Кто вы, Элизабет Колвин?

      Франческо привёз её в гостиницу «Вотерлайф». Его номер находился на самом верхнем этаже. Роскошь. Лучший вид из окна. Самый дорогой портной. Коллекционные вина и подчёркнуто-дорогие сигары. За этой золотой пылью, которую Джулиано пускал в глаза окружающим, соря деньгами, крылась жестокость, нетерпимость и много других слов с приставкой «не». Страна переживала не лучшие времена, но его, казалось, вовсе не заботили такие мелочи. Ведь он был всем. В своих собственных мечтах, он был не меньше, чем Богом. Элизабет зябко куталась в ярко-алый шёлковый халат, глядя на ползущие далеко внизу машины, не торопясь вернуться внутрь. Там, на кровати, рассчитанной не меньше, чем на четверых спало чудовище, от которого нельзя было нигде скрыться. Как бы ни была велика кровать, он обязательно прижмёт её к себе мёртвой хваткой. Хотелось сбежать. Куда-нибудь, где ей не нужно будет притворяться другим человеком. К счастью, проснулся Франческо в добром расположении духа. Уходя, даже расщедрился на поцелуй. — Не скучай. Я должен уладить дела. Внизу есть ресторан, если захочешь — закажи всё, что пожелаешь. — А могу я спуститься сама? Мне будет одиноко обедать без тебя. Франческо поджал губы, но кивнул. — Можешь. Только не вздумай заигрывать с кем-то. Самое страшное уже случилось, Франческо. Я спала с Витторио Пьюзо. И, чёрт возьми, я сделала бы это снова. — Ну что ты, милый. Ты же знаешь, Лиза любит только тебя. Без тебя я была никем, а с тобой, я чувствую себя королевой. Джулиано усмехнулся, оставляя жалящий поцелуй на её шее. — Всё так, детка. Я — король. А ты — моя королева. И скоро наше королевство станет ещё богаче. Фальшивый король, фальшивого королевства. Лживый, больной на голову ублюдок. Как только за ним закрылась дверь хотелось броситься к телефону и услышать совсем другой голос. Более мягкий и глубокий. Витторио говорил негромко и спокойно. Он не бросался дурацкими словечками «детка», «королева», но обращался с ней так, словно она божество, рассыпая поцелуи по её тонким ключицам. Только он мог заставить её забыть о том, что ей приходилось переживать в объятиях Франческо. Только он догадывался, через что ей пришлось пройти. Только он чувствовал себя в этом виноватым.       На улице снова испортилась погода, словно вторя настроению. Хотя, скорее всего, дело было в том, что невесёлое лето стремительно заканчивалось, уступая свои права осени. Близилась встреча семей, а Джулиано всё еще отравлял ей жизнь. Элизабет невесело улыбнулась и представила себе жизнь, где не будет его. Что она будет делать? Вернётся в Готэм-таймс? Признается в любви Витторио? Навестит родителей, которые, должно быть с ума от беспокойства сходят? С тех пор, как ей угрожал Росси, казалось, прошла целая жизнь. Совсем другая, отличная от картин, рисуемых разумом блестящей выпускницы Имперского колледжа. Розовые очки разбились, поранив осколками бледные щёки. Мир с изнанки казался совсем другим, словно из него украли цвет. Может поэтому некоторые люди так ярко горели на его фоне? Улыбчивый Нино, серьёзная Лючи, смотрящая на своего вечного спутника с затаённой нежностью; Витторио, с его тёплыми карими глазами; Леонард, павший жертвой обстоятельств. И Франческо, горящий жаждой власти и злобой. Весь её мир вращался вокруг них. И если с некоторыми она отчаянно желала продлить контакт, то от некоторых следовало держаться как можно дальше. По иронии судьбы, жизнь разводила её с теми, к кому она тянулась, толкая к тем, кого она ненавидела. К вечеру ей передали записку, где было сказано, что ужинать мисс Доусон будет в гордом одиночестве. Сердце радостно подпрыгнуло в груди. Неужели она останется одна. Без него. Было бы здорово, если бы он совсем не возвращался. Никогда. Было бы поистине замечательно просто позвонить Витторио и попросить его забрать её отсюда. Она с радостью провела бы время в его компании. Но позвонить, просто потому что она скучает, ей самой казалось абсолютно несерьёзным. Витторио ждёт информацию. Да, его тянет к ней, но пока между ними стоит тень Джулиано их личное счастье было невозможным. Она накрасилась и оделась. Никто не должен подозревать безупречную деревенщину, ставшую спутницей самого великого и ужасного в своём гневе Франческо Джулиано в том, что она ведёт двойную игру. За дверью, как и ожидалось стоял один из его людей. — Мисс Доусон? Куда вы в такой поздний час? Она скривила свои ярко-алые губы. — Я обязана отчитываться? Мужчина пожал плечами. — Вы не обязаны. А я -да. Куда вы отправляетесь? Мне приказано сопровождать вас. — Я хочу спуститься в ресторан. Если вы боитесь, что Фрэнк оторвёт вам голову, то можете сесть за несколько столиков от моего. Потому что я не желаю ужинать ни с кем, кроме него. В ресторане было немного посетителей. Элизабет отрешённо поглощала заказанный салат, размышляя о том, что он наверняка стоил её недельного жалования в газете. Из ступора её вывел визгливый женский смех. Она медленно повернулась и с удивлением узнала его обладательницу. Дейзи Коллинз. Когда-то, в другой жизни, Элизабет казалось, что она красавица. Теперь она и сама могла себе позволить лучшие наряды и самый модный платиновый блеск прядей. Мисс Коллинз не была одинока. Напротив неё сидел светловолосый джентльмен, ставший, по всей видимости, причиной её смеха. Его лица не было видно, но сердце Элизабет пропустило удар. Ей принесли основное блюдо, но в этот же миг, спутник Дейзи словно почувствовал её взгляд и обернулся. Она с ужасом встретилась глазами с Эдмундом Дэвисом. Он смотрел пристально, не отводя взгляда, по всей видимости, пытаясь осознать правдиво ли то, что он видит. Ей следовало встать, следовало уйти, но она уже проиграла. Дэвис её узнал, в этом не было сомнения. Элизабет встала из-за стола и нетвёрдой походкой попыталась уйти из ресторана, подавляя желание перейти на бег, мысленно умоляя Эдмунда быть благоразумным. Он светлый человек, ему нельзя во тьму. Их пути разошлись окончательно и между ними теперь всегда будет закрытая дверь, под которую нельзя опрометчиво засунуть записку. Человек Франческо отвлёкся, остался в ресторане, а чёртов лифт никак не ехал. В последний миг, перед тем, как дверь, наконец, закрылась с криком: — Мисс, подождите, мне нужно наверх! В лифте оказался он. Тот, от кого она бежала, не в силах признаться в том, что она шагнула на дорогу без возврата. Элизабет испуганно вжалась в зеркало, позади неё. Эдмунд смотрел на неё внимательно, не сводя глаз, словно боялся упустить малейшую деталь в её идеально-сверкающем образе, под которым скрывались синяки и укусы — следы любви Франческо. — Элизабет…это ты. Я боялся, что мне показалось. Я искал тебя… — Тебе показалось, Эдмунд. Я больше не та, кого ты знал. И ради всего святого, если ты хочешь жить, то забудь о том, что видел меня. Дэвис схватил её за плечи и серьёзно посмотрел ей в глаза. — Во что ты ввязалась, Элизабет? Я, по-прежнему, твой друг и могу тебе помочь. Она горько улыбнулась и взъерошила его волосы. — Нет, Эдмунд. Не можешь. Ты этого пока что не видишь, но мы стоим по разные стороны пропасти. — Элизабет. Просто скажи мне. И я сделаю всё, что в моих силах. Ты…прочла моё письмо? — Я прочла твоё письмо. — Скажи, что я могу для тебя сделать? Она посмотрела на него. Внимательно и долго. Кабинка остановилась на нужном этаже. — Помолись за меня, Эдмунд. И дай мне закончить то, что я начала. А ещё, сделай вид, что мы никогда не встречались. Она легко коснулась губами его щеки и вышла из лифта, оставив его позади. В гостинице «Вотэрлайф» у Дэвиса, как и у любого человека его статуса был собственный люкс, призванный показать остальным его достаток. Правда он, в отличии от многих богачей, никогда не вёл себя с персоналом, как с мусором. Поэтому, он без труда узнал у носильщика, что красивая незнакомка — мисс Лиза Доусон, спутница господина Франческо Джулиано. Дейзи недовольно надула губки, когда он вернулся за столик. — Эдмунд. Ты такой нетактичный. Бросил меня скучать в одиночестве. Он натянуто улыбнулся, размышляя о совсем другой женщине. — Прости, Дейзи. Я пролил на рубашку кофе. Не мог же я сидеть в компании красавицы в таком виде. — Я была бы не прочь увидеть тебя вовсе без неё. Мне надоел этот ужин. Пойдём к тебе. Дэвис вздохнул и отставил тарелку с безнадёжно остывшим стейком. Он раскроет тайну Элизабет. Что бы она там ни говорила.

***

      Франческо Джулиано не терпел полумер. Когда ночью в поместье Витторио раздался звонок, а на том конце провода испуганный владелец, одного из его ресторанов, сообщил ему, что ему угрожали, а вечером домой не вернулась его дочь, он ни на миг не усомнился в том, что скоро настанет время для открытой конфронтации семей. Не возникало сомнений и в том, кто именно причастен к этому. Кое-как он успокоил несчастного отца и пообещал сделать всё, что в его силах для того, чтобы он встретился со своей дочерью вновь. Он провёл ладонью по щеке, отмечая, что за ночь она покрылась колючей щетиной и сварил себе кофе. Хотя больше всего ему хотелось попросту напиться. Уставший разум требовал, кричал о покое, но это было непозволительной роскошью. Для того, чтобы обрести покой должно было сложиться два фактора: Элизабет в безопасности, рядом с ним, а Франческо Джулиано мёртв. Ни один из факторов не складывался. Элизабет была в лапах этого ублюдка, с каждым днём ломаясь всё сильнее. Витторио боялся. Боялся до дрожи в пальцах, что свет в её глазах уступит место тьме, что она не выдержит. Франческо убьёт её. Он убивал и за меньшее. Хотя отрадно было видеть, что ей удалось заинтересовать его, это заставляло верить его в то, что всё может получиться. И всё же, его идеальный план, не был лишён недостатков. Отправляя Элизабет Колвин, жаждущую правды в руки подлеца Франческо он не учёл своей собственной растущей симпатии к ней. Когда в идеально-строгую жизнь Витторио ворвалась любовь, он, по привычке пытался систематизировать её, привести к общему знаменателю. Но, на примере своего друга Нино, он осознал, что такие вещи не подлежат систематизации. Чувства были напрочь лишены логики, но в то же время придавали идеальному до зубовного скрежета, но пустому существованию долю смысла. В каждом нервном вздохе сердце неприятно вздрагивало в неясном тревожном предчувствии. Когда он спал спокойно в последний раз? В тот день, когда они не сошлись во мнениях и всё закончилось яркой сценой любви в полутёмной гостиной старого дома? Витторио кинулся к телефону, снял трубку и набрал знакомый номер, слушая гудки, а затем также спешно положил трубку обратно и проследовал в ванную. Не стоит тревожить Нино. Хотя Витторио и знал, что и он, и Лючи, не задумываясь последуют за ним прямиком в Ад. Пока что этого не требовалось.       Через час он сидел за рулём и ехал по тёмным дворам спящего города, сам не зная, что будет делать. Впервые в жизни он был растерян, почти на грани отчаяния. У одного из домов он остановился и вышел из машины. На кухне третьего этажа горел свет, его владельцы явно не смыкали глаз. Ступеньки казались невыносимо высокими, а лестница нескончаемой. Но дверь открыли почти сразу, как он постучал. — Дон Пьюзо? Боже, неужели вы приехали потому что я позвонил? Он коротко кивнул. — Не было никаких известий? — Нет. Но право же, я не думал, что вы лично займётесь моими проблемами. — Эти проблемы не только твои. Ты управляешь моим рестораном. — Дон Романо доверил вам семью. Вы всегда отличались исключительной честностью, Витторио. Даже когда были простым подручным. Но что вы собираетесь делать? На дворе ночь… — Это неважно. У меня есть люди, готовые отправиться со мной в любое время. Скажи, тот, кто тебе угрожал не оставил своих контактов? Старик покачал головой. — Он сказал ждать вестей завтра. Останетесь переночевать? Витторио покачал головой. — Нет. Я поеду. Утром мы приедем в твой ресторан. Я хочу лично встретиться с тем, кто осмелился бросить мне вызов. Если Нино и удивился увидев на своём пороге Витторио Пьюзо, то ничем своего удивления не выдал. Просто открыл дверь и просто пропустил его внутрь. Словно это было привычным, видеть его без четверти три утра. — Проходите. Кофе будете? — Нино. Мы не на собрании. Можешь обращаться ко мне свободно. Нино улыбнулся. Витторио улыбнулся в ответ. Непривычно было видеть обычно идеального Нино взъерошенным, в трусах, колдующим у плиты на маленькой кухоньке. — Есть не хочешь? Поди опять ничего не ел. Витторио улыбнулся шире. — Я сказал что-то смешное? — Нино. Я приехал к тебе ночью, не позвонив, а ты ворчишь о том, что я не поел. Должно быть, я должен чувствовать себя счастливым человеком, раз у меня такие друзья. Едва ноздри Витторио уловили аромат кофе, на кухне, шлёпая босыми ногами появилась Лючи. — Нино, милый, чего тебе не спится? — Прости, Лючи, это моя вина. Сонная Лючи совсем не походила на консильери дона семьи. Худая, в длинной мужской рубашке, явно не из тех, что носила сама, она походила на обычную девушку. Только если присмотреться, то на ноге всё можно разглядеть грубый шрам от недавнего пулевого ранения, а из-под полы рубашки тянулся другой шрам, длинный, почти белый, истончившийся от времени, но хорошо запомнившийся Витторио. Лючи получила его на самом первом своём задании. Нино тогда очень долго ругался с доном Романо, требуя её немедленного отстранения от дел семьи. — Витто? Что-то случилось? Она подошла к нему и клюнула его в щёку. Нино сел за стол, а она села к нему на колени, обнимая его за шею, отчего на губах последнего расцвела счастливая улыбка. Витторио пил обжигающий кофе и молчал. Отчего-то ему вспомнилось лицо Нино, когда ему сообщили, что он будет учить Лючи премудростям жизни семьи. Как у неё не получалась стрельба, а он пытался направить её руки, всякий раз ругаясь на её длинные волосы, лезущие ему в нос. Витторио знал, что Нино ненавидит вовсе не её волосы, которые считал прекрасными. Витторио знал, что ненавидит Нино необходимость учить ту, которую любишь, стрельбе, тогда как научить её хотелось совсем другому. Лючи не плакала и не обижалась. Просто на следующий день пришла на тренировку с короткой стрижкой и в удобном, скроенном на мужской манер, костюме, заставляя своего учителя покраснеть от стыда. — Витторио? Ты научился спать с открытыми глазами? Он негромко рассмеялся. — Нет, просто глядя на вас я вспоминаю разные моменты. Приехал я по другой причине.       Нино и Лючи всё-таки заставили его отдыхать. Ему постелили на небольшом диванчике в гостиной. Сначала он сопротивлялся, а в итоге даже смог задремать. Проснулся он от лёгкого прикосновения к своему плечу. Лючи, уже привычно собранная, смотрела на него и улыбалась. — Доброе утро, Витто. Спишь, как ангел. Такой милый. — Доброе, Лючи. — Приводи себя в порядок и пойдём завтракать. Витторио не покидало давно забытое чувство. Как будто он вернулся в детство. Нино улыбнулся ему и пожелал доброго утра, а Лючи подала им еду. Они не целовались у него на глазах, но в каждом жесте, будь то подложенный Нино на тарелку креспелле или подлитый в чашку Лючи кофе, сквозило тепло и любовь друг к другу. Впрочем, о нём тоже не забыли. Под пронзительным взглядом Лючии ему пришлось съесть всё, хотя, это не было трудным: еда была простой и вкусной.       В ресторане им, не взирая на протесты, подали завтрак. Нино схлопотал от Лючи ботинком по ноге, когда заявил, что его дома накормила возлюбленная, а вот Лючи всё ещё одинок и ему надо подать полноценный завтрак. Второй раз Нино получил ботинком, когда официантка, подавая Лючи еду, передала ей записку с предложением встретиться. — Ай! Лючи, я же пошутил! — Пошутил? Смотри, а то предам твоей возлюбленной, чтобы меньше тебя баловала. Дурака кусок. Витто, ну хоть бы ты его урезонил. Он же закормит твоего консильери до смерти, и тебе придётся вести переговоры самому. Витторио не сдержался и рассмеялся, заставляя их обоих поднять брови в удивлении. — И что смешного, Витторио? Помни, зачем мы приехали сюда. Он перестал смеяться и достал из кармана пиджака сигареты. — Я помню, Лючи. Но это не отменяет того факта, что я очень рад за вас. Нино, учти, я хочу быть шафером на свадьбе. На меньшее я не согласен. Лючи улыбнулась грустной улыбкой. — Давай сначала доживём до того момента, как один небезызвестный ублюдок умрёт в муках, Витто. Разговоры смолкли, когда в ресторан зашёл человек в чёрном плаще. Он сел за несколько столиков от них и щелчком пальцев подозвал официантку. Та, услышав, что он от неё хочет, побледнела, но кивнула головой и исчезла. Вернулась она в компании хозяина. Нино, Лючи и Витторио поднялись из-за стола. — О. Марко, вижу ты пригласил своих покровителей. С кем имею честь? Лючи негромко кашлянула. — Думаю, тебе следует проявлять больше уважения. В конце концов, ты на нашей земле. — А то что? — А то Франческо узнает о твоих подвигах. — Хах. Вы можете передать вашему боссу, что скоро весь город будет принадлежать Джулиано и его людям. А если вы с этим не согласны, то отправитесь в путешествие, откуда ещё никто не возвращался. Парень явно был одним из новеньких. Такая уверенность в собственном могуществе была только у тех, кто не был в реальных передрягах. Витторио улыбнулся. — Вот как. Значит Фрэнк решил объявить мне войну, мальчик? И поэтому прислал тебя? — Я же сказал, передай своему боссу… Витторио легко кивнул, подавая знак Нино. Прицельный удар ботинком в грудь опрокинул стул, на котором сидел парень. Официантка закричала, а Нино схватил его за рубашку и поднял на ноги. — Ещё раз ответишь в том же духе и я выстрелю тебе в ногу. Понял? — Понял-понял. Опусти пушку. Нино продолжил прижимать к его рёбрам пистолет. Руки парня потянулись к карманам, что не укрылось от Лючи. В затылок человека Джулиано упёрся пистолет. — Я бы не стал этого делать. Разумеется, если не хочешь получить дыру в голове. — Вы не сделаете этого. Вам ведь нужна эта девка… Лючи надавила сильнее и прошипела: — О, ты плохо меня знаешь. За тех людей, кто стоит рядом, я готов на любые жертвы. Как думаешь, кто окажется быстрее? Витторио остановил Лючи, положив руку ей на плечо. — Лючи. Всё хорошо, опусти пистолет. А ты, без глупостей. Где девочка? И зачем Фрэнку всё это? — И я вот так взял и сказал… Нино ударил его по лицу, с хрустом ломая нос самоуверенному юнцу. Он бил его снова и снова, до тех пор, пока мальчишка не закричал: — Хватит! Не бейте…я всё скажу…она…она на фабрике…если ваш босс поторопится — найдёте её живой…это всё, что мне велено передать…отпустите… Лючи снова прижала пистолет к его голове. — Поедешь с нами. Нино, держи этого ублюдка на прицеле. Я поведу. Они забрали у мальчишки оружие и сели в машину. — Фабрика? Какая из тысяч фабрик, в этом чёртовом городе? — Та, где подружка дона недавно пристрелила этого ублюдка Леонарда…он, кажется, работал на вас. Мне было велено позвонить копам и поднять шум в прессе. Нино коротко ударил его рукояткой пистолета, заставляя замолчать. Лючи вцепилась в руль так, что перчатки на её руках скрипнули. — Босс, мне кажется, что это ловушка. — Нино прав. Витто…мне жаль девушку, но… Витторио нахмурился. — Мы едем. Это не обсуждается, Лючи. Когда-то наше промедление едва не лишило меня тебя. Я — не Джулиано, и не хочу, чтобы кто-то погиб. — Витторио? — Просто. Веди. Эту. Чёртову. Машину. Лючи поймала тревожный взгляд Нино в зеркало заднего вида и едва заметно кивнула ему. Его глаза выражали ту же решимость. На фабрике царила тишина. Нарушалась она только плеском воды. В ноздри ударил сладковатый запах гниения и затхлости, присущий всем местам, где долго отсутствовал человек. Их шаги по усыпанному песком и бетонной крошкой полу усиливались эхом, которым вторил шорох крыс, нашедших здесь пристанище, когда люди оставили это место. С тревожным шорохом в небо устремились голуби, потревоженные шумом. Девушка сидела на стуле, опустив безвольную голову на грудь. Издалека могло показаться, что она просто спит. Вблизи же, можно было увидеть, что на тёмно-синей ткани платья растеклась запекшаяся кровь, а сама она мертва не меньше, чем несколько часов. Тело уже начало коченеть. Витторио, в тщетной попытке снял перчатку и попробовал найти пульс на безнадёжно мёртвом теле. Глаза Лючи судорожно высматривали во мраке тень подвоха, в то время как чуткие уши музыканта силились различить малейший шум. И она опоздала ровно на доли секунды. Время словно замедлилось, когда она окликнула Витторио, а Нино, её возлюбленный Нино всё понял правильно, просто оттолкнув его, уводя из-под удара и подставляясь сам. В пустом помещении гулким эхом разнёсся хлопок выстрела и два дорогих Лючии Орсини человека упали на пол без движения.