Hello or Goodbye

- Отлично, но сначала я схожу и умою своё непревзойдённое опухшее личико – осторожно садится на кровати и зевает, воспитанно прикрывая рот ладонью. - Тебе нравится хамить по утрам? – хмурится он. - Во-первых, я даже не начинала хамить, во-вторых, нихуя мне здесь не нравится, понятия не имею как Пятый дрыхнет на такой постели. А вы все такие приличные, аж тошнит – грубо отодвигает Роберта, надевает тапочки и идёт в ванную. Приводит себя в порядок. Заворачивает волосы в неряшливую гульку. - Где ты, моё кудрявое чудо? – медленно спускается вниз. - На кухне мы, иди скорее, мы травяной чаёк с лимоном тебе заварили, мама блинчики с курочкой и грибами нажарила на завтрак – заботливо отвечает Борис. - Почему у меня было детство бутербродов, буфетов и конфет, если моя мама всё это время умела готовить? – разводит руками. Входит через модный арочный пролёт и кривится от ударившего в нос запаха разогретых блинов. В ту секунду ей показалось, что блинчики это худшее, что мама могла приготовить. Её закружило и затошнило так, будто по тарелочкам с узорчатыми глянцевыми краями разложено дерьмо. - Зачем я нужна была? – задерживает дыхание и остаётся на пороге. - Проходи – говорит мужчина и приглаживает седую чёлку на бок. - Я не могу. - Очень вкусные, правда – говорит Роб, уплетающий их как не в себя. - Наверное, мой организм ещё не очень готов принять завтрак – пожимает плечами. Запах раскладывается на отдельные ингредиенты и все они оказываются удивительно отвратными для завтрака. Ещё это поблёскивающее сливочное масло. Сразу представляется как оно будет обволакивать рот и растекаться по губам чистым жиром. Наталка не в силах стерпеть давление, которое оказывают блинчики. Поэтому заворачивает за угол в гостиную и становится рядом с приоткрытым окном подышать свежим холодом. Через время Роб доедает, и они с Борисом и чаем выходят к ней в большую комнату. - В общем, Наташенька, дело вот в чём. Старший брат Роба Клаус наркоман со стажем. - Здорово, счастлив он, наверное – наигранно улыбается и отхлёбывает тёплый успокаивающий чай. - Не принимай на свой счёт слишком сильно, но ты сейчас худенькая, с синяками на пол лица, пустой безжизненный взгляд, такие волосики длинные чёрные, немного бледненькая – аккуратничает Борис. - Ты выглядишь как смерть и, если коротко, мы хотим, чтобы он встретился с тобой глаза в глаза – объясняет Роберт. - Чего? Наркоман, но не идиот же, он поймёт, что я человек, хотя бы потому что у меня горячие руки, я дышу, да и в целом, алло, я не сыграю смерть, я крещёная и суеверная! Крестик вон ношу – вытаскивает из-под футболки серебряную цепочку. - Мы поедем в одно место, там тебя ещё немного загримируют, переоденут и ты на несколько минут побудешь галлюцинацией, скажешь пару слов по сценарию, схватишь там его за горло и всё. У него будет шоковая терапия и ты спасёшь жизнь человеку, его семье и всем, кто к этому причастен – улыбается психотерапевт. - Ага, а если по лицу получу? Наркоманы ужасно агрессивные, особенно когда ломает. - Он не сможет тебя ударить, у него нет сил это сделать, он на такой узкой грани, точно не сможет отличить девушка ты или иллюзия – убеждает Борис. - Помоги по-братски, по-сестрински, тебе это ничего не стоит, одним разговором спасёшь брата, мужчину, внука, отца, сына… - Роберта перебивают. - И святого духа, аминь – брызжет сарказмом Наталка. - Где мне ещё найти человека, который будет выглядеть так же безжизненно, как ты? – умоляет Роб. - Представь, если бы на его месте была мама Юля пять лет назад – предлагает Борис. - Так всё! Не надо давить мне на жалость и приплетать прошлое, алкогольная и наркотическая зависимость, это разные вещи – залпом допивает кружку чая. - Просто зайдёшь, посмотришь ему в глаза и скажешь, что ещё немного и заберёшь его – продолжает седовласый. - Что за тупость? Глупыми играми человеку не помочь. Взяли бы и поговорили по душам, может ему просто вас не хватает – скрещивает руки на груди и отворачивается в окно. - Мы бы взяли и поговорили, вот только ему так нас не хватает, что он уже неделю избегает всех родственников и знакомых – Роб смотрит с таким глубоким отчаянием и одновременно надеждой. - Наташенька, ну будь чуточку милосерднее – уговаривает мужчина. - Что мне за это будет и где гарантия, что он меня не ударит? – поднимает бровь. - А что ты за это хочешь? – спрашивает Роберт. - Взнос по кредиту за этот месяц и сделаю что угодно, хоть на четвереньках погавкаю на него, но при условии, что рядом с нами будет кто-то, кто сможет его скрутить если что – протягивает ладонь. - Договорились – Роб пожимает её руку. - Тогда собираемся и едем гримироваться – Борис встаёт с дивана и громко хлопает. - Хоть конфетку надо съесть, иначе сдохну от голода – тоже поднимается. - Осталось придумать куда его впихнуть после реабилитационного центра – идёт собираться Шиэн. Спустя пару часов девушка сидела в кресле перед двумя гримёрами. - Всё-таки мне кажется он не поверит. - Что за скептицизм, Наталка? Главное ты верь в то что всё получится – Борис пишет на бумажке что примерно ей нужно будет сказать. - Неужели меня назвали по нормальному – бормочет себе под нос Наталочка. Ей усилили синяки под глазами фиолетово-красным. Цвет лица сделали холодно-серым. Волосы выпрямили, слепили их гелем в противные сосульки и нацепили длину аж до бёдер. Переодели в непонятный грязный балахон светлого цвета. Сначала было весело. Но когда работу закончили… Наталке захотелось реветь при взгляде в зеркало. Она не страшная, просто такая болезненная и потерянная для общества, что становится жутко. - Эй, не плачь, всё же потечёт! – говорит высокая девушка, складывая кисточки в кожаный чехол. Борис подходит и усмехается: - Красотка. Смотри, что скажешь – показывает бумаги. - Мне плохо – вырывает бумажки и поднимает несчастные глаза. - Опять тошнит? Я могу попросить девчонок показать где здесь уборная, но умываться пока нельзя – ищет взглядом работниц вдалеке. - Нет, Вы не поняли. Мне больно смотреть на себя такую. - Как ты думаешь, почему? - Потому что я выгляжу как моя душа в жизни, как бы это объяснить… Все эти ноги в синяках, это лицо, бескрайняя пустота внутри, вроде просто серая, но в этой серости столько боли, неудач и недостатков – обессиленно опускает руки. - У каждого человека так, просто твой мозг от усталости акцентирует только на эту сторону жизни. - Мне так страшно не выйти и стать вот такой в жизни. - Роб, иди сюда – кричит он. Парень с кофе на другом конце студии, похожей на склад поворачивается. Прищуривается и указывает на себя пальцем, переспрашивая. - Да, иди сюда – кивает Борис и подзывает его рукой. - А зачем он Вам? – всхлипывает Наталка и поворачивается к зеркалу спиной. - Лично мне незачем. Кудрявый подходит и спрашивает: - Что? - Ничего – задумчиво отвечает Борис и поправляет очки. Кладёт ладонь Наталке между лопаток и двигает её к Роберту. - Что ты дел… - кривится Роб. - Что за херня? – перебивает его Наталочка. Мужчина не отстаёт, пока нос падчерицы не утыкается в грудь крестника. - Обнимитесь, тебе нужна поддержка, а тебе невеста, у вас все шансы! – радостно шагает отсюда, не желая выслушивать возражения. - Ну ты страшненькая конечно получилась – неожиданно нежно улыбается Шиэн и поправляет её платье, чтоб не скатывалось с плеча. - Друг, ты не совсем в моём вкусе, просто молча обними покрепче – расслабленно обнимает его грудь. - То есть ты просто используешь меня для удовлетворения своих потребностей? – смеётся, отпивает кофе и по-дружески похлопывает её по спине. - Ага, причём ещё и за твои деньги, я вообще личность неприятная – хихикает и отстраняется. - Вы там всё или нет? Может поедем? – кричит Борис. - Поехали – она просто поворачивает голову, а взгляд уже снова тяжелый, лицо выражает безнадёжную усталость, будто ещё пару минут и она снова сорвётся на истерику. - Я начинаю сомневаться в своей адекватности. Тихое: - Почему? – а ответ ей глубоко неинтересен. - Ты так быстро затухаешь, как окурок на снегу. - Что ты несёшь? – кидает грубо, разворачивается и уходит. - Причём здесь я? – разводит руками так резко, что аж немного кофе выплёскивается из картонного стакана. Машина привезла их к заброшенной недостроенной пятиэтажке. - Тебе придётся снять штаны, сапоги, куртку и идти в носках – говорит Борис. - Ничего что на улице зима происходит? Я конечно всё понимаю, психотерапевт не лор, но давайте не будем перебарщивать. В продуваемые со всех сторон развалины в хлопковых спортивных носочках и льняном балахоне это правда слишком, даже за деньги – возмущается девушка. - Не бывает галлюцинаций в пуховиках и ботинках на каблуках, а в штанах не видно твоих тонких ног с нарисованными синяками – серьёзно отвечает врач. - У каждого свои галлюцинации. Зачем было выдумывать такую изощрённую схему, если можно было сразу меня за подснежниками ночью отправить, как раз рядом с лесом живём. - Лучше перечитай ещё раз - просит Роберт. - Тебе осталось недолго. Я заберу тебя к себе. Хочешь ко мне? Взять его, легонько придушить и злобно прошептать бросай - пересказала девушка. - Стоп. Никого не надо придушивать, просто еле-еле сжать горло, максимум чуть-чуть впиться ногтями - говорит Борис. - Я это и имела ввиду. - Всё пора. Удачи, вся надежда на тебя - Роб открывает дверь. - Ух, ну и задачки - снимает пуховик, вышагивает из сапог и ловко стягивает тёплые штаны. Выходит из машины и по снегу бежит к рухнувшему зданию. Быстро взбирается на большую ступень. Видит лестницу и по ней уже неторопливо поднимается на второй, а потом и на третий этаж. Всё тело дрожит, голова кружится словно её закинули в миксер. Холодный воздух обжигает нос и горло так быстро, что она не чувствует запахов. Ноги подгибаются от мороза. Она с детства не любила заброшки и не лазила по ним будучи подростком, потому что в них неуютно, грязно и тусуются всякие психи. Ей казалось, что пустые недостроенные или брошенные дома это что-то вроде разлагающихся трупов, их она тоже боялась. А сейчас немного побаивалась, что всё это на самом деле заговор против неё. И когда она спустится, машины с вещами уже не будет. И девчонка замёрзнет на смерть тихо и никому не мешая, совсем одна. К слову, к последнему ей не привыкать. На третьем этаже замечает мужчину. Рядом с ним никого. Непонятное пальтишко мало того, что совсем тонкое, так ещё и распахнуто. Он сидит на самом краю, свесив ноги и смотрит на город. - Ну приветики - начинает игру первой и старается не трястись так сильно. Наркоман неспешно оглядывается. - Проходи, третьей будешь - усмехается и хлопает по бетону рядом с собой. - Ты знаешь кто я? - тихонько приближается. - Знаю. Тебя убили совсем недавно, раз я даже накуренный могу видеть твою душу - запивает собственные слова пивом. - Чего? - впадает в лёгкий ступор. - Хватит дрожать, я не злюка и этот тоже - показывает большим пальцем на пустое место рядом с собой. - Я наверное, уже поздно пришла - мнётся с ноги на ногу. - Тогда не задерживайся с нами, иди на свет, я конечно не берусь утверждать или настаивать, но там явно лучше, чем в этом прогнившем местечке. За это и выпьем - чокается с воздухом и допивает остатки. - Короче, друг, я вижу тебе итак не супер, на самом деле я человек и пока что живой - садится на корточки около него. - Вот дамы, даже находясь одной ногой на небесах умудряются хитрить и пиздеть - смеётся отрешённо. - Это честно, правда, меня послали для того чтобы я помогла поднять тебя с этого днища. - Ага, мне твой собрат по несчастью тоже говорил, эта кучка подростков идёт убивать, этот мужик сейчас тебе ёбнет, я уже сидел пару дней за дебоширство, больше я вам не поверю, играем, но не заигрываемся. - Мне сейчас очень холодно, что нужно сделать, чтобы ты поверил, что я человек, просто с эффектным макияжем? - обнимает свои плечи. Мужчина молча и недоверчиво рассматривает Наталку. - Ну же, Клаус, давай чуть быстрее - старается не смотреть ему в глаза и чертит пальцем на островке сугроба кружочек. Клаус берёт немного снега, растирает его между ладонями и двумя мокрыми пальцами начинает стирать слой грима с её щеки. Наталочка от неожиданности резко отстраняется. - Призраки меня не боятся - обтирает косметику об своё лёгкое пальто. - Такие клёвые у меня родственники, ради того чтобы поймать меня заставили незнакомую девушку зимой в носках и тоненьком платьице возвращать меня домой - ухмыляется. - Они беспокоятся о тебе и очень любят, особенно твой братик Роберт, они так хотят для тебя добра - спокойно рассказывает Наталка. - Красавица, иди умывать личико и греться, это не твои заботы – грустно улыбается. - Красавица - ядовито смеётся. - Сам ты красавица, не надо со мной так разговаривать, понятно? - смотрит исподлобья. - С аллергией на комплименты, иди домой, передай им, пускай и дальше живут своими жизнями, Роб ищет подружку, мама воспитывает сына, дядя занимается упражнениями на доверие с Пятым, а то упустит и получится из него моя копия. А если тебе не очень хочется, то просто свали всё на меня, что я такой сякой, даже говорить с тобой не стал, наркоман конченый - дрожащим голосом просит он, достаёт самокрутку с травой и закуривает. - Ну чего ты такой... - у Наталки мутной горечью наполняется всё что осталось от души. От его тона и голоса хочется завыть на всю улицу. Но она крепко держит всё внутри. Не сочувствовать и не поддаваться у неё выходит лучше, чем сдерживать агрессию и слёзы в любых других обстоятельствах. Годы в окружении пьющих и употребляющих людей стёрли любые проявления человечности по отношению к ним. - Не надо мне сочувствовать, я жалкий наркоман, манипулятор и люблю только себя, а хвалить и потакать я могу только собственной зависимости, пожалуйста, проваливай отсюда! Я знаю как умею всех заебать, со мной даже чёртов призрак не разговаривает - кричит Клаус и быстрым движением вытирает одинокую скупую слезинку. - Я не умею сочувствовать, у меня атрофировано чувство эмпатии, так что ни одной моей эмоции ты не получишь, даже если очень сильно захочешь! - отвечает Наташка. - Тебя как звать?! - Наталья - так же на повышенном тоне отвечает она. – Ой. В смысле Наталка. Ай, да похуй, как угодно, но точно не Наташенька - махает рукой. - Натусенька - сладостно тянет Клаус. - Не надо так - просит мягенько, настолько не настойчиво, как будто перепутала со словом, продолжай. - Мне никак не нравится, кроме Наталка. - Никто не говорил, что я должен потакать твоим прихотям и подстраиваться под общую систему. - Ну вот и всё, а я пойду. Давай пока - ни с того ни с сего поднимается и уходит. - Уж лучше прощай. - Почему меня постоянно все выгоняют? - хмурится Наталочка. – Как я с первых секунд знакомства умудряюсь помешать людям – бормочет себе под нос. Замёрзшие ярко-красные ноги еле передвигаются. Мороз колющий и безжалостный. Ощущение, будто бы она выдохнула абсолютно всё тепло, что таилось в теле. Спускаться сложно. Суставы не желают разгибаться. Худое тело продолжает трястись как весенний лист на ветру. - Ненормально быть такими извергами, за что они так с простым человеком – негодует Клаус и подбегает помогать. Он и сам дрожит от холода. Но берёт знакомую под крылышко, заворачивая в часть тонкого пальто. - Зачем? – шепчет Наташка, которая оказалась прижатой к не менее худощавому, но чуть более тёплому телу наркомана. - Поднять тебя я не смогу, но зато падать вдвоём не так больно и страшно. - Неделю назад это было моим девизом по жизни – впервые заглядывает ему в глаза. - Удивительно – тоже обращает внимания на её глаза. - Мы раньше нигде не могли встречаться? – удивлённо приоткрывает рот. - Если ты тоже тусуешься в реабилитационных центрах, то вполне. Ты тоже мне кажешься знакомой или очень похожей на кого-то близкого – прищуривается. Их не смущает, что лица сейчас настолько близко. - Хочешь, я скажу твоим родственникам, что тебя здесь не было? – всё же прорывается нотка сочувствия. - Они знают, что я здесь. - Мне поверят. - Нет, расскажи правду, они итак многого натерпелись из-за меня, всё враньё рано или поздно вскроется и только больше испортит ситуацию. - Мудро. - Если бы я был мудрым, я бы не влип в эту херню, так что пускай забудут меня, как будто и не рождался никакой Клаус, у них это классно выйдет! – радостно и заразительно смеётся. Вытаскивает руку, коротко хлопает в ладоши и возвращает её обратно на плечи неврастенички. - Господи помилуй, насколько же тебе хуёво – мотает головой поражённо. Её терзает чувство, что каждое слово такое привычное, а все его эмоции знакомы до крайности. - Мне хорошо! – лучезарно улыбается. - Клаус, это немного не здоровое веселье… - решает не продолжать, он и без того кажется уже утомился выслушать обвинения и нравоучения. Она знает каждую чёртову частичку его проблем не понаслышке. - Да нет же, жизнь прекрасна! Я наслаждаюсь ей как могу! - Ну ладно, я рада за тебя! – без капли сарказма поддерживает демонстративное поведение мужчины. Они оба смотрят под ноги. И оба лица потихоньку возвращаются в обычное состояние. Это жутко неловкое ощущение, но красные от холода щёки не могут покраснеть сильнее и их обладатели благодарны за это. Мужчина помог ей спустится до второго этажа. - Дальше ты сама, я не хочу, чтобы они меня… - делает паузу. - Я понимаю – сразу подхватывает девушка. Наталка не знала, что такого ему сейчас сказать, чтобы наполнить его светом хоть на чуточку. Клаус не уходил, стоял, покачивая пальцами правой руки и смотрел ей прямо в глаза. Но обречённо смелый взгляд кажется проходил сквозь тело и оставался устремлённым в никуда. Наташке казалось, что он тоже подбирает чего бы такого выдать напоследок, чтобы подбодрить. - Не парься – поджимает губы и засовывает руки в карманы пальто. Она не находит слов. Просто дарит ему в ответ самую искреннюю и тёплую улыбку за последние несколько лет. - Натусенька… Будь тигрицей – усмехается и делает жест коготочки тигрицы, а на ладони татуировка good bye. Натусенька смеётся с выражения его лица и по щеке скатывается слеза. Несдержанный всхлип красным носом. - А ты просто будь - пожимает его руку и сбегает вниз, позабыв о холоде и боли. Машина стояла на том же месте. Она побежала и втиснулась на заднее сидение. А Клаус с самого дальнего расстояния проводил её взглядом. - Ну что? – сразу спрашивает Борис с переднего пассажирского. А Роберт заворачивает её в пуховик. - Простите меня – зажмуривает глаза. Вся мокрая, красная, с трясущимися руками и обледеневшими дорожками от слез. - Ты задушила его? – удивлённо спрашивает Борис. - Н.н.нет – принимает из рук водителя тёплый чай в картонном высоком стакане. - Сбросила с крыши? – продолжает седовласый. Наталка мотает головой и отпивает немного. Роб суетливо закидывает её продрогшие ноги на свои бёдра и оборачивает их пледом. - Тогда в чём истерика? Если ты что-то сказала не по тексту, так это пустяки – даёт знак водителю ехать. - Я должна была показать ему смерть, но в нём самом её столько, что становится жутко – греет руки об стакан. - Как думаешь, он согласится ехать в реабилитационный центр? – интересуется Роберт. - Я не знаю, я ничего не смогла, почему вы поручили это мне, это ведь и правда очень страшно. Я грёбанная неуравновешенная неврастеничка, мне самой бы не сдохнуть, а вы поручаете мне спасти взрослого мужчину, который ни сегодня завтра с собой покончит!! – не может успокоится Наталка. - Нет, ну теоретически шоковая терапия сработала, только немного не так как я ожидал, шокирован не совсем тот, кто должен был шокироваться – пожимает плечами психотерапевт. - Вы долбанулись тут все?! – резко запрокидывает голову. - Тихо, тихо, Наташенька, вдох выдох, вдох выдох – говорит Борис. - Да не Наташенька я! – взвизгивает девушка. - Всё наладится – Роб осторожно выхватывает чай, ставит его в подстаканник между передними сидениями и крепко обнимает истеричку, блокируя все телодвижения. - Я испугалась – задыхается в эмоциях, но не сопротивляется. - Испугалась – подтверждает Роберт негромко и сжимает сильнее. - Мне было страшно и холодно – неожиданно делает попытку вырваться.