Я стар, я суперстар!

      — Эм… Тетушка, а вы ничего не путаете? — решил косить под дурачка Гарри. — Вы ведь говорили, что мои родители были алкоголиками.       — Одно другому не мешает, — пробурчал Вернон.       Петунья молчала, хмурилась и комкала в руках салфетку. Казалось, вся уверенность вышла из нее, как воздух из шарика. Вернон пил, впрочем, он хотя бы вернулся к стакану. В столовой повисла гнетущая тишина. Гарри залез с ногами на стул и, положив голову на колени, принялся ждать. Он не собирался помогать тетке — она сама это начала. Он догадывался, почему она решилась на этот разговор. Вероятно, все дело в предстоящих встречах с психоаналитиком. Но Петунья серьезно его удивила. Максимум, на что Гарри надеялся — что ему велят держать язык за зубами о своих странностях.       — Твоя мать… Лили… она была такой же. Вечно превращала мои украшения в мокриц, а чайные чашки в крыс. В детстве мы дружили, но потом она снюхалась с этим босяком Снейпом и уехала учиться в школу для ненормальных. С каждым годом она возвращалась домой все более… Впрочем, это не имеет значения.       Она снова замолчала.       Интересно. Гарри как-то не придавал значения тому, что закон об ограничении магии магглорожденных приняли лишь в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Получается, его мать могла спокойно колдовать на каникулах. А вот ему уже такой роскоши не досталось. Учитывая, что тогда гремела «Первая» война с Волдемортом… Надо поднять архивы — наверняка этот законопроект протолкнули сторонники Лорда. Гарри оборвал себя на середине мысли. Какие архивы? Он больше не оперативник, ему десять, и его основная проблема сейчас — желание посетить уборную. И скука.       — У тех людей… Главный закон гласит, что нельзя рассказывать об «этом» нормальным людям. Они прячутся, и никто не должен о них знать. Мы не хотим неприятностей еще и от «них». Ты понял?       На вопрошающий взгляд Петуньи Гарри неопределенно повел плечами.       — Тебе скоро одиннадцать, именно в этом возрасте за Лили пришли. — Она взглянула на Вернона, ища поддержки, но он лишь затуманенным взглядом смотрел в свой стакан. — Она уехала учиться, а потом… Она погибла. Я знала, что от этого Поттера не будет добра. Он со своими дружками испортил нашу с Верноном свадьбу! А Лили… Она лишь посмеялась! Она…       Ух. Да, не один он, Гарри, живет с грузом давних обид на душе. Разве что он не проецирует свои обиды на других людей. Наверное. Тетка замолчала и явно ждала реакции на свои откровения. А что Гарри мог на это сказать? Разве что…       — Ну что вы, тетушка, я вас не брошу и никуда от вас не уеду, никогда! — с теплой улыбкой выдал Гарри.       — Не угрожай мне, пацан! — хлопнул стаканом по столу Вернон.       А вот и тяжелая артиллерия.       — Я надеялся, что мы сможем вырастить тебя нормальным человеком. Что мы вытравим из тебя это! Но я ошибался! Твое место среди «этих».       — Ну что вы, дядя. Как вы можете сомневаться в своем непревзойдённом педагогическом таланте? Я перед вами и я абсолютно нормальный!       — Нормальный?! А кто очутился на крыше школьной столовой? Меня тогда вызывали в школу! — Петунья была столь возмущена, что перешла на угрожающий шепот.       — Я просто проверял, смогу ли я залезть туда по пожарной лестнице. И ведь смог, — улыбнулся Гарри.       — А парик миссис Клотсон? Он сам по себе стал синего цвета?       — Вероятно, он был старый или некачественный…       — Твои волосы отросли всего за одну ночь!       — Тетушка, а вы уверены, что меня вообще тогда стригли? Я так удивился, когда вы надо мной ножницами пощелкали и, пошатываясь, спать ушли. А наутро так кричали на меня, так кричали… Видимо, вам показалось…       Петунья взорвалась криком:       — Показалось?! Показалось?! Да знаешь, сколько я ночей не спала, неблагодарный! А как ты в детской шторы поджег?! А игрушки у Дадли в руках оживали?! У него шрам на ягодице до сих пор, от укуса того плюшевого щенка! А сколько техники сгорело во время твоих фокусов!       — Марш в свой чулан, мальчишка! — пробасил Вернон и пьяно икнул.       Вот и поговорили. И почему у Гарри чешется левая пятка, по старой памяти предсказывая неприятности? С вероятностью в девяносто пять процентов это связано с приездом «любимой» родственницы. Мардж. Нет, в детстве он ее ненавидел. Но он и к Вернону с Петуньей теплых чувств не испытывал, а ведь поди ж ты. Смотрит сейчас на них и умиляется. Дурсли, конечно, те еще пикси. Зато свои, знакомые. За последние дни Гарри перевел их из категории зла в категорию семьи. А семья для Поттера — святое. Так может, и Мардж предстанет для него с новой стороны?