Seven Loves Книга Вторая: Double U

— Твою мать! Где моя куртка? Что же за вечер такой бестолковый! — возмутился Мин, мечась по помещению и переворачивая все вверх дном. Настроение и так поганое, а тут еще и куртка умудрилась испариться, словно у нее ноги отрасли. Юнги недовольно бурчал, подходя к Чимину и вынуждая его приподняться с дивана. — Хён, чего опять ворчишь? — поддел друга Чимин, прищурив глаза и внимательно наблюдая за нервозными движениями старшего. — Я твою куртку в репетиционном зале видел на диване. — О, спасибо, Чимин~а! — Юнги быстрым шагом направился в зал для репетиций, радуясь тому, что хоть кто-то более внимательный чем он и заметил местонахождение его верхней одежды. Он открыл дверь и направился в сторону небольшого кожаного дивана недалеко от входа. Краем глаза замечая, что в зале кроме него кто-то есть, поздоровался, как он думал, с уборщицей. — Аньён, аджумма! — но вдруг понял, что вместо неё помещение убирает кто-то другой. Юнги в недоумении застыл на пару секунд, подслеповато прищурил глаза и увидел существо маленького роста чуть больше метра пятидесяти пяти сантиметров неопределённого пола в темной кепке, огромной мужской клетчатой рубашке и свободных джинсах. В начале Юнги подумал, что это парень. Удивлённо прошелся взглядом по фигуре нового члена стафф, который даже не обернулся на приветствие. Хмыкнув себе под нос, Мин забрал свою куртку, вышел и наткнулся на менеджера, спрашивая: — У нас новый стафф? — Нет, аджумма сломала ногу. Вместо неё внучка будет пока убирать, — ответил менеджер Со. — Это девушка? — спросил Юнги, удивленно поднимая брови и оборачиваясь на уже закрывшуюся дверь. Кто бы мог подумать, что этот малыш в безразмерной одежде девушка. — Да. Кан Юна. Аджумма слёзно просила, чтобы внучка за нее поработала. У них финансовые проблемы после смерти отца Юны, — ответил менеджер.В это время к говорящим присоединился Намджун. — Вы так много знаете об их семье? — удивился лидер группы. Обычно менеджер Со не обсуждал с ребятами личную жизнь команды, но это был особый случай. Он чувствовал себя обязанным старому другу. — Ее отец был моим другом юности. Хочу хоть чем-то помочь несчастному ребёнку, — отозвался менеджер. — Сколько ей лет? — поинтересовался Намджун. — Восемнадцать. Ровесница моей дочки. Они в детстве вместе играли одно время, — пояснил менеджер, тяжело вздохнув. Перед глазами тут же промелькнули кадры давно ушедших дней, когда он был еще совсем молод, а девочки были малы и прелестны. — Я думал лет 13, я вообще поначалу подумал, что это парень, — удивлённо произнёс Юнги. Как правило Мин не особо заострял внимание на внешности, но этот непонятный персонаж почему-то зацепил его. Было в этом ребенко что-то потерянное и беззащитное, что бросалось в глаза сразу.        — Сейчас не дружат? — перебил хёна лидер. — Я потерял связь с другом после того, как от него ушла жена. Но шесть месяцев назад встретил его мать в магазине и узнал, что мой друг умер от рака. Аджумма была очень худой, бледной и расстроенной. Я поинтересовался ее состоянием, и она поведала мне, что все деньги, которые у них были, ушли на лечение сына. На работе ее сократили. Я предложил ей устроиться к нам. Как раз вакансия была. Она была несказанно рада этому предложению. — Ясно, — кивнул Намджун. — Сейчас уговорил руководство на подмену аджуммы на Юну. Бедному ребёнку приходится работать с утра до ночи на двух работах. На своей — в кафе официанткой и вместо бабушки, — продолжил свой рассказ менеджер. — Она не учится? — уточним Мин. Эта информация ровным счетом ничего ему не давала, но он задал вопрос, гонимый непонятно откуда взявшимся интересом. Внешний вид этого ребенка не давал ему покоя, а в купе с трагичной историей вызывал сочувствие. — Нет, пошла работать сразу как отец заболел. Нужны были деньги, — грустно вздохнул менеджер. — Да уж, тяжёлая ситуация, — также грустно проговорил Намджун. Отсутствие родителей, их моральной и материальной поддержки в столь юном возрасте отрицательно сказывается на дальнейшей судьбе, учитывая стремление населения к достатку и негативное отношение к бедности. Вот и Кан Юна стала жертвой стереотипов. Многие считали, что если у человека нет образования, то он глуп и ленив. Однако только самой Юне было известно как она жаждала учиться и развиваться. Однако судьба распорядилась иначе. После беседы с менеджером, ребята засобирались домой, ведь завтра предстояла утренняя тренировка. Каждый размышлял о трудностях жизни, вспоминая свои провалы и падения. Путь, который они прошли был тяжел и тернист, порой хотелось сдаться, но им удалось добиться высот лишь благодаря взаимной поддержке и пониманию. «Был ли у Кан Юны человек, который мог ее поддержать и понять?» — вопрос, который никак не хотел выходить из головы Юнги. На следующий день Юна, воткнув наушники в уши, мыла зал. Ее взор был устремлен на испачканное зеркало. Отпечаток руки, который кто-то умудрился оставить на нем никак не хотел отмываться. Девушка усердно терла зеркальную поверхность и не заметила тихо вышедшего Мина. Юнги вернулся за своей курткой, которую опять забыл в зале. Юна была так увлечена своим пятном, что даже не заметила отражение пристально смотревшего на неё парня. Девушка подняла руку чтобы протереть зеркало от самой верхней точки. Рукав ее рубашки задрался и взору Юнги предстала тонкая и очень бледная рука девушки. Она была настолько тонкой, что айдолу показалось, что прикоснись к ней и она просто сломается как хрупкая веточка. Юнги был поражен, считая, что рука человека не может быть настолько тонкой. Он быстро отвёл взгляд от работающей девушки чтобы не смутить и не напугать ее. В большинстве своем подростки худые с низкой мышечной массой, он сам был таким, особенно во времена трейни. Да и сейчас не особо прибавил, но этот ребенок… Даже если у нее хрупкая конституция, выпирающие косточки над кистью говорят о довольно сильном истощении. Эти острые треугольнички так и стояли перед глазами Мина. — Этот ребенок, который работает вместо аджуммы. Она вообще что ли не ест! — возмутился Юнги, натыкаясь на Намджуна, который тоже собирался отправились домой. Перед глазами так и стояла эта тонюсенькая ручка с торчащими косточками. — Почему ты так решил? — поинтересовался Намджун, направляясь на выход из здания и усаживаясь в машину. День был слишком насышенным, и организм буквально отключался на ходу, поэтому ребята попросили менеджера подбросить их до общежития. — Зашел в зал сегодня, она зеркало протирала, рукав поднялся, — прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресла, пробормотал Мин. — Я таких тоненьких рук никогда не видел. А еще она бледная, ужас. — Возможно все заработанные средства уходят на погашение долгов? А может просто строение тела такое, — отозвался Намджун, также откидываясь на спинку кресла. Глаза закрылись мгновенное. Всю дорогу до дома ребята проспали. Намджун даже захрапеть успел в неудобной позе, когда менеджер растолкал их. Они выбрались из транспорта и спотыкаясь поплелись к лифту. Джин и младшие были уже внутри, когда Мин открыл дверь и скинул обувь. — Вы что-то долго! — выполз на звук заспанный Чимин. Он задремал на диване в гостинной, но проснулся от грохота, с которым Юнги сбрасывал обувь. — Опять не пишется? — осмотрев хёна с головы до ног и заметив его недовольство. Мин молча прошел внутрь, даже не отреагировав на вопрос, пребывая в своих раздумьях. — Одно на другое, — пояснил за него лидер. — Он никак не может скомпоновать части, из-за этого становится рассеянным и все теряет. Так его еще и вид нашего нового члена стаффа сегодня зацепил. Не лезь к нему, Чимин~и. Пусть в себя придет. — Хорошо, — пожал плечами Пак. — А что со стафф? — Юнги утверждает, что она слишком худая и что таких тонких рук у людей быть не может, — пожал плечами лидер. Сам-то он ее руки не видел, поэтому информацией владел лишь со слов старшего. — Конституция? — предположил Чимин. — Тэ-Тэ в подростковом возрасте тоже худющий был. Да и Юнги сам-то до сих пор кожа и кости. — Зато силища немереная, — усмехнулся подошедший к ребятам Джин. — Они с Чонгуком стоят друг друга. Один орехи пальцами колет, другой ананас руками разделывает. С кем я живу! — закатил глаза старший, подталкивая лидера в сторону кухни. — Руки мой и ужинать. А дед-бухтун есть будет? — обернулся он, посматривая в сторону комнаты Юнги. — Сейчас спрошу, — бросился Пак к двери хёна. — Он бессмертный что ли? — проводив взглядом беззаботного Чимина, удивился Джин. Когда Юнги в таком отвратительном состоянии ребята стараются пересекаться как можно реже. Не потому, что он наговорит гадостей и нагрубит, а потому, что потом будет терзаться раскаянием и сожалеть о содеянном, накручивая себя еще больше. — Хён, — тихо постучал Чимин, — иди поешь. Но ответа не последовало, поэтому младший нажал на дверную ручку и осторожно вошел внутрь. — Точно бессмертный, — прошептал Джин, не сводя глаз со скрывающейся за дверным полотном спином младшего. — Юнги~я, — опять позвал Чимин, делая пару шагов вперед. — М-мм, — отозвалось нечто, замотанное в одеяло на кровати. — Ты бы поел, — подошел поближе и заглянул в лицо Чимин. Юнги лежал с закрытыми глазами, замотавшись в одеяло словно в кокон. — Ты не заболел? — приложил ладонь ко лбу старшего. Мин нехотя вытащил руку из-под одеяла и отбросил ладонь младшего. — Джин там свинину пожарил, — закинул наживку Чимин. Это как правило всегда срабатывало, но сегодня явно было исключением. Мин приоткрыл один глаз, осматривая донсэна. Щемящее чувство вновь охватило рэпера. Он вспомнил, как сидящий перед ним паренек морил себя голодом и до потери сознания тренировался в зале, чтобы согнать, как ему казалось, лишний вес. Он прекрасно помнил, как Чимин из-за истощения и перенапряжения рухнул на сцене после танца с Тэмином, едва зайдя за кулисы. Но Пак никогда не был настолько худ, как сегодня этот ребенок в танцевальном зале. Даже Тэхён таким не был, хотя во времена трейни был кожа и кости. — Иди поешь хоть что нибудь, — не унимался Чимин. — Отстань, — отмахнулся Юнги, задев руку младшего. Но затем, резко обхватил запястье пальцами, измеряя объем. — Хён, ты чего? — опешил Пак. Но Юнги не собирался отвечать, запоминая положение пальцев, а затем отбрасывая чужую кисть. — Вали к себе, Чимин~а, дай поспать, — буркнул он, отвернувшись на другой бок и накрывшись с головой. Пак обиженно надул губы, но с кровати не встал, а наоборот, забрался с ногами и улегся, уткнувшись носом в спину старшего. Юнги та еще колючка снаружи, но он так нуждается в понимании и поддержке, особенно когда дела идут не важно. — Я в норме, — заплетающимся языком пробормотал Юнги, на самом деле проваливаясь в сон. Обычно он ворочался в постели в поисках удобного положения, а потом просыпался среди ночи и не мог долго уснуть от мыслей, клубящихся в голове. Но этот мелкий действовал на него словно снотворное, прилипая к боку и начиная сопеть в ухо.