Код 25

Шанхай, Лувань, старый отель «Юйлин» _______ Сны, которые я вижу, всегда странные. Наполненные глубоким психологическим напряжением. Напоминающие триллеры, снятые в серо-синих тонах. Лишь иногда они кажутся ослепительно яркими. Будто подсолнухи Ван Гога, вписанные рваными мазками в искаженные лучи утреннего солнца. Нездоровое буйство воспаленных красок. Пульсирующая лава, набухающая подкоркой черепа. Вязкая. Густая. Непроницаемая. Словно кокон болезненной тревоги. Беспричинной. И отчаянно монументальной. В ТОМ мире нет хэппи эндов и удачных стечений обстоятельств. Нет положительных героев. Нет спокойствия. Кипящий хаос. И ничего кроме. Не озвученный, он оседает ржавым налетом в сердце. Будто известковая накипь. Теряет словесные очертания, превращаясь в блеклые оттенки беспокойных образов. Дрожащие тени невнятных воспоминаний. Глубоководный ил, который со временем становится очень сложно вычерпать наружу... - Шаоюань... С губ Фэнлуаня не слетает ни звука, но я продолжаю слышать его голос. Звучание моего имени вьется под потолком сортира в дешевой забегаловке. Бьется о трещины стекла. Вместе с полудохлыми мухами, все еще мечтающими вырваться на свободу. Я тоже хочу на свободу. Найти лазейку, через которую можно просочиться в зал. Потом на лестницу. И бегом. Без оглядки. Вниз. Пинком распахнуть дверь черного выхода и оказаться на улице, оплавленной липкой жарой. Но холодные пальцы Фэнлуаня цепко держат за волосы. Нанизывают голову на член. Не позволяя отстранится. Дернуться. Вырваться. Тан смотрит сверху вниз. С видом победителя. Смеется. Лобковые волосы щекочут нос. Джинсы пропитаны мочой и дерьмом. Мокрая грязь, прилипшая к коленям, холодит кожу. С трудом усмиряю спазмы в горле. Чтобы не захлебнуться подступающими рвотными массами. На языке - гнилостный привкус мертвой спермы. Она стекает по подбородку. Шее. Скользит под воротник рубашки. Ползет по груди. Животу. Мерзкой холодной змеей. - Если бы ты не хотел этого, то сумел бы дать отпор, Шао. Может быть, мне нравится, когда меня имеют как шлюху? Может быть, именно этого не хватало в расписанной по секундам жизни? Чрезмерно правильной. И пресной. Может быть, у меня не достаточно смелости, чтобы признаться в этом? Может быть, у меня просто не достаточно смелости? Ты мертв. Хочу напомнить я. Но не могу выдавить ни звука. Тан проталкивает член все глубже и глубже. С каждым толчком он будто становится длиннее. Заполняет пищевод. Проникает в желудок. Разрывает его. Боль. Чудовищная. Невыносимая. Кровь. Выплескивается изо рта. Я наполняюсь ей. Тону в ней. Беспомощно цепляюсь за воздух. - Шао... Ласковый шепот. - ...Я заберу тебя с собой. Как только ты умрешь. Агония разрывает внутренности. Движется вниз. Катится жгучей лавиной. Я проклинаю день 11 августа. Коулун. Брата. Счастливчика Вона. И Фэнлуаня... Слезы. Жгучая прохлада на пылающих щеках... Сон. Растворяется в приглушенном свете. Оставляя опустошение. Впервые ощущаю сочувствие к тому, кого считал виновным в собственной испорченной юности. Но на самом деле... Это я. Виноват. В том, что не умею признавать собственные слабости. И своевременно отказываться от принципов, утративших актуальность. «Скажи им, Шао...» Что ТОГДА я хотел этого не меньше, чем ты, А-Фэн. Первое убийство. В мягких тенях вижу красивое лицо Фэнлуаня. Его печальную усмешку. Первая любовь. Испытываю облегчение. В след за ним – новый приступ отчаянной безысходности. Необратимости. Разрывающей сердце. «Я заберу тебя с собой. Как только ты умрешь». Надеюсь, моя жизнь не окажется слишком долгой. Из под цветастого абажура настольной лампы изливается желтое тепло. Сквозь застывшую влагу на ресницах оно искрится радужными бликами. На мгновение реальность перестает казаться страшной. - Добрый вечер, Чэнь-сяньшэн. Рад видеть вас бодрствующим. И вот она обретает привычные угнетающие очертания. Рамки. Границы. Правила. Становится той клеткой, вне стен которой я не научен жить. Словно чудо-зверь Цилинь в сказочном зоопарке. Теперь у меня новый надзиратель. Тай Бэйфэн. Я замечаю его не сразу. Сидящего в большом кресле за письменным столом. Будто хищник, притаившийся в засаде. Тай не похож на простого полицейского офицера. Статная выправка. Точные движения. Пронизывающий взгляд. Интеллигентные манеры. Мне мало известно о его биографии и послужном списке. Почти ничего. Чэнь-шаньчу слишком оберегает этого человека от слухов и сплетен. И я обязательно выясню почему. А сейчас... - Что это значит, Тай? Стараюсь сохранять спокойствие и остатки достоинства. Но дрожащий голос выдает злобу. И страх. Бывший коп без труда поймет, насколько глубоко я переживаю то унижение, которому подвергся. Запястья прикованы наручниками к изголовью кровати. Ноги перемотаны простыней и привязаны к спинке. Сколько времени я провел в таком состоянии? Перекресток. Телефонная будка. Длинные гудки в трубке... Последнее, что помню... - Самодурство и неподчинение приказам досточтимого Чэня приравнивается к саботажу. Я не сумел связаться со Счастливчиком Воном и перенести встречу. Драгоценное время уходит. Это все, что я сейчас знаю.