***
Эрланд шёл по следу уже больше месяца. Дар после долгих уговоров все же сузил круг поисков, применив свои магические таланты, и попросил вернуться живым и целым — а больше никакой помощи не обещал. И тем не менее Эрланд каждый раз опаздывал. Там сожжённая деревня, здесь разграбленный купеческий караван или поместье, лес, откуда ни один охотник уже с пару месяцев не возвращался живым, а то и следы целого побоища — подготовленного и спланированного — и всегда слишком поздно. Они устроили охоту — и охотились на людей — а Эрланд каждый раз приходил слишком поздно. Потому он так и удивился, когда узнал, что с нынешним заказом, пропадавшими в деревне Журавки людьми, его опередили ровно на полдня. — Так милсдарь… — бормотал староста, сминая в руках шапку. — Вы разве не с этим вместе? Этот — рыжие волосы, худощавый, невысокий, показал медальон с кошачьей головой, и у Эрланда на минутку сжалось сердце — сначала очень долго разнюхивал, как дела в деревне. Всё ходил по краснолюдским избам и что-то там расспрашивал, тёрся в кузнице и как будто к чему-то приглядывался. Староста, как он шепнул Эрланду слегка испуганно, прогнал бы его, да не осмелился. А потом он взял заказ. В Журавках с недавних пор пропадали люди — молодые мужчины ходили на озеро, а потом к берегу прибивало изъеденные рыбами трупы. Этот тоже отправился туда, ещё утром, да так и не вернулся. Староста, к своему удовлетворению, его уже, похоже, похоронил.***
Гезрас и сам не знал, зачем вообще взялся за дело. В последнее время он намного чаще убивал людей, чем чудовищ, и перестал испытывать по этому поводу хоть тень сомнения. Dhoine, в конце концов, те ещё твари. Стоило вернуться и рассказать ей, что оседлых эльфов в деревне, конечно же, не было, а люди и краснолюды жили мирно, так что надеждам на бунт, увы, не сбыться. Но ему стало скучно. История была проста — но чем-то настолько притягательна, что теперь он стоял по колено в воде с обнажённым мечом, а левой рукой вытирал кровь с рассечённого лба. «Была бы здесь она, ” — судорожно подумал Гезрас, собираясь для новой атаки. Пару лет назад мимо деревни проезжал какой-то рыцаришко. Обрюхатил кметскую девушку и уехал — а она, безутешная, утопилась. А теперь жестоко мстила каждому, кто ходил на озеро: по ночам заманивала своим пением, днём — блеском серебра в воде, и не выпускала уже из своих объятий. Жутко, но притягательно, думал Гезрас, когда обыскивал берег озера и готовился к встрече с утопленницей — а потом когти ударили его сверху, с ветки плакучей ивы, и рассекли кожу чуть ли не до кости.***
Эрланд гнал лошадь, как ошалевший. Не сомневался, что мальчишка и сам справится с русалкой, но не хотел опять его упустить. Нужно поговорить, во чтобы то ни стало — да и деревне помочь с напастью не помешает. Тем сильнее — уже во второй раз — сжалось сердце от увиденного. Это, без сомнений, был тот мальчишка — злой, рыжий и отчаянный полукровка-эльф — и теперь он стоял посреди доброй дюжины утопцев. Те нападали по очереди, словно водили вокруг молодого ведьмака чудовищный хоровод. Наверху, на ветвях ивы, сидела утопленница. Длинные тёмные волосы спускались до самой воды, мешаясь с ветвями и листьями, рука с убийственными когтями спокойно лежала на бедре, черные губы растянулись в довольной улыбке. — Ну же, милый, — прохрипел её жуткий голос. — Иди ко мне. Гезрас отсёк очередному утопцу руку вместе с половиной плеча и посмотрел в её мёртвые глаза. Эрланд спрыгнул с лошади и выхватил меч.***
Первого она подкараулила легко. Ласково коснулась — и потекла кровь, чёрная, густая, отравленная. Он сам пах этой кровью, хотел крови, своей, чужой — неважно. Она засмеялась. Потащила в воду, хотела подарить ему свой поцелуй — но он стал драться. Её дети собрались её защитить, и было даже забавно, она смеялась, наблюдая, как первый от них отбивается. Всё равно пойдёт с ней, всё равно встанет потом вместе с ними. Второй пришёл позже. Взбаламутил её чистую воду копытами коня. Вынул меч — и тогда она испугалась. Оба дрались как одно существо, как правая и левая рука, не давали ей себя тронуть. Тот, первый, не смотрел уже ей в глаза, не слушал уже её голоса. Убили её детей, одного за другим, а самой ей серебро вошло в самую грудь — где болело. Она заскулила — а потом всё прошло.***
Эрланд ударил в последний раз, легко и точно, и утопленница, тихо поскуливая, упала в тёмную воду. Ветер прогнал по поверхности озера лёгкую рябь, и тело чудовища заколыхалось. Что ж, теперь хоть чья-то обиженная душа упокоилась. У него за спиной Гезрас сжёг последнего утопца, начертив в воздухе знак Игни. А потом Эрланд задал самый глупый вопрос из всех возможных. — Значит, это ты? — С утра был я, — прошипел Гезрас, скривившись от боли. Его глаза заливала тёмная кровь — видно успел принять каких-то эликсиров. — А ты что вообще здесь делаешь? — Хотел поговорить, — ответил Эрланд. Не на такую встречу он, по правде сказать, рассчитывал. — В самом деле? О чём же нам теперь разговаривать? — Эрланду показалось, что он хотел добавить ещё какое-то слово, но не стал. Гезрас кривовато усмехнулся, снова вытер кровь со лба. — Может, о старых добрых временах? До того, как меня решили убить, знаешь ли. Или ты об этом не знаешь? Эрланд тяжело вздохнул. Конечно, он слышал о резне в замке Стигга. Теперь, похоже, придётся горько пожалеть, что он не думал об этом раньше. — Ты ранен, — сказал вместо оправданий. — Позволишь помочь? — Ладно, валяй, — ответил Гезрас спустя минуту раздумий. — Не истекать же мне здесь кровью, в самом деле. Эрланд снова вздохнул и выудил из своих седельных сумок иголку с шёлковой нитью, чистую тряпку и пузырёк с эликсиром. Гезрас отёр меч, сунул в ножны и сел на бревно у воды. Его глаза всё ещё заливала кровь. Эрланд подошёл ближе, опустился рядом с ним на колени и принялся обрабатывать рану. Было это странно — и совсем не так, как двадцать с лишним лет назад. Он чувствовал, как воздух чуть ли не искрится от напряжения. — Скажи, что ты ничего не знал, — неожиданно пробормотал Гезрас спустя четверть часа молчания, когда Эрланд уже почти закончил с раной. — Скажи, что ты просто не знал, что я жив, что ничего никогда не слышал про замок Стигга, что ты… — Я всё знал, — честно ответил Эрланд. — И я знаю, что ты творишь сейчас. Потому я и пришёл за тобой. Прости, что не сделал этого раньше. — Я недавно вспоминал, как мы дрались, — продолжал Гезрас, совершенно, казалось бы, не обращая внимания на его ответ. — Я тогда насыпал песка тебе в глаза. Скажи, пожалуйста, скажи, что нам не придётся теперь снова драться. Эрланд только мрачно молчал. Если надо — придётся. Как тогда, с Арном. — А знаешь, Эрланд из Ларвика, — прошептал Гезрас уже совсем тихо, — честно говоря, я чертовски рад тебя видеть. Потом легонько обнял его — у Эрланда в третий раз за сегодняшний раз предательски сжалось сердце — и обессилев от потери крови и выпитых эликсиров, обмяк без сознания.