Don't stop!

— Люк? Люк! Люк, ты в порядке? Люк еле-еле разлепляет глаза, фокусируя взгляд перед собой. Он поднимается, потирая лоб и оглядываясь по сторонам, а затем щурится от яркого солнечного света. — Люк? — настойчиво продолжает повторять Эштон, сидящий рядом с ним на кровати. Он облегченно вздыхает, когда тот лениво мычит ему в ответ, — Я рад, что ты жив. Ты сильно стукнулся головой, когда упал. — М, ага, я чувствую, — кивает ему Люк, потирая ноющую на затылке шишку, — Что случилось? — Ты пришел со свидания с Майклом, сказал нам, что Майкл тебя поцеловал, и свалился в обморок. Все, — вкратце повествует ему Эштон и ведет бровью, — Ты совсем что ли ничего не помнишь? — Помню то, как меня поцеловал Майкл, — отзывается Люк нехотя и хмурится, — Лучше бы не помнил, вот честно. — Майкл настолько ужасно целуется? — удивленно спрашивает Калум, сидящий на соседней кровати, — Странно, учил его я. — Нет, он целуется просто… Просто невероятно, — Люк вздыхает и падает обратно на подушку, складывая руки на груди, будто собрался умереть сразу после своей реплики, — Но, черт, я ответил на поцелуй. Какой же я идиот, Боже, какой же идиот, — он закрывает руками свое лицо и обреченно стонет. — Не завидую тебе, — соглашается Калум, — Ответил на поцелуй симпатичного парня, какой же ужас. Давай, Эш, нам надо агрессивно сострадать, мы же его друзья. — Что я ему скажу? — спрашивает Люк, но скорее у себя, нежели у соседей. — А что, нужно что-то говорить? — уточняет Эштон и ловит на себе рассерженный взгляд младшего, — Прости! Прости! Я просто в стабильных здоровых отношениях уже два года и не понимаю твоих душевных терзаний. — Он меня поцеловал, значит, я ему нравлюсь, а этого я и боялся. Теперь нам нужно опрелелиться, что делать — начать встречаться или остаться друзьями, — а я не знаю! — Люк эмоционально всплескивает руками и хнычет, — Не знаю, что делать! — Давай быстрый тест на влюбленность, — предлагает Калум и перемещается на кровать к Люку, — Какого цвета у Майкла глаза? — Э-э, — заторможенно протягивает Люк, — Зеленого? — Какие у него руки? — Э-э, — Люк хмурится, — Руки как руки? — И последнее: Майкл в трех словах? — Классный, смешной и, эм… Комфортный? — неувернно произносит Люк, пока Калум вздыхает и переглядывается с Эштоном, а затем хлопает младшего по плечу. — Оставайтесь друзьями, — говорит он, — Ты ни капли в него не влюблен. Он просто тебя комфортит, или как там у молодежи это называется. — То есть у тебя даже сомнений не возникло? — слегка удивленно уточняет Хеммингс, — Типа… А правильные ответы, если бы я был влюблен? — Правильных ответов нет, — беспечно отзывается Калум, пожимая плечами, — Просто по человеку видно, что он влюблен, и ты не влюблен. — Я не влюблен в Майкла, — повторяет Люк, будто пробуя фразу на слух, — Что ж, ладно. И что теперь делать? — Снимать штаны и бегать, — хмыкает Калум и вскидывает брови, — Ну, например, пойти и сказать об этом Майклу? Чем раньше ты ему скажешь, тем меньше вины будешь чувствовать. — Что? — переспрашивает Люк ошарашенно, — Сказать ему? П-прямо сейчас? Пойти и сказать? — Ну, ты можешь посидеть и помолчать, — предлагает Эштон саркастично, — Он не телепат, Люк, он не прочтет твои мысли, так что лучше пойти и сказать. — Прямо сейчас? — повторяет Люк напуганно. — Можешь через год, — поддерживает его Калум, похлопывая его по плечу, — Когда будете у алтаря стоять. Самое время будет сказать, что он тебе даже не нравится. — Ребят, я серьезно, — обиженно произносит младший, сжимаясь. — Мы тоже, — Эштон гладит его по голове, — Мы тоже серьезно, Люк. Вставай и иди ищи Майкла, говори с ним. Любые отношения — это вечный разговор, Люк, а не однобокое выражение симпатии. Будь то дружба или любовь — это всегда обсуждение ваших чувств, как бы стыдно и неприятно это не было. — Но, честно, Люк, как друг, советую тебе сначала разобраться в себе, — говорит ему Калум и наблюдает непонимающе хлопающего глазами Люка перед собой, — Прежде чем разгребать ваше общее дерьмо, разгреби сначала свое собственное, иначе твоему партнеру придется разбираться в тебе вместе с тобой. Иногда это полезно, но иногда это делает из отношений океан ужаса, в котором вы оба барахтаетесь и тонете. Это ужасно, Люк, поверь мне. Так что просто… Просто разберись в себе, ладно? — Я знаю, может, этот совет звучит слишком эгоистично с нашей стороны, но, послушай, это правда поможет, — уверяет Люка Эштон, — Просто подумай над этим вечерочек, ладно? — Что вообще значит «разберись в себе?» Я же не ебаный шкаф с книжками, чтобы разбираться в себе, — фыркает Люк зло. — Просто… Подумай, Люк. У тебя светлая голова, но, я уверен, в ней много всего, чего ты не хочешь принимать, но сделать это нужно. Просто смирись. Ты такой, какой ты есть, со всеми тараканами и ужасными мыслями. Твоя жизнь станет проще, обещаю, — Эштон расставляет руки, приглашая Люка в утешительные объятия. Люк наклоняется вперед и ныряет в чужие сильные руки, мягко обвивающие его и поглаживающие по волосам. Он готов погрузиться в сон, когда Эштон вот так успокаивает его и целует в макушку, тихо говоря, чтобы тот не переживал, не волновался, что все будет хорошо. — А теперь тебе нужно пойти и сказать о том, что чувствуешь, Майклу, — напоминает он, — Ладно? — Ага, — Люк шмыгает носом и неуверенно кивает, — Я скажу. — Молодец, — Эштон нежно улыбается, — Давай, иди. Ты справишься. — А что если… Что если Майкл перестанет общаться со мной? — переживает Люк, вставая с кровати. — Он хороший и понимающий человек, Люк, — ласково объясняет Калум, — Он все поймет. Я обещаю. — Ладно, тогда я… Я пошел? — Люк будто бы спрашивает одобрения соседей и не делает шаг в сторону двери, пока они не кивнут, — Пожелайте мне удачи. — Удачи, Люк, — улыбается Эштон, — Ни пуха. — К черту, — грустно вздыхает младший и скрывается за дверью. Люк находит Майкла читающим в аллее, перед учебным корпусом. Сосредоточенным он выглядит просто восхитительно, и его сердце отбивают четверную норму в секунду, играет какое-то бешеное барабанное соло, но не норму. Люка трясет, но он все равно идет вперед. Он встает рядом с Майклом, нервно сглатывая и пялясь на него. — Привет, — здоровается Майкл и улыбается, двигаясь к краю скамьи, позволяя Люку присесть рядом, — Как себя чувствуешь? — О чём ты? — удивляется Люк. — Калум позвонил мне и сказал, что тебе было плохо вчера, — объясняет старший и, закрыв книгу, переводит взгляд на Люка, — Сказал, что ты в обморок упал. Сейчас ты как себя чувствуешь? — Нормально, — отзывается Хеммингс смущенно и замолкает. Он набирает побольше воздуха в легкие, но, как только открывает рот, чтобы начать, понимает, что не в силах. Он понимает, что еще секунда — и он расплачется. Или закричит. Все что угодно, но не скажет Майклу того, что хотел. Люк готов провалиться сквозь землю обратно в Нью-Йорк, лишь бы не чувствовать этого поганого чувства стыда, словно его только что отчитала мать, а он должен извиняться. Майкл переплетает с ним пальцы и поглаживает кожу на его руке своим большим пальцем, пока Люк поднимает голову и смотрит на него удивленно. — Ты говорил не отпускать твою руку, — вспоминает Майкл. — Да, Майкл, я хотел… Хотел сказать тебе, что я… — Люк сжимает его руку и кусает губы, — Не могу встречаться с тобой, Майкл. Я хочу, но я не испытываю к тебе ничего более, чем к другу. Можем ли мы, пожалуйста, остаться друзьями? Потому что ты безумно дорог мне, я не хочу терять такого друга, как ты. — Хорошо, — Майкл кивает. — И все? — удивляется Люк и через секунду осознает, что внутри нет ничего — просто пусто. Нет ни единой плохой эмоции — волнения, страха, которые он чувствовал минуту назад. — Мы можем остаться друзьями, если это делает тебя счастливым. Я не знаю, что ты чувствуешь, но если ты чувствуешь, что хочешь остаться друзьями, то я согласен, — он улыбается, — У каждого свои демоны. Твоих я готов принять. Всех до единого. Даже если там целый ад. Для этого ведь и нужны друзья, верно? — Майки, я… Прости за это, — извиняется Люк, — Я не могу разобраться, кто мне нравится, и нужны ли отношения вообще, но ты просто… Невероятный, восхитительный, прекрасный, самый чудесный человек, которого я когда-либо встречал, — признается он, — Извини, что из-за моих заскоков тебе приходиться… Чувствовать себя так. — Всех до единого, Люк, без исключения, — напоминает красноволосый, — Любого из них. Люк осторожно укладывает голову на чужое плечо и умиротворенно прикрывает глаза, расплываясь в счастливой улыбке. — Спасибо, — шепчет он еле слышно, — Спасибо, что понял. Майкл ничего не говорит, а лишь кладет голову поверх чужой и вновь открывает книгу. — Что ты читаешь? — спрашивает Люк осторожно. — Шекспира, — отзывается Майкл, — Я люблю его. В школе я забивал на литературу, а сейчас даже как-то полюбил. Он немного помог избегать мне тебя весь тот месяц, — признается с усмешкой он, — Я читал его, когда мне было скучно. А еще Шекспир говорил, что разлука учит любить по-настоящему, — он вздыхает, — Люблю его. — Никогда не читал его, — немного понуренно говорит Люк в ответ, — Наверное, зря. Обязательно прочту что-нибудь. — Если тебе не интересно, то не надо читать, — успокаивает его Майкл, — Я лет до пятнадцати считал, что вся классика — хуйня. Так что не заставляй себя читать, если нет желания. — Может, я просто не читал хороших книг, кто знает? — Люк жмет плечами и выпрямляется, — Эй, знаешь что? Ты обещал прийти и поучить меня и парней все этой теме с суперсилами, разве нет? — А, ай, точно, — вспоминает Майкл, — Я могу зайти сегодня? — Заходи когда угодно, Майкл, — отмахивается Люк, — Мы всегда тебе рады. Ну, я-то точно. И мы в большей части времени свободны. Ну, когда не учимся, и когда Эштон с Калумом не устраивают родео. — Боже, как я теперь буду смотреть скачки? — Майкл пристыженно прячет взгляд за рукой, — Какой кошмар! — Извини, извини! — Люк смеется, хватая Майкла за руку, — Я не хотел! Я просто… Я сам не хотел об этом думать, поверь. В общем, — он улыбается, — Давай просто встретимся сегодня после пар и пойдем до общежития вместе, ладно? — Ага, только позвони своим корешам заранее, чтобы на этот раз они успели закончить все свои срочные дела. Особенно Эштон, — красноволосый усмехается. — Обязательно, — смеется Люк в ответ. Спустя три пары и два перерыва они стоят перед дверью номер 307В, пока Майкл молится, чтобы они не застали Эштона и Калума за их срочными делами, а Люк, уже открывая дверь, просто молится. Перед ним предстает картина довольно странного содержания: Калум и Эштон, одетые в одно белье — не в смысле в одну пару белья на двоих, хотя и такое они вполне могли учинить, а в смысле из одежды на них только боксеры, — скачут вокруг какой-то ледяной глыбы, наверху которой желто-зеленым пламенем полыхает подушка Люка. — Лучше бы трахались, — вздыхает Майкл. — Итак, молодые люди, у вас ровно тридцать секунд, чтобы объяснить мне, что тут, блять, происходит, — спокойно — насколько возможно быть спокойным в такой ситуации — произносит Люк и трет пальцами переносицу. Пуговица с самой верхней подушки отлетает в люстру с громким звоном. Синтетическая наволочка рвется по краям, и перья, которыми была набита подушка, вылетают кучей, ложась на плечи и головы всех в комнате. — Мы хотели рассказать тебе об этом еще вчера, но ты свалился в обморок, — начинает объяснять Эштон, — Мы с Калумом обнаружили у себя вторичные способности! — Дайте угадаю: способность портить имущество колледжа и не платить? — саркастично интересуется Люк. — Короче, я умею поджигать вещи, а Эштон — замораживать. Скажи, круто? — воодушевленно продолжает Калум. — Ага, круто. Не удивлюсь, если у Эштона где-нибудь на заднице ожог, — хмыкает Люк, а затем мимолетно смотрит на Майкла, — У нас гость, а вы тут скачете в одних трусах. Оденьтесь, что ли… Прости за это, Майкл. — Ничего, все в порядке, — отмахивается Майкл, проходя вглубь комнаты и оценивающе оглядывая ледяную глыбу, которая после сосредоточенного рассматривания красноволосого оказывается двумя подушками, он присаживается на кровать Люка, — Кстати, это называется пирокинез и криокинез. Пирокинез — это поджог, а криокинез — заморозка. — Ого, ты умный, — удивленно протягивает Калум, — А как называется телепатия у Люка? — Телепатия, — усмехается Майкл, — Так и называется. — Удивительно, — фыркает Люк. Пока Эштон и Калум, хихикая, натягивают на себя вещи, первые попавшиеся им под руку, Майкл внимательно оглядывает каждый плакат, висящий на стене. — All Time Low? The All-American Rejects? Кто из вас их слушает? — он оборачивается на всех троих — вот бы ему бы сейчас телепатию. Люк и Эштон неловко тянут руки вверх. — Так, ты занят, — он тычет Эштона, — А ты, — он поворачивается к Хеммингсу, — Если я в пятьдесят лет буду один, то я выйду за тебя замуж, понял? Люк неловко кивает. Тема со свадьбой его не впечатляет, но вот свадьба с Майклом — другое дело. — Итак, парни, чем я могу вам помочь? — возвращаясь к теме, интересуется Майкл, потирая ладони. — Если вы не знаете, Майкл умеет телепортироваться, и он сказал, что может попробовать помочь нам разобраться с нашими способностями. — Ого! Телепортация? И далеко телепортируешься? — восхищенно восклицает Эштон. — Ну, довольно далеко. В пределах города без осложнений, но сейчас тренируюсь, чтобы между городами, — красноволосый кривится, — У меня был неприятный опыт перемещения в другой город. Я оказался в чьей-то квартире, а сил на обратную дорогу у меня не хватило, поэтому, когда из душа вышла владелица, она закричала, что я вор, а я шлепнулся в обморок от бессилия. Эта история, почему я пятый раз встал на учет в полиции. — Так, ладно, значит силы можно как-то развивать, — произносит Люк задумчиво, — Как? — Только тренировками. Самое интересное, что нет предела вашим силам — вам нужно только представить желаемое, а затем упражняться-упражняться-упражняться. Я года два назад мог телепортироваться только в пределах комнаты, а сейчас, вот, тренирую телепорт между городами, — поясняет Майкл, — Так что то, как далеко вы продвинетесь, зависит только от вас. — А как это, контролировать всплески энергии? — осторожно спрашивает Калум, — Просто, понимаешь, такая ситуация, что я нечаянно поджег штору ночью и даже не заметил! — Все просто — чем больше ты тренируешься, тем больше овладеваешь и контролируешь все это, — Майкл откидывается на стену позади себя, — Когда я только получил силу, я мог телепортнуться во время сна или на уроке. Это было… Не очень. Майкл отмалчивается, а затем обводит всех троих подозрительным взглядом, щурясь. — Скажите мне честно, — он наклоняется вперед, ближе к Калуму, сидящему на соседней постели и пялящемуся в телефон, — Вы собираетесь как-то использовать свои суперспособности? Ну, в грандиозных масштабах? Типа, спасать Сидней? Австралию? Планету? Вселенную? — Над этим надо думать, — отзывается Эштон, насупившись, — Сложно ответить вот так сходу, но, наверное, если мы научимся грамотно пользоваться своими способностями, и если над городом нависнет опасность, то мы вступимся, но так, лично мне, не хочется влезать в какие-то разборки с городскими бандами и злодеями. — Электрисити влезал, — вклинивается Калум и мыкает, — ФБР официально заявили, что возобновляют дело по нему, и сумму за его фото опять подняли, кстати. Только что уведомление пришло, — объясняет он, — Ему бы не высовываться сейчас… — Ага, — соглашается Эштон, — Хотя, может, это нам на руку? У нас же был план его раскрыть. — Кого? Электрисити? — переспрашивает Майкл и кривится, — Чтобы?.. — Ну-у, — неуверенно встревает Люк, — Я думал о том, что он самый известный супергерой в Сиднее и мы подумали, что если сможем раскрыть его и познакомиться с ним, то он поможет разобраться с супер-способностями и всем таким. — Ага, — бросает Майкл язвительно, — Даже если вы каким-то невероятным способом, вывернувшись наизнанку, раскроете личность Электрисити, то с чего вы взяли, что он захочет говорить с вами? — он откидывается на стену позади себя, фыркая, скрещивает руки на груди и отворачивается к окну слева от себя, — И никакой он не супергерой. — Э-эй, почему? — возмущается Эштон, — Он спасал людей! — А ты не думаешь, что он делал это ради, например, каких-то личных целей? Собственной выгоды? Мне он кажется идиотом, который пытается оправдать свое жалкое существование тем, что «спасает» кого-то. — Не говори так, будто ты его знаешь. Ты его не знаешь и не можешь судить, — протестует Ирвин и хмурится расстроенно, — Что случилось, Майкл? Почему ты поменял свое мнение? Я думал, он был твоим примером для подражания. — Был, — повторяет Майкл, — Был раньше. До того, как заживо сжег троих. — Но они же были бандитами! Он сделал это, потому что думал, что так будет правильно, — Эштон встает напротив Майкла, — Скольких бы он не убил, он остается героем моего детства. И твоего. И Калума. Он спас сотни, убив троих — не знаю, как ты, но я считаю, что он герой. — Он исчез, как только понял, что его задница в опасности, — цедит Майкл, — Он жалкий трусливый подонок. — Это неправда, ты не знаешь его, — вступается за старшего Калума, — Ты не можешь… — Могу, блять! Могу! Хочу судить — сужу! — рявкает Клиффорд, — Пора бы снять розовые очки малолетних фанатов и посмотреть правде и фактам в глаза. Он не благородный, он не смелый, он — очередная пустышка. Он просто… Телефон Майкла вибрирует в кармане его большемерящей джинсовки, и Майкл под всеобщим наблюдением, выуживает его из кармана и пялится на дисплей. — Мне пора, — тараторит он, — Еще увидимся. Майкл — пуф! — исчезает на глазах. Эштон трет глаза, подтверждая для самого себя, что ему точно не привиделось, что красноволосый только что как сквозь землю провалился, а Люк лишь вздыхает и бросает мимолетные взгляды на соседей. — Майкл странный, — констатирует Калум, откидываясь на подушку и разблокируя экран смартфона, — Очень критичный. Говорит нам повзрослеть, хотя сам делит мир на черное и белое, как подросток. — Я думаю, у него есть свои причины, — заступается Люк, но самому ему в это мало верится. Он проводит ладонью по месту рядом с собой, где несколько секунд назад сидел Майкл, и, почувствовав сильно наэлектроризованную ткань, отдергивает руку, пряча ее в карман толстовки ко второй руке и сжимаясь в калачик на кровати.