Ничего святого

      Около недели потребовалось Камилле, чтобы снова влиться в активную работу Разведкорпуса, что сильно отличалось от сидячего образа жизни Городской Полиции. Уокер было весело и тяжело, и все же пока «верхушка» на какое-то время оставалась в стенах Сины, что не могло не радовать. Она уже успела привыкнуть к своей квартире и... Точно ведь, они давно не виделись с Сарой.       Девушка оглядела человек пятнадцать, стоящих перед ней с гордо приподнятыми подбородками и заведенными за спину руками. Как Эрвин и говорил, в Разведку после последних событий изъявили желание перевестись люди из Гарнизона и Полиции, и пусть таковых было не так много, совет, во главе коего сейчас стояли военные, придумал «удивительную» программу тренировок. В особенности для разведчиков — чтобы поддерживать их в форме.       Эрвин, черт бы его побрал. Сказала же, что не хочет отряд новый. Так еще и Ханджи подсобила…       — Честь отдать! — громко произнесла девушка, и те глухо хлопнули себя по груди. — Ну и что мне с вами делать такими? — стиснула зубы, тряхнув светлыми волосами, и тяжело вздохнула. Она и сама уже не в той физической форме, что была три года назад, и понять это помог Аккерман, буквально за минуту уложив её на лопатки пару дней назад. Все же, домашние тренировки всегда ограничивались минимум пространством или соседями, которые жаловались на лишний шум.       Один из высоких парней, на вид ему не больше двадцати, вдруг прыснул.       — Что-то не так? — довольно строго спросила девушка, делая к нему несколько шагов, посмотрела на нашивку на куртке, — рядовой Сайрус?       — Да вот не представляю как-то, как вы будете нас тренировать, — улыбка не слезала с его лица. — Или военные так отчаялись, что в капитанов врачей ставят?       Точно ведь. Пару раз этот паренек к ней заходил на обследование. Уокер вскинула брови. Ей казалось, что уже все, в особенности в Разведкорпусе, в курсе о еë похождениях. Новичок из Городской Полиции, по всей видимости, даже разочаровавшийся в своём капитане, хотя только перевёлся.       — Шаг вперед, рядовой, — он так и поступил, но медленно, словно показывая какое-то свое превосходство. — Нападай.       — Чего? — брови поползли вверх. — Как я могу? Вы ж такая маленькая! — и захохотал.       — Давай, рядовой, — дождавшись, пока тот успокоится, с улыбкой сказала девушка.       Сайрус, имя которого запомнить пока не утруждалась, расслабился, демонстративно повел плечами и глянул на девушку, что была почти на полторы головы ниже, а потом стал в стойку и замахнулся одним из изучаемых в кадетском корпусе приемом. Камилла сразу перехватила его руку, шаг вперед — ногой удар в живот, и, теряя равновесие, оказывается переброшенным через плечо этой самой «маленькой» Уокер, что завернула руку за спину. Между ног её, прижатый лицом к земле, теперь лежал мужчина, кряхтящий от боли в лопатках.       — Я не виню вас за подобное мнение, — она усмехнулась, похлопав его спине, — и все же, вам повезло попасть под мое руководство! Из вас всех считанные вживую видели титанов, и если кто-то перевёлся, чтобы самому себе что-то доказать, то лучше бросьте эту затею и идите дальше жить в спокойствии. Не будет за стенами озарения, кто вы и для чего существуете, и героем вы оттуда не вернетесь. Выживший или мёртвый – одно из двух. После первой же вылазки, я обращаюсь к новичкам, вы поймете, на что подписались, и чертовски пожалеете. Правда, мне хочется верить, что вы все приняли осознанное решение, потому как я за стенами была не раз, и вам придется увидеть то, что не хочется. Вы правы, что я врач, рядовой Сайрус, — она хохотнула, — но от этого вам хуже. Потому как я отлично знаю, от какой тренировки вы умрете от переистощения, а от какой будете изнывать от боли, но выживите, — девушка встала с места и дождалась, пока тот перевернется. — Я не в восторге, что майор Ханджи собрала мне новый отряд, потому как с этого момента я беру на себя ответственность за ваши жизни, — девушка потерла затылок. — За стенами все зависит не только от удачи, но и от ваших умений. Чем выше — тем больше шанс выжить, — девушка протянула парню руку. — И, раз я здесь, поверьте, сделаю все, чтобы вы выжили.       Камилла раньше сама полагалась лишь на удачу. Она думала, что везение является главной составляющей того, вернешься ли ты домой, или нет. Но только что ей подкинули сборную солянку солдат, с разными уровнями подготовки, и дали цель сделать из них команду. Отряд. И, спасибо Аккерману, Ками точно знала, какие тренировки должны быть. Она хотела верить, что вся эта предстоящая нагрузка — чтобы обезопасить их, повысить шанс на выживание. Сайрус поднялся, сглотнул и вернулся в строй, больше не давя лыбу, а во взгляде его стала читаться уверенность. Видимо, он больше не сомневался, правильно ли было перевестись в Разведку.       — Разминка! Бегом по кругу!       Солдаты выпрямились и, развернувшись, табуном побежали, а Уокер, стянув с себя рубашку и попытавшись убрать волосы, которые не отросли еще настолько, чтобы хоть немного завязывались в хвост, бросила эту затею, побежала за отрядом, чем тех заметно удивила.       Уокер размяла плечи, покидая тренировочный корпус где-то в половину седьмого вечера. И уже собиралась направиться к Эрвину, как на улице вдруг почувствовала что-то на уровне её ног. Детские руки, уткнувшись щекой в бок девушки, крепко её обнимали, и Ками замерла, хлопая глазами.       — Ной! — послышался голос Сары. Девушку передернуло. Они ведь не разговаривали с момента, как Камиллу арестовали, а это было недели две назад.       — Одри! — парниша улыбался, так радостно и ярко, что девушка опустила на него свои голубые глаза, не удержавшись, расплылась в улыбке. Чудесный ребенок.       — Ной, я же сказала! — Стоун вдруг оттянула мальчишку, глядя на подругу. — Прости, пожалуйста.       — Да ничего, — Ками помотала головой. — Мы давно не виделись, — через несколько секунд произнесла она. Сара осторожно кивнула. — Может, пройдемся? Думаю, мне стоит объясниться…       Стоун чуть подумала, а потом медленно кивнула. Где-то через четверть часа они сидели недалеко от какой-то детской площадки с одними качелями из деревянного бруска и песочницей, куда сразу же ринулся Ной, оставляя двух девушек на лавочке неподалеку. Камилла посмотрела на булочку с сахаром в рукам и вздохнула.       — Меня Камилла зовут, на самом деле, — произнесла она.       — Да, я так и поняла, — Сара чуть усмехнулась. — О тебе уже все, кому не лень, знают. Особенно среди медиков наших…       — Не знаю, насколько правдивая информация у вас всех, — девушка вздохнула, — но позволь я сама расскажу, как так случилось… Тогда уже ты решишь, будем ли мы продолжать общение, — девушка глянула на Ноя, носящегося по площадке, и начала повествование со своей дочери.       Солнце медленно садилось, уступая сумраку господство на ближайшие часы, и где-то над ухом стали надоедливо гудеть комары, кусая кожу. К тому моменту, как девушка закончила рассказывать, Ной остался на площадке с каким-то одним мальчишкой, чьи родители сидели на лавочке с противоположной стороны.       — Честно говоря, никто пока не представляет, что будет дальше, — призналась девушка, — и все же важный шаг уже был сделан. Мне очень не хотелось вас обманывать.       — Ты из-за этого отказалась быть крестной ребенку? — Сара повернулась к девушке, перебирая в руках бумажный пакет с крошками от круассана. Кивок. — Тогда, понятно… Думаю, я буду долго привыкать называть тебя Камиллой, — Стоун приподняла уголки губ.       — Называй так, как будет удобно, — воодушевленно произнесла Уокер.       Сара кивнула, потом взглянула на сына, потупила взгляд некоторое время, опустила уголки губ, прикусывая их, и выдала:       — Он хочет вступить в Разведку, — повернулась к Уокер, — из-за тебя.       Ками показалось, что мир вокруг стал в разы тише, и все сузилось до масштабов детской площадки.       — Он видел тебя, когда ты скакала куда-то пару недель назад, — Стоун вздохнула. — И сказал, что хочет быть, как ты. Это — единственное, на что я злюсь, — честно призналась женщина. — Я не знала, что у тебя был ребенок, и теперь понимаю, почему ты так привязалась к Ною, как и он к тебе, но мой сын видит в тебе авторитет и хочет быть похожим, какой бы ты ни была, — она прикрыла рукой лицо, — но я не могу смириться с тем, что он уже хочет пойти на верную смерть, словно это что-то радостное… Он увидел на твоей спине эмблему разведки и с того момента не замолкает о них! О том, как будет сражаться с титанами, как Одри, раз уж она носит крылья свободы! Как спасет мир и... Господи, — она спрятала лицо в руки.       Уокер давно не чувствовала подобную вину. Её сердце разрывалось все больше с каждым словом, и хотелось снова стать той обычной девушкой, которая учила парня рисовать. Чтобы ему, как тогда, даже в голову бы не пришло заниматься в будущем подобным. И все же, Камилла вспомнила маленького Эрена, кой с ранних лет восхищался разведчиками, осознавая, что у таких детей желания не пропадают, с годами становясь сильней.       Она взяла руку Стоун в свою, крепко сжимая.       — Я сделаю все, чтобы ему не пришлось, — каждое слово отдавалось эхом с собственном сознании, что во мгновение ока прояснилось, и словно ни осталось ничего, кроем четкой цели, которой так не хватало девушке. — Мы делаем большой шаг, и я приложу все усилия, чтобы твоему сыну не пришлось сражаться за этот мир, — и почему-то девушка говорила это настолько убедительно, что Сара верила каждому её слову. Она слышала, как серьезна Уокер, и видела огонь, с которым та клянется избавить их от этой реальности, что не оставалось никаких сомнений. — Я не умру, пока не создам для этих детей мир, в котором они смогут спокойно дышать, — девушка положила руку на живот подруги, делая акцент на «этих», и тогда Сара была готова буквально отпустить Ками все грехи, всю ложь и забыть, но вместо того улыбнулась.       — Уверена, твоя крестница будет гордиться тем, какая у неё тетя, — раз уже Камилле не нужно больше скрываться, девушка была абсолютно уверена, что в этот раз она не откажет. И Уокер расплылась в улыбке, засияла, точно снова ожила, ощущая невероятный трепет внутри, будто весь мир оказался на её стороне и в который раз дал еще один шанс. И за этот шанс она была благодарна.

***

      Камилла сложила бумаги у себя на столе, потирая переносицу. Последний отчет для Эрвина был дописан, что значит самую настоящую свободу (если Смиту все понравится, разумеется). Хотелось даже немного напиться, чтобы отпраздновать свою маленькую победу над главной нервотрепкой, что отняла сон, нервы, а потом и силы. Дверь со скрипом открылась, и девушка подняла глаза, сталкиваясь со стальным взглядом Аккермана. Она удивлено вскинула брови. Это первый раз, когда он приходит к ней в кабинет.       — Тебя не было на собрании, — даже не здороваясь, произносит мужчина.       — Эрвин сказал пока что сосредоточиться на отчетах, но я их только что закончила, так что со следующего буду посещать все, — заверила его девушка, встав с места. Леви сделал несколько шагов вперед к её столу, оглядывая помещение, которое, на удивление, было чистым. Хотя, такой небольшой кабинет и поддерживать в грязи было бы прям постыдным. — Я пропустила что-то важное?       — Типа того, — произнес он. — Ханджи придумала вариант гильотины для титанов из укрепления Эрена, впереди много экспериментов, — он хмыкнул.       — Что-то по твоему лицу мне кажется, что что-то еще недоговариваешь?       Леви на самом-то деле не знал, почему вдруг пришел к ней после этого собрания. Это произошло на настолько подсознательном уровне, что даже не было в голове сформированной мысли, словно ноги и чутье сами вели тебя к нужной двери, за которой сидела девушка. И точно Аккерман не любил обсуждать свою собственную жизнь, но Уокер и без того была единственным человеком, которому он уже однажды рассказывал о прошлом. Тогда, сидя на лестнице, после поездки на кладбище, и в тот день он — и точно, как мог забыть? — рассказал и о…       — Кенни, — который, блять, — умер.       Камилла знала от Ханджи и Эрвина о том, что в последних событиях с Райсами он тоже был замешан, и пусть Кенни «обитал» также и в пределах Митры, никогда с тем не пересекалась и только понаслышке была осведомлена из историй Леви, который, хоть и неподробно, поведал о том, как Кенни спас его от смерти, и хоть методы воспитания были весьма специфичны, пусть он несправедливо того бросил, все же научил жизни и выживанию.       — Он был братом моей матери, как оказалось, — сдержанно произнес мужчина.       Камилла опустила бумаги, чуть обошла стол, сочувственно изгибая брови. Все же, она не разучилась различать в этом его холодном повседневном взгляде эмоции, и пусть сейчас Аккерман их старательно скрывал, Леви был человеком, который также испытывал боль. Прятал, очень умело делал вид, что его это не трогает, но вместе с тем глотал эту боль все больше, что явно не шло на пользу. Наверное, с годами он должно был привыкнуть терять людей, но оттого легче не становилось, менее режущим изнутри это ощущение не было. Камилла видела и понимала, что ему больно и обидно, и Леви не знал, почему он вообще к ней пришел. Но понимал, что, не будь Уокер, не пошел бы делиться с Зоэ или Эрвином. Они были не менее близки, но Леви понимал, что единственный человек, к которому он сейчас может прийти, — это Камилла. Которая, словно и не прошло столько времени, поймет его чувства, граничащие с яростью и злобой, машущиеся с болью и негодованием, с желанием найти успокоения в этом ураган чувств. В урагане, который Ками бы в нем увидела, и, как ромашковый чай, успокоила изнутри и снаружи, как сейчас, аккуратно, словно спрашивая разрешения, протягивая к нему руки, прижимая к своей шее, опуская ладонь на макушку мужчины. Он не чувствовал, что хочет плакать, и понимал, что вряд ли будет, но что-то все равно разрывало его изнутри: вина, злость, разочарование, осознание становились чем-то страшным, из-за чего Леви просто не мог вдохнуть. И Камилла это увидела, прочитала по его мимике и неизменившемуся выражению лица, каждую эмоцию, понимая их причину. Все также видела его насквозь, читала без проблем, словно и не прошло столько времени. Он позволил себе вдохнуть аромат кожи девушки, прижимая ту к себе за талию, оставляя руки на узкой спине, прикрыв глаза. Словно всегда была рядом, и даже не было мысли, что он мог бы пойти к кому-то еще. Просто потому что Уокер умудрялась все понимать без слов, давать то, в чем была потребность, даже этого не понимая.       Леви сделал глубокий вдох, вдруг чувствуя, как тонкие пальцы начинают поглаживать его по голове, и почувствовал то, что искал повсюду эти три года.       Он почувствовал спокойствие. Настоящее, заполняющее изнутри и обволакивающее снаружи, погружаясь под кожу.       Достаточно ли он будет умен, господи, чтобы не упустить еë в этот раз.