"Сумерки: Затмение" Фильм 3

– Минатт, долго это еще будет продолжаться? – нетерпеливо взвизгнула Ли. Я стиснул зубы. Как и остальные члены стаи, Ли знает все. Знает, зачем я пришел сюда – на самый край земли, неба и моря. Чтобы побыть в одиночестве. Она знает, что больше мне ничего не надо – просто побыть в одиночестве. И тем не менее Ли решила навязать мне свое общество. Я, конечно, разозлился до чертиков, однако на долю секунды почувствовал еще и гордость: ведь мне даже не нужно прилагать усилий, чтобы сдержаться. Теперь это получается само собой, без труда. Красная пелена не застилает глаза, жаркая дрожь не прокатывается по позвоночнику. – Ли, провалилась бы ты к черту, – ровным голосом ответил я и показал вниз. – Ну в самом-то деле, сколько можно? – Она пропустила мои слова мимо ушей и растянулась рядом на скале. – Ты не представляешь, каково мне приходится! – Тебе? – Я не сразу поверил, что она говорит серьезно. – Ли, да ты невероятная эгоистка. Я не хочу разбивать вдребезги твой мир, где солнце вращается исключительно вокруг тебя, поэтому не стану говорить, что твои проблемы мне до лампочки. Проваливай. Да поживей. – А ты попробуй взглянуть на это с моей точки зрения! – невозмутимо продолжала она. Если Ли хотела развеять мою меланхолию, то ей это удалось: я захохотал. Почему-то от звука смеха мне стало больно. – Перестань фыркать и выслушай меня! – рявкнула она. – Если я сделаю вид, что слушаю, то ты наконец уберешься отсюда? Я глянул на Ли: хмурая гримаса застыла на ее лице – даже и не припомню, когда в последний раз видел на нем какое-нибудь другое выражение. Когда-то Ли казалась мне симпатичной девчонкой, чуть ли не красавицей. Но это было давно. Теперь красавицей ее не считал никто – кроме разве что Сэма. Он себя никогда не простит. Как будто это его вина, что Ли превратилась в злобную мегеру. Ли помрачнела еще больше, словно догадалась, о чем я думаю. А может, и впрямь догадалась. – Минато, меня уже тошнит от этого. Ты хоть представляешь, что я чувствую? Лично мне какой-то Вальт Аой вообще до лампочки, а ты заставляешь меня страдать по этой любителем пиявок, как будто я тоже в него влюблена. Тебе не кажется, что временами это несколько сбивает меня с толку? Вчера мне приснилось, что мы с ним целуемся! И что мне прикажешь делать? – Что хочешь, то и делай. – Сил моих больше нет слушать твои мысли! Выбрось наконец из головы этого парня! Он собирается выйти замуж за чудовище. И он попытается сделать его одного из них! Парень, не пора ли тебе остыть? – Заткнись! – прорычал я. Огрызаться не стоило, я это знал. И прикусил язык. Но Ли пожалеет, если не уйдет – прямо сейчас. – Скорее всего, он его просто убьет, – сказала Ли с насмешкой. – Говорят, чаще всего случается именно так. Надеюсь, похороны отрезвят тебя быстрее, чем свадьба! На этот раз пришлось приложить усилие: я закрыл глаза, сдерживая горячий вкус в горле; толкал и отпихивал огонь, норовящий сбежать вниз по позвоночнику; силился сохранить свой облик, пока мое тело дрожало от желания разлететься на части. Взяв себя в руки, я хмуро посмотрел на Ли. Она наблюдала, как дрожь уходит из моих пальцев – и улыбалась. Очень смешно. – Ли, если ты так переживаешь из-за снов, в которых ты целуешь парня… – Я говорил медленно, делая ударение на каждом слове. – Тогда подумай, каково всем нам смотреть на Сэма твоими глазами? Бедной Эмили достаточно того, что ты на Сэма пялишься; не хватало еще, чтобы и у парней по нему слюнки текли. Хотя я ужасно злился, мне все же стало стыдно, когда лицо Ли исказилось от боли. Она торопливо вскочила на ноги и, дрожа всем телом, как натянутая струна, помчалась к лесу – задержавшись на секунду лишь для того, чтобы плюнуть в мою сторону. – Промазала, – мрачно рассмеялся я. Сэм еще устроит мне взбучку, но оно того стоило. Ли больше не станет меня допекать. И если подвернется шанс, я сделаю то же самое. Потому что ее слова застряли в голове, вцепились в мозг репьями, причиняя такую боль, что перехватывало дыхание. Неважно, что Вальт выбрал кого-то другого, а не меня. Это еще не боль. С такой болью я мог бы жить всю оставшуюся жизнь – всю свою дурацкую и слишком долгую жизнь. Важно то, что Вальт перестанет быть собой: позволит сердцу остановиться, коже заледенеть, а мозгу превратиться в извращенный мозг хищника. Он станет чудовищем. Чуждым мне чудовищем. Ничего хуже, ничего больнее и быть не может. Но если он его убьет… Мне снова пришлось сдержать злость. Наверное, если бы не Ли, то стоило бы позволить жару обратить меня в существо, для которого инстинкты гораздо сильнее эмоций. В животное, которое не так чувствует боль. И это другая боль. Хоть какое-то разнообразие. Однако Ли уже стала волком, и я не хотел слышать ее мысли. Черт бы ее побрал! Она лишила меня даже этой лазейки. Руки все еще тряслись. От чего? От злости? От боли? Не знаю, что именно на меня нашло. Я должен верить, что Вальт выживет. Однако для этого требовалось доверие – а я не хотел доверять этому кровососу, не хотел полагаться на то, что он сумеет сохранить ей жизнь. Вальт станет совсем другим. Интересно, как это повлияет на меня? Когда Вальт будет стоять передо мной – твердый, как камень, и холодный, как лед, – а его запах будет раздирать мои ноздри, разжигая инстинктивное желание рвать и кусать… Как это будет? Смогу ли я убить его? И разве могу я не хотеть вцепиться в горло одному из них? Я смотрел, как волны набегают на берег. Под выступом скалы они исчезали из виду, но я слышал шум прибоя. Уже давно стемнело, а я все смотрел на волны. Домой идти, пожалуй, не стоило. Однако я проголодался, а ничего другого в голову не пришло. Я поморщился, засовывая руку в ненужную повязку и подбирая костыли. Эх, если бы Кенто не видел меня в тот день и не разболтал повсюду о моей «аварии на мотоцикле»! Таскай теперь с собой эту бутафорию! Черт бы его побрал! Когда я пришел домой и глянул на отца, то решил, что проголодался вовремя: у отца что-то было на уме. Он всегда слишком старается сделать вид, будто все как обычно. А еще начинает болтать без умолку. Не успел я сесть за стол, как отец принялся рассказывать, чем занимался днем. Трепать языком он начинает только тогда, когда хочет о чем-то умолчать. Я старался не обращать на него внимания, сосредоточившись на еде. Чем быстрее я проглочу ужин… – …а еще Сью сегодня заходила. – Как обычно, отец говорил так громко, что пропустить его слова мимо ушей нелегко. – Поразительная женщина. Покрепче любого медведя. Правда, я ума не приложу, как она управляется с дочкой. Вот из Сью получился бы всем волкам волк! А Ли так, и на волчонка-то едва тянет. – Он фыркнул. Отец немного подождал, не скажу ли я чего в ответ, но, похоже, не заметил выражения смертельной скуки на моем лице, которое обычно его ужасно раздражало. А насчет Ли – лучше бы он помолчал. О ней я бы предпочел вообще забыть. – С Сетом гораздо проще. Конечно, с тобой тоже было проще, чем с твоими сестрами, пока… ну, тебе пришлось потруднее, чем им. Я протяжно вздохнул и уставился в окно. Аро помолчал чуть дольше, чем следовало. – Сегодня письмо пришло. Так вот о чем он не хотел говорить! – Какое письмо? – Приглашение… на свадьбу. Каждый мускул во мне сжался. По спине легонько пробежала горячая змейка. Я вцепился в стол, чтобы не дрожали пальцы. – В нем записка, адресованная тебе, – продолжал Аро, словно ничего не заметил. – Я не открывал. Он вытащил плотный конверт цвета слоновой кости и положил его на стол между нами. – Наверное, тебе не стоит это читать. Какая разница, что там написано. Дурацкие психологические штучки! Типа запретный плод сладок. Я схватил конверт. Плотная негнущаяся бумага. Дорогая. В Форксе совсем не к месту. И приглашение внутри такое же: изысканное и официальное. К этому Вальт явно не имела отношения: прозрачные бумажки с отпечатанными лепесточками не в егл вкусе. Читать приглашение я не стал, даже на дату не посмотрел – на кой черт? В конверте еще лежал свернутый вдвое листок плотной желтоватой бумаги, на котором было от руки написано мое имя. Почерка я не узнал, но выглядел он так же вычурно, как и все остальное. Никак этот кровосос вздумал позлорадствовать? Я развернул записку. < Минато! Я нарушаю правила, посылая тебе приглашение. Он боялся тебя обидеть и не хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Но я знаю, что если бы все сложилось иначе, то я бы предпочел иметь возможность выбора. Минато, я обещаю, что позабочусь о нем. Спасибо тебе – за него и за все остальное. Шу > – Минато, стол-то у нас всего один, – напомнил Аро, не сводя глаз с моей левой руки. Мои пальцы так стиснули дерево, что оно вот-вот не выдержит. Я сосредоточился на том, чтобы разжать пальцы по одному, а потом сжал руки в кулаки – пока еще что-нибудь не сломал. – Впрочем, какая разница, – пробормотал Аро. Я вышел из-за стола, на ходу стягивая футболку. Будем надеяться, что Ли уже ушла домой. Я рывком распахнул дверь. – Не задерживайся, – негромко сказал Аро мне вслед. Не успев добраться до леса, я уже бежал, разбрасывая за собой одежду – словно помечая путь, чтобы не заблудиться потом. Превращение никаких усилий не требовало: мое тело знало, куда я иду, и давало мне то, что нужно, еще до того, как я об этом просил. Теперь у меня было четыре ноги, и я летел. Деревья слились в проносящуюся мимо черную массу. Мускулы сокращались и расслаблялись в ровном ритме. Я мог бежать так целыми днями, ни капельки не уставая. Может, в этот раз я не стану останавливаться. Однако я был не один. «Мне так жаль», – прошептал в голове Эмбри. Я видел его глазами: он был далеко на севере, но тут же развернулся и побежал ко мне навстречу. Я зарычал и прибавил ходу. «Не так быстро! Подожди нас!» – пожаловался Квил, который оказался ближе – только что вышел из поселка. «Отстаньте вы все от меня!» – рыкнул я. Я чувствовал их тревогу, хотя и старался изо всех сил заглушить ее воем ветра и звуками леса. Вот уж чего я всегда терпеть не мог: видеть себя глазами друзей – а теперь еще и полными жалости. Ребята заметили мою ярость и все-таки продолжали бежать за мной. В голове прозвучал новый голос: «Оставьте его в покое!». Хотя и произнесенный мягко, приказ есть приказ. Эмбри и Квил перешли на шаг. Если бы я мог перестать видеть их глазами и слышать их ушами! Слишком много народу столпилось в моей голове, однако чтобы остаться одному нужно вернуть себе человеческий облик, а это слишком больно. «Перевоплощайтесь, – велел Сэм остальным. – Эмбри, я приеду за тобой». Сначала один, а потом и другой молча исчезли из моего сознания. Остался только Сэм. «Спасибо», – сумел мысленно выговорить я. «Возвращайся домой, когда сможешь». Слова прозвучали глухо и растворились в пустоте: Сэм тоже ушел. Я остался один. Так-то лучше! Теперь я слышал тихое шуршание слежавшихся листьев под ногами, шепот совиных крыльев над головой и далеко, далеко к западу стон океанского прибоя. Как чудесно – не чувствовать ничего, кроме скорости, движения мышц, сухожилий и костей, дружно работающих вместе, и оставлять позади милю за милей. Если голоса в голове замолчат, то я никогда не вернусь. И буду отнюдь не первым, кто выбрал это тело, отказавшись от другого. Может, если убежать достаточно далеко, то я больше не услышу голосов… Я прибавил ходу, оставляя Минато Минари позади.