Я разбил твоё сердце на миллионы осколков

Тогда это казалось мне таким абсурдом... Такой глупостью. Но сейчас, прижимая твоё холодное тело к себе и сжимая зубы до боли, я понимаю: я разбил твоё сердце на миллионы осколков. Я сделал тебе больно, а не этот проклятый Повелитель. И я, только я виноват в твоей смерти. На моих глазах медленно выступают горькие слёзы, и с онемевших губ слетает шёпот: "Прости меня, Колючка..." С того момента, как мы познакомились лично, ты испытывала ко мне сильную неприязнь. Я лишь усмехался в ответ на твои угрозы и возмущённые возгласы. Что мне может сделать какая-то тринадцатилетняя девчонка, возомнившая о себе слишком много? И ты это прекрасно понимала, но не желала зарывать топор войны. Каждый раз, когда я приходил к вам на мельницу, то видел тебя недовольной. Прикусив губу и скрестив руки на груди, лидер патруля внимательно следила за мной. Конечно, ты мне не доверяла. Я был тебе противен. И, если бы не Алёнка, ты бы сделала всё, чтобы прибить меня твоим любимым веником или хотя бы упечь за решётку. В ответ на твои колкие фразы снова лишь ухмылка и слова, задевающие самолюбие вредной принцессы ветра. Ты обижаешься, но стараешься этого не показывать. Наивная девчонка, думаешь, я не замечу? На моих губах вновь и вновь расцветала широкая улыбка. Ты забавляла меня. Постоянно, когда я подходил ближе, ты начинала бросаться острыми, как мой верный клинок, замечаниями. Знаешь, а ведь именно тогда в моей голове возникло это нелепое прозвище. Оно прижилось с неимоверной скоростью. Крепко засело в моей голове и твоём образе. Бесить злючку-колючку стало в два раза веселее. И только когда я начал замечать странности в твоём поведении, я сделал огромное и очень важное открытие. Оказывается, ты могла простоять со мной наедине пять минут и не устроить скандал из-за какого-нибудь пустяка! Да и вообще, ты стала относиться ко мне лучше. Сказать, что я был удивлён – ничего не сказать. Тогда ты для меня ничего не значила, была лишь объектом насмешек и подколов. И продолжала им быть. Но, как оказалось позже, ты рассчитывала на нечто большее... Я прекрасно помню тот день. С тяжёлым сердцем вспоминаю твои жалкие попытки признаться в любви, когда ты вдруг появилась у меня в театре и неловко переминалась с ноги на ногу. – Морок... Я... Понимаешь, мне тут надо... – ты прятала глаза и уже явно пожалела, что не усмирила свою смелость и не продолжила обитать в своих счастливых мечтах. Я был занят делами театра, а ты мне мешала. Я уже рассердился и собирался тебя выгнать. – Влад... – Ты назвала меня по имени, Колючка? – усмехнувшись, я развернулся к тебе на кресле и впился взглядом в девичье личико. Щёки слегка порозовели, глаза опустились. Ты смотришь себе под ноги и уже продумываешь план побега. – Мне... То есть, нам... Нужно, чтобы ты... – Что? – в моём голосе появился холод. Я понял, что ты пытаешься мне донести. Но нет. Я никогда никого не любил и не смогу полюбить. А ты втрескалась в меня по уши, наивная маленькая мечтательница. Бедная принцесса, я скоро разобью тебе сердце, а ты стоишь и смотришь на меня глазами, полными надежд и веры в счастье. В то, что чувства взаимны. Я медленно встал с кресла, подошёл к тебе. Наши взгляды встретились... Сапфир и аметист... Красивое сочетание было бы, наверное. Тогда я повёл себя, как последний козёл. Подарив тебе жаркий поцелуй, я отверг тебя. Мои грубые слова резали твою душу сильнее любого кинжала и меча. И только сейчас я понял всё. Я ведь тоже влюбился, идиот... Неосознанно проявил жесткость, дабы отвести от себя подозрения. Подозрения? Какой же я кретин... Я не смогу сдержать слёз. Знаешь, сейчас я тебя искренне понимаю... Сердце резко защемило. Дышать было нечем: казалось, что воздух вокруг меня взяли и телепортировали куда подальше, оставив отчаянного парня в вакууме... – Владик... – заплаканное лицо Алёнки замаячило перед глазами, и её пальцы медленно потянули меня за рукав. Я тут же вырвал свою руку и прижал лишённое жизненного тепла тело к себе. И плевать, что она уже мертва. Я буду драться, вырываться из стальной хватки парней или лиан Цветковой, но никогда не отпущу её. Горькая обжигающая слеза печально покатилась по щеке, затем по подбородку и упала на бледную кисть храброй волшебницы ветра. Лицо шатенки всё так же озаряла грустная улыбка, словно она не жалела о своей смерти.... – Знаю, что это невозможно, но... – ярко-голубые глаза, наполненные болью и слезами, оказались прикрыты. – Прости меня, Колючка...