***
Несколькими днями ранее
Будильник достаточно резко возвестил начало нового дня. Светловолосая девушка поморщилась и вздохнула, выныривая из объятия Морфея. Сегодня срок сдачи статьи, поэтому накануне она засиделась до поздней ночи, пытаясь придать своим заметкам божеский вид. Отражение в зеркале решительно расстраивало: встрёпанные волосы, лежащие в разные стороны, синяки под глазами, а сами глаза налились краснотой. — Да, Элизабет Колвин, ты — эталон красоты. Волосы усердно не желали поддаваться рассчёске. Когда, наконец, локоны обрели приемлемый вид, то стрелка часов была неумолимо близка к критической отметке. — Вот чёрт! Элизабет на ходу поправляла блузку, а ремешок на изящных туфельках и вовсе застегнула в пойманном наспех такси, но даже это не спасло её от гневного оклика главного редактора и злорадных ухмылочек коллег по газете. — Колвин! Угрюмый пузатый мужчина в жилете грубой вязки и неряшливо торчащим из-под него воротником грязно-жёлтой рубашки, стоял, скрестив руки на груди и злобно буравил её взглядом. — Опоздание. Опять. — Простите, сэр. — Ты пропускаешь совещание, которое я устроил. Живо в кабинет! Дверь грохнула так сильно, что было удивительно, как не разлетелись стёкла. В спину неслись шепотки: «доигралась, правдоискательница?» Она робко вошла в кабинет, где сидели трое новичков, таких же, как она — вчерашних выпускников колледжей. Кто-то из них пришёл за громкими сенсациями, кто-то за славой и деньгами, а кто-то…она перевела взгляд на девушку, вольготно сидящую на стуле подле главного редактора, потому что дядя устроил на тёплое местечко. В голове мелькнуло: год-другой, и Мари займёт это кресло по всем канонам кумовства. Будет новым главным редактором, распекающим новичков вроде неё. — Итак, когда вы, наконец, потрудились явиться на своё рабочее место, Колвин… Редактор выдержал драматическую паузу, давая её коллегам время на смешки. — Я хочу отправить одного из вас в больницу «Метрополитен», говорят там ужасные условия содержания больных. Можно поднять шумиху, а заодно, привлечь внимание обленившихся властей к проблеме. Эван? — Но сэр! Я работаю над статьёй… — Джон? — У меня запланировано интервью со звездой немого кино. Он приезжает на премьеру фильма, а я единственный, кто говорит по-французски в нашей редакции. Может Мари? Редактор покачал головой. — Мари — новичок, ей нечего делать в таком опасном месте… Колвин. Взгляд редактора моментально переместился на притихшую девушку. — Да, сэр? — Вы отправитесь туда. Вам выпал шанс провести настоящее журналистское расследование и заслуженно выйти из убогого положения новичка-правдоискателя. — Но сэр…я… — Но что, Колвин? Хотите покинуть «Sun News» и отправиться на поиски работы? Или стать настоящим журналистом? Взгляд редактора говорил прямо: отправляйтесь, или идите к чёрту, мисс Колвин. Девушка вздохнула, признавая поражение. — Да, сэр. Я отправлюсь туда. Она развернулась, чтобы уйти. — Колвин? — Да? — Не облажайтесь. Это ваш шанс выбиться в люди. Элизабет закипала изнутри. Чёртов редактор отправил её, зная, что никто больше не согласится. Мари — новичок, как же. Она работает в редакции больше полугода, но всякий раз виновником её никчёмных статей становился кто угодно. В последнее время доставалось ей, деревенской девчонке, которую не защищают родительские деньги, связи и влиятельные друзья. Чем ближе было здание больницы «Метрополитен», тем больше Элизабет злилась. Она напишет эту чёртову статью и докажет всем и каждому, что достойна занимать место в газете. Что она талантливый журналист. Из раздумий её вывел резкий визг тормозов. От неожиданности она упала, больно ударившись коленкой. — Дура! Тебе жить надоело? Над ней нависло разгневанное женское лицо. — Я…простите, пожалуйста. Девушка чуть смягчилась и протянула ей ладонь. — Сильно ушиблись, мисс? Элизабет поразилась росту незнакомки. Серые глаза строго смотрели сверху вниз, словно на ходу оценивая нанесённый ущерб. — Пустяки. Это всего лишь царапина. Незнакомка жестом указала на открытую дверь автомобиля, приглашая сесть. — Вы должны быть внимательнее, если хотите прожить долгую жизнь, мисс. Вот, прижмите к ране. Она вынула из кармана чёрного пальто белый платок и небольшую фляжку. В воздухе резко пахнуло алкоголем. — Не стоит, правда. Незнакомка покачала головой. — Мне доводилось видеть куда более крепких людей, погибших от заражения крови, мисс. Прижмите к ране. Я бы предложила вас подвезти, но боюсь, что меня ждут дела. — Спасибо. Вы вовсе не обязаны… — Не обязана. А вы тратите моё время, пререкаясь со мной. Под строгим взглядом Элизабет расхотелось спорить и она послушно приложила платок к царапине, зашипев от боли. Девушка достала из кармана портсигар и протянула ей. — Благодарю вас, я не курю. Раздался щелчок зажигалки и в воздухе повис сладковато-удушающий табачный флёр. — Как тебя зовут? Вопрос застал её врасплох. — Меня? В ответ донёсся смешок. — Моё имя мне известно. Элизабет ощутила себя дурой. — Элизабет Колвин. А вас? — Что у вас за дело в этой больнице? Навещаете кого-то? — Что? Ах, нет. Я здесь по работе. А вы? Повисла тяжёлая пауза. Девушка затянулась сигаретой ещё раз, прежде чем отправить окурок в короткий полёт. — Я жду кое-кого. Если вам уже лучше — можете идти, мисс Колвин. Брови Колвин затерялись в густой чёлке. — Спасибо за помощь. Что было в вашей фляжке? Губы незнакомки тронула мягкая улыбка. — Виски. — Вы не боитесь так открыто нарушать закон? — Есть мудрое изречение, что многие знания, мисс Колвин, приносят за собой многие скорби. Будьте осторожнее задавая вопросы. Иногда лучше не знать ответ. Элизабет робко улыбнулась. — Спасибо вам за помощь. Незнакомка кивнула, показывая, что разговор окончен. Элизабет подмывало обернуться, чтобы рассмотреть свою странную спасительницу, но она не рискнула. Едва ли простой человек так легко может демонстрировать наплевательское отношение к сухому закону, разгуливая с фляжкой, полной алкоголя. Элизабет вздохнула ещё раз. И почему она, простая девчонка из деревни, вечно попадала в передряги? — Мисс? Вы к кому? Женщина на посту выглядела тусклой и бесцветной, такой же блёклой, как и облупившаяся стена за её спиной. Светлая форма медсестры только подчёркивала серость её кожи. — Добрый день! Я — репортёр, хочу задать пару вопросов о вашей больнице, управляющему. Женщина встала и грузно опёрлась на деревянную конторку. — Больница — не место для проведения репортажей. Передайте вашему редактору, что вам здесь делать нечего. Убирайтесь прочь, иначе я позову охрану. Это больница. Здесь лечат душевно больных людей. Элизабет подняла руки, показывая, что в охране нет нужды. — Я ухожу, мэм. Не нужно никого вызывать. Дверь с грохотом закрылась за её спиной, отрезая ей законный путь к желаемому интервью. Если она вернётся в редакцию с пустыми руками Мартин уволит её. Видимо за тем он это и затеял. Большие города неприветливы к деревенским девчонкам. Она вспомнила колледж, где ей очень часто напоминали о её статусе. Вспомнила редакцию, где хорошие должности занимали посредственности из хороших семей. Вспомнила таинственную женщину в пальто, стоимостью превышающем её годовую зарплату, без сожалений протянувшую ей безупречный шёлковый платок. В душе поднялась волна гнева. Чёрта с два она сдастся. Бегло осмотрев окрестности, она свернула за угол. Взор приметил на сушилке для белья платье медсестры. Вот оно. Её шанс доказать, что она способна утереть этим снобам нос. Она шмыгнула в неприметную дверь и спешно переоделась. Едва она вышла из своего укрытия, как её окликнули: — Мисс? Что вы здесь забыли? Пока она лихорадочно перебирала варианты ответа, голос продолжил: — Снова бегаете курить через прачечную? Учтите, когда-нибудь я вас сдам и мне не будет совестно. Здесь больница, а не кабак, имейте совесть! — Простите, мэм. Больше это не повторится. Элизабет спешно сунула долларовую бумажку прачке, с сожалением провожая свои деньги, исчезающие в заскорузлой ладони. Лицо прачки немного смягчилось. — Ну что вы, милочка. Мне должно быть показалось. Поспешите, во втором отделении паника. Одна из пациенток сбежала. Удивительно, как мятый доллар компенсировал недостаток знаний и актёрского мастерства. Сама не веря в свою удачу, Элизабет поднималась по лестнице, отчаянно желая не встретить по пути сбежавшую пациентку. Ей доводилось видеть соседа, вернувшегося из Франции. После войны он стал слышать голоса. А потом убил свою беременную жену… Элизабет передёрнуло и она зябко повела плечами. По иронии судьбы она свернула именно в тот коридор, где пряталась сбежавшая из палаты девушка. Худая и бледная, как смерть, она вцепилась в рукава платья Элизабет. — Прошу вас, помогите! Они запирают меня! Я хочу домой! По впалым щекам пациентки текли слёзы, а речь была спутанной. Про себя Колвин отметила, что девушка когда-то была хороша собой. Густые, чёрные, как смоль волосы, пухлые губы, сейчас искусанные в кровь. Даже хворь и безумие не стёрли с её лица былого великолепия. Карие глаза испуганно сверкнули, когда пациентка поняла, что просит помощи у медсестры. — П-простите меня…я буду хорошей, правда-правда….Стелла будет послушной и выпьет лекарства… Тонкие пальцы разжались, отпуская настоящую форму фальшивой насквозь медсестры. Девушка отчаянно забилась в угол и горько расплакалась. Элизабет, поморщившись от боли в сбитой коленке присела рядом и негромко произнесла: — Не бойтесь, Стелла. Я не медсестра. Карие глаза посмотрели внезапно осознанно. — Не медсестра? Тогда кто вы? Вы от этого ублюдка? Пришли убить меня? Элизабет покачала головой. — Нет. Я — журналист. Самый настоящий. Я хочу помочь вам. — Правда? — Правда, мисс Стелла… Она протянула руку, чтобы помочь ей встать. Сзади послышался чей-то тяжёлый вдох. — Stupida sorellina.* Элизабет обернулась и приметила высокого мужчину в тёмном костюме. Стелла тотчас бросилась к нему со слезами, цепляясь за лацканы дорогого пиджака. — Fratellino*. Забери меня домой, прошу тебя. Ты же знаешь, я не больна. Пожалуйста… Незнакомец крепко прижал к себе девушку. Казалось, ему было наплевать на слёзы, нещадно заливающие дорогую ткань. — Calmati, Stella.* Тебе нужен покой, ты очень устала. — Пожалуйста, Витто… — Сэр, если у вас есть такая возможность, вы должны забрать её домой. Она выглядит несчастной… Незнакомец перевёл взгляд на неё и Элизабет почувствовала, как щёки заливает румянцем стыда. И кто только тянул её за язык? Он смотрел прямо ей в глаза и молчал. Наконец, пауза прервалась, и он улыбнулся. — Вы необычайно милосердны для здешних медсестёр. Спасибо, что присмотрели за ней, мисс. Стелла, идём, милая. Я принёс тебе подарки. Девушка радостно улыбнулась. — А что ты привёз мне на этот раз? — Вот уж нет, я потратил так много времени, чтобы найти тебя не для того чтобы сразу раскрыть все карты. Идём, Стелла. Пациентка поддалась уговорам и последовала за своим братом, а Элизабет облегчённо выдохнула и опёрлась на стену, чувствуя, как подрагивают от страха ноги. Ей показалось, или незнакомец, действительно понял, что она не настоящая медсестра? В коридоре послышались чьи-то быстрые шаги. Времени на побег не оставалось: встреча с незнакомцем напрочь выбила её из колеи, поэтому она продолжила стоять у стены. Из-за поворота показалась молодая медсестра. Лицо девушки тут же гневно скривилось. — Какого чёрта стоишь? У Тейлор рецидив! Бегом в палату! Свободные руки на вес золота, а ты прохлаждаешься! — Вообще-то я только что проводила Стеллу в её палату! — Ах, эту… Вечно рвётся к своему брату. Дурочке невдомёк, что он её упёк сюда. — Но он не выглядел плохим… Медсестра хмыкнула. — Кто? Пьюзо? Смотри не влюбись. Таким, как он, дела до нас нет. Но если обидишь его сестру-наркоманку, то выпрут отсюда раньше, чем ты произнесёшь слово «Метрополитен». И не смотри, что они итальянцы, которых большинство людьми не считает. Кстати, напомни, как тебя зовут? Я новенькая. — Эли… Грохот из палаты заставить мыслить здраво. Медсестра отвлеклась и тяжко простонала: — Вот дерьмо. Миссис Хоуп, прибьёт меня. А всё потому что эта дура Мирабель сбежала на свиданку со своим хахалем, бросив отделение. Так как тебя зовут? — Элис. Элис Карвер. — А я — Энн. Идём, скорее, пока Тейлор не искалечила себя. В палате было очень грязно и душно. Затхлый воздух пропах мочой и застарелым потом. Сквозь мутные стёкла падал тусклый дневной свет, а на потолке были видны пятна плесени. Грязно-голубая краска на стенах навевала уныние, а посреди этого хаоса стояла тощая женщина, с запавшими, но ярко горящими праведной яростью глазами. — Где она? Где моя дочь? — Элис, не стой столбом, хватай ремни! Ремни? Боже милостивый, какой кошмар. Вслух она не сказала ничего, играя роль медсестры до конца. Пока Энн прижимала Тейлор к кровати она спешно затянула сухие, но не лишённые силы запястья. Медсестра слезла с брыкающейся пациентки и выдохнула. — Уфф… молодец, Элис. Мы справились. Идём, перекусим? У Элизабет её предложение застряло комом в горле. Внезапно захотелось смыть с себя воспоминание об этой палате. Уволиться из газеты и уехать в надоевшую до оскомины деревенскую глушь. Вместо этого она вздохнула и покачала головой. — Я, пожалуй, присмотрю за ней. Как бы не натворила чего. Энн хохотнула. — Это уж точно. Но ничего, скоро всё закончится. Ей должны будут провести лоботомию. Говорят, у тех, кто выжил эта терапия даёт прекрасный результат. Вот только профессор занят в университете, поэтому её переносят уже в третий раз. Спасибо тебе за помощь ещё раз. Увидимся в комнате отдыха. Рада встретить здесь хоть кого-то моего возраста, а то здесь одни старые калоши. Когда за медсестрой закрылась дверь, Элизабет громко вздохнула и посмотрела на несчастную женщину. — Я не видела тебя раньше… — Что? — Я не видела тебя раньше. Ты — другая. Не как они. Элизабет обернулась, убеждаясь, что они одни и негромко произнесла: — Я не медсестра. Я — репортёр… Как вас зовут? — Джессика Тейлор. — Что с вами случилось, Джессика? Чем я могу вам помочь? Запавшие глаза смотрели недоверчиво. — Развяжи меня. Я не причиню тебе вреда… Репортёр…это хорошо. Может хоть ты сможешь… Элизабет вздохнула и выполнила её просьбу. Джессика тотчас села и растёрла свои запястья. — Я — несчастная женщина, потерявшая всё на свете. Мою дочь похитили, а отца убили. А когда я попыталась добиться правды — оказалась здесь, среди равнодушных кукол-медсестёр и жестоких врачей. Если бы вы знали мисс, как это страшно быть здесь… они все говорят, что я свихнулась…что у меня не было дочери, а я после смерти отца стала выпивать…но это не так… я…покажу вам. Джессика выудила откуда-то засаленную плюшевую игрушку, в которой с трудом можно было признать свинку. Опасливо посмотрев по сторонам, Джессика выудила из порванной подкладки игрушки старую, помятую фотографию и протянула ей. С фотокарточки на Элизабет смотрел моложавый офицер полиции, улыбающийся маленькой девочке, сидящей у него на коленях, а позади, сдержанно положив руку ему на плечо стояла юная девушка, в которой с трудом можно было узнать Джессику. — Помоги ей, репортёр. Найди её, прошу. Элизабет спешно убрала фотографию в рукав платья. — Я…постараюсь. На миг измученное лицо Джессики озарилось слабой улыбкой, делая её похожей на женщину с фотографии. — Спасибо. И передайте мистеру Росси, что я уйду сегодня пораньше…мне нужно забрать дочку из школы… В комнате отдыха она неожиданно столкнулась с бесцветной женщиной, сидящей на стойке регистрации. — Подойди ко мне ближе. Ты новенькая? Энн заливисто рассмеялась. — Хелен, это Элис. Она здорово выручила меня с Тейлор сегодня. Элизабет поспешила скрыться в тени, но Хелен оказалась проворнее, схватив её за руку. — Ага. Всё-таки вы не вняли моим советам, мисс репортёр? И как? Много вынюхали? А ты, Энн, не сомневайся, будешь наказана вместе со своей напарницей. Пальцы медсестры сжились ещё сильнее на её предплечье, словно Элизабет угодила в лапы хищной птицы. Всю дорогу до выхода медсестра шипела, как заправская змея. — По-хорошему, следует тебя сдать копам, милочка. Но я боюсь, что так будет хуже для меня. Поэтому убирайся прочь, и не смей возвращаться. Медсестра, несмотря на солидный возраст неожиданно сильно толкнула Элизабет в спину, отчего её многострадальные колени встретились с землёй во второй раз. Домой она добралась уже затемно. Стараясь не шуметь, сварила себе чашку кофе, обработала рассаженное колено и со вздохом, принялась за работу. Когда Элизабет закончила со статьёй, то с удивлением обнаружила, что за окном занимается тусклый рассвет. Обречённо поплелась в душ, в надежде, что прохладная вода поможет ей проснуться. Главный редактор был «вежлив», как и всегда. Хотя она не опоздала и поздоровалась с ним. Он принял её заметки и небрежно махнул рукой, приказывая ей выйти. Она села за свой стол, стараясь сосредоточиться на работе, но как она ни старалась, а сон прогнать оказалось не так просто. Видимо, она всё же задремала. — Колвин! Главный редактор зловеще навис над ней. Его гневное лицо не предвещало ничего хорошего. — Простите, сэр. Она извинилась машинально, не испытывая стыда. — Выглядите дерьмово. Вы тоже, господин главный редактор. — Ночь выдалась бессонной, сэр. Простите. Редактор осклабился. — Надеюсь, что ты работала над статьёй, а не кутила в баре с очередным покровителем. Щёки Элизабет вспыхнули. — Да какие у Колвин покровители, сэр? Взгляните на неё, на вид типично деревенщина. Ладони сжались в кулак так сильно, что ногти впились в кожу, но она продолжала сдерживать рвущийся наружу гнев. — Как бы там ни было, должен заметить, что статья вышла неплохой и войдёт в сегодняшний номер «Sun News». Гнев, как рукой сняло. Повисла тишина. Коллеги смотрели на неё неприкрытой ненавистью и завистью. — Правда? — Правда. А вы, Колвин… Отправляйтесь домой, отдохните. Завтра вечером вы отправитесь со мной на приём. — Что? Сэр, из всех талантливых новичков вы выбрали деревенщину Колвин? — На приём? Я буду брать интервью? Элизабет не могла поверить в происходящее, поэтому украдкой ущипнула себя за руку. — Вы будете сопровождать меня и пить шампанское, мисс. Только не смейте одеться так, словно вы только вышли за ворота ранчо. Там соберутся представители всех крупных изданий, поэтому не позорьте меня. Губы редактора скривились. — Я…почту за честь, сэр. Там ведь соберётся вся элита журналистики. Спасибо. Редактор равнодушно пожал плечами и вернулся в кабинет. Сон, как рукой сняло. Она не могла поверить в то, что это происходит с ней, вчерашним новичком, которого ненавидят коллеги. — Что, Колвин. Из грязи в князи в рекордный срок? — Позорище. Правдоискательница Элизабет на торжественном приёме. Кошмарный сон учредителей газеты. — На твоём месте, я не радовался бы так. Ты — обычная выскочка. Несмотря на гнусности, летящие со стороны коллег по газете, она чувствовала себя счастливой. Даже нашла в себе силы улыбнуться Мари, скривившуюся так, словно у неё заболели все зубы разом. Вместо отдыха, она кружила по городу. Ей позарез необходимо было платье, а денег, после уплаты аренды за квартиру почти не оставалось. Только на дверях третьей лавки значилось лаконичное: «одежда на все случаи жизни: платья, шляпки. Прокат». Колокольчик на двери лавки звякнул, сообщая хозяину о посетителе. — Прошу прощения, мисс, сегодня мы закрыты для посещений. Лавочник выглядел непривычно бледным, бросая тревожные взгляды в сторону кресла с высокой спинкой. — Альфредо, если ты будешь выгонять посетителей, то у тебя действительно возникнут сложности в будущем. То же, ради чего ты позвал меня…лишь досадное недоразумение. Голос показался Элизабет смутно-знакомым. Словно она слышала его раньше. — Но господин Нино велел звонить… — А я велю иначе. Если ты не в состоянии решить простую проблему сам, то у меня для тебя дурные вести. И обслужи, наконец, леди. Мужчина кивнул и заговорил с Элизабет. Он заметно нервничал. — Чего желаете, юная леди? Шляпки, платья, туфельки? Одежда на прокат? — Мне необходимо платье напрокат, сэр. — Боюсь, что выбор будет небогат. На какой случай необходимо платье? — Меня пригласили на торжественный приём. — Я, пожалуй, заеду позже, Альфредо. — Да… конечно, господин Орсини. И простите за беспокойство. Незнакомец вышел из тени, и Элизабет поняла почему голос показался ей знакомым. Она удивлённо подняла брови. — Это вы? В серых глазах блеснула тень узнавания. Сегодня на лице незнакомки не было косметики, а короткие волосы были аккуратно зачёсаны на пробор. Строгое платье сменилось мужским брючным костюмом серого цвета, но сомнений быть не могло — это она, девушка, едва не сбившая Элизабет вчера. — Как причудлива жизнь, мисс Колвин. Мы снова встретились. — Это ваша знакомая, господин Орсини? — Да, так что я, пожалуй, задержусь. Подбери ей самый красивый наряд. — Но я… Ответом её не удостоили. Лавочник жестом приказал следовать за ним. Элизабет остановила свой выбор на длинном тёмно-зелёном платье. Достаточно длинным, чтобы скрыть разбитые накануне колени. — Покажитесь, мисс Колвин. Она вышла из примерочной. Незнакомка критически осмотрела её и кивнула. — Подберите себе шляпку. — У меня всё есть. Девушка, которую лавочник упорно звал господином Орсини, игнорируя её протесты взяла с витрины шляпку, украшенную перьями и газовую шаль в тон платью. — Вот теперь вас примут за свою, мисс. Не стоит недооценивать первое впечатление. Вчерашняя незнакомка расплатилась с лавочником. — Я… я не знаю, как вас отблагодарить, господин Орсини. — Составьте мне компанию за чашкой кофе. Этого будет вполне достаточно. Расторопный лавочник упаковал покупки Элизабет. Незнакомка галантно открыла дверь автомобиля, приглашая сесть. Она села, чувствуя себя, до крайней степени неловко. Когда машина тронулась она заговорила. — Почему вы оплатили мои покупки? — Потому что я могу себе это позволить. У вас есть родные, мисс Колвин? — Мама и папа…но они далеко отсюда. Я выучилась в Имперском колледже и получила здесь работу. А почему к вам обращаются, как к мужчине? — А вы смелая. Мне это нравится. Считайте, что купленное мной платье станет гарантом вашего молчания. И пообещайте мне не возвращаться к этому вопросу. Элизабет внезапно вспомнила, как бледнел лавочник, разговоривая с ней. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать простые истины: есть вопросы, ответы на которые лучше не знать. Поэтому она просто кивнула. — Как мне обращаться к вам? — Просто зовите меня Лючиано. Машина остановилась у неприметного кафе на углу улицы. Её спутница вела себя, как мужчина, подав Элизабет руку. В кафе к ним тотчас подошла официантка, громче положенного скрипнув лаковой кожей новеньких форменных туфель. — Вам как всегда, господин Орсини? Элизабет гадала, как же на самом деле зовут её спутницу. И как давно она живёт под мужским именем? — Элизабет, покиньте мир грёз ненадолго и сделайте заказ. — Кофе. Чёрный, без сахара, пожалуйста. И какой-нибудь десерт. — Принеси ей джелатто с фруктами, Анджела. Анджела кокетливо хлопнула глазками. — Что-нибудь ещё? — Да. Пепельницу. Для меня. — Сию минуту. Элизабет чувствовала себя некомфортно, тогда как её спутница была абсолютно спокойна. — Успокойтесь, мисс. Я помогла вам просто так, без скрытых мотивов. В приглашении на кофе тоже не стоит видеть больше, чем есть на самом деле. Оставьте домыслы дурочкам, вроде Анджелы. Вы явно не из тех, кто желает выгодно продать своё тело. — Откуда вам знать? В этом мире купить можно всё. До её ушей донёсся мягкий смех. — У вас слишком умные глаза, мисс Колвин. Не притворяйтесь дурой. И попробуйте десерт. В конце концов, здесь подают лучшее в Штатах итальянское мороженое. — Но я ведь знаю, что вы женщина. К чему этот маскарад? Вы любите женщин или за этим кроется что-то ещё? — Ничего в этом мире не делается без причины, мисс. Этот мир всё ещё далёк от идей равенства. Стали появляться женщины-пилоты, женщины-репортёры и женщины, борющиеся за свои права. Женщины получили право голоса. Но всё же…есть на свете двери, открыть которые в состоянии только человек с мужским именем. Повисла неловкая пауза. Чтобы хоть как-то сгладить зашедший в тупик разговор, Элизабет попробовала мороженое. На её лице тотчас расцвела улыбка, что не укрылось от её собеседницы. — Вкусно? — Это самое вкусное мороженое на свете! Никогда не пробовала ничего подобного. Орсини хмыкнула. — Если вам доведётся в жизни побывать в Италии, то обязательно попробуйте местное джелатто. Уверяю вас, вам понравится. — А вы были в Италии? — А разве моё имя не сказало вам о том, откуда я родом? Очень корректно с вашей стороны не замечать таких мелочей. — Знаете, я не из тех, кто недолюбливает иностранцев. В конце концов, для большинства местных я всего лишь деревенщина. — Отрадно это слышать. Если вы закончили, то позвольте вас подвезти. У меня сегодня очень много дел.***
Элизабет устало сжала виски. Уже вторую ночь подряд она отвратительно спит. Верно, в этом были виноваты события, обрушившиеся на её голову. Даже радость от того, что её статью опубликовали на первой полосе не могла заставить её дышать ровно. В последнее время жизнь подкидывала ей уйму загадок, роящихся в голове. На кой-чёрт кому-то жить под другой личиной? И уж тем более, притворяться мужчиной? Перед банкетом она разнервничалась так сильно, что дважды сломала злосчастный карандаш для бровей. Несмотря на то, что готовиться она начала рано, она опоздала к назначенному времени на полчаса. На входе ей преградили путь. — Простите, мисс. Сегодня здесь закрытая вечеринка. — Ох, я знаю. Моё имя есть в списках. Я — Элизабет Колвин из «Sun News». Меня ждут. Мысленно она отвесила себе пощёчину. Главный редактор наверняка будет ей недоволен. — В таком случае, мисс, предъявите ваш пригласительный. — Он у главного редактора, сэр. Позвольте мне пройти и я вернусь обратно! Сзади донёсся спокойный мужской голос: — Пропустите мисс Колвин, парни. В конце концов, она — не единственная опоздавшая в этот вечер. Высокий седой мужчина в проволочных очках приветливо улыбнулся ей и подмигнул. Элизабет одарила его милой улыбкой. — Проходите, мисс. Мы не знали, что вы знакомы с членом совета Харрисом. Крепкие парни посторонились, пропуская их внутрь. Элизабет шагнула, пробормотав себе под нос: — Но мы вовсе не знакомы… Её реплика не укрылась от её спутника. — Это легко исправить, мисс Колвин. Я — Стивен Харрис. Рад знакомству. Наверняка вы слышали обо мне, хотя сильно удивлюсь, если столь утончённая леди интересуется политикой. — Элизабет Колвин. Взаимно, сэр. Я интересуюсь политикой. Ведь я репортёр. К тому же я ознакомилась с вашей предвыборной программой. Харрис улыбнулся. — Я польщён и восхищён, мисс Колвин. Позвольте быть вашим спутником, до тех пор, пока политика и вопросы от ваших коллег из всевозможных изданий не разлучат нас. Кстати, хочу похвалить ваш стиль письма, мисс. Ваша статья о несчастной сумасшедшей и её трагической судьбе тронула меня до глубины души. Румянец смущения проступил на её щеках. Элизабет понимала, как безбожно далека от чопорных светских леди, не теряющих лица от банального комплимента. — Господин Харрис, позволите? На пару слов. Стивен картинно вздохнул и с сожалением выпустил руку Элизабет. — Ну вот, как я и предсказывал. Он легко коснулся губами кончиков её пальцев. — Желаю вам отлично провести время, мисс Колвин. Ещё раз, очень рад знакомству. Элизабет присела в неуклюжем реверансе. — Взаимно, сэр. Ей предстояло найти редактора в толчее. Громко играла музыка, отовсюду доносился смех, а воздух был сизым от табачного дыма дорогих сигар. Шампанское стояло на каждом столе, вопреки запретам на алкоголь. — Колвин! Расскажите, как вы добились успеха? — Мисс Колвин? «Мандарин Дэйли». Грегори Смит. Каково это, быть опубликованной на первой полосе? Вопросы от коллег сыпались со всех сторон. Элизабет чувствовала себя так, словно открыла новое лекарство, избавляющее от неизлечимой болезни. Восхищённые взоры коллег и их лесть кружила голову пуще дорогого алкоголя, стоящего на столах. — Элизабет! Она обернулась и увидела главного редактора машущего ей. Улыбка на его губах была чуть менее противной, чем обычно. — Простите, сэр. Я снова опоздала. — Ну, по крайней мере, выглядите вы вполне неплохо. В таком виде вы вполне сойдёте за пристойную леди, а не за деревенщину. Вы уже пробовали шампанское? Уверяю, его было сложно раздобыть. Угощайтесь, пока есть возможность. Едва ли у вас появится другая возможность. Элизабет так и подмывало сказать ему гадость по поводу его жилета и застиранной рубашки, но вместо этого она вежливо отпила из протянутого ей бокала. Шампанское быстро ударило в голову. Наверное не стоило пить натощак? Она спешно отставила игристый напиток в сторону. — Мартин? На пару слов. Редактор нахмурился, но кивнул. — Мисс Колвин. Я отойду ненадолго. Не скучайте и наслаждайтесь изысканным обществом. Только ради всего святого, не напейтесь. Она подавила в себе непристойное желание, родом из деревенского детства. В эту минуту ей очень хотелось показать главному редактору язык. Музыка била по ушам, а от дыма слезились глаза. Вот она, изнанка громких сенсаций. Вернулся редактор очень скоро. Верхние пуговицы на рубашке были расстёгнуты, словно в его тучном теле не хватало воздуха. Зычный голос редактора был непривычно тих, когда он заговорил с ней. — Кхм, Колвин. Хорошо, что вы здесь. Нравится приём? — Да, сэр. Очень нравится. Неправда. Всё было неправдой. Ей не нравилось. Слишком шумно, слишком дымно. Слишком развязно и аморально. Всё было слишком: шампанское, слишком откровенно нарушающее закон; слишком ритмичная музыка; слишком весёлый, на грани фальша, смех. Она осветила в статье трагедию, а коллеги обращались к ней так, словно она автор бульварного романа для домохозяек. Лючио прав — мир фальшив насквозь, все врут и у всех есть на то свои причины. За своими мыслями она не сразу услышала редактора. — Вы меня слышите? — Простите, я задумалась, сэр. Что вы сказали? — Вы уволены, Колвин. — Я — что? Она не поверила своим ушам. — Вы уволены. Она нервно рассмеялась и одним махом допила содержимое своего бокала. — Я — уволена? Но как? Мне казалось, что статья привлекла внимание читателей… почему, сэр? Ей казалось, что под её ногами разверзлась бездна, в которую она стремительно падала. — Вы привлекаете к нам излишнее внимание, мисс. Не хочу позорить вас больше, чем необходимо. Вы уволены. И это не обсуждается. Подите прочь, мисс Колвин. В памяти смутно отложились смешки фальшивых коллег и плохо скрытые усмешки. В расстроенных чувствах она покинула дымный зал и вышла в неизвестность. Окончательно она пришла в себя, когда плакала сидя в машине незнакомца, от которого веяло дорогим табаком и холодом. Он не сказал ни слова с момента, когда завёл мотор, лишь изредка бросал на неё нечитаемые взгляды. — Куда вас отвести, мисс? Это был его единственный вопрос. — Я…высадите меня у парка. — Вам недостаточно пережитого сегодня? Она испуганно посмотрела ему прямо в лицо. — Что вы знаете об этом? — За вами гнались. Ночной город — не место для прогулок в одиночку. Тем более для молодой красивой леди. Элизабет нервно рассмеялась. — Простите. Я доставила вам уйму неудобств, сэр. Вы явно ждали там не меня. А я…простите. Навалилось всё и сразу…вот я и несу чушь. Я живу недалеко от парка, мне ничего не грозит. — Вы доверились мне. И я отвезу вас, куда пожелаете. У всех свои причины… — Я настаиваю, сэр. Машина мягко притормозила у парка. Незнакомец молча вышел из машины и открыл пассажирскую дверь. На миг она ощутила себя настоящей леди. — Право слово, не стоило. Я и так вынудила вас…простите, мне нечем отплатить за вашу доброту… Незнакомец вздохнул и протянул ей ладонь, затянутую в кожаную перчатку. Она приняла правила игры и вложила свою ладонь в его. Разумеется, она тут же споткнулась о подол собственного платья. Он удержал её, но она оказалась крепко прижатой к его груди. Это продлилось лишь миг, но она ощутила горьковатый табачный запах, смешанный с одеколоном, исходящий от его рубашки. Щёки Элизабет залил румянец стыда. — Боже правый! Что со мной не так? Простите, ради всего святого. Неожиданно он улыбнулся и непроницаемые карие глаза стали чуть теплее на короткое мгновение. — Думаю вы пережили стресс, мисс. И вам, определённо, не стоит пить шампанское. Она рассмеялась и протянула ему руку. — Я постараюсь, сэр. Спасибо вам за помощь. Меня зовут Элизабет Колвин. И я очень рада знакомству. — Витторио Пьюзо. Аналогично, мисс Колвин. Вам решительно не за что меня благодарить. — Как же это не за что? Если бы не вы, этот грабитель… Последняя улыбка озарила его лицо. — Это был не грабитель, мисс Колвин. — А кто? Кто это был? Вместо ответа он негромко произнёс: — Доброй ночи. Он спешно сел в машину и уехал, оставив после себя вопросов больше чем предоставил ответов. Она грустно улыбнулась. Похоже, это была их последняя встреча.