Покаяние

      Ноги ступали уверенно и почти бесшумно. Руки не дрожали, касаясь грубых и пыльных стен, отдающих холодом. Новые сферы образовались сверху и освещали широкие и длинные ступени из булыжника. Она не оглядывалась. Она не боялась. Что-то неосознанно вело её, звало увлекающим, растворяющимся в межзвёздной тени голосом. Голосом вечности, всего и ничего одновременно. Голосом жизни и смерти. Голосом, который она слышала очень давно, возможно, ещё в чреве матери.       Неизведанное чувство всё больше окутывало Лили с каждой новой ступенью. Оно впитывалось в плоть, пронизывало насквозь бездонное и безбрежное море внутри, когда девушка подошла к залу и практически лишилась права управлять собой. И вот опять ей не по себе. Однако, разрешить страху вцепиться мёртвой хваткой в разум и заполонить все мысли, Линет не позволила. Шаг ускорился, невзирая на беспроглядную, плотную темноту в конце лестницы.       Дыхание сбилось. Пройти столько ступеней оказалось для неё непосильной задачей. Она убрала со лба прилипшие от пота пряди и огляделась, увеличив яркость летающих шаров. Сила податливо слушалась, ласково отвечая покорным отголоском. Это льстило и вызывало даже самую кроткую улыбку.       Высокая дверь с величием встретила её. Лили удивляло, что везде в этой восточной части дворца отсутствовали замки. В детстве строго настрого запрещалось шастать здесь, да и охрана всегда стояла у входа. Но со временем это стало волновать Лилит мало. Снаружи: защитные и восстановительные заклинания. Никак не пробраться, не нарушив единого покрова магии. И к тому же, что тут охранять? «Никому ненужная вековая разруха. Замок пережил реконструкцию. Та часть не использовалась даже при жизни твоего отца», — скучающе сказала нынешняя королева, когда Лили впервые сунула сюда нос и старалась без лишних подозрений выпытать у неё, что тут было, и почему до сих пор всё заброшенно. Ответ она получила, но не успокоилась. А с недавнего времени бабушка поговаривала о замуровке из-за всё той же ненадобности.       Линет зашла вовнутрь. Просторная комната, больше похожая на спальню, предстала перед ней в безликой, жуткой тишине и одиночестве. Дорогую мебель, картины и украшения интерьера покрывала плотная, в прошлом белоснежная, а сейчас грязная от пыли и серая ткань. Она осторожно прошла вглубь помещения. Впервые нога живого существа ступала тут спустя века после страшного преступления.       Лили обняла себя за плечи, поёжилась, продолжая вертеть головой и придирчиво смотреть по сторонам. Ей стало нехорошо, ком тошноты подступил к горлу. Тяжесть мёртвым грузом повисла на душе. Пахло тут странно: горячей, только что пролившейся кровью, липким страхом и болью, смешавшейся с отчаянием.       Демонесса поспешно, прогоняя плохие мысли, зароившиеся в голове, дошла до конца комнаты. Вся стена оказалась завешана плотной шторой тёмно-алого цвета. Она неторопливо сдвинула её в сторону и застыла на месте, не решаясь поверить своим глазам, тому открывшемуся виду сверху.       Величественная столица — Гоэтия могла тягаться по великолепию и размаху с самыми божественными и райскими чертогами. Отсюда были видны во всей эпохальной грандиозности раскидистые сады, не уступающие красотой и благоуханием Эдему, гигантские амфитеатры, богатые галереи и музеи, роскошные, поистине царские дома знатных демонов и простые строения для низшего и среднего уровня населения. Тянулись длинные улочки и площади, вымощенные пепельным камнем, прокладывались мосты через широкую ленту реки. Багровый, практически чёрный Ахерон опоясывал город по диаметру и, протекая внутри ленивым потоком, впадал в Стигийское болото на севере. Гоэтия сверкала, безустанно горела огнём, прятала в своих трущобах публичные дома, таверны с пьяным сбродом. Здесь гармонично смешалось всё: и Адское помпезное великолепие, и падшее, грешное убожество.       У Лили перехватило дыхание. Она никогда не видела родной город с такой точки в замке. Пролетала над ним в вышине — да. Но чтобы так…       Девушка, не раздумывая, выбежала на огромную с невысокими бортиками площадку, куда вёл закрытый проём. Это не было балконом, если что очень масштабным в размере. Широкое и достаточно длинное пространство полукругом крепилось к башне замка. Со стороны и не скажешь, что оно настолько внушительное, на общем фоне грандиозного королевского дворца это никак не заметно.       Тут не пел ветер, не было слышно города, не пахло чарующими цветами из сада, не летали птицы, и луна мрачным, серебристым светом не озаряла каменные полы. Тут печально, безжизненно, однако, — красиво.       Лили подошла к краю, посмотрела вниз. Двор спал, никого не было заметно, ворота надёжно заперты, отделяя королевский дворец, сердце Ада, от многоликого города. Долго смотреть и разглядывать открывшиеся виды не пришлось. У неё закружилась голова с новыми приступами тошноты. И это происходило точно не от высоты. У демонов и ангелов не было такого страха от рождения. Они приучены к полётам, ещё находясь в матери и слыша родную песнь ветра и зов вышины. Снова подозрительно замутило. Нахождение здесь стало ненавистным. Разум говорил бежать, нутро шептало остаться и ждать. Она развернулась к проёму, завешенному шторой, и решительно зашагала обратно в комнату.       У неё хватило смелости остаться, а не убежать со всех ног к себе и нырнуть в тёплую постель. Руки потянулись к ткани, закрываемой вещи. Она хрустела под натиском пальцев и податливо снималась, показывала ей то, что под собой скрывала столетиями. Обследовав всё, у Лили сложилось впечатление, словно это место покидали спешно, без сожаления, а после ни за чем не вернулись, даже не заперли как следует дверь. Драгоценные украшения в шкатулках, парфюм и косметика, одежда, в основном состоящая из элегантных платьев и роскошных нарядов. Всё это было нетронутым. Скорее всего, здесь жила утончённая, нежная натура — женщина. Но кто?..       Долго демонессе думать не пришлось. Её внимание привлекла коробка кремового цвета. Она была поставлена на трельяж поверх ткани. Лили поймала себя на мысли о некой странности такого расположения вещи. Она сразу отложила её коробку на тумбу рядом, когда осматривала шкатулки, а вот сейчас вернулась к изучению этого предмета. Что в ней находится, она гадать не стала, сняла крышку из плотного картона.       Лили ахнула, не смея сдержать восхищения, и, не раздумывая, подняла верх платья за широкие, прикрывающие груди, бретели со складками, плавно сужающимися к интересному украшению там, где у подобных нарядов располагался пояс. Оно начиналось с боков на уровне низа груди и так же складками шло к глубокому заканчивающемся чуть выше талии разрезу, от которого переливом скользило к бёдрам. В свободном пространстве между началом и концом затейливого украшения рассыпались полупрозрачные белые камни, похожие то ли на граненные и довольно мелкие алмазы, то ли на топазы. Они дорожкой окаймляли декольте и кое-где шли по контору этого лентообразного украшения. Сзади от каждой бретели струилось по одному полотну пурпурно-красного шёлка. Из такой же ткани было сшито всё однотонное платье.       Вытащить из коробки весь наряд Линет не рискнула. Не хотелось запачкать столь нескромный, но утончённый наряд многовековой пылью, потому тайна его длины осталась нераскрытой. Она аккуратно уложила настоящее произведение искусства обратно в коробку и закрыла крышкой.       Как бы ей хотелось узнать чьё оно и можно ли его стащить, хотя бы одолжить на один вечер. А если честно, то у девушки появилось сильное желание забрать отсюда весь шкаф с одеждой. Годы не испортили ни красоту, ни качество вещей. Скорее всего, это зачарованные, магические ткани. Им ничего не страшно.       С досадливым вздохом Лили отошла от трельяжа. Смотреть больше не на что, всё может и не досконально, но беглым взглядом было изучено. Она задрала голову, внимательно разглядывая. Посланные к конусообразному потолку сферы освещали изображения, старательно выведенные вручную. Звёзды. Множество звёзд, уходящих волшебным вихрем к самой конечной точки башни, на фоне безоблачного тёмно-синего неба.       Демонесса слегка покружилась на месте. Вихрь тоже пришёл в движение. Серебристые точки одна за другой летели ввысь нескончаемыми рядами. Её окутал восторг, чистая детская радость. Хотелось рассмеяться и кружить-кружить на месте, чтобы эти светила летели выше и выше, достигая неизвестного даже высшим существам пространства, вечности.       Она остановилась, опёрлась рукой о рядом стоящий шкаф. Это было прекрасно, завораживающе. Живя здесь, Лили бы тоже сделала что-то подобное. У себя девушка пока что марала стены, однако рисунки быстро надоедали, и она их успешно закрашивала ровным слоем однотонной краски.       Ещё раз взглянув на потолок, Линет уже наметила в сторону двери. Коробка с платьем не давала покоя. Если она тут лежит, значит, никому не нужна. Так ведь? Иначе бы давно забрали такую жемчужину и держали у себя в гардеробе. Лили, внутренне терзаясь в нерешительности, взяла находку и поспешила к двери, тем самым прогоняя желание не брать то, что ей не принадлежало, но вдруг неуклюже запнулась о ткань, накрывавшую предметы в комнате, и рухнула на пол. Колено, на которое она приземлилась, и вытянутые руки обожгло болью. Принцесса смачно ругнулась про себя, и вместе с этим раздался грохот.       Поднялся столб пыли, за которым ничего не проглядывалось. С какого-то предмета слетел тот злосчастный кусок ткани, и этот предмет свалился прямо перед ногами демонессы, чуть не придавив стопы. Она испуганно замерла. Хоть бы никто не слышал, и не нагрянули караульные, свидетели ей ни к чему.       Спустя пару минут тихого затаённого дыхания никаких шагов внизу и на лестнице Лили не услышала, потому спокойно, стараясь не делать это шумно, выдохнула и села, подмяв ноги под себя, на всякий случай коробку отодвинула подальше. Она потёрла покрасневшие и горящие ладони и потянулась к упавшему предмету. Он казался похожим на картину, что висела ранее напротив. Линет с трудом подняла её, оценив хлипкое и уже негодное крепление, и поставила к стене. Девушка окинула пристальным взглядом, как оказалось, групповой портрет. Осознание того, кого именно искусно изобразил художник, поставило в тупик и привело в недоумение.       Её, как знающей толк в искусстве и прекрасном, не волновала и не интересовала золотая толстая рама, украшенная вензелями, талантливая манера письма мастера, подача и точность. Всё внимание было приковано к королевской семье, к её не совсем ожидаемому и даже поразительному составу.       Не стареющая со столетиями Виктория сияла радостью, сидя расслаблено, но с достоинством в изысканном с резными подлокотниками кресле, и смотрела прямо, на будущего зрителя, с должным превосходством и мягкой горделивостью. Утончённое, без лишних деталей и украшений платье выгодно смотрелось на стройной фигуре королевы, облегая, выделяя не лишённые округлостей формы и подчёркивая их шёлковым блеском. По правую сторону от неё стояла внушительная фигура Люцифера в богатом, расшитом серебряными нитями тёмном камзоле. Он крепко держал жену за руку, согнутую в локте и плавно поданную ему, и дарил снисходительный и из-за этого необычайно редкий взгляд маленькой белокурой девочке, которую держал на руках. Она выглядела как чистый, невинный ангел с красными дьявольскими крыльями за спиной и оказалась поразительно похожей на мать Лили. Те же пронзительные голубые глаза, что вскружили голову отцу в далёкой молодости и сравнивались им же с холодной глыбой льда и снежной вершиной гор, широкая улыбка с хитрецой, точные черты лица. Девочка обвила ручками мужскую шею и прижималась так, как прижимаются к близким, глубоко обожаемым и дорогим людям.       Укол неожиданной ревности проткнул Линет насквозь. В груди образовалось противное, гнетущее чувство. Получается, это, в лучшем случае, только дочь Виктории и, в худшем, ребёнок её обоих родителей, родная по крови сестра. Такое открытие больно ударило по самолюбию. Она всегда считала себя единственной, прямой наследницей и теперь затруднительно воспринимала этот пока ничем более не подтверждённый факт. Но удивления на этом не заканчивались. Нельзя было не заметить ещё одного незнакомого демона, расположенного по другую сторону от Вики. Высокий, угрюмый юноша разместил руку на спинке кресла и стоял напряжённо, с желанием в любую секунду уйти отсюда и не терпеть чьё-то общество. Он, в свою очередь, строго напоминал отца и вобрал в себя что-то явное, броское от Лилит. Его глаза с алыми радужками едва выделялись на общем фоне роскошной неизменной с годами гостиной, которую Линет сразу же узнала, и таили настоящую, сжирающую боль и едкую, такую же губящую душу обиду.       Лили ещё сильнее замутило. Чем дольше она смотрела на полотно, тем сильнее начинала кружиться голова. Взгляд демона, возможно, её брата, ещё одного обнаруженного родственника, не отпускал. Она посмотрела на белоснежное платьице девочки, оторвавшись от разглядывания королевского отпрыска, и вдруг стало нестерпимо больно, словно сотни игл вонзились ей в виски. Окружающий мир и странная комната, погружённая в пыль времени, зашатались, и семейный портрет утонул, растворяясь, во тьме.       — Пойдём с нами, Артей, — живо и звонко протянул тоненький голосочек ангела.       Она подала ему маленькую ручку, на что он сжал её в ответ в своей огромной ладони, но остался неподвижно стоять на месте.       — Доротея, мне здесь не место.       Доротея недовольно топнула ножкой, сдвинув к переносице светлые брови.       — Не говори так! Ты мой брат, и я не хочу, чтобы меня рисовали без тебя. Мама тоже не против. Ну пожа-алуйста.       Девочка обняла его за ногу, дальше не могла дотянуться из-за низенького роста. Артей смешно шевельнул её блондинистые кудряшки, раскинув их в новом порядке.       — Ты опять поругался с папой?       Поругался, получил выговор, упрёки и крепкую затрещину. А потом ещё один удар и ещё…       — Нет, Тея.       Доротея ему не поверила, чувствуя маленьким детским сердцем что-то неладное, плохое. Её папа часто ругался с Артеем и в последнее время отстранил его от двора. Артей собирался безвозвратно уехать в далёкий Дис под покровительством Астарота на верную и долгую военную службу. А пока он находился дома в последний раз и точно, по особенному тонко улавливал перемену её настроения. Сначала она поникла, а потом расцвела наверняка от шаловливых мыслей. И правда, Тею посетила гениальная идея. Если ему не хочется быть со всеми, то почему бы им вдвоём не сбежать куда-нибудь? Что может быть лучше того, чтобы улечься на изумрудный ковёр травы в тени деревьев и, закрыв глаза, слушать биение бессмертной жизни вокруг?       — Давай, сбежим в сад под наше вишнёвое дерево. Нас там долго не найдут. Никому ничего не скажем.       Артей удивлённо приподнял тёмные брови.       — Какие же хитрые мыслишки в твоей светлой голове.       Она рассмеялась, но смех продлился недолго. Их прервала Виктория.       Эта демонесса — самое лучшее творение Творца, по скромному мнению Артея. Она не просто вышла из гостиной, а грациозно выплыла, даря грешному и жестокому миру шанс на воскрешение и искупление, озарила ночь, разгоняя мрак. Она — подарок судьбы, луч света в Тёмном царстве вместе с крошкой Доротеей.       Артей так и замер на месте, пристально и жадно наблюдая за ней. Её открытые плечи, выступающие ключицы, плавный изгиб шеи… Сил не хватало это скрыть, в очередной раз глубоко затолкнуть в себя.       — Детка, я тебя уже потеряла.       Тея невинно захлопала глазками и надула губки. В основном такой метод срабатывал на отце, но и мама теряла самообладание, только не всегда и не так часто, как хотелось бы.       — Прости меня, мамочка. Я искала Артея, а потом ждала, когда он освободится. Ты не сердишься?       — Нет, но я хотела послать за ним служанку. Если теперь все в сборе можем начинать и не задерживать художника.       Доротея потребовала её отпустить и первая забежала в комнату. Артей медлил, не желая сталкиваться с тем, от одного взгляда которого у него кровь стыла в жилах, и начинала бурлить ненависть.       — Я поговорю с ним. Так не должно быть… — зашептала Вики, печально глядя на демона и видя припухлость на его лице и рассечённую верхнюю губу.       — Не нужно. Я заслужил.       — Никто не заслуживает такого отца, никто не расплачивается за чужие грехи.       — Это бесполезно, Вики.       — И я всё же попробую. В сотый раз. Не просто скажу, потребую.       — Я недостоин ваших жертв.       Вики посмотрела в глаза Артея. Глубоко, долго. Они в точности напоминали Люцифера.       В ней отозвалась боль, боль не за себя. В нём — почти ничего, кроме… Артей стыдливо опустил глаза.       — Заходи.       Она пропустила его вперёд и зашла следом.       Тьма неторопливо, давая ей отвыкнуть от увиденного, рассеялась. Линет попыталась впихнуть в лёгкие побольше воздуха, не веря своим ушам и глазам. Что это, чёрт возьми, было? Ей хотелось вопить и рыдать от странных, ранее неизвестных внутренний ощущений. Она неугомонно тряслась и дрожала от холода, покрывшего вуалью её костлявые плечи. Однако сила убаюкивала, успокаивающе ласкала, заставляла прийти в себя и вернуться в настоящий мир, говоря: «Не бойся и прими это». Её грудь неровно, сойдя с привычного ритма, вздымалась. Дыхание сбилось, стало непозволительно рваным и жадным на кислород. Каждый маленький, жалкий вдох постепенно возвращал к реальности. Головная боль медленно уходила, проясняя ум.       Потерять контроль было бы весьма ожидаемо, но Линет крепко стиснула зубы и запихала куда подальше очередную всколыхнувшуюся волну. Только брызги и пена вырвались наружу, и она пальцами прожгла старую материю. Получились небольшие дыры с чёрным окаймлением, что горело голубоватым огнём и вскоре потухло.       Окончательно успокоившись и уложив в голове случившееся, Лили на ватных ногах поднялась, держась за мебель для опоры. Она осторожно, с небольшой долей страха провела ладонью по слою давно высохшей масляной краски, коснулась того незнакомого демона. Ей вновь становилось не по себе. В голове уже начали смазано и нечётко мелькать неразличимые, бессмысленные и несвязанные между собой картинки. Почувствовалась стягивающая резь на горле, ещё немного и… Странное видение, погружение в другую реальность или разыгравшаяся фантазия повторится, вновь возьмёт правление в свои руки. Демонесса не знала, что именно сейчас произошло, и от испуга резко накинула ткань на портрет, замотала головой. Чувство спокойствия, безопасности разлилось по крови. Бежать. Уходить. Что угодно, лишь бы подальше из этого места. Она даже не обернулась, крепко стискивая в руках коробку и быстро направляясь восвояси, к себе. Тут ей делалось плохо, до невыносимости тяжело.       Попавшиеся уже в жилой части замка караульные ничего не сказали и не спросили. Серьёзный, убийственный взгляд, говорящий: «Не ваше дело, почему я здесь в это время», — и никто лишний не пристаёт с расспросами и не думает о донесениях. Прихвостни Лилит не попались на пути, что очень порадовало Линет, и она ещё быстрее зашагала к своей комнате.       Оставался последний поворот налево и недлинный коридорчик, когда восточное крыло осталось позади. Демонесса резко завернула в нужный момент, совсем не думая о постороннем присутствии здесь. Её шаг резко потерял былую уверенность. Верх над девушкой взяла растерянность.       Асмодей без шанса на освобождение прижал к стене служанку Амели. Его руки, алчные и грубые, задрали подол сорочки и с болью впивались в бледную кожу бёдер, оставляя багровые отпечатки от сильных пальцев. Её небольшая аккуратная грудь была обнажена с одной стороны, потому что тоненькая, хлипкая лямка на плече не выдержала крепкой хватки демона и оторвалась. Он губами терзал шею беззащитной служанки, кусал почти что до крови и тут же зализывал, рыча. Амели боялась шелохнуться, вскрикнуть, потревожить хоть кого-нибудь своей никому ненужной и неинтересной бедой. Слёзы текли беззвучными ручьями по её красивому молодому лицу. Она молча молила о помощи и теряла последнюю надежду на спасение. Его касания были везде. Его запах въелся в сознание. Его голубые глаза отпечатком отложились в мозгу. Она будет их вспоминать одинокими холодными ночами и ненавидеть, мучаясь и корчась от моральной боли.       Чужие шаги вынудили Асмодея прерваться, а при виде Лили — немного отстраниться от жертвы, но не отпустить. Липовая свобода, глоток воздуха перед погибелью.       Линет не знала, как себя вести. Она посмотрела на умоляющую служанку и поняла, что неожиданно настигшей страстью и обоюдным согласием тут не пахнет. Ей стало стыдно за этот мир, что погряз в похоти и желание, ради которого существа готовы принуждать и брать силой.       — Принцесса, какая неожиданность, — промурлыкал Асмодей, заискивающе улыбаясь. — Что вело вас по этим коридорам в столь поздний час?       Сориентироваться и подумать времени не было. Девушка выдала первое, что пришло в голову, пытаясь придать голосу уверенности:       — Ищу одно недоразумение. И, кажется, я его нашла.       Она кивнула на Амели и выразила на лице гнев, недовольство долгими поисками служанки.       — Амели, я долго ещё должна ждать тебя?       — Принцесса… изви… извините!       Амели начала прикрываться, заплакав ещё сильнее и ещё тише.       — Не смею отнимать то, что сейчас предназначено для вас.       Асмодей выпустил бедняжку их своих «объятий». Она, не веря свободе, поспешила к Лили. Растрёпанные светло-русые волосы заструились по трясущимся плечам. Демон застегнул штаны и запахнул камзол, с вышитыми золотой нитью узорами.       — Прошу прощения, — сказал он и зачесал пальцами светлые волосы назад. — Вышло это… несколько странно.       — Да, — ответила Линет.       Она посмотрела на Асмодея прежде, чем уйти. Он расплылся в жуткой, многообещающей улыбке. Это испугало её до новой дрожи, которую демонесса смогла скрыть с явным трудом и сказала следующее, чтобы как-нибудь отвлечься от плохих мыслей, зароившихся в голове:       — Доброй ночи.       — И вам, принцесса.       Лили развернулась и зашагала обратно, намереваясь сменить маршрут до покоев, запутать следы. Служанка скромно отправилась за ней. Внутри принцессы всё похолодело. Она не сомневалась, что его улыбка — тихое, безмолвное предупреждение. Асмодею никто ранее не осмеливался переходить дорогу. Линет её перешла и нагло отобрала добычу.