Код 25

25 апреля 1998 г. Шанхай, Лувань, старый отель «Юйлин» _______ Ожидание рассвета становится мучительной пыткой. Руки и ноги по-прежнему обездвижены. Просьбы и приказы освободить Тай игнорирует с удивительным хладнокровием. У него - приказ вернуть преемника Чэня-тайло в Гонконг. И два билета в один конец на обратный рейс. В 7.30 утра. Угрозы. Попытки давить на жалость. Не оказывают воздействия на психику, устойчивую к эмоциональным атакам. Тай непреклонен. Начинаю осознавать необходимость смены тактики. С соперниками, которые заведомо сильнее, лобовые атаки оказываются бесполезными. Наплевать на гордость. Продемонстрировать смирение. Принять расклад, навязанный судьбой. Проявить к Таю должное уважение. Притвориться покорным. Покладистым. Внимательным. И благодарным. За преданность досточтимому Чэню. Во рту пересохло. Не ел и не пил почти семь часов. - Я - неблагодарный сын... Ведь Чэнь-лаобань послал тебя позаботиться о моей безопасности. Тай Бэйфэн медленно оборачивается. Четкий профиль сменяется фактурным анфасом. Копов, даже бывших, одурачить непросто. Каждый из них до конца своих дней остается патологическим параноиком. Привыкшим искать двойное дно. Читать между строк. И видеть сквозь стены. - Мне страшно, Бэйфэн... Откровенность - сильное оружие. Обоюдоострый нож, который может как защитить так и смертельно ранить. Правдой или ложью. Не имеет значения, какие раны зализывать. Тай не произносит ни слова. Наблюдает. Бесстрастным взглядом профессионального дознавателя сканирует мимику. Пытается выявить признаки неумелой актерской игры. Его не интересует «почему». Потому, что большинство людей, натыкаясь на стену молчания, готовы выложить все, что нужно. Без наводящих вопросов. Я - не «большинство». Но сейчас не готов указывать на недостатки данной теории. - Моего брата уже ничто не остановит... Ресурсы Вошинво исчерпаны. Новый председатель так и не избран. Это значит, что в самый ответственный момент Драконы Черного братства могут погрязнуть в междоусобных распрях. Что окажется на руку 14К. И Шэньмин превратит Сянган в кромешный ад... Если Тай выразит готовность помочь - обрету ценного союзника. Если нет... От него придется избавиться. При первой же возможности. И без всякого сожаления. - Я знаю, как прекратить этот кошмар. Но одному мне не справиться. Какой план может выносить желторотый юнец, который всю жизнь держался в стороне от дел Тайсиншэ? Любопытство, щедро сдобренное ледяным презрением. Вот что я вижу во взгляде Бэйфэна. Сними наручники. Прошу. Отвяжи ноги. Говорю. Я расскажу, зачем прилетел в Шанхай. Обещаю. Тай проверяет заперта ли на ключ дверь в номер. Плотно ли закрыты ставни на окнах. Чтобы я не попытался сбежать. Чтобы никто не подслушал. Он быстро развязывает простынь. Снимает наручники. Невозмутимо рекомендует избегать резких движений. Плавно опускаю руки, позволяя кровообращению и мышечному тонусу восстановиться. Болезненный прилив крови наполняет оледеневшие конечности бешено пульсирующим цунами. Короткими вдохами хватаю спертый воздух. Задыхаюсь агонией жизни, стремительно разливающейся по телу. Тай терпеливо ждет. Не забываю поблагодарить его за великодушие. Как только дар речи возвращается. Прошу подать воды, чтобы утолить нестерпимую жажду. Позволить, наконец, сходить в туалет. И принять душ. Слишком много требований от простого пленника. Но Бэйфэн ни в чем не отказывает, инвестируя добрыми делами мою будущую откровенность. Сопровождает в уборную, откуда я пытался сбежать несколько часов назад. Наблюдает за тем, как мочусь. Принимаю ванну. Вытираюсь. Надеваю чистые вещи. Не прошу его выйти. Избавить от конвоя. Понимаю. Он просто выполняет свою работу, являясь заложником собственного чувства долга. О чем я думал, когда отправлялся в Шанхай в гордом одиночестве? Кем возомнил себя, когда сунулся в логово Танхуанши? Без приглашения. И без охраны. Стыжусь собственного эгоизма и невежества. Молча благодарю отца за любовь, которую он никогда не выражает словами. Хорошие родители всегда беспокоятся за своих детей. Но те полагают, что их забота - досадное назойливое недоразумение, вскормленное страхом потери контроля. Хорошие родители, мир которых ограничен безобидной офисной работой и бытом, действительно, могут перегнуть палку. Но хорошие родители, чьи руки увязли по локоть в чужой крови, редко ошибаются. Бэйфэн направлен из Гонконга для моей защиты. Способен ли он заменить Чоя, которому я доверял собственную жизнь? Вохопто. Танхуанши. Произношу очень тихо. Однако Тай жестом приказывает замолчать. Для убедительности накрывает ладонью мои губы. Опасаясь лишних ушей, уводит в ванную комнату. Откручивает вентиль водопроводного крана. Плеск воды разрывает ночную тишину плотным обволакивающим шумом. Запах табачного дыма. Навсегда въевшийся в пожелтевшую от никотина кожу на кончиках пальцев. Растворяется во влажном воздухе. Когда Тай убирает руку от моего лица. - Теперь говорите. Тихо. Сухо. Властно. Должно раздражать. Но мне нравится уверенность, подкрепленная внушительным стажем работы на два фронта. Такие привыкли быть очень осторожными. Редкие из них оказываются сильны характером, доживают до старости и умирают естественной смертью. И я говорю. Обо всем. Кроме того, что произошло одиннадцатого августа девяносто третьего. Называю причину прибытия в Шанхай: стремление заручиться серьезной поддержкой в войне против 14К. Вошинво и Вохопто должны уладить внутренние разногласия, чтобы объединить силы и выступить как единая могущественная организация. Завтра должна состояться встреча с дядюшкой Ши. Я проведу переговоры, ориентированные на достижение этой цели. - Мне потребуется твоя помощь, брат Тай. - Вы еще не стали боссом, Чэнь-сяньшэн. И, вероятно, никогда не станете. У вас отсутствуют необходимые полномочия для проведения встреч подобного рода. Откуда столько... ...Глупости? Втягиваю голову в плечи. Будто школьник. Осмеянный и пристыженный. После того, как поделился с учителем детской мечтой. Наивной. Непрактичной. И никому не нужной. Я действую от имени Вая-лунтао. Главы всего Черного Братства Вошинво. Хочется ответить именно так. Но Лимлок убит. Следовательно, теперь ответственность за каждое принятое решение ляжет на мои плечи. Кардинальные перемены затронут интересы очень многих. И далеко не все окажутся довольны подобным исходом событий. Возможно, мой план, напротив, подтолкнет несогласных к поиску путей сотрудничества с 14К. Что я стремлюсь сохранить? Вошинво или Тайсиншэ? Думая о благе только НАШЕЙ семьи, в праве ли я вынуждать других подчиняться собственной воле? Чем я лучше Шэньмина, который также преследует личные интересы? Придумать план и реализовать его. Завоевать власть и сохранить ее. Не одно и то же. - ...Смелости? Поднимаю глаза на Тая. Он выглядит озабоченным. Непроницаемая маска бесстрастия покрыта трещинами противоречий. - Это единственный выход. Если МЫ желаем сохранить сообщество Во. Рак. Неизлечимый недуг Чэня-тайло. Ни для кого не является тайной. Как и то, что жить ему осталось уже не долго. После смерти босса ты вряд ли кому-нибудь будешь нужен. Тай Бэйфэн. Позволяю себе усмехнуться. Власть. Вот что это такое. Загнать в угол и предоставить право выбора. Лучшей из двух зол. - Согласен ли ты служить мне, как служил моему отцу, Тай Бэйфэн? - Собственная решимость пугает. - Если нет, тогда лучше убей. Здесь и сейчас. Потому, что я не стану безучастно наблюдать за тем, как Шэньмин уничтожает то, что мне дорого. И не смогу преклонить колени перед шаньчу 14К. Тай улыбается. Впервые за все это время. - Неужели наш праведник, все-таки, решил стать боссом? Шепчет на ухо. С явным одобрением. Прощаю панибратство. Уверен, что фамильярность, которую он может себе позволить, останется исключительно между нами. - Да, - отвечаю с несвойственной твердостью. Бэйфэн - дикое животное, содержавшееся в неволе. Волк, которого необходимо выпустить из клетки. Чтобы он навсегда запомнил того, кто даровал ему свободу. - Тогда я буду служить вам, Чэнь-сяньшэн.