О принцах и их рыцарях

До момента, когда пространство вокруг вдруг вздрогнуло, повинуясь незаметному жесту Локи, Тони был уверен, что оно было весьма… реально. Теперь же стало ясно, что он ошибался – это было похоже на то, как спустя долгое время неожиданно исчезает пробка в ухе после погружения под воду и возвращения на поверхность; он бы не назвал это ощущение… толчком, но материальность окружающих предметов неожиданно стала почти осязаема. Тони с шумом втянул в себя воздух, а затем поморщился, когда Локи протащил его к неизвестно откуда появившемуся в его мастерской дивану – утрата контроля была не самой приятной штукой в жизни, но если Локи хотелось поиграть… Даже осуждённым на смертную казнь полагается последний ужин. Он откинулся назад и положил голову богу на плечо, закрывая глаза и тихо улыбаясь. Тишина вокруг была вкусной. Она не отдавалась звоном в ушах и не вызывала смутную тревогу; она касалась, почти лаская, предметов в комнате, измеряя расстояние до них, и отражалась, скользя дальше и возвращаясь – она была уютной и… близкой. – Отоспимся после смерти, – невесело пошутил Тони, поймав руку Локи за запястье и устроив у себя на груди, незаметно поглаживая большим пальцем по внутренней стороне, там, где легко можно было почувствовать пульс. – Для справки – ты не первый, кто мне это говорит, и наверняка сам не раз повторишь, но спать меня это не заставит. Последнее, что может заставить спать хоть кого-нибудь – это слова «нужно спать». Иногда, когда Пеппер объединялась с Джарвисом и повторяла эту фразу раз за разом, Тони удивлялся, как вообще появилось на свет это бессмысленное словосочетание. Пустое сотрясание воздуха. Если Локи собирался что-то говорить, то Тони предпочёл бы услышать что-нибудь более… весомое. Что-нибудь, что можно было бы запереть в этой мастерской – в её образе – и запомнить навсегда. – Колыбельные-заклятья мне уж точно не пели, – тихо усмехнулся он, качнув головой и чуть повернувшись, чтобы ткнуться носом Локи в шею и вдохнуть его запах – пространство отозвалось с неохотой, ворча и ежась вокруг них, но всё же позволило ему вплести в реальность эту деталь. – Да и вообще… нет. Не думаю. Ему вдруг захотелось рассказать – о себе, о детстве, о матери, которую почти не помнил и об отце, которого предпочёл бы забыть получше, и о Джарвисе – другом, настоящем, о Джарвисе, который укладывал его спать, потому что очередная няня ушла ещё в середине дня, громко хлопнув за собой дверью и заявив, что увольняется, и о том, что его дворецкий и колыбельные… вряд ли хорошо бы сочетались, хотя – кто знает. Он почти открыл рот, чтобы заговорить – но вместо этого только вздохнул. Его неожиданно кольнула обида, смешанная с упрямством – к чему Локи знать об этом, если он настроен его бросить? Если хочешь узнать мои дурацкие личные истории – выживи и вернись, чёрт тебя подери. – Нет, – сказал он вместо этого. – Не пели. Что, хочешь что-нибудь исполнить? – вышло шутливо, но совсем не так иронично, как он рассчитывал – скорее… тепло и нежно. Почти с ожиданием. Тони криво ухмыльнулся от этой мысли. Это тоже было чем-то из разряда того, что не хотелось оставлять повисшим в воздухе воспоминанием, пусть и таким материальным – если бы Локи спросил, предложил, когда они не были разделены тканью многих сотен миров… Но отказываться он бы всё равно не стал. Если утром Локи не будет – лучше он будет жить с чем-то очень личным, доверенным в последний момент, чем со знанием, что сам отказался из детской вредности, смешанной с отрицанием. Он улыбнулся и поцеловал его где-то под подбородком. – Колыбельная-обещание… что ты можешь мне пообещать, Локи? – едва слышно спросил он. ___ Локи прикрыл глаза от удовольствия. Тони Старк расслабился в его руках. И Локи был готов украсить это событие даже песней – сотворённой несколько миллений назад, не меньше. Но они могли немного подождать. Кажется, смертный хотел наполнить их встречу чем-то значительным. Локи не возражал. Он позволил Старку устроить свою руку у него на груди, прямо в слабом свете реактора. Жест… Щенячье доверие. Тони ему позволял и даже настаивал, Тони отпустил себя. Прежде они находились в трубе связи без щитов, и всё равно такие материальные жесты казались более вещественным доказательством его готовности доверять – смешно, неверная расстановка приоритетов колдуну не к лицу. Доверительнее прикосновения разумов не будет ни один жест. Бог высвободил руку и без спешки опустил её ниже – наблюдая за собственным движением, после запуская ладонь под одежду Старка и проделывая обратный путь, уже кожа к коже. Его рука остановилась на реакторе. Закрыв глаза, Локи улыбнулся и обвёл его большим пальцем. Ещё раз, медленнее. Какое щенячье доверие… будь они в тоннеле связи, не в воплощённом уже сне, выдернуть реактор здесь – и это была бы последняя вспышка сознания Старка. Знал ли тот? Ничего, ничего он не знал. Улыбка принца стала шире. Мой. Ему следовало бы порицать себя за эту мысль. Разве смертный – вещь? Нет. Принц открыл глаза, лениво поглаживая его реактор. Мой. В другое время он мог бы свободной рукой двинуться дальше, выше по груди, по его горлу, вынуждая сильнее запрокинуть голову, впитывая собой его изгиб, тело, разрешение. Расслабленное тело предлагало душу. Простой закон, результат добровольности и покоя в чужих руках… умелых руках. Эта встреча предназначалась для прощания, для разговоров, для смысла, который так хотел Старк. Но он был так спокоен и уязвим. Богу следовало бы думать о бездне, но его смертный, добровольно уязвимый, был так соблазнителен. Бездна не играла роли. «Ты преступно соблазнителен», – подумал Локи и мазнул кончиками пальцев свободной руки по животу Тони, там, где задралась рубашка – словно ничего необычного и не происходило. Невзначай. С отстранённым выражением лица он прижал к его животу ладонь, прямо над поясом. И двинулся выше. «А. Чего я ожидал. Никто не может заставить тебя что-либо делать, – согласился он со словами Старка без сожаления. – Любой идиот поймёт, как ты реагируешь на приказы или настойчивые просьбы. Но есть способ просить, перед которым ты бессилен, не правда ли». Он провёл ладонью по его горлу, вынуждая снова запрокинуть голову. Что ж, если Старк хотел подождать, он получит своё время. И в конце они попытаются снова. А пока… – Любое твоё желание, – прошептал принц ему на ухо, покорный отказу, улыбающийся своим мыслям. Мой. Он просто не нашёл в себе сил не повторять это, он держал Старка, который впустил в реальность запахи, и реальность совсем перестала быть сном. Старк хотел услышать обещание. Что ж. «Любое желание». Локи пришлось чуть изменить положение и извернуть руку, чтобы прижать её к затылку смертного. Вторая рука осталась у реактора. – Что не оставлю тебя в покое, – ответил принц, и мидгардцу стоило бы подумать, сколько неприятных последствий могло хранить такое обещание, но тот, конечно, не думал об этом, – даже если от меня ничего не останется. – Он смолк, небрежно дёрнул уголком рта и вынул реактор. В следующую же секунду разум смертного попытался вмешаться в реальность: кричал, что сейчас Старк начнёт умирать, что его тело не функционирует без реактора. Принцу пришлось смирять этот всплеск паники насильно, с тихим «шшшш» проводя по затылку Тони, чтобы задействовать связь, стискивая его коленями, заставляя его уверенность в том, что должно произойти, сработать вхолостую и расслабляя решившее было меняться пространство. Всё, что мидгардец должен был почувствовать – щекотка. Локи не добавил в этот сон шрапнель. И не позволил Старку вырваться из каменной хватки. Он вытянул руку вперёд, сжимая реактор и рассматривая его. – Я оставлю его себе, – сказал он спокойно и, в последний раз повернув его другой стороной, сжал пальцы, растёр реактор по ладони. Тот исчез, словно бог был дешёвым фокусником и отправил его лежать в свою шляпу-котелок. Мидгардское клише… В его голове всплыло ещё одно мидгардское понятие: обручение. В его горле заклокотал смех. Магический ритуал в некотором роде, конечно. Он забрал себе то, что мог бы сохранить. Немного Старка. Слепок его реактора, кусочек его энергетического поля, сегмент его самого. Теперь он мог бы засунуть руку в его грудь – эта мысль, значительно более извращённая, чем было допустимо, заставила его раздражённо поморщиться. Дыра в груди смертного продолжала светиться. Когда он проснётся, конечно, реактор останется на месте. Это всего лишь сон. «Я оставлю его себе. И ты тоже…» – Останься, – пробормотал бог в волосы смертного, словно теперь тот мог раствориться. ___ Прикосновение Локи к реактору – легкое, почти невесомое, больше обещание прикосновения, чем оно само – отозвалось в памяти ночью, которая, кажется, была целую вечность назад. Он не мог – да и не хотел – вспоминать, сколько прошло времени с тех пор; они в любом случае пережили вместе гораздо больше, чем могло уместиться в ограниченные рамки физического времени. Тони не любил, когда другие трогали реактор – сам факт его наличия делал его слишком уязвимым, чтобы он мог чувствовать себя комфортно, что уж говорить о нарушении личного пространства. И всё же, вопреки всем доводам разума, Локи он… доверял. Черт возьми, Локи в прямом смысле слова был сейчас в его голове, что такое по сравнению с этим прикосновение к реактору? Возможно, дело было ещё и в том, что он мог спокойно при желании убить Тони и так – и если уж Тони поверил, что Локи не будет этого делать, то глупо было бояться из-за реактора. И он не боялся, заставив себя расслабиться после того, как неосознанно напрягся под невесомой лаской. Он не пожалел, когда услышал обещание. Мир вдруг замер, сконцентрировавшись вокруг них, застыл в словах Локи – и осколками разлетелся с завершением фразы, вновь складываясь в пространство, во всё новые и новые его слои, звенящие от скрытой в них энергии – С тихим щелчком реактор вышел из пазов. Долю мгновения Тони не понимал, что произошло – всё было по-прежнему, и тело не сразу среагировало на то, чего ожидало в последнюю очередь, но потом тонкие пальцы мазнули по коже, забирая реактор, и его накрыла паника. Удушливая волна, которая моментально захватывает контроль над телом – бешено бьющееся у горла сердце, словно пытающееся напоследок прогнать как можно больше крови, и звон в ушах – что-то было не так, не так, не так – Реальность начала крошиться вокруг, как текстуры от сбоя в дешёвой компьютерной игре. Тони попытался схватить ртом воздух и судорожно впился пальцами в руку Локи – и мастерская начала схлопываться, стремительно исчезать под настойчивым давлением темноты, диван под ними стал непривычно мягким, как – как… постель в покоях Локи?.. Он пытался проснуться. Локи с нажимом провёл рукой по его затылку, что-то успокаивающе бормоча на ухо, и Тони закрыл глаза, наконец-то со свистом втянув воздух в лёгкие и задержав дыхание. Через несколько секунд мастерская вернулась к изначальному виду – от приступа паники осталась то ли просто рябь в глазах, то ли постепенно исчезающие последние очаги жадной до чужих мыслей бездны. Сложно было сказать. Это всего лишь сон. Он не умрет во сне… от такого. Остаться? Остаться? Он оттолкнул Локи и развернулся, оседлав его так, чтобы упираться коленями в диван по обе стороны от его бедёр. – Никогда, – прошипел он, одной рукой сжав в кулаке его рубашку, а другой надавив на горло – возможно, чуть более сильно, чем рассчитывал – заставляя запрокинуть голову. – Никогда больше так не делай без… предупреждения. Откуда взялись последние слова, он не знал – ему показалось, что голос подпустил предательского петуха, и Тони хрипло рассмеялся, обмякая и утыкаясь лбом Локи в шею. – Что ты знаешь о психосоматике? – с мрачной иронией поинтересовался он, не поднимая головы. – Ты ведь гребанный маг. Менталист. Ты не можешь не понимать, что смерть во сне может оказаться не менее реальной. Черт возьми, даже мы это знаем, – Тони тихо выругался, недовольно дёрнув ртом. Мозгу достаточно было бы сигнала о том, что он умирает, и неважно, откуда он был бы получен – физическое воздействие не имело тут большой роли. Другими словами, его бы не спасло то, что в реальном мире реактор остался на месте. Он сместил руку и сжал волосы Локи на затылке. – Можно было просто сказать, – тихо и устало добавил он. – Я бы сам… Он не завершил фразу. Возможно, и так сказал слишком много – много больше, чем должен был. Нелепое, полное адреналинового безрассудства признание. – Было бы больше толку, если бы я дал тебе его сам, – пробормотал Тони в конце концов. Свет во тьме. Как… символично. Он всё-таки выпрямился – всё ещё не встречаясь с богом взглядом, но по крайней мере больше не пряча лицо – и положил ладонь Локи в центр груди, туда, где у него самого сейчас осталась пустая дыра. Старк, да ты романтик. – Только попробуй теперь не найти дорогу обратно, Тесей, – фыркнул он. ___ Бог смотрел на Старка с интересом. Вспыльчивый, порывистый, весь как несочетаемые реагенты в одном сосуде. Уголь, сера, выпаренная человеческая кровь, окислы свинца, замешанные на песке со спиртом. И медовое масло, чтобы изменить запах. Взрыв. Нет, конечно, у мидгардца были все основания. На этот раз. Что не отменяло его сути. «Окислы свинца… нет, не то, разумеется, – мысленно поморщился Локи, когда Старк сжал его горло, и продолжил перебирать названия. Так же Фригг подбирала ноты для подарочной мелодии, а придворный маг – сплав для оружия к определённой битве. Какой идиот добавит в список взрывчатого зелья «Старк» окислы свинца? – Драконья чешуя из Альвхейма, толчёная, самая дорогая… красная, с севера?» Такой подбор ингредиентов многократно усложнял приготовление, с запутанного уровня до изощрённого. Восемь циклов перегонки… мускус, яд, нейтрализатор, дикий мёд в чистом виде. В последней цепи не хватало звена – добавить личное прикосновение. Взрыв. Да. Теперь все ноты зазвучали так, как надо. Возможно, когда-нибудь стоило показать ему, как делать это правильно? Боги крепче людей, нужно знать определённые уловки. С задумчивой улыбкой Локи запрокинул голову сильнее и расслабил горло, чтобы давления было достаточно. Новый вдох дался ему с трудом. Лучше, оскалился он, бросив на Старка взгляд. А потом из того словно выдернули стержень. Он обмяк и уткнулся носом в шею Локи, со смехом, от которого по коже смертного, казалось, вот-вот могли побежать трещины. Восемь циклов перегонки пройдены. Последний элемент, личное прикосновение, которое скрепит и заставит вещество работать, и – взрыв? Бог положил ладонь Старку на затылок, позволяя себе чувствовать кожей, как уходит бурлящее напряжение, а на смену неслучившейся химической реакции приходят усталость и тишина. Он прикрыл глаза, когда смертный сжал руку в его волосах. Тот, кажется, совсем не знал, как вести себя с принцем, рефлексы и желания, логичное и нелогичное накатывали на Старка волнами противоречий, попеременно. В конце концов, он не мог ни оттолкнуть от себя угрозу, ни расслабиться в её жаре, и всё, что ему оставалось делать на разломе, это почти утверждать своё право на безопасность, почти уходить, совершенно беспомощно стискивать волосы Локи, почти причиняя боль. Когда Старк выпрямился, на принца он не смотрел. Если мозг получает сигнал, он реагирует соответственно. И Локи – грёбаный маг, менталист, который разбирается в этом. «Ведь ты сам всё сказал», – подумал Локи, разглядывая его. – Но ты не мёртв, – ответил он так, словно это всё объясняло. «Ты не можешь не понимать, почему это произошло», – однажды упрекнула его королева, протирая влажной тканью синяк на его плече. Тогда он подумал о том, что привёл к победе компанию Тора, обманув всех, включая и саму упомянутую компанию, что он всё равно был прав, а его действия оправданы, и ещё о том, что он, как ни прискорбно, понимал, за что его бил Тор. – Только потому что я знаю о психосоматике больше, чем ты… – скучающе начал он было пояснять, но замолчал. Тяжело вздохнул. Не так. «Ну хорошо, чешуя дракона и сера, – с невесёлой иронией подумал он, после чего пытливо всмотрелся в лицо Старка. – И дикий мёд, конечно». – О чём именно я должен предупреждать тебя теперь? – мягко спросил он, расслабленный и открытый. Послушно положив ладонь на грудь Старка, он склонил голову набок. – Я не могу забрать во второй раз то, чего уже нет. К тому же, это всего лишь реактор, не твоё сердце. Его отнимать я не собираюсь. – С тонкой улыбкой он ненадолго замолчал. – Или это ты тоже намерен отдать мне сам? Так толку точно будет больше. Смеялся ли он над Старком? Может, немного. Обозначал ли он свои пожелания? Может, немного. «Не нужно складывать дары к ногам вязнущего в темноте бога», – подумал он и взял Старка за подбородок, заставляя его поднять голову. Смотри на меня. Лицо Старка было открытым. Он не пытался прятать себя, как не пытался и прежде, и трещина, тянувшаяся по его сути воспалённой болью, морщинкой между бровей, напряжёнными губами, желанием доверять и новым ожогом, была ощутима физически. Локи отпустил его подбородок и упёрся в диван, помогая себе сесть – так, чтобы они были на одном уровне. Он медленно наклонился вперёд и мазнул кончиком носа по скуле смертного. Смотри на меня. – Скажи, Тони, – тихо произнёс он и провёл большим пальцем по контуру опустевшего в его груди паза для реактора, – скажи, в последний раз, когда я предупреждал тебя о своём намерении… было ли тебе действительно не так больно, как если бы я промолчал и выпотрошил твой разум без предупреждения? – Сгорбившись, он на секунду провёл губами по его щеке, смазывая усмешку. – Скажи, если бы твоя, а не моя рука вытащила реактор, ты бы легче пережил страх смерти с привкусом суицида и сомнения, которые испытало бы всё твоё существо? И твои неловкие попытки расслабить узлы своего сознания, и твоё полное неумение брать под контроль ментальные материи. – Новую усмешку бог прижал к его губам – это даже не было поцелуем. – Должно быть, я кажусь тебе очень жестоким, раз не позволил сделать всё это самому. Что ж, есть вещи и концепции, которые не меняются веками. Такая жестокость никогда не оттиралась от образа Локи. Если дать мидгардцу время, он найдёт десять ответов и способов, которыми они могли сделать всё иначе. Локи время на то, чтобы найти возможность забраковать его способы, не понадобится. Он не собирался давать Старку шанс начать порочный круг. К тому же, у него был компромисс. В его живот толкнулось что-то тёмное, инородное, и он досадливо поморщился – рано. – Когда я… – Он поморщился ещё раз и снова приподнял голову Старка за подбородок. – Когда я вернусь, я сделаю так, как ты хочешь и как я не сделал сейчас. – Задумчиво проведя вдоль линии его челюсти указательным пальцем, он посмотрел ему в глаза и попытался подобрать достаточно ясные слова. – Я попрошу у тебя разрешения. И если ты захочешь отдать мне… И тогда мир вокруг схлопнулся. Локи впервые не смог проконтролировать движение материй. Просто труба их связи содрогнулась, как перетянутая струна, и провисла. И они оба оказались выброшены туда, где находились их тела. Темнота снова сомкнулась над его головой. А после он вынырнул. Сон закончился так стремительно и зло, словно ударом из него высекли искры, и солнечная мастерская, Старк, земные звуки схлынули с бога, оставляя после себя только липкую плёночку пота. Его словно выдирало из пространства, в котором он хотел спрятаться. И в котором ему не следовало находиться так долго. От запаха разрытой земли его замутило. – Эй! – крякнул отвратительный голос. – Эй! Сон закончился. «Слишком рано», – почти прорычал принц, а потом новый запах – рвота и высушенная кожа – накрыл его. – Тебя долго не было, – снова зазвучал прерывающийся голос, хлюпающий и гортанно выговаривающий «о». Локи открыл глаза, и третья волна запахов – в этот раз неопределимых, но заставивших его проглотить подступившую к горлу желчь, – заглушила всё остальное. Он полулежал, спиной прислонившись к скале. Ноги вытянуты вперёд, и руки плотно прижаты к ногам. В этом мире можно было видеть, слышать, осязать, и здесь было небо – коричневое, такое же, как земля под ним. Ничего красивого в этом мире не было… ничего устрашающего тоже. Принц скользнул безразличным взглядом по иссушенным, непохожим друг на друга телам, которые устилали землю. Просто старая обезвоженная плоть. Отработанный корм. Мало кто из мертвецов был похож на людей, асов или ётунов. Несколько гномов… парочка альвов, если предположить, что перекрученные и развалившиеся конечности пятипалые. Пришельцев из других реальностей было гораздо больше. – Где ты был? – требовательно засмеялось и заскрежетало где-то внизу. Локи оторвал взгляд от пейзажа и с трудом опустил его. Что ж. Дела шли несколько хуже, чем до начала сна. – Какое место ты от меня так усердно прятал? Я хотел посмотреть! Из его живота торчала небольшая неправильной формы голова, серая, похожая на кочерыжку. Он мог видеть, где его собственная плоть переходила в кривую челюсть, и как натягивалась его кожа, когда голова говорила. Не так давно это был всего лишь нарост, вспухшая под солнечным сплетением шишка. Говорил тогда паразит исключительно телепатически. Но сейчас у него был рот. – Где! – Этот самый рот нелепо распахнулся, и губы Локи дёрнулись в кривой ухмылке. Паразит выглядел отвратительно. Как больной проказой ас, безволосый… болтливый. Проглотив вязкую слюну, бог откинул голову назад и попытался думать. По ощущениям органы уже начали трансформироваться. Что паразит начал поглощать? Стенки желудка? Запах разрытой земли стал совершенно нестерпимым. – Ты спал, – добавило существо, и его голос сломался. Связки не сформировались окончательно. Хорошие новости. Бог лежал здесь, возможно, уже второй день. Небо ни разу не изменило свой оттенок или яркость – один раз вдалеке прошёл кто-то молчаливый, тощий. Один раз пошевелилось одно из лежавших поблизости тел. Время от времени существо вступало с разумом Локи в контакт, и тогда его мысли рассеивались беспорядочными горстями. Паразит был туповат, но цепок. Он потрошил воспоминания, творил из них новые, предлагал что-то – не понимал, что именно говорил и почему, просто хватал и обсасывал тот ментальный материал, который попадал в его распоряжение. До того, как Локи сбежал в свой сон, тот предлагал ему стать конунгом Ётунхейма. Наконец-то единовластным. Едва ли кочерыжка знал что-то о конунгах или о Ётунхейме… кроме того, каковы его выходцы на вкус. Но собственная память у него была недолгосрочна. Он не помнил и этого. Здесь не было ветра, но слабое движение воздуха позволяло чувствовать липкую плёнку и новые набухающие капли пота. Было жарко – возможно, тело решило, что лихорадка выжжет заразу. – Я хочу твоё имя, – затянул паразит невыносимо. – Замолчи, – раздражённо прервал его Локи и почувствовал, как снова подкатывает рвота. Нет. Нет, хватит. Он тихо выругался. Колыбельная, конечно. Самая дурацкая и красивая мысль, приходившая ему в голову. Он не успел усыпить Старка как следует. Не успел… ничего, чем бы это ни было. Злой и огорчённый, он ударил по земле ребром ладони и содрогнулся от новой волны дурноты. Кочерыжка зашипел в ответ. Хель, он бы предпочёл уходить к ней. Говорят, по калёной глади пустыни Хельхейма движутся мёртвые корабли. Там другие запахи. Закатив глаза, Локи с яростью ударился о скалу позади затылком. Плевать ему на запахи. – Куда ты ходил? Где ты прятался? – спросил паразит, и последние два слога лопнули в его горле густыми пузырями. Бог почувствовал шевеление внутри и резко повторил: – Замолчи. Тишина скрадывала здесь время. Посмотрев в расслаивающееся на три коричневых полосы небо, Локи попытался потянуться к ускользающему ощущению связи, но тут же отказался от этого. Старку даже нос сюда совать не следовало. Заразный уголок Вселенной, грязный, выпотрошенный, любая из здешних, как на подбор одинаковых тварей будет рада попасть в Асгард. Хорошо. Бог тихо проговорил, даже не пропел первую строку. Негромкие слова слог за слогом ломались в тишине; не составляло большого труда придавать им подобие нужного ритма и тень тональности. Нисколько не смущаясь отвратного звучания, Локи снова повторял строчки, в своё время преподнесённые ему королевой. Это было бессмысленно – никто его не слышал, и магии в его словах не было. Только паразит распахнул рот и пустил слюну, а после начал подпевать – он не мог нашарить в чужом разуме, какую форму следовало придавать звукам, поэтому просто кряхтел и кричал. Это продолжалось достаточно долго. В уходящей далеко вверх тишине два голоса коверкали старую песню, кочерыжка мычал от души, и Локи бросал в пустоту слово за словом. Мой красивый принц. Вслушайся в шепчущий… Не заканчивая песню, он нашарил уже отпущенную связь со Старком и одним мысленным усилием задвинул заслонку. Она встала между ними с глухим ударом. Ни звука. Ни возможности звука. Ничего. Плотная стена, растянувшаяся по всему диаметру тоннеля, рассекла, закупорила проход, как ушная пробка – Старк не сможет получить доступ к разуму бога, не сможет даже нашарить то, что мог раньше чувствовать вполне ясно. Ему это не понравится, – скользкая мысль, появившаяся и исчезнувшая, не относящаяся к заслонке, но совершенно точно относящаяся к тому, что Локи собирался сделать. – Поделись же, с кем ты прятался от меня? – спросило существо, и в первый раз его голос прозвучал так разумно. Локи тяжело вдохнул и сощурился, останавливая на нём взгляд. Мир вокруг набухал, и темнота текла, смеялась, рассыпала вокруг бусины только что исчезнувшего сна. Слившиеся бытие и небытие обжигали язык, и… это был долгий, долгий путь – если бы Локи сейчас говорил с самой бездной, её живой сконцентрированной персонификацией, ведь она часто пыталась?.. Она искала с ним личной встречи, она и соблазняла, и мучила, теперь, на пике, было бы логично… Но это был всего лишь паразит, который даже не понимал, что происходит. Локи умирал, и прошедшее сквозь его тело существо забудет его вкус на следующий же день. Принц увидел, как медленно в центре левого глазного яблока твари густеет, проклёвывается чёрный зрачок. «Это будет трудно выкорчевать», – подумал бог. Впрочем, это не единственное, что он собирался из себя выдрать. Теперь, за ментальной заслонкой, он сможет сделать это без свидетелей. И – для начала – он знал, что поместит в пустоту, которую оставит после себя эта тварь. Принцип тот же, что и с телом смертного… А после Локи сможет восстановить ткани в «дыре», и такая поддержка ему уже не понадобится. ___ Тони проснулся от собственного крика в полной уверенности, что у него сейчас взорвётся голова – он рывком сел на кровати и крепко, до боли, которую не почувствовал, сжал руками виски. В глазах рябило; от головной боли тошнило, а простыни под ним насквозь промокли от пота. Ему потребовалось добрых полчаса, чтобы нормально вздохнуть – до этого он лишь тщетно хватал ртом раскалённый воздух, задыхаясь и надеясь, что тому виной не какая-нибудь странная и потенциально смертельно опасная для людей особенность местной атмосферы, о которой он до сих пор ничего не знал. Боль постепенно отступала. Тони подтянул колени к груди и уронил на них голову, устало прикрыв глаза и рвано выдохнув. Он ненавидел ментальные контакты. Он ненавидел Асгард. Он ненавидел Локи. – Чтоб тебя, Локи, – пробормотал он, усмехнувшись, и ещё раз вздохнул. – Ты обещал мне колыбельную. Он не собирался больше спать – подобные… потрясения не слишком располагают ко сну – но ему стоило только снова вытянуться на кровати, перевернувшись так, чтобы не лежать на мокром пятне, как он отключился. Когда он снова проснулся через несколько часов, Тони не сразу понял, что именно изменилось. На этот раз ему не снились сны, и несмотря на то, что по ощущениям он проспал почти всю ночь, впервые за долгое время, он совершенно не выспался, но в этом ничего удивительного как раз не было. А вот настолько дезориентированным и потерянным он себя не чувствовал, пожалуй, с самого первого дня в Асгарде. Ещё несколько секунд он просто лежал на кровати, бездумно глядя в потолок и позволяя остаткам сна раствориться в реальности окончательно. Затем он понял. Связь. Связи больше не было. На другом конце, до которого он тщетно пытался дотянуться каждый день, была глухая стена, которую он, в отличие от прежней бездны, мог почувствовать весьма отчётливо; связь оборвалась – вместе с их разделённым на двоих сном, из которого Локи столь бесцеремонно вырвали. – Аудун! – взревел он, скатываясь с кровати и вылетая из покоев принца, не заботясь о том, кто может увидеть его – растрёпанного, в помятой и перекрученной после сна вчерашней одежде, с безумным блеском в глазах. Придворный маг его появления явно не ждал, хотя и не подал виду, когда Тони ворвался в его комнату – другой бы вздрогнул от неожиданности, но Аудун лишь поморщился и вздохнул, раздосадованно заломив брови и заложив страницу в книге, которую читал возле камина, устроившись в высоком кресле и закинув ноги на круглый стол. Тони не стал дожидаться приветствия или хотя бы вопроса, что он здесь забыл – ему казалось, что время ускользает у него сквозь пальцы, хотя вполне могло оказаться, что было уже слишком поздно. Если Локи… если Локи умер – Тони сказал, что будет с этим жить, но как? Что делать ему с осознанием, что он не сумел – не успел вытащить Локи из бездны? – Связь, – коротко выдохнул он и постучал себя пальцем по виску. Аудун снисходительно наклонил голову набок; Тони стиснул зубы и подошёл к столу, бесцеремонно скидывая с него ноги колдуна, чтобы присесть на край. – Сотри эту усмешку со своего лица, я не сошёл с ума. Её больше нет. Чуть ли не впервые за время их знакомства Аудун действительно его послушался и враз посерьёзнел, подавшись вперёд. – Я слушаю, – просто сказал он. – Нечего слушать, – процедил Тони и глубоко вздохнул, зарываясь пальцами в волосы и массируя виски. Боль отступила, но голова всё ещё гудела после сна. – Я всё сказал. Она была, а теперь её нет. Он замолчал, обдумывая свои слова. Конечно, он сказал не всё; связь не оборвалась на ровном месте – ей предшествовал разговор с Локи, и они должны были порядком истощить её своими попытками перетянуть на себя контроль над реальностью и детским соревнованием, у кого картина получится более материальной. Но это могло оказаться их последней встречей. Их прощанием – на мгновение от этой мысли у Тони перехватило дыхание, и он прикрыл глаза, проводя ладонью по лицу. Если это всё, что ему останется от Локи – так ли плохо будет сохранить это только для себя?.. Если, если, если. Он пришёл сюда именно затем, чтобы позаботиться об обратной стороне этого «если». – Мы... связались с ним ночью, – глухо произнёс он, с трудом выдавливая из себя каждое слово. – Он был где-то… очень далеко. И он умирает. Признавать это вслух в реальности и перед другим человеком – асом, какая разница – оказалось гораздо больнее, чем во сне. – Или уже умер, – медленно закончил за него его мысль Аудун. Тони кивнул. – Что ж. О, сколько бы он отдал прямо сейчас, чтобы на нём оказался его костюм и чтобы он мог придушить этого заносчивого мага!.. – «Что ж»? – недоверчиво повторил Тони. – «Что ж»?! И это всё, что ты можешь сказать о том, что твой ученик, возможно, умер?! – Если он умер, то мы мало что можем сделать, – бесстрастно пожал плечами Аудун, откидываясь на спинку кресла и устремляя взгляд на тлеющие в камине угли. – Если он жив, но перекрыл по какой-то причине вашу связь, то мы всё равно его не найдём. Мне жаль, Старк. Тони почувствовал, как от его тона – окончательного и безэмоционального – всё напряжение, весь запал, улетучились, и ссутулился, обхватив себя руками. Несмотря на камин, ему вдруг стало зябко. Он не мог объяснить себе, почему так привязался к принцу. Вполне вероятно, у этого просто не было никакого объяснения. Восемь – уже девять – дней, проведённых в Асгарде, один день рядом с Локи, целая вечность заточения в собственных мыслях. Ещё ничто и никогда не отражало нелинейность времени так чётко и ясно. Даже Аудун и другие асы уже относились к нему так, словно он был одним из них, а не явился из другого мира чуть больше недели назад. И что дальше? Его здесь удерживал только Локи. Они починят мост, и он сможет вернуться домой, а оттуда… оттуда, наверное, сможет приступить к изучению новых миров. Или к поиску Локи. Цифры, выведенные Локи на листе бумаги, всплыли перед глазами так отчётливо, словно были выжжены у него на сетчатке. Но он не хотел другого Локи. Если Тони вернётся домой… Он признает эксперимент неудавшимся. Он сотрёт все данные со своих серверов и на всякий случай направит вирус на сервера ЩИТа, чтобы доступа к этой информации не было ни у кого. Он постарается забыть об этом путешествии, как о сказочном сне или наркотическом бреде. Он постарается выжечь из своих мозгов остатки этой связи и никогда о них не вспоминать. Наверное, Локи будет – был бы – им разочарован. Что ж. Заслужил. Не надо было умирать. Аудун вздохнул, и в повисшей тишине этот звук показался Тони оглушительным. – Слезь с моего стола, Старк, – сказал он и пихнул Тони книгой в бедро. Тони кисло посмотрел на него снизу вверх и даже не подумал сдвинуться с места. – Иди и дальше пропадай в библиотеке или под юбками у служанок во дворце, но пока я не дочитаю эту главу, я не выйду из комнаты, а это существенно затормозит работу над мостом. Тони недоверчиво рассмеялся и покачал головой. Аудун прекрасно знал, что служанки его не интересуют – должен был догадаться за неделю, проведённую за работой рядом с ним плечом к плечу, но подначку Тони оценил, как и предупреждение. Хочешь продолжить работу – не мешай. Дай время и пространство побыть наедине с собой. От этой мысли Тони подскочил, как ужаленный, и, безрадостно отсалютовав придворному магу, поспешно ретировался, прикрыв за собой дверь. Аудун мог быть чёрствым ублюдком, но Тони не сомневался, что он больше не прочтёт ни строчки. Всё-таки он только что узнал, что их, возможно, последняя надежда вернуть принца Асгарда, его бывшего ученика, умерла. Да, Тони определённо мог понять его желание остаться в одиночестве. Пожалуй, ему тоже не помешало бы последовать его примеру. ~*~*~ С Локи или без него, но время неумолимо продолжило свой ход. То стремительно и беспощадно, то невыносимо тягуче, оно шло, отмеряя секунды, минуты, часы и дни с тех пор, когда Тони последний раз чувствовал Локи на другом конце связи; шла и работа над радужным мостом – после разговора с Аудуном Тони погрузился в какой-то ступор, и всё, что отвлекало его раньше, мешало сосредоточиться, притупилось, позволяя отдаться новому делу без остатка. Раньше он всё-таки гораздо больше был зациклен на Локи, а ремонт моста был ему нужен разве что для отвлечения. Теперь… теперь всё изменилось. Он всё ещё спал в покоях принца – никому не хватало духу попросить его оттуда, а может, всем просто было наплевать. Он всё ещё прозябал в библиотеке каждую свободную секунду, и Аудун всё ещё ворчливо ругался на него, находя его там затемно или на рассвете, порой уже спящим, порой – только проснувшимся, с прямоугольным следом от книги на щеке. Однажды Аудун заставил его покинуть дворец, заявив, что никому не будет проку, если Тони Старк превратится в книжного червя, паразитирующего в королевской библиотеке. Тони не нашёл в себе сил спорить с придворным магом и послушно отправился обозревать территорию. Возможно, он мог бы остаться здесь. Асы шептались за его спиной, когда он проходил мимо – по-видимому, слухи тут разлетались так же быстро, как и на Земле, и все уже знали о том, что во дворце появился смертный. Тони нёс это звание, этот привкус чего-то экзотического, с гордостью. Он обошёл сады, которые показал ему Локи в первые минуты знакомства, и нашёл взглядом балкон, с которого впервые увидел Асгард во всём его ослепительном (и безвкусном) великолепии; дошёл до более оживлённых улиц, где кишела жизнь, и затерялся между рядов торговых палаток на каком-то подобии не то купеческих рядов, не то просто ярмарки. Денег у него не было – до сих пор Тони даже не задумывался о том, какая в Асгарде валюта в ходу, да и не нужно было: всё необходимое ему любезно предоставляли во дворце, а больше его ничего не интересовало. Однако асы, не менее жадные до новостей и сплетен, чем люди (и, наверное, любые другие существа во вселенной), щедро предложили ему расплатиться за любой товар, который приглянется его душе, историями из жизни в другом мире. Ну, может, они и не предлагали сами – но по крайней мере никто не выдвинул возражений, когда Тони предложил поведать о своих подвигах в обмен на костяной гребень, привезённый, по словам продавца, из Альфхейма, земли светлых эльфов. Глядя на гребень, он вспомнил о криво обрезанных волосах и седине на висках Локи. Наверное, сложно было бы придумать подарок более бесполезный – Локи больше не было нужды в столь тщательном уходе за короткими волосами, да и самого Локи, возможно, больше не было, но Тони всё равно бережно убрал гребень, обернутый в шёлковый платок, в поясную сумку, и только после этого направился обратно во дворец. Он провёл свой выходной с пользой; больше у Аудуна не было поводов его прогонять от работы. Расчёты по восстановлению моста подходили к концу. Связь по-прежнему молчала. Ложась ночью спать, Тони мрачно послал в никуда самую отвратительную, самую пошлую и омерзительную мысль, на которую только был способен, надеясь, что заслонка сдвинется с места, и Локи содрогнётся от отвращения, получив его сигнал. Но ничего не случилось. Ты делаешь невозможное. Ты даже не представляешь, Тони, как я верю в тебя. От этого воспоминания в груди что-то заныло, и Тони глубоко вздохнул, сжимая пальцы в простыне, словно та могла его удержать от очередного погружения в беспокойные мысли, на этот раз щедро сдобренного чувством вины. Выпотрошенное несколько недель назад сознание почти пришло в норму – насколько норма была возможна при его жизни и особенно – в новых условиях – но иногда всё ещё стремилось напомнить о себе, подкидывая заблудившиеся мысли и образы. На этот раз оно было милостиво. Тони достался лишь Локи из воспоминаний – лишённый зрения, но всё ещё живой и относительно целый. Когда ближе к полудню его разбудил громкий стук в дверь, он проснулся с криком: воспоминание исказилось от чужеродного звука, подёрнулось безобразной рябью и превратилось в кошмар, в Локи, захлёбывающегося темнотой, тянущего к нему руку и на его глазах рассыпающегося на тысячу осколков. Темнота – не жидкий азот, мрачно напомнил себе Тони, тяжело дыша и дико оглядываясь по сторонам, пытаясь прийти в себя. Она действует не так. Гораздо хуже. Стук повторился, и Тони с недовольным стоном скатился с кровати. – Ты проспал, – сказал Аудун, как только он открыл дверь. Придворный маг окинул его скептическим взглядом – растрёпанные волосы, давно небритая щетина, наверное, уже превратившаяся в полноценную бороду, сползающие на бёдрах хлопчатые штаны, да, было, на что посмотреть – и дёрнул уголком рта то ли в презрительной гримасе, то ли в улыбке. Тони закатил глаза и скрестил руки на груди, приваливаясь плечом к дверному косяку. – Последние дни ты только и твердишь мне о том, что от меня никакой пользы, – он зевнул и прикрыл глаза. Перед ним тут же снова оказался Локи, застывший в немом крике, и Тони вздрогнул. Нет уж, лучше сосредоточиться на Аудуне. – Может, я сдался. – Ты не сдался, – спокойно констатировал маг. – Ты проспал. Не оправдывайся. – Прекрасно, проспал так проспал, – проворчал Тони и со вздохом пошёл к кушетке, на которую сбросил вчера одежду. – Что с того? Не собирались же его и здесь пилить за пренебрежение общепринятыми нормами? Он ожидал, что Аудун сразу поймёт его скрытую натуру и не станет даже пытаться, а не того, что он станет ещё одной Пеппер. Хотя стоило признать, что что-то общее между ними определённо было, даже не считая цвета волос. Тони прищурился, натягивая на себя сапоги, и попытался разглядеть мага повнимательней. Внутренний стержень? Непримиримость с чужими тараканами? Видимо, устав от его косых взглядов, Аудун развернулся и вышел, оставив дверь за собой открытой. Тони наскоро закончил одеваться, схватил с собой пачку листов, на которых он делал заметки – в основном для себя самого, чтобы разобраться, в чём суть да дело, чем для какой-то практической пользы – и поспешил за ним. Возможно, Аудун ошибался, подумал Тони, слушая, как каждый шаг отдается эхом от высоких стен дворца, и пытаясь переключиться на рабочий режим. Обычно у него не было с этим проблем, но сейчас его всё ещё преследовали остатки сна, и сосредоточиться на чем-то еще он не мог. Наверное, всё дело было в том, что ему приснился первый сон за много недель; до сих пор Тони проваливался в бездонный тоннель связи, где кроме смутных неразборчивых образов его ничего не беспокоило. Неудивительно, что он проспал. Или всё-таки не проспал? Так ли он покривил душой, когда сказал, что сдаётся? Может, пора было оставить затею вернуть Локи. Может, просто было уже слишком поздно. Тони тряхнул головой. Отпечатавшийся в его голове Локи снова протянул к нему руку, которую Тони не успел поймать. – Тебе может не понравится то, что ты найдешь, Старк, – ровно сказал Аудун, словно прочитав его мысли, при этом не замедляя шага и даже не глядя на него. Тони запнулся и послал ему вслед негодующий взгляд. – Я не залезал к тебе в голову, – добавил маг, лишь слегка повернувшись – видимо, исключительно для того, чтобы продемонстрировать снисходительную усмешку. Ублюдок. – У тебя на лице всё написано. Первым порывом Тони было возразить, ответить едко и язвительно – и как часто Аудун смотрел на его лицо? И что ещё он там видел? И не слишком ли много о себе возомнил, чтобы решать за него? Он открыл рот, чтобы ответить – и не нашёл в себе сил сказать ни слова. Словно кто-то нажал на выключатель или опустил рубильник, и у него разом закончилась вся энергия, поддерживавшая его до сих пор. Как такое вообще возможно? Ещё вчера вечером, перед тем, как лечь спать, Тони вспоминал слова Локи и обещал себе, что найдёт его, чего бы это ему ни стоило – а сейчас готов был всё бросить и сдаться? Тони стиснул зубы и попытался сконцентрироваться если не на деле, то хотя бы на том, чтобы добраться до небольшого лагеря, который местные колдуны и учёные развернули перед Радужным мостом. Это было просто. Это было знакомо. Он провёл там достаточно времени, чтобы никак не связывать свою новую работу – свой новый и, возможно, самый глобальный проект – с тем клубком смешанных эмоций, что испытывал по поводу Локи. Он хотел найти его, но был ли он готов к тому, что его может ждать? И если Локи, которого он увидит, посмотрит ему в глаза мутным взглядом, полным боли, и первой и единственной его просьбой будет убить его… Что будет хуже – согласиться или отказать, обрекая его на худшие мучения? Тони моргнул и в очередной раз попытался переключиться на что-нибудь другое. Мост. Сегодня заканчивалась подготовка строительных материалов, самое сложное – точные расчёты – осталось позади, а впереди ждало только механическое восстановление всей системы, и это, по словам Аудуна, было самой лёгкой частью. Но до этого надо было отмерить, сколько радужной пыли должно покрывать каждую деталь механизма, а перед этим – перевести магические формулы в физическую плоскость, получив из уравнений пространства и времени ту самую пыль, позволяющую, согласно убеждениям магов, перемещаться между мирами. От этого у Тони голова шла кругом – установка, которую ему удалось создать на Земле, опережала современные технологии на много десятилетий, но даже ему было сложно представить, как можно разрыв между мирами превратить в пыль в прямом смысле этого слова. Словно его законсервировали, или – или как будто вместо того, чтобы создать один проход между мирами, они разрывали ткань реальности в тысяче мест, превращая её в решето, и позволяли ей окутывать остальные предметы, забирая их с собой в другие миры. По крайней мере, теперь он сумел по-настоящему отвлечься. Когда они добрались до моста, один из сухопарых магов, сгрудившихся над пергаментом с формулами, поприветствовал их короткой улыбкой и подвинулся, позволяя тоже взглянуть на финальный результат. Знаний Тони хватило на то, чтобы убедиться, что ошибок в их выкладках действительно не было, но на этом его участие, по-видимому, заканчивалось; он хотел как-то это прокомментировать, но не успел даже в полной мере ощутить собственную бесполезность, когда все вдруг отступили на шаг назад, образуя полукруг, а Аудун – Аудун неожиданно выступил вперёд, закатал рукава и начал колдовать. Тони вынужден был признать, что выглядело это чертовски эффектно. Совсем иначе, чем все, что он видел до этого; как будто до сих пор ему показывали только фокусы, а сейчас... Аудун всегда выглядел собранным, за все время, что они были знакомы – не так уж и много, конечно, но уже и не так мало – Тони ни разу не видел, чтобы он позволял себе расслабиться. У него сложилось впечатление, что даже нечастые улыбки придворный маг планировал заранее: не больше одной в три дня, не больше трех в месяц. В какие-то моменты Тони хотелось вывести его из себя, надеть костюм и вдарить по невозмутимому асу с полной силой, свести его с ума отсутствием тактики и стратегии, беспорядочными движениями и ударами, не давая опомниться, чтобы он наконец потерял самообладание – а иногда ему просто хотелось Аудуна как следует напоить, чтобы тот расслабился под действием алкоголя и отпустил себя. Тони всегда бесила такая непробиваемая серьезность. Но ещё ни разу он не видел Аудуна таким. Настолько сосредоточенным... и вдохновленным. Настолько живым. Преображение было потрясающим. Он не размахивал руками и не пел – хотя почему-то это казалось уместным – только шевелил пальцами, словно перебирая в воздухе невидимые нити, и иногда его губы вздрагивали, как будто он что-то говорил про себя, но что-то в воздухе изменилось. Он как будто стал выше, внушительней; Тони подумал, что перемены, которые с ним произошли, не увидеть простым взглядом. Может, они вообще не предназначены для того, чтобы их видели смертные. Сдаться сейчас – и он никогда не увидит, как в подобные моменты преображается Локи. Тони замер от этой мысли, почти забыв про Аудуна. Что ж... Не худший стимул. Работа над мостом скоро будет закончена, но это не приведет к ним Локи волшебным образом. Он попал в бездну другим путем; найти его будет непросто, но за этим им и нужен был Тони, верно? Стеклянная чаша, появившаяся перед Аудуном, медленно наполнялась какой-то субстанцией, переливающейся на свету всеми цветами радуги. Кто-то из других магов принялся бормотать себе под нос стабилизирующие заклинания – Тони читал про них и узнал на слух, но не обратил на них сейчас никакого внимания. Они и так уже потеряли столько времени; времени, которого у Локи могло не быть – сколько еще они потратят на поиски? Неделю? Месяц? Несколько лет? Когда перестанут искать? Когда наконец устанут от надоедливого смертного и выгонят взашей, потому что им больше не будет нужна оборвавшаяся нить его связи с принцем? Тони выдохнул и глубоко вдохнул, неотрывно наблюдая за чашей. Локи мог быть где угодно. Локи мог уже умереть. Локи мог превратиться в обезумевшего монстра, послушного питомца захватившей его темноты. Им никогда не найти его обычными методами. И вот за этим Тони и был здесь. Аудун закончил колдовать и отступил на шаг, покачнувшись от усталости; кто-то подался вперед, видимо, чтобы запечатать чашу, но Тони их опередил. – Старк, – предупреждающе окликнул его Аудун, вскинув руку, наверное, чтобы его остановить – но он устал, Тони видел, как на его лбу проступил пот, как он тяжело дышит, ещё не обессилевший, но достаточно заторможенный, чтобы дать Тони окно буквально в пару секунд. А больше ему было и не нужно. – Не волнуйся, я миллиардер, всё компенсирую, – обворожительно улыбнулся Тони и зачерпнул целую горсть пыли, которую под встревоженные вопли присутствующих магов высыпал на себя. На мгновение ему показалось, что ничего не происходит и даже не собирается происходить. Что он просто выставил себя идиотом и впустую потратил приличное количество дорогостоящего реагента, необходимого для восстановления моста. Что теперь им не хватит на какую-нибудь деталь, и процесс затянется ещё дольше, что он сделал только хуже… А затем мир взорвался вокруг него. Он был нигде и – везде. Здесь не было ни времени, ни пространства. Он видел всё. Он видел Землю – издалека и вблизи, в самых неприглядных деталях, в самом начале времён и непосредственно перед смертью человечества. Он видел, как рождались и умирали люди, видел, как эволюционировали виды. Он видел Асгард. Земли снежной аномалии, о которых рассказывал Локи – он задержался, чтобы взглянуть на них, сейчас и раньше, когда там был ещё юный Локи. Они и правда были красивы – как и Звонкое озеро, как и дворец, как и весь этот странный, но удивительный мир. Он видел, как строились стены Асгарда и как началась война с Ётунхеймом. Он видел, как росло Мировое Древо. Это… завораживало. Сосредоточься, Старк. Он потянулся к ниточке связи, по-прежнему заблокированной, но она отозвалась на его прикосновение, указав не место, а время – он увидел их с Локи, увидел себя в тюрьме перед его камерой, Локи в тронном зале перед Одином, увидел Фригг и снова себя – но это всё было немного не тем. Он вздохнул и потянул на себя ткань реальности. Мир – все миры, все времена – подернулся рябью, и он наконец-то оказался перед Локи, сидевшим возле какой-то скалы. Из его тела торчала отвратительная голова, и раньше это вызвало бы у Тони отвращение, но теперь он слишком многое успел увидеть, чтобы хотя бы удивиться. Он безразлично скользнул по паразиту взглядом и посмотрел на Локи. Тот, почувствовав в умирающем мире присутствие, которого там быть было не должно, распахнул глаза и в немом удивлении приоткрыл рот. Тони усмехнулся ему – устало, но тепло и обнадеживающе – а затем снова дёрнул за ткань реальности. Раньше. Локи стоял на пристани и смотрел, как умирает мир, держась за голос Тони в глубине сознания. Темнота прочно держала его; Тони мотнул головой. Раньше. Локи лежал в кровати рядом с ним, и темнота любовно окутывала его, готовясь забрать в свои объятья то, что принадлежит ей по праву. Ещё раньше. Он подхватил пошатнувшегося Локи – темнота ликовала, танцуя возле них, потому что теперь жила не только рядом, но и внутри Локи, потому что теперь Локи не видел ничего, кроме неё, и совсем скоро станет её. Раньше. Неподалёку от его клетки раздался взрыв, и Локи подался вперёд, с любопытством разглядывая источник шума – смертного в странном костюме, попавшего в Асгард, в королевскую тюрьму, несмотря на сотни защитных заклинаний. Темнота лениво потянулась за ним. Ещё раньше?.. Темнота отозвалась на призыв – просочилась в их мир из тончайших разрывов реальности. Они были слишком узкими, чтобы пропустить кого-то – провинившегося принца, уставшего сидеть в заточении – внутрь, но их было более чем достаточно, чтобы выпустить что-то наружу. Ещё раньше, и Локи только занёс руки для очередной попытки разорвать окружающее его пространство и создать портал, чтобы вырваться из своей клетки. Он послушно застыл в этом положении – сосредоточенный и серьёзный, но вместе с тем – похожий на капризного ребёнка – вместе со временем, и в следующий момент перед Тони были они оба. Локи, которого темнота ещё не тронула и даже не знала, и Локи, которому даже зрение не могло бы помочь найти дорогу домой. Темноте было не обязательно лишать кого-то способности видеть, чтобы скрыть от них какие-то вещи. Оба Локи синхронно моргнули, когда время возобновило свой ход, и уставились на него: один – с недоумением, другой – с изумлением и едва ли не паникой. Они не видели друг друга; Тони видел обоих. Реальность натянулась между ними в молчаливом ожидании, отражая прошлое и будущее как огромный фасеточный глаз и показывая Тони все случившееся и не случившееся, что могло касаться Локи. Тони снова увидел, как он проникает в его сознание; он увидел Локи еще до их знакомства – Локи, разрушающего Етунхейм, Локи, сражающегося с Тором – и Локи, которым тому не суждено было стать в этой жизни: ведущего за собой целую армию отвратительных существ, насмешливо кружащего вокруг Тони в его башне... Тони смахнул с рукава радужную пыль, и видения рассеялись. Локи в клетке выдохнул, уронив руки и с напряжённым интересом и опасением наблюдая за Тони; должно быть, смертный, явившийся из самой ткани мироздания, вызывал у него другие эмоции, нежели тот, кто просто суметь открыть проход между мирами. Один был любопытен, другой мог оказаться опасен; Тони коротко усмехнулся и подмигнул ему, вызвав бурю негодования, просочившуюся по ещё не установленной связи. Другой Локи слабо попытался приподняться на локтях и нахмурился, хватая потом воздух. – Что, – выдохнул он, – что ты делаешь... Старк?! Паразит, сидевший в его теле, выпучил на Тони незрячие глаза и заверещал, безобразно распахивая рот. – Имя! – капризно проскрипел он. – Я хочу его имя! – Обойдешься, – невозмутимо отозвался Тони и небрежно махнул рукой: – Исчезни. Реальность натужно застонала, но повиновалась, соглашаясь, что Локи надлежит выглядеть совсем иначе, и паразит растворился в воздухе, успев напоследок издать беззвучный вопль. Локи в клетке тихо ахнул от неожиданности и вцепился в прутья решетки, когда реальность сняла с него слепок, придирчиво сравнивая то, что получилось с тем, что должно было быть. Еще не все. – И ты исчезни, – доверительно сообщил Тони темноте, трусливо прятавшейся в трещинах скалы за Локи. – Он мой. Я тебе его не отдам. Мир снова запестрил калейдоскопом красок, латая трещины, через которые к Локи тянулась бездна, и темнота недовольно отступила – и из каменистого мира, до которого проводила своего пленника, и из углов клетки, в которой начала с ним знакомство. Осталось только одно. Реальность услужливо отозвалась на отголосок мысли, промелькнувшей в сознании Тони, и показала ему путь – один шаг, и он окажется в своей мастерской рядом с нерабочим порталом и Дубиной, заливающим все вокруг пеной из огнетушителя, а Локи останется в клетке, и не будет... не было ничего – ни встречи, ни связи, ни бездны... Возможно, даже воспоминаний. Или можно прямо сейчас выдернуть Локи из тюрьмы, начать все заново, но на этот раз – по своим правилам; без пренебрежительно-снисходительного «смертный», без какой-либо связи. Отправиться в путешествие по девяти мирам, пока еще действует радужная пыль, а затем освоить суть порталов самому... Тони сделал шаг вперед и протянул по-прежнему полулежащему на земле Локи руку. Понемногу успокаивающаяся взбаламученная реальность затянулась за его спиной, более не смущая множеством альтернативных путей. Локи принял его руку и поднялся на ноги – напряжённо, словно ожидая в любой момент вспышку пронзительной боли, которой не последовало. Темнота не хотела его отпускать, но у неё не было другого выхода. Она ушла, оставив после себя лишь седину на висках Локи и богатую почву для грядущих кошмаров. Но с кошмарами они как-нибудь справятся. Где-то по ту сторону заблокировавшей их связь ментальной стены у Локи по-прежнему должен был оставаться слепок его реактора; а если его не хватит – что ж, Тони сам будет рядом. – Я не знаю, есть ли смысл спрашивать тебя, как ты тут оказался, – медленно, как будто смакуя каждое слово на языке, протянул Локи, опасливо наблюдая за каждым его движением. – Но ты ещё более безумен, чем я думал, Старк, раз решил прийти за мной лично. – Ну, иначе было бы скучно, разве нет? – Тони подмигнул ему и широко ухмыльнулся, когда Локи попытался сдержать ответную улыбку. – Да брось, ты любишь меня именно таким, детка, не притворяйся, что это не так. – Кто что-то сказал о любви? – фыркнул Локи, оглядываясь по сторонам. – Ты по-прежнему излишне самонадеян. Твоё присутствие здесь живое тому доказательство. Не знаю, как ты… – А мог бы, – перебил его Тони. Локи замолчал и выгнул бровь, смерив его многозначительным взглядом, выражавшим всё, что он думает по поводу болтливых смертных, лезущих на рожон. – Мог бы узнать, если бы не заблокировал связь. Если бы не эта чёртова заслонка, то Локи наверняка бы почувствовал прорывающуюся злость в его словах, но Тони нравилось думать, что в целом ему удалось оставить свои эмоции при себе. У него ещё будет время как следует позлиться на Локи за то, что тот так его напугал, за то, что тот почти лишил их надежды, за то, что… За всё. У Тони была масса поводов чувствовать досаду, но всё это могло подождать. – О, – только и сказал Локи, но прежде, чем он сумел продолжить мысль, Тони снова его перебил. – Нам пора уходить, – сказал он. Пока реальность всё ещё отзывалась на его мысли и подчинялась его желаниям, пока он мог увести Локи за собой из этого гниющего мира на отшибе вселенной – перспектива застрять в нём даже без угрозы провалиться в темноту совсем не радовала. Локи прищурился. – Неужели у тебя есть план? Я не вижу при тебе ни твоего костюма, ни устройства, с помощью которого ты попал в Асгард, – он повёл плечом и глубоко вздохнул, прикрывая глаза, и – о, Тони знал, что это значит. Локи собирался колдовать. – То, что ты чего-то не видишь, не значит, что этого нет, – заметил Тони, протягивая ему руку. Реальность расслоилась прямо перед ним; в глазах зарябило от представшего ему многообразия миров, и ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы суметь вновь сосредоточиться на Локи. – Ты достаточно напрыгался по другим мирам, хватит. Я бы предпочёл вернуться до обеда – сегодня должны подавать восхитительное рагу из ваших овощей, и я не собираюсь его пропускать из-за тебя. Во взгляде Локи, которым тот одарил его руку, было столько неприкрытого сомнения, словно он вдруг всерьёз задумался о реальности Тони и о собственном здравомыслии. Тони закатил глаза и неспешно подошёл к нему ближе, остановившись, может, в шаге от него, а может, и того меньше. – Пора вернуть вас домой, мой принц, – мягко сказал он и взял Локи за руки. На этот раз калейдоскоп красок был гораздо мягче, чем в начале его пути; Локи ахнул, когда мир ушёл у него из-под ног, и чуть крепче сжал руки Тони, но больше ничем своё удивление не проявил. Я полон сюрпризов, с улыбкой подумал Тони, и в последний момент, воспользовавшись своими стремительно тающими привилегиями, оттолкнул прочь разделявшую их сознания стену. Когда они снова очутились в Асгарде, ему показалось, что вдруг стало легче дышать – и дело было не в пережитом путешествии. – Я должен был догадаться, – прошипел у него над ухом Аудун. – Должен был. Но, кажется, я всё-таки переоценил тебя, Старк. Я был уверен, что любому, у кого есть хоть какие-то мозги, хватит ума… Он замолчал, резко, со свистом втянув в себя воздух, когда увидел, с кем он появился. В какой-то момент перемещения он прижал Локи к себе, и тот спрятал лицо у него на груди – по связи отчётливо ощущалось сожаление, что он не сумел проследить за меняющимися вокруг них реальностями, но истощение всё-таки взяло своё, как бы ему ни хотелось это отрицать. – Старк… – медленно начал Аудун. – Всё в порядке, – поспешил заверить его Тони. – Всё в порядке. – Всё в порядке, – ворчливо передразнил его Локи и слабо ударил его кулаком по плечу, пытаясь высвободиться. – Как будто бы ты сумел отличить настоящего меня от паразита, стремящегося всеми правдами и неправдами пробраться в Асгард, Старк. Клянусь, такой вопиющей глупости… – Эта глупость спасла твою задницу, между прочим, – возмутился Тони. – И для справки – я видел паразитов, и я видел твои альтернативные версии. Я видел тебя в затонувшем Манхэттене, я видел тебя королём Ётунхейма, я видел тебя злодеем и я видел тебя героем. Поверь мне, я смог бы отличить, кого притащить обратно. Локи застыл и напрягся в его руках, а затем поднял на него острый взгляд. В его глазах отражались нечеловеческая усталость и страх, но в них не осталось ни следа темноты, и этого было достаточно. Пока что. А со всем остальным они разберутся потом.