Я стар, я суперстар!

      Визит социальной службы оставил всю семью в раздрае чувств. Они проторчали в доме три часа, сунули свой нос буквально везде, и так довели Поттера, что он почувствовал на пальцах легкое покалывание магии. Магии непослушной, грозящей вырваться неконтролируемым выбросом. Ему удавалось сдерживать себя лишь за счет жизненного опыта. Разве столь почтенный маг мог себе позволить опростоволоситься? И перед кем — перед обычными магглами. Хотя соблазн был велик. Немного ослабить контроль, позволить магии вышвырнуть из дома этих проныр, приложив попутно Душечку головой об косяк. Пару раз. Скорее всего, это даже не будет иметь последствий. За ним должны будут убрать. Отряд обливиаторов, обязательно отреагирующих на примененную при магглах магию, и никаких проблем. В теории. На практике же… Гарри вспомнил второй курс, пятый. Происшествия в начальной школе. И сглотнул. Не стоило так рисковать.       Выпроводив социальщиков, Вернон настолько выразительно взглянул на Гарри, что тот в течение трех секунд оказался внутри чулана, закрывая за собой дверь. А тут на самом деле ничего так, миленько.       Завалившись на кровать, Гарри задумался над сегодняшним происшествием. Эффект бабочки. Всего одна глупая мальчишечья шутка с запиской имела столь неприятные последствия. Такая мелочь. Как он мог планировать сейчас что-то глобальное, если любое его действие может вызвать волну изменений и плакало его послезнание. Вывод один — он не может сильно полагаться на свою память. Люди не машины. Их поведение не записано где-то в межмировом архиве. Большая часть поступков в этом мире совершается импульсивно, а значит, всё, что ему остаётся — лишь полагаться на опыт и интуицию. Чем он собственно и руководствовался большую половину жизни. Хех. Но каков Вернон? Гарри невольно зауважал его. Несмотря на всю несправедливость, что он видел от него в детстве. Интересно, кто из них переупрямит другого с машиной? В этом противостоянии Гарри не поставил бы на себя. Вредность против двух полупудовых кулаков — заранее проигрышный вариант. Нет, если бы дядя продолжал возить Гарри в школу после того, как Дадли отстранили от занятий, Поттер бы вымыл машину без возражений. Но раз уж ему приходилось теперь ходить пешком… Конечно, Гарри любил прогуляться на свежем воздухе. Погреть пока еще не старые косточки на солнце. Проблема была в солнечных днях. Их в Англии был некоторый дефицит. Хотя лето было уже на подходе.       Визит социальной службы выглядел верхушкой айсберга. Какие он будет иметь последствия, неясно. Пока они лишь обещали устроить Гарри встречи с психотерапевтом центра социальной помощи. То ли чтобы опровергнуть диагноз, то ли чтобы помочь. Не то чтобы Гарри считал, что ему была нужна психологическая помощь. Он представлял, как вскипает мозг у маггла, а его самого — Гарри — увозят на каталке в смирительной рубашке. «Я и правда живу второй раз, мне сто тридцать семь лет! Куда вы меня тащите, олухи?»       Гарри подозревал, что справки у Дурслей липовые. Это было бы разумно, подстраховаться на случай неприятностей. К тому же, как бы ни злословили злопыхатели в министерстве, для своего возраста Гарри был еще довольно хорошим оперативником. Он обратил внимание на оговорку дяди о стихийных выбросах. Магия… Ух как Дурсль не любил всё связанное с этим словом. Раньше ему казалось, что особенно дядя не любил Гарри Поттера. В свете новых фактов Гарри мог его понять. Простить? Нет. За то, что рос, мечтая о теплом взгляде, о толике любви… Хотя за это он был больше обижен на Петунью. Вот ведь. Больше века прожить, а детские обиды в сердце пронести.       Садясь за стол ужинать, Гарри обратил внимание, что Петунья положила ему остатки холодной утренней овсянки. Тетка редко готовила традиционный завтрак. Поскольку Вернон и Дадли овсянку терпеть не могли. Поэтому каша всегда оставалась, даже с учетом аппетита этих проглотов. Из остатков Петунья обычно делала себе скраб для лица. Но сегодня ей явно было не до косметических процедур. Плюс злость на Гарри за сам факт его существования…       — Ух ты, тетушка! Моё любимое блюдо! Спасибо! — Гарри схватил ложку и, внутренне немного морщась, принялся с аппетитом поглощать кашу. Судя по выражению лиц Петуньи и Вернона, овсянку он не скоро увидит в своем меню. И слава Мерлину, он успел от неё устать, ведь Аннет строго следовала советам колдомедиков по поводу питания Гарри. Овсянка на воде, кисель из овсянки, овсяные биточки, запеканки, пудинги…. Гарри любил только овсяные печенья, но кто его особо спрашивал. Диета.       Не прошло и пары дней, как случилась новая напасть. За завтраком Вернон отложил в сторону газету, что случалось с ним лишь в исключительных случаях, и обратился к Петунье:       — Мардж приезжает…       — Что? Зачем? Когда? — у тетки из рук аж вилка выпала, звякнув об тарелку.       — Послезавтра, — пробурчал Вернон. — Она интересовалась, как Дадли, и мне пришлось ей рассказать про школу. Я не буду утаивать от неё такое. Это разобьет ей сердце, когда она узнает, а она узнала бы, поверь мне, Пет.       — У твоей сестры нет сердца, — пробурчала Петунья себе под нос, буквально на грани слышимости.       — Дадли, сыночек, как насчет того, чтобы ты сходил до лавки Рози? Наверняка там найдётся чудесный торт-мороженное. Купи его, пожалуйста, Мардж ведь так любит мороженое. И себе, конечно, возьми лучшее.       Петунья выдала Дадли деньги и вытолкала сопротивляющегося мальчишку на улицу. Гарри уже хотел было собираться в школу, как Петунья одернула его:       — Сидеть!       Гарри обиделся. Он ей что, собака?       Вернон сбледнул слегка и пробасил:       — Петунья, солнышко, может, я лучше пойду? У меня сегодня очень важная встреча…       — Вернон, ты нужен мне здесь сегодня, прошу.       Они переглянулись, а Гарри внезапно ощутил себя словно в центре дешевой мелодрамы…       Дядя прошел до бара и налил себе бренди, на два пальца.       «Серьезно? В семь утра?» Гарри напрягся. Готовилось что-то серьезное.       Петунья собиралась с мыслями минут пять. Или решалась на что-то.       — Видит Бог, я не хотела говорить об этом. Но Гарри… Ты волшебник.       Вернон махнул рукой и присосался к бутылке.