руки и разжала их. Та взмахнула крыльями и уселась на ветке ближайшего дерева, вновь превратившись в неподвижную фигурку.       — Даже любя ее, нельзя увидеть, насколько она прекрасна и сильна. Никто и никогда не был таким, как она. И мне так жаль.       Последние слова донеслись до Влада эхом. Он совершенно не заметил, как Яга исчезла.