неполноценные

после мрачных и дождливых выходных, которые прошли для джено в семейных скандалах и криках, сил радоваться вышедшему в конце зимы солнцу не было. всё утро ли прятал непричёсанные волосы и не выспавшееся лицо в капюшоне своей серой толстовки, который постоянно норовил снять марк, глухо смеясь над другом. — у тебя реально гнездо на голове, — хохотал ли старший. — не удивительно, что сегодня к тебе никто не подходит взять номер. тебя просто не узнают. джено, вообще-то, был этому рад, потому что впервые за долгое время он смог пообедать в университетской столовой без внимания со стороны студенток, которые только перешёптывались между собой, вероятно пытаясь понять, кто это рядом с марком и где джено. у младшего не было аппетита и была неприязнь к солнцу. погода кричала: «радуйся! смотри, как классно жить!», в ответ на что ли хотелось выставить средний палец, послав на три известные буквы надоедливое светило. марк прочувствовал раздражение друга сразу, поэтому позволил ему проснуться и немного протрезветь и стал задавать вопросы только после пар, когда они вдвоём пешком направились к дому донхёка, потому что джено оставил своего двухколёсного друга дома. — ты сегодня молчаливый. проблемы дома? — разве я не всегда мало говорю? — вопросом на вопрос ответил младший. — говоришь — да, но пошло шутишь и подкалываешь обычно постоянно, а сегодня… — я в порядке, просто… — перебил старшего джено, — долго не мог уснуть. отец опять наговорил кучу всего, аж тошно стало. они шли некоторое время в тишине, разбавляемой шумом проезжающих по высыхающим лужам машин и разговорами редких прохожих. марк ждал, что джено заговорит снова, продолжит рассказывать о родителях, не дающих покоя, теребящих нервы друг другу и своему ребёнку, которому ничего не оставалось, кроме как впитывать в себя каждое их слово, каждый крик и угрозу сделать что-то, чего джено не хотел и даже боялся. развестись, например, и забрать его с собой в другой город. — эй! — марк остановился, положил свою большую и тёплую ладонь на плечо друга и слегка сжал его, улыбаясь при этом искренне, даря надежду. — всё будет хорошо, слышишь? в любом случае, что бы ни случилось, мы рядом. джено слегка улыбнулся, опустив взгляд и подумав о том, что только марк мог говорить такие простые и банальные вещи настолько уверенно, что невольно заряжал тем же настроем окружающих. — хён, слишком сентиментально. — да ну тебя, — засмеялся смутившийся марк, и они продолжили идти. когда до гаража оставалось несколько метров, джено вдруг вспомнил о незнакомце, которого заметил рядом с марком и донхёком вчера. старший должен был кого-то встретить, так сказал ренджун? — хён, кстати, вчера… — джемин! попытка задать другу вопрос осталась незамеченной в образовавшейся суматохе. марк в два широких шага оказался рядом с высоким и стройный брюнетом, который ярко улыбнулся пришедшим и обнял ли старшего так, будто делал это уже сотню раз. сидящие рядом на диване донхёк с ренджун медленно встали поздороваться с друзьями, а играющий на пианино ченле лишь оторвал от клавиш руки, повернувшись и помахав джено и марку. — я думал, ты сегодня в гости к родственникам, — обратился марк к названному джемином брюнету. — собирался, но донхёк сказал, что у вас в планах игра на гитаре и шутки над местным байкером. перед таким у родственников нет шансов, — всё ещё светился улыбкой парень, нерешительно поглядывая на джено, который переговаривал с ренджуном и донхёком в паре метров. — кстати, о байкере, — вступил в разговор донхёк. — нана, знакомься, джено. он сегодня инвалид, оставил байк дома. можешь звать его «ноу джем». джено толкнул друга локтем в бок и услышал смех ченле где-то за спиной. вообще-то так его могут звать только друзья. этому нане до этого ещё далеко. — не байк, а мотоцикл, — серьёзно поправил друга джено. — джемин. очень приятно. брюнет протянул ему руку, которую ли сразу же пожал, неловко улыбнувшись в ответ. джено весь день проклинал солнце, но перед этим устоять не смог: он почти физически ощущал, как от пят до макушки заполняется жёлтым светом, означающим счастье и надежду. джемин дарил их своей улыбкой, напоминая тем самым кого-то. — мы с наной кузены. — марк светился изнутри, когда произносил это, кладя руку брюнету на плечо. а, точно, вот кого… — вы… чем-то похожи, — произнёс вслух джено. — разве что неряшливостью, — подметил ченле, и ренджун стал рассказывать, как джемин споткнулся вчера о порог, эффектно появившись перед ними впервые чуть не завалившемся на пол, а сегодня сделал то же самое, чудом устояв на ногах. младший китаец был несвойственно ему тихим, что все сопоставили с отсутствием джисона и не стали расспрашивать о личном; ренджун как всегда с конспектами в руках частенько зевал, а донхёк постоянно вставлял шутки в истории марка о детстве, в котором они с джемином частенько оставались друг у друга с ночёвками. брюнет, как показалось джено, чувствовал себя очень комфортно в новой компании, которая приняла его в свою очередь как должное, будто недостающий всё это время пазл. с лица наны почти не сходила улыбка, а когда он чуть не разлил принесённый донхёком кофе, то поспешил опередить насмешки со стороны ченле и ренджуна, громко закричав: «только попробуйте сказать хоть что-то, я вас прикончу!». джено снова искренне улыбнулся и только через пару минут осознал, что не думает о родителях, не ощущает тяжести внутри и действительно искренне наслаждается компанией друзей. джемин начинал всё больше его интересовать. — почему нана? — спросил джено, встав рядом с джемин, что наблюдал за игрой марка на гитаре, стоя в нескольких метрах у стенки. брюнет слегка вздрогнул от неожиданного появления ли, видимо погрузившись в собственные мысли и не заметив его. — что?.. а, это, — в уже привычной манеры засветился улыбкой парень. — моя фамилия на. — о, всё так просто. я уже готов был слушать историю из вашего с марком детства. оно у вас было активное и… счастливое. ченле подсел к марку, показывая тому что-то в телефоне, на что старший стал хмурить брови и набирать другие аккорды, ошибаясь и спотыкаясь, но не переставая играть. ренджун, забравшийся на кресло с ногами, кажется даже не замечал друзей, вычитывая что-то в принесённой с собой книге. — а у тебя нет? джемин перевёл свой взгляд на джено, который сделал то же самое. глаза у на были коричневыми, но впервые ли захотелось использовать что-то более поэтичное для их описания. впервые джено сравнил цвет чьих-то глаз с шоколадом, нежным, но горьким шоколадом, который не любил, но так хотел понять. у джемина действительно был яркий, несмотря на примитивный цвет, взгляд. он будто видел больше, чем остальные, от чего джено захотелось тут же увести свой, дабы не дать тому проникнуть в недра разума и тёмные закоулки души. — прости, это наверно слишком личное. — нет, всё в порядке, — попытался успокоить брюнета джено. он подумал, что лучше было бы всё-таки ответить ему, что да, у джено оно тоже было счастливым, но врать новому знакомому почему-то принципиально не хотелось. — ты надолго здесь? джемин явно понял, что джено не забыл про его вопрос, а просто ушёл от темы, но тактично подыграл ему. он приехал из соседнего города на практику по направлению из университета: около двух месяцев ему нужно работать гидом в местном национальном музее искусств. — а учишься ты на… — художественном. рисую, — уверенно произнёс на. было видно, что ему нравится выбранная явно им самим сфера и он получает удовольствие от неё. они ещё немного поговорили о том, где находится музей и какой график работы, с кем живёт джемин (не с марком, а дальше джено не понял) и как близко к гаражу живёт ли. когда к ним подошёл донхёк, предлагая принесённые с дома булочки, джено как раз объяснял, как дойти до его дома отсюда за 10 минут, несмотря на то, что обычная дорога занимает больше 20. — мама заставила меня предложить вам их, так что только попробуйте взять с маком. — удивительно, но именно их я и люблю, — натянул ухмылку джено и взял в руки одну из двух с начинкой из чёрных зёрен. — ненавижу тебя, — оскалился на него донхёк, но тут смягчил переведённый на джемина взгляд. — пожалуйста… — я не люблю мак, можешь расслабиться. к остальным ребятам хозяин дома подошёл уже, зажав любимую булочку между зубов, как выбранную им, потому что ренджун бы точно взял её из вредности, откусив и положив обратно. — джено, будем заниматься? — позвал друга марк, закончивший какие-то дела с ченле. — да, конечно. сейчас, — ответил ему громко младший, чтобы перекрикнуть спорящего над заданием с донхёком ренджуна. ли положил булочку на стол, вытер руки лежащими на нём салфетками и взял свой инструмент, всегда стоящий в гараже. джемин, вспомнивший, что ли пришёл без него, уже открыл рот, чтобы спросить, почему гитара джено здесь, но старшие начали играть, переговариваясь и не обращая больше ни на кого внимания. сидящий в кресле напротив ченле строчил кому-то сообщения в телефоне с серьёзным видом, а в кресле рядом ренджун и донхёк обсуждали их домашнее задание. джемин глубоко вдохнул и почувствовал тепло в груди. наверно можно было посчитать странным то, как быстро он влился в компанию друзей, знакомых уже полгода, но джемин устал мыслить так, устал ставить под сомнение всё, чем бы ни обзаводился, словно он ничего не заслуживает и от всего должен отказываться. поэтому джемин сел на подлокотник кресла напротив гитаристов и стал вслушиваться в их игру, стал проникаться их атмосферой и осознавать, что впервые за долгий месяц чувствует себя по-настоящему счастливым, несмотря на постоянное чувство одиночества и непрекращающиеся мысли о прошлом. джемин был счастлив в компании странных едва знакомых ему парней, а остальное было неважно.

*

ченле нервно притоптывал ногой, стоя перед дверью двухкомнатной квартиры, в которой был множество раз, что даже точно и не счесть, но сейчас переживал так, как не переживал и в первый. просто в голову лезло столько неприятных и болезненных мыслей, с которыми он не мог совладать, от чего она начала болеть, а сам ченле уже плохо соображал и успел десять раз назвать идею припереться домой к своему парню, не берущему трубку и не отвечающему на звонки, до ужаса дурацкой. джисон вёл себя странно всю неделю, но сегодня натянутая до предела нить терпения ченле оборвалась. — ченле? дверь открыла женщина среднего возраста, одетая и явно собирающаяся выходить куда-то, а ещё очень растерянная и удивлённая появившемуся гостю. чжон был в очень хороших отношениях с родителями своего парня, которые, казалось, любили его так же сильно, как и своего родного сына. китайцу, не хватающему внимания со стороны вечно занятых родителей, уже как кислород было необходимо появляться в доме паков время от времени, чтобы перегружаться и отогреваться перед возвращением в часто пустой и холодный свой. но сейчас он зашёл совсем не за этим. — а… — джисона нет. — неудивительно, не стал же бы он… — что? ченле осёкся, осознав, что говорил вслух. «не стал же бы он приводить своего любовника или любовницу к себе домой». парень понимал, как жалко и трусливо звучит эта мысль, но ничего не мог с собой поделать. у него не получалось выбросить из головы идею того, что джисон ему изменяет. и как только они докатились до такого? хотя почему они? это у ченле уже давно проблемы с самооценкой. — вы не знаете, где он? он не поднимает, когда я звоню, и не отвечает на мои сообщения с тех пор, как у него должны были закончиться занятия. — он тебе не говорил? — женщина нервно оглянулась и, извинившись, зашла в квартиру, выйдя через минуту с сумочкой и ключами в руках. — если ты не против, может проведёшь меня до работы, а поговорим по дороге? у меня нет лишнего времени, прости, — улыбнулась она ему. — нет-нет, что вы, всё в порядке! это вы меня извините. они вышли вдвоём из подъезда и быстрым шагом пошли в сторону торгового центра, в продуктовом магазине которого уже два месяца как в ночную смену работала мама джисона. ченле об этом знал, потому что в эти дни часто оставался у своего парня с ночёвкой. — джисон устроился на работу, — спокойно произнесла женщина, а с сердца ченле, благодаря одной этой фразе, в миг спали оковы, не позволявшие ему целый день дышать. он даже плечи расправил, будто действительно освободился от непосильного груза. — как я поняла, тебе он об этом ничего не сказал. уверена, собирался, но как всегда слишком долго раскачивался. ты же его знаешь, ему трудно говорить о… семейных проблемах, — снова ласково улыбнулась мама джисона, от чего ченле вдруг стало стыдно. а он почти обвинил её сына в измене. — у вас что-то случилось? — можно и так сказать. материальные трудности. ты же знаешь, как это бывает у взрослых: вроде готовишься, откладываешь деньги, а по итогу всё равно не хватает. — по правде говоря, ченле не знал, потому что не нуждался никогда в деньгах, которых не было, но знал кое-что другое немало важное: — джисон не любит говорить о деньгах, особенно когда это касается семьи. ченле это понял не сразу. год назад, когда они только начали встречаться, пак долгое время не приглашал своего парня домой, на что ченле обижался, думая, что ему не доверяют, не хотят подпускать слишком близко, потому что совсем скоро собираются бросить. джисон понял свою ошибку — то, как его нежелание звать ченле в гости выглядит со стороны, — и в своей комнате рассказал чжону, что его семья почти бедная, совсем не богатая, из-за чего он думал, что ченле будет некомфортно у него дома. они быстро уладили недопонимание долгими поцелуями на паковской кровати, которая с тех пор заслуженно считалась их совместной. — я благодарна, что ты его понимаешь. я настаивала на том, что мы с отцом справимся сами и ему не о чем беспокоиться, но… — но джисон несгибаем, — улыбнулся себе под нос китаец, вспоминая каждую их словесную перепалку, когда пак обещал забрать его с дополнительных, а чжон просил остаться дома. джисон никогда не упускал возможность провести с ним время. наверно именно это и критичный недостаток физического (да и в сообщениях) контакта со своим парнем заставило ченле снова усомниться в своей в чьей-то жизни надобности. они успели поговорить ещё немного, прежде чем дойти до нужного здания, и госпожа пак рассказала, каким уставшим джисон был эти дни, с чем согласился ченле, видевшийся с ним пару раз за неделю и молча удивлявшийся тёмным кругам под его глазами. они расстались, обнявшись напоследок, и ченле уверенно и едва сдерживая улыбку направился к дороге, чтобы поймать такси и поехать на работу к своему парню, адрес которой выпросил у его мамы. чжон не обижался на джисона, не рассказавшего ему о подработке, о проблемах в семье и реальных трудностях. не обижался, потому что знал и понимал, как сложно ему такое даётся, и точно был уверен: джисон собирался это сделать, просто не находил нужного времени. а все эти подозрения в якобы изменах — комплексы ченле, не верящего в то, что его можно любить, что кто-то способен привязаться к такому ужасному человеку как он. комплексы ченле, которые ранили не только его, но и джисона, переживавшего за парня. комплексы ченле, ставшие их общей проблемой. их с джисоном разговор наверняка придёт к ним, а сейчас китаец бежал мимо лавок с сувенирами, выставленных на одной из длинных центральных улиц, к одной определённой, единственной нужной. — здрав… — застряло где-то в горле дежурное приветствие с посетителями, когда ченле снял капюшон и поднявший на него глаза джисон задержал дыхание. — ну привет, любимый мой, — улыбался ему по ту сторону прилавка ченле, заранее уверенный, что будет много шутить над таким джисоном — в фартуке поверх длинной куртки и с натянутой до ушей улыбкой, неловко пытающийся продать выставленный товар. но только когда сам пак успокоится и готов будет эти шутки слышать. — как ты… — пошёл тебя искать, потому что ты не поднимал трубку, наткнулся на твою маму, она всё и рассказала, — коротко описал ситуацию чжон, понимая, что время для длинных разговоров неподходящее. буквально сразу же после его слов рядом с ним встал взрослый мужчина с маленькой девочкой, тыкающей пальцем в ярко выкрашенный деревянный брелок в виде единорога. джисон отвлёкся на них, мило переговариваясь с девочкой, и суматошными движениями упаковал выбранную побрякушку в маленький пакетик, отдав сдачу. пак выглядел в глазах ченле неожиданно повзрослевшим. чжон привык нянчить джисона, когда они были наедине, привык оттягивать его всё ещё детские щёчки и стукаться носиками, заливисто смеясь. китаец так привык обнимать возмужавшего и широкоплечего джисона, как крошечного и пугливого зверька, когда они оставались вдвоём, что сейчас правда жестоко резала глаза — джисон уже совсем взрослый и самостоятельный, как бы ченле не хотел сохранить его в детской наивности. ченле развернулся и направился в кафе напротив до того, как мужчина с дочкой ушли. джисон хотел бы окликнуть парня, но всё ещё ощущал горящие от стыда щёки. он не хотел, чтобы ченле узнал обо всём так, но времени на самобичевание у пака тоже не было, потому что в вечернее время наплыв покупателей и гуляющих парней и девушек был самым высоким. правда через десять минут ченле всё же вернулся, только уже с двумя стаканчиками чего-то горячего. — доставка кофе! — улыбнулся он, поставив один возле кассы, на что джисон тихо прошептал «спасибо», улыбнувшись в ответ. пак, наконец-то, убедился, что ченле на него не обижается, и от этого стало легче работать. тем более, когда его парень был под боком, наблюдающий за потоком людей и думающий о чём-то своём. «красивый», — думал джисон, в перерывах между покупателями засматриваясь на китайца. если бы он мог остановить момент, взять перерыв на несколько минут, то несомненно обнял бы своё бесценное сокровище, крепко прижал к себе и нашёптывал колыбельную из случайно возникающих в голове их любимых на двоих песен. если бы ченле мог остановить момент, он бы сделал то же самое. — к нам сегодня приходил джемин. он хорошо влился. двое парней шли по широкому и полупустому тротуару, держась за руки. было десять часов вечера, температура упала, кажется, до ноля, хотя днём было тепло, хоть раздевайся. ченле предложил джисону поехать на такси, но пак сказал, что любит ночные автобусы, а последний как раз отправлялся через пару минут. — он классный. — у марка в друзьях только такие. оба улыбнулись. их старший не кровный брат умел найти контакт с кем угодно, но делал это только с хорошими людьми. так, однажды, он познакомил их с джено. — ты долго собираешься работать там? — начал всё же неприятную для джисона тему ченле. им нужно поговорить об этом, как ни крути. — прости за это, — вдруг извинился младший, посмотрев на чжона сверху вниз. — я собирался рассказать, правда… — знаю, не переживай. — план отца снова прогорел, и нам срочно нужно отдать деньги, которые он занимал. ченле был безумно благодарен за то, что пак рассказывал ему об этом, хотя тот даже не просил. у младшего замирало сердце, чжон точно был уверен, но он хмурил брови, кусал зубами язык нервно и продолжал рассказывать. ему было страшно и противно, пришлось отказаться от школьной весенней поездки и уроков танцев на следующий месяц, чтобы сэкономить и помочь родителям. ченле мог решить эти его проблемы: мог оплатить ему эту чёртову поездку, которую он ждал, потому что обожал море, и купить ему курс танцев хоть до самых летних каникул. но джисон никогда бы не принял этих денег и вряд ли бы простил его, если бы он сделал это втайне. поэтому ченле оставалось лишь быть рядом: сесть привычно близко в абсолютно пустом автобусе, прижаться щекой к родному плечу и продолжать крепко держать за руку. ченле старался отдавать всё тепло, всю любовь, что рождались-то в нём благодаря джисону, ему же, потому что не знал, что может дать ещё. когда ченле лёг на кровать своего парня, сонно потягиваясь и зевая, над ним нависло родное крепкое тело, налитое усталостью, но ещё больше — желанием любить ченле и быть к нему как можно ближе. — мы так мало виделись эту неделю, — тихо пожаловался ченле, будто боящийся разрушить хрупкую тишину, царившую во всей квартире. — я не переставал думать о тебе ни на миг. низкий голос младшего, срывающийся в некоторых местах на хрипотцу, отдался мурашками по всему телу старшего, что принял нежный поцелуй сверху, как самую желанную награду. губы пака были обветренные и сухие, поэтому ченле провёл по ним языком, смочив своей слюной, и оттянул нижнюю губу, давая понять, что готов сегодня на всё. джисон в ответ на это запустил свою холодную руку под его кофту, вызывая новый табун мурашек, и стал оглаживать плоский втянутый от удовольствия живот китайца. ченле уже был готов стонать в поцелуй, когда пак вдруг прервал его. — почему ты стал так переживать, когда я не отвечал на звонки? ченле пришлось возвращаться сознанием в комнату и прокрутить в голове заданный вопрос несколько раз, чтобы наконец понять его суть. ему хотелось ощущать джисона физические и везде, но раз младшему нужно поговорить, то чжон был не против. — стал выдумывать себе всякое, — честно признался старший. повисла тяжёлая тишина, шестерёнки джисона работали с глухим свистом. он правильно понял? — например? ченле запнулся. — уже неважно. серьёзно, джисон, я не… — ты не смог отказаться от идеи, что я не люблю тебя по-настоящему, так? ченле тяжело сглотнул и отвёл взгляд, что заставило джисона отпрянуть и сесть на кровати, а ченле — взобраться на неё с ногами и облокотиться об стену. младший чувствовал, что давил на парня, доставлял ему этим разговором дискомфорт, но иначе не мог. он считал нужным, обговаривать эту их проблему, прежде чем она привнесёт в их отношения первую трещину. — прошёл целый год, ченле, пора довериться мне, — жалостно умолял джисон, взяв в свои большие ладони сцепленные между собой руки старшего. — прошёл всего лишь год, джисон, и дело не в тебе, ты же знаешь… ченле говорил тихо. он чувствовал, как пожар начинает охватывать его рёбра и лёгкие, намереваясь в пепел стереть его сердце. тревога. он всегда встречался с ней, когда говорил о прошлом. — они не заслуживали тебя. они не знали тебя, не могли тебя судить или осуждать, потому что не знали тебя, — как мантру повторял джисон, не разрывая зрительный контакт с сжавшимся и зажатым в себе парнем. — ченле, я не они. я никогда не думал о тебе ничего плохого, потому что с первого же разговора с тобой понял, что ты не тот, за кого тебя выдавали твои одноклассники. — они говорили… ужасные вещи. комок в горле нарастал, говорить делалось уже невозможным. когда в глазах ченле стали скапливаться слёзы, джисон забрался к нему на кровать, сел точно так же рядышком и прислонил к своей груди, в которой билось размеренно сердце. пак поглаживал волосы старшего, не отпускал его руки и дарил непередаваемое чувство полного доверия. ченле думал об измене не потому, что не доверял, совсем нет. ченле ненавидел себя, когда оказывался в темноте, проигрывал ей и думал: «а правда ли меня любят? разве меня можно любить?» «ты моральный урод, чжон ченле. таких гнилых, как ты, нужно выбрасывать с отходами на свалку. ты даже переработке не подлежишь. богатенький маменькин сынок», — всплыло в голове в виде галлюцинаций. слишком чёткие, они смахивали на реальность, хотя давно стали прошлым. прошлое, в котором ченле был изгоем, объектом всеобщей беспричинной ненависти и лишь для одного человека — объектом симпатии, превратившейся в дальнейшем в любовь. джисон нашёл его однажды разбитого и униженного сворой других парней в пустом спортивном зале школы. чжон уже приготовился к очередному удару и словесному оскорблению, но ему протянули руку и предложили пойти вместе в медпункт. уже тогда джисон видел в ченле бескрайнюю поляну душистых и ярких цветов, голубое безоблачное небо и созвездие из по-детски добрых и наивных мечт: стать кому-то нужным и любить кого-то самозабвенно. — ты — не те вещи, которые тебе говорили. ты — не тот, за кого тебя выдавали. низкий и спокойный голос младшего звучал над ухом, подобно колыбельной. ченле хмыкал носом, вытирал дорожки из слёз свободной рукой и расслаблялся в самых надёжных объятиях. — я знаю, но… — запинался чжон, — это всё так тяжело уложить в голове. я продолжаю снова и снова возвращаться к этому и доставлять тебе проблем. — ты не доставляешь мне проблем. всё, что ты делаешь своими мыслями — ранишь самого себя. повисло недолгое молчание. ченле знал, о чём джисон собирается попросить его снова. — тебе нужна помощь, которую я тебе оказать не могу, — горько признал младший. — тебе нужна профессиональная помочь, ченле. — знаю… — выдохнул чжон, и пак немного расслабился. — ты… согласен? — всё ещё не верил джисон. он уговаривал его пойти к психологу весь этот год. — да. я сделаю это, раз ты считаешь, что мне это поможет. джисон улыбнулся и потянулся оставить на виске парня поцелуй, а затем ещё один на щеке. ченле повернулся к нему лицом, поймав его губы своими и не желая отпускать. пак уже был готов сменить положение, снова нависнуть сверху, снова запустить свои (уже тёплые) руки под кофту ченле и снова вызвать у него стоны удовольствия, но замочная скважина издала характерный звук щелчка, входная дверь открылась, и с порога стало доноситься шуршание пакетов. — мальчики! я дома, — раздался энергичный голос мамы джисона, и пак успел сотню раз вздохнуть и закатить глаза, прежде чем они с ченле зашли на кухню, на которой она уже начала разбирать купленные продукты. — я надеюсь, вы не успели поужинать, потому что я собираюсь приготовить что-нибудь быстренько до прихода отца. ченле, присоединишься к нам? два члена семьи пак уставились на него, ожидая ответа. чжон, по правде говоря, планировал заняться поиском подходящего им с джисоном университета для поступления, но решил, что это дело может подождать. ни что уже не могло сместить джисона (и его семью) с первого места по важности и срочности. — с большим удовольствием, — улыбнулся, наконец, им в ответ чжон. они стали бегать туда-сюда по небольшой кухне, подавать друг другу нужные предметы, что-то мыть, нарезать, поливать маслом и так далее. в ответ на рассказы мамы джисона ченле громко смеялся, а пак просил его быть потише, потому что не хотел снова встречаться с тем грозным соседом из квартиры напротив. то ли время в этом доме пролетало быстро, потому что было неописуемо приятным, то ли их командная работа была на высоте, но стол они накрыли ещё до прихода отца пака, который зашёл домой уставшим, но всё ещё ярко улыбающимся своей семье, в число которой входил и ченле. — вы не поверите, но меня сегодня не уволили, — шутил мужчина, смеясь своим бархатным голосом, который унаследовал джисон. в маленькой кухне семьи пак места было не много, но достаточно для всех нуждающихся в заботе и искренней любви. поэтому ченле чувствовал себя как дома. он и был у себя дома, потому что человек напротив с невероятно доброй улыбкой и большим сердцем давно стал им для него.