***
Йоханнес не мог пошевелить ни единым мускулом, даже крик застрял в горле, лишь глаза бешено озирались кругом. Тьма расступалась, очерчивая фигуру, приближающуюся к нему. Неведомый свет исходил от неё, ослепляя и вызывая благоговейных страх. Огромные белоснежные крылья тихо шуршали за спиной у незнакомца, лица которого было не разглядеть из-под золотистых локонов, сияющих подобно Луне. Чем ближе он подходил, тем сдавленнее дышал Йоханнес, почти уже теряя сознание. Епископ почувствовал лёгкое прикосновение на своей щеке, такое нежное и невесомое. Конечно же это он! Теперь в этом не было сомнения: большие серые глаза, чуть вздернутый нос, родинка под нижней губой. Почему он так красив? Странный вопрос, ведь перед ним точно ангел, но и во плоти своей прекраснее видеть не доводилось. Йоханнесу вдруг захотелось плакать, упасть на колени и рассказать всё, чем тяготилась душа, но небесное сознание опередило его, приложив свою полупрозрачную ладонь к его губам. — Я знаю всё, что было, что есть и что будет, — тихий мелодичный голос ласкал слух епископа, пробирая до самого нутра. — Позволь мне помочь тебе. Чтобы спасти свою душу, ты должен сохранить его, уберечь от горестей и неверных решений. Только в твоих силах сделать это, я возлагаю на тебя эту миссию. И помни, его жизнь полностью зависит только от тебя… Йоханнес очнулся все ещё ощущая ангельское тепло на своей коже, не в состоянии осознать, сон то был или тайное откровение.***
Юнас сразу узнал коня, что мирно пасся неподалёку от его дома. Не веря своим глазам, охотник скинул с плеча добычу в виде пары пёстрых уток и рванул к дверям. — Тим? — громко позвал он, но жилище пустовало. Юнас сразу сообразил, где искать своего друга. Почти бегом он приближался к заветному камню, переполняемый волнением. Почти каждый день он приходил сюда, сидел, размышлял и ждал, вглядываясь в меркнущие краски закатного неба. Сомнения роились в его голове, тщетно было с ними бороться, но надежда всё же не гасла. Он точно знал, что однажды снова увидит улыбку на любимом лице, и тогда уже всё встанет на свои места. Тим поднялся на ноги и протянул к нему руки. Всё такой же худой, уставший, но глаза его сияли. Юнас старался сдержаться, чтобы не раздавить его, бережно, но крепко обнял. Они стояли так, и всего времени во вселенной им было мало, чтобы восполнить те дни, проведённые в разлуке. Охотник нежно гладил длинные каштановые волосы и спину Тима, наконец целуя его со всем рвением и любовью. Знакомый вкус и запах наполняли его до краев, вызывая такую лёгкость, что казалось, будто у него выросли крылья. Он буквально чувствовал, как земля уходит из-под ног, а живот наполняется теплом. Невидимые струны внутри обоих мужчин звенели так громко, что заглушали мысли, сливаясь в чудесную мелодию, слышимую только им двоим. Жар, что был между ними, казалось, мог опалить траву вокруг, оплавить этот огромный камень и залить своими отблесками целый небосклон. Вздохи рвались из груди, распирая рёбра и совершенно не оставляя места для воздуха, в котором уже и не было никакой необходимости, так тесны были их объятья. Пальцы скользили по разгоряченной коже, убеждаясь в реальности происходящего, ощущая живую трепещущую и полную желания плоть. Даже сквозь закрытые веки мир сиял непередаваемыми красками. — Я больше никуда не уйду, — прошептал Тим, уткнувшись лбом в губы Юнаса. — Даже если бы у меня был дом, я не нашёл бы там покоя. Моё место здесь, рядом с тобой.***
После отъезда Тима из отчего дома, Хенрик уже не мог найти себе успокоения. Он хотел скорее оказаться в пылу битвы, думая о том, что кровь на его мече очистит его сознание. Тогда всё, что здесь творится — покажется несущественным, мышиной возней, по сравнению с настоящим богоугодным делом. Тогда уже даже он сам не сможет упрекнуть себя в бездействии или слабости. Возможно, ему даже не придется сюда возвращаться. Он почти мечтал об этом, потому что такая жизнь приносила лишь страдания. В письме епископу рыцарь сообщил о произошедших событиях и просил успокоить его терзания напутственным словом. Ответ полностью обескуражил Хенрика. Йоханнес говорил, что мужчина может отправиться в поход, но только на непродолжительное время, потому что всё ещё остаётся хозяином своей вотчины. Раз его брат ещё жив, то он не имеет права отречься от неё в пользу ордена. Такое решение выбило Хенрика из колеи, всё то время, что он знал епископа, тот одобрял его решение и поддерживал. Что же произошло сейчас? Как теперь понять, где верный путь? Ему следует перестать противиться самому себе и принять судьбу? Стать похожим на своего отца, который долгие годы своей сильной рукой управлял хозяйством, оберегал свою семью и людей. Хенрик совсем не хотел этого, всю сознательную жизнь он старался сделать всё, чтобы не быть похожим на старого ярла. Брил бороду и усы, не заплетал волосы в косы, не говорил его слова и тщательно следил, чтобы ни одна женщина, с которой он спал, не понесла. Он бы не простил себе того, что породил на свет ещё одного никому ненужного и нелюбимого ублюдка. Иногда, в кошмарных снах, он видел отца, который узнал о его запретной связи с епископом, слышал его проклятия, но они не ранили и без того разбитое сердце. Уже ничего не могло оскорбить его сильнее того, что он слышал и выносил в детстве. Рыцарь даже смеялся призраку ярла в лицо, так как и тут он поступил против его всемогущей воли. «Я с самого рождения был твоим позором, так может ли моя вина возрасти от ещё одного проступка?» Хенрик перечитывал письмо, пытаясь принять волю епископа, всё больше углубляясь в свои мысли. Он так мечтал быть свободным, но, видимо, только сама смерть смогла бы освободить его.***
— Ты понимаешь, что ты обязан вернуться? — странная вибрация звучала в обычно спокойном голосе Йоханнеса. — Да, святой отец, — Хенрик ответил тихо, он не решался поднять глаз, в которых не было никакой уверенности. — На всё воля Божья. Если я исполню свой долг, то вернусь с честью! — У тебя здесь ещё очень много дел, не забывай об этом. Вотчина остаётся в твоём владении. Значит, тебе предстоит жениться и завести наследников. Это тоже твоя обязанность, что бы ты об этом ни думал. Я буду за тебя молиться, сын мой, — Йоханнес провёл ладонью по светлым волнам волос рыцаря. Однажды, во время своих постоянных ночных бдений, он вдруг понял, что совершенно не представляет себе то, что обладать молодым гибким телом Хенрика больше не представится возможным. В голове Йоханнеса стали сгущаться неприглядные образы, в которых рыцарь лежал посреди поля брани, покрытый грязью и кровью. То лицо было жутко перекошено, пустые глаза устремляли свой бессмысленный взгляд в небо, бурые страшные раны зияли там, где раньше было то, что епископ любил больше всего. Бессилие и страх стекали по острым скулам, орошая чёрное одеяние, возвращая мужчину в реальность. Все эти ужасные образы твёрдо уверили Йоханнеса в необходимости обезопасить рыцаря даже путём обмана. Пусть лучше он достанется какой-нибудь благородной девице, чем костлявой старухе. — Прощайте, — Хенрик приложил губы к холодной ладони епископа, взглянул в его пронзительные глаза и зашагал прочь.