⊹──⊱✠⊰──⊹
Третья течка ожидаемо оказывается «провальной». Ибо уже в одиночестве рассматривает несколько тестов с такой же жалкой одинокой полоской. И он не злится, он… Злится. Вопреки здравому смыслу, нашептывающему, что его предупреждали о подобном исходе, Ибо все равно чувствует, как в груди разгорается пожар негодования. И вдобавок к нему вновь возвращается неуверенность, та самая детская неуверенность, о которой он уже успел позабыть. Мысли о том, что он не такой, что он с «браком» и неправильный, причиняют боль. Выдохнув, Ибо все же пытается об этом не думать. Сейчас нужно сосредоточиться на более важном — рассказать Сяо Чжаню, что у них снова ничего не получилось. Он отправляет фото результата в их общий чат — так легче, потому что вряд ли он сейчас способен на личный разговор. Нервозность никуда не уходит, а только копится, ведь одновременно с этим Ибо вспоминает, какими теперь становятся их отношения. Не то чтобы они кардинально меняются, но все равно ощущаются иначе, напрягая и заставляя ощущать дискомфорт. Особенно это заметно, когда дело касается секса. Теперь он становится нежным, чувственным, неторопливым. Сяо Чжань обращается с Ибо так, будто бы тот создан из хрусталя и распадется на части, стоит применить к нему чуть больше силы. А Ибо хочет как раньше. Раньше — когда страсть сжигала их, не оставляя даже пепла; когда Ибо кончал за ночь несколько раз, насаживаясь то на член, то на пальцы, ловил губами стоны Сяо Чжаня, шептал ему на ухо пошлости и сгорал в чувственном наслаждении, что дарили его руки. И когда была грубость — сильные, поспешные толчки, сорванные вздохи и громкие стоны. Нельзя, конечно, сказать, что ему не нравится, когда Сяо Чжань проявляет к нему нежность и заботу — Ибо любит это, безумно любит, но. Кажется, что за всем этим теряются они сами. Будто бы желание завести ребенка трансформировалось в потребность, за которой не остается ничего другого. Будто Ибо в роли будущего отца — это какой-то другой Ибо. И это ему не нравится. Так что да, видимо, им обоим стоит взять перерыв от этой идеи. Просто быть собой — Сяо Чжанем и Ван Ибо, парой, не обремененной заботами; влюбленными и счастливыми. — Надеюсь, твое предложение об отпуске еще в силе, — вместо приветствия спрашивает Ибо, когда Сяо Чжань звонит ему вечером. Он снова находится в очередной командировке, и Ибо надеется, если даст запоздалое согласие на предложение мужа, то следующие несколько дней будут принадлежать только им. На том конце стоит тишина, а потом Сяо Чжань отвечает, и игривый тон в его голосе поднимает внутри волну радости. — Я купил шикарные розовые плавки. — Хочу на них посмотреть, — хмыкает Ибо. Он рассматривает висящую на стене фотографию, а потом в голову ему приходит одна интересная мысль. — Только у меня просьба, Чжань-Чжань: давай полетим раздельно? Сяо Чжань просто соглашается.⊹──⊱✠⊰──⊹
Если Ван Ибо и делает нечто провокационное, вдохновленный своей недавней идеей, то он никогда не признается, что ему самому этот процесс доставляет удовольствие. В конечном итоге, это только для Сяо Чжаня.⊹──⊱✠⊰──⊹
Сообщение от Ибо приходит, когда Сяо Чжань направляется в аэропорт. И только открыв его, он понимает, что тем самым совершил ошибку. Потому что… Светофор еще горит красным, и это, если честно, чудо — если бы Сяо Чжань взглянул на пришедшее от Ибо сообщение, находясь в движении, то аварии было бы не избежать. Он поправляет ворот футболки, с шумом вдыхая и рассматривая открывшееся изображение. Приходится включить кондиционер, чтобы стало чуть легче дышать в этой изнуряющей жаре. Только вот все равно легче не становится, и, кажется, у его неспособности нормально дышать совсем другая причина. Причина по имени Ван Ибо. Черт возьми, Ибо дразнит его. Совершенно бесстыже и бессовестно. В обзор селфи попадает шея вся усыпанная родинками. Беззащитная, с бледной кожей, Сяо Чжань смотрит только на нее несколько секунд, чувствуя, как постепенно из легких окончательно исчезает воздух. Следом он переводит взгляд чуть выше, на губы, сложенные бантиком и чуть выпяченные вперед. Пухлые, поблескивающие бальзамом, они выглядят настолько соблазнительными, что внутри Сяо Чжаня просыпается фантомное ощущение их мягкости и податливости. Сяо Чжань целовал бы их и целовал. На секунду, последнюю и слишком долгую, он прикрывает глаза, а потом резко блокирует телефон, пытаясь сосредоточиться на дороге — остается пара кварталов до аэропорта, а потом несколько часов, и он окажется там, где его ждет Ибо. Оказывается, он настолько сильно скучает.❈ ══════❖═══════❈
Когда, пережив все часы утомительного полета, Сяо Чжань переступает порог их бунгало, то не ожидает встретившей его тишины. Он ставит чемодан в сторону, решив, что разберет его позже, и направляется на поиски Ибо. Альфа проходит к задней двери, ступая неслышно, выходит на террасу, спускается по ступенькам, и окружающая красота давит на него своими красками. В хорошем смысле слова, потому что когда Сяо Чжань предлагает Ибо отдохнуть, то думает о простом отдыхе где-нибудь на Хайнани в одном из многочисленных отелей, но никак не на берегу атлантического океана в полном одиночестве. Жаловаться, конечно, на такое — последнее, чего он хочет. Легкий бриз доносит до него шум моря, ступни утопают в горячем песке, когда Сяо Чжань делает несколько шагов к расположившейся чуть в отдалении фигуре. Стоит подойти ближе, как становится понятным, где все это время находился его муж. Сяо Чжань замирает в нескольких шагах от него, чувствуя, как пересыхает во рту. Жара тут совершенно не причем — Ибо, раскинувшийся на шезлонге и подставивший свое тело палящим лучам утреннего солнца, выглядит сногсшибающе и… Черт возьми, Ибо действительно бессовестно дразнит его всем своим видом. Пленительный, соблазнительный в своих простых темных плавках, рельефно демонстрирующих округлость аккуратных ягодиц, он покачивает ногами, расслабленный настолько, что не замечает, как над ним нависает тень. Сяо Чжань, если честно, хочет… его. Выдохнув, он пытается успокоиться. Нельзя себя вести как похотливое животное, и пусть он не видел Ибо почти неделю, не касался его кожи, не вдыхал запах, но… Нужно вести себя прилично. — Простите, — кашляет Сяо Чжань, расплываясь в улыбке. — Я потерял тут своего мужа, может, вы поможете? Ибо издает смешок, а потом поднимает надвинутую на лицо панамку и растягивает свои пухлые губы в ответной улыбке. Ямочки на его щеках становятся еще более очевидными, и Сяо Чжань зависает на них на добрую минуту, за которую Ибо успевает ему что-то сказать. Он видит, как двигается его рот, как маняще мелькает меж губами крохотный кончик языка, и понимает: нужно дышать. «Дыши, — говорит себе он, когда Ибо снимает панамку, и перед глазами Сяо Чжаня предстает высветленная шевелюра. Когда они расставались, она абсолютно точно была каштановой. — Дыши, черт возьми». — Мужа? — притворно округляет глаза Ибо, и на дне их виднеется озорство. Он задумывается ненадолго, а потом, наконец, поймав взгляд Сяо Чжаня, просто пожимает плечами. — Мне кажется, что это место не предназначено для женатых пар. Сяо Чжань сглатывает, произнося: — А для кого? — Для того, кто не обременен связями, — Ибо кокетливо двигает плечом и поднимается, приближаясь. Воздух и без того горячий и влажный вдруг становится совершенно густым и тяжелым. Сяо Чжань дышит ртом, слыша отголоски знакомого аромата, и голову ведет все сильнее. Особенно когда Ибо касается его пальцами, скользит по плечу и проникновенно смотрит в глаза, возвращаясь к своим рассуждениям. — Мне кажется, самое время для курортного романа. — Предлагаете оставить поиски мужа? — Сяо Чжань подается чуть вперед, когда Ибо обхватывает его за плечи. Их тела прижаты друг к другу, и даже через ткань легкой футболки можно почувствовать, насколько горячая у Ибо кожа. — Провести время вместе? Ибо задумчиво прикусывает губу. — Мне кажется, мы оба этого хотим, — выдыхает он Сяо Чжаню в губы. — Просто один маленький курортный роман. Ладонями альфа спускается с талии ниже, обхватывая маленькие половинки ягодиц своими руками. Чуть мнет, наблюдая, как от этого небольшого действия сбивается дыхание Ибо и его взгляд становится расфокусированным. Просыпающееся внутри Сяо Чжаня чувство от того, что он видит, прекрасно. Альфа припадает к влекущим губам, вовлекая Ибо в чувственный поцелуй. Тот гладит его шею, вжимается всем телом и сладко стонет, когда им все же приходится прерваться. — Привет, — голос Сяо Чжаня хрипит. Носом он зарывается в высветленные пряди и прикрывает глаза. — Я не захватил свои розовые плавки, — признается чуть погодя, совсем не осознавая, что конкретно говорит. — Как теперь мне соблазнить тебя? Ибо лишь прищуривается, и мед в его голосе кажется погибелью. — Купайся голым, — ведет он по спине Сяо Чжаня, вновь касаясь его губ. — Здесь все равно никого нет.❈ ══════❖═══════❈
Беззаботные дни не могут не радовать. Ибо за эти месяцы уже успел подзабыть, что в нем может быть столько легких и прекрасных эмоций. Он чувствует себя отдохнувшим, любимым и любящим, не обремененным важностью дел. Все происходит в точности так, как он запланировал. Оказывается, ему и правда нужно было отвлечься. Они с Сяо Чжанем занимаются всем, чем хотят, начиная от простых прогулок по пляжу и заканчивая серфингом и дайвингом. В последнем у них обоих нет опыта, но столь незначительная деталь нисколько не останавливает пару от желания оказаться на морском дне и рассмотреть его красоты. Им попадается неплохой инструктор, обучающий их обоих и действующий настолько профессионально, что Ибо оказывается немножко очарован его навыками. И, конечно же, это не укрывается от Сяо Чжаня. Тот делает вид, что его не заботит явный интерес мужа к тем или иным деталям, но то, как потом проходят их ночи или же вечера, говорит о многом: Сяо Чжань, оказывается, тот еще ревнивец. Ибо нравится, каким становится альфа: властным, жадным, страстным, что теряется рассудок от его поцелуев и ласк. Так что легкие поддразнивания немного будоражат, привносят новые краски. — Мне кажется, — замечает он после очередного занятия любовью, когда они оба, потные и разморенные нахлынувшим удовольствием, выравнивают дыхание, — что я люблю тебя еще больше. А затем смахивает мокрые пряди волос со лба и ловит жадный, темный взгляд, и возбуждение, едва схлынувшее, просыпается вновь. — Детка, — глухо шепчет Сяо Чжань, — обожаю тебя. Ибо вместо ответа лишь усаживается на него сверху и вовлекает в очередной поцелуй.⊹──⊱✠⊰──⊹
В одну из ночей, когда луна кажется огромной и полной, Сяо Чжань утаскивает его на пляж. Их бунгало стоит в безлюдной части острова. Людей они видят редко: утром, когда им привозит еду персонал, или когда выбираются на другой конец острова к пляжным развлечениям. Так что сегодня ночью, как и во многие другие дни, в их распоряжении океан и примыкающий к нему пустынный пляж. — Пойдем, — предлагает альфа, и в его тоне слышны влекущие нотки. Ибо не может устоять, рассматривая его из-под ресниц. — Прогуляемся. Сегодня на удивление тихо: не слышен шум волн, и океан находится в спокойствии, ветер легкий, теплый и ласковый. Песок под ногами еще не успел остыть, и когда Ибо ступает по нему, то он приятно согревает ступни — в последнее время вечерами Ибо отчего-то начинает мерзнуть. Сяо Чжань расстилает на песке покрывало, пока Ибо босиком стоит у самой кромки воды. Словно бы приветствуя его, океан нежно касается его своими водами, пенясь барашками. Он тоже теплый, почти остывший от знойного солнца, похожий сейчас на большое темное полотно, посреди которого виднеется лунная дорожка. Аромат тропических цветов щекочет ноздри, стоит вдохнуть. Сладкий, почти неощутимый, и губ Ибо касается нежная улыбка, когда ветер доносит его в очередной раз. Он прикрывает глаза, делает глубокий вдох, а потом слышит тихий щелчок. — Не двигайся, — шепчет Сяо Чжань. — Замри. Ибо выдыхает, расправляет плечи и снова всматривается в темную воду перед собой. Волны, игривые и пенистые, разрушают изображение отражающейся луны, оно идет рябью и превращается в размытое пятно. Позабыв о чужой просьбе, он приседает и протягивает руку вперед, погружая пальцы в воду — нежно обволакивая, океан ласкает его очередной волной. Ему так спокойно и хорошо сейчас. — Ты когда-нибудь купался голым? — вопрос слетает с губ прежде, чем мысль успевает сформироваться до конца. Повернув голову в сторону Сяо Чжаня, он хмыкает, видя хитрый прищур глаз. — Когда учился в университете, — беззаботно пожав плечами, Сяо Чжань откладывает камеру на плед и подходит ближе, на ходу стягивая футболку. — Это было на спор. Ибо наблюдает за ним, не поднимаясь. В лунном свете тело Сяо Чжаня кажется ему прекрасным и неземным, от подчеркнутого рельефа мышц невозможно отвести взгляда, да и нужно ли делать это, учитывая открывшуюся картину: когда Сяо Чжань, потянувшись, выгибается, резинка его шорт съезжает чуть ниже, на тазовые косточки, открывая отличный обзор на дорожку паховых волос. — Ты же ненавидел воду. Как смог? — сглотнув вязкую слюну, он поднимается. Знакомая тяжесть возбуждения оседает в паху, влекуще распахивая объятья. — Я не мог быть единственным, кто останется на берегу, — альфа склоняет голову на бок, — поэтому, когда все альфы пошли в воду, мне пришлось зайти с ними. Они просто дурачились, а я ждал, когда наконец-то кто-то первый из них выйдет на берег, чтобы уйти с ним. — Тебе не кажется, что подобное занятие слишком интимно, чтобы «просто дурачиться»? Недовольство резко обрушивается на него. Глупо и сильно, словно бы прошлое имеет значение. Отогнав от себя неуместный порыв ревности, Ибо вдыхает, а потом, стараясь выглядеть не задетым этим замечанием, спрашивает, так и не дождавшись от Сяо Чжаня ответа: — И как ощущения? — Огромное количество темной и непрозрачной воды вокруг ощущалось отвратительно, но телу было приятно. Сяо Чжань обнимает его со спины. Исходящее от него тепло мучительно и губительно, лишает Ибо способности мыслить — в голове все крутится и крутится картина голого мокрого альфы, его сильное и мускулистое тело. — Детка, — покрывая поцелуями его шею, ладонями Сяо Чжань спускается по груди и поглаживает живот. Вжимается бедрами в ягодицы, заставляя почувствовать свое возбуждение, и прерывистый вздох срывается с губ, когда звучит следующий вопрос: — А ты пробовал? — Нет, — отвечает Ибо честно. — Не было подходящей ситуации. Медленно, нарочито медленно, его футболку тянут вверх. Когда он остается без нее, воздух приятной волной остужает кожу — она горит под чужими прикосновениями, превращая его в расплавленный воск. Податливый, Ибо изворачивается в руках Сяо Чжаня, тот мажет губами по его щеке, а затем вовлекает в поцелуй. Его язык проникает в рот, пальцы гладят Ибо по спине круговыми движениями, словно успокаивая. Тихий шум волн, приятный аромат цветов, дурманящий запах альфы — Ибо теряется во всем этом, погружаясь в ощущения с головой. — А сейчас? — Покажешь мне, как хорошо ты научился плавать? — вопросом на вопрос отвечает Ибо, поддевая пальцами резинку шорт. Сяо Чжань втягивает носом воздух, его глаза чернеют в лунном свете, и он сам, не дожидаясь, пока Ибо стащит с него оставшуюся одежду, обнажается полностью. Они заходят в воду неспешно. Сначала Ибо избавляется от одежды сам, бросая на берегу, не заботясь о ее сохранности, потом он переплетает их пальцы, притягивает Сяо Чжаня ближе и целует. Оба обнаженные, они не торопятся погружаться глубже, лаская друг друга, заходя лишь по колени. Сяо Чжань улыбается в поцелуй и шагает вперед до тех пор, пока они не оказываются по грудь в воде. Игриво смотря, он отстраняется и ложится на воду, прикрывая глаза. — Давай, — и отплывает чуть в сторону, брызнув Ибо в лицо. — Или ты стесняешься? — Вот еще! Фыркнув, Ибо погружается в воду и плывет за Сяо Чжанем. Это похоже на соревнование: альфа, брызгаясь водой, удаляется от него, поддразнивая, а Ибо пытается его догнать. Несколько раз он ловит его, они пихаются, поднимая ворох брызг вокруг. Вода — соленая и теплая — попадает в рот, веселье и легкий азарт вперемешку с короткими вспышками возбуждения кружит голову, Ибо чувствует себя легко и свободно, не думая ни о чем, кроме человека рядом с собой. Каким-то образом они снова оказываются почти на берегу. Ибо обнимает Сяо Чжаня со спины, вдыхая его запах, проводя носом по поставленной метке. Целует, тут же млея от простой истины — этот человек полностью и безоговорочно принадлежит ему. Чувство собственничества, никогда раньше им не испытываемое, вдруг накатывает, как волны, что ласкают их тела. Ибо вжимается в Сяо Чжаня и издает тихий, довольный звук. — Это еще не все, — глухой голос Сяо Чжаня вызывает у него волну мурашек. Резко вдохнув, он почти стонет, ощущая, как выгибается Сяо Чжань и его ягодицы прижимаются к паху. — Я и половины тебе не показал. — Есть что-то интересное? — Конечно, — Сяо Чжань хмыкает. — Самый главный плюс ночного купания голышом — секс. — Ты же купался с альфами, откуда такие познания? Ибо усмехается и потом взрыкивает, прикрыв глаза. Разум замутнен желанием и одной единственной мыслью. Ненавязчиво, она распаляет сильнее, окончательно срываясь с губ тихим стоном, когда Сяо Чжань зовет его. — Поцелуй меня, — просит он, повернув к себе голову Сяо Чжаня и удерживая его за подбородок. Поцелуй мокрый, соленый, но Ибо упивается им, с шумом втягивая воздух. Оказывается, ему мало, нужно больше, чем просто поцелуи, от которых в скором времени начинают болеть губы, член наливается возбуждением, трется об ягодицы Сяо Чжаня, но никто из них не предпринимает попытки прикоснуться друг к другу более интимно, предпочитая оставаться в одном положении. — Ибо, — Сяо Чжань отстраняется первым. Кусает за нижнюю губу, громко постанывая, когда машинально Ибо притягивает его к себе ближе и толкается членом между ягодиц. Перед глазами все плывет, ярко и ослепительно, особенно, после того, как хриплым голосом Сяо Чжань спрашивает: — Думал об этом когда-нибудь? — О чем? Выгнувшись, альфа провокационно трется о его член и отвечает шепча: — Об этом. — Хочешь узнать правду? — Конечно, — он делает это снова — провоцирует, заставляя Ибо дрожать. — Скажи мне. Если сейчас сказать «Нет», то это будет откровенная ложь: альфа внутри изредка берет над ним верх, побуждая совсем иные желания. За них не стыдно, никогда не было стыдно, но перебороть в себе смущение и просто завести разговор сложно. Он глушит в себе подобные желания, не сожалея: ему нравится их секс, нравится быть омегой для своего альфы, и если и есть где-то внутри него слабый огонек желания оказаться когда-нибудь сверху, то Ибо предпочитает его игнорировать. И не потому, что не хочет. Дело совершенно в другом: весь предыдущий юношеский опыт в памяти остался блеклой картинкой, даже вспомнить ощущения Ибо не может — ноль, ничего приятного или же противного. Так что сейчас, когда Сяо Чжань спрашивает его, солгать не получается. Это же Сяо Чжань — с ним никогда не бывает иначе, только правда: ему хочется. — Ибо, — на полутон ниже его имя звучит слишком возбуждающе. — Пожалуйста. Вместо ответа он разворачивает Сяо Чжаня лицом к себе. Смотрит в чернеющие глаза, утопая в них. Утопая, потому что выдержать этот взгляд невозможно — есть в нем нечто такое, дающее Ибо слабую надежду и вытаскивающие эти мысли и желания наружу. А потом становится совершенно все равно. Становится сладко, томно, вязко. Потому что его гладят, трогают, сжимают, подготавливая к более чувственному. Он касается в ответ, не отставая, желая подарить наслаждение тоже, и, когда с губ Сяо Чжаня срывается стон за стоном, не может сдержать собственного, упиваясь полученным эффектом. — Пойдем, — зовет он, утягивая чуть дальше. — Покажешь мне все плюсы. Они вновь погружаются по пояс, затем по грудь, и только потом Ибо останавливается. Дно чувствуется отлично, он упирается ногами, обнимая Сяо Чжаня за талию. Губы их соприкасаются, Ибо шепчет в них ответ на вопрос Сяо Чжаня, почти не дыша: — Да, думал. Правда слетает с губ сама. Ибо прикрывает глаза, ожидая реакции. — Я тоже, — признается в тиши Сяо Чжань. От его слов кружится голова и сладко тянет внизу живота. Ибо с трудом хватает сил, чтобы снова не развернуть Сяо Чжаня спиной и не проехаться членом между ягодиц, не поддразнить сжатое колечко мышц, не проникнуть внутрь… Черт. Ему нужно перестать об этом думать. Нужно, иначе Ибо не выдержит, и тогда… — С тех самых пор, — облизывается Сяо Чжань, — как у меня прошел первый гон. Ибо прерывисто выдыхает: он помнит, что тогда было, что позволил себе в те дни. Удовольствие проходит импульсом по телу, когда перед глазами мелькают кадры-воспоминания: Сяо Чжань на простынях, расхристанный и жаждущий его внимания, и Ибо, склонившийся над ним, глубоко заглатывающий член и ласкающий подушечками пальцев анус альфы. — Это было один раз, Ибо, но мне понравилось. Пальцами, теми самыми пальцами, о которых Сяо Чжань сейчас ему шепчет, Ибо скользит по твердому прессу и задевает дорожку волос, проходясь по всей ее длине, чуть царапая кожу. Его глаза закрыты, позволяя ощущениям нахлынуть интенсивнее. Жарко внутри и снаружи, дыхание сбивается, и он ловит воздух совместно с Сяо Чжанем — у того тоже оно прерывистое, глухое. — Хочешь повторить? — Ибо решает быть откровенным до конца. Чуть подавшись вперед, кусается губами мочки уха и шепчет, проникновенно и вкрадчиво, ощущая, как под пальцами напрягаются мышцы живота, стоит им пройтись в очередной раз по намеченному пути. — Чжань-Чжань, хочешь позволить мне снова сделать это? — Кое-что другое, — Ибо задыхается, вдруг четко представив себе эту картину. Он стонет, и Сяо Чжань добивает его окончательно, проговаривая: — Не могу перестать думать. — Чжань-Чжань. Ибо тянет его имя, повторяя снова и снова. Чувствует скорее, чем слышит, как Сяо Чжань издает тихий рык, а потом его руки обхватывают Ибо под ягодицы и чуть приподнимают. — Много лет назад, я сказал тебе, что даже то, что ты вернулся альфой не остудило меня. Я тогда был честен, — шею начинают покрывать поцелуями. Губы, язык, зубы — останутся метки-следы, но Ибо только счастлив, покорно подставляясь. — Я принимаю тебя любого. Мы можем попробовать, если ты хочешь. — Сейчас? — прерывисто выдыхая, обхватывает ногами его талию. — Когда ты будешь готов, — мазанув губами по ключицам. — Не хочу давить на тебя. — Чжань-Чжань, — выдыхает Ибо. — Это необязательно. — Знаю, — он продолжает. — Но я хочу сам. — Да, — вдох за вдохом, — Чжань-Чжань, ты… Он захлебывается стоном, не договорив, когда губы Сяо Чжаня смыкаются на соске. Обхватывают, втягивают в рот, позволяя языку пройтись по горошинке и ареоле, а следом и зубам — прикусить, едва ощутимо, но пуская по всему телу слабый импульс, подобный вспышке электрического тока. — Расскажи мне, как это будет. Мысли становятся бессвязными. В ушах шумит, словно бы море слилось с ним в единое целое, и теперь он — это очередная приливная волна, ласкающая берег и смывающая с него песок. Вода вокруг — продолжение их самих, теплая, пускающая по телу сильные отзывчивые пульсации возбуждения. — Ты же знаешь об этом лучше меня, не так ли? Ван Ибо дышит, жадно хватая пересохшими губами воздух, и пытается сосредоточиться. — Сначала языком, а потом пальцами. Да, я бы попробовал все сразу, — признается он и нисколько не лжет: по-настоящему думал, представляя процесс именно таким — смущающим, немного запретным, сладострастным. Сглатывая очередной ком в горле, он продолжает: — Я бы сделал все, чтобы тебе понравилось. Не спешил, чтобы ты ощутил, как это бывает приятно. Как становится хорошо. — А подробнее? Сколько пальцев ты бы добавил? Два или три? — Три. Ибо сильнее обхватывает ногами чужую талию, удерживая себя на месте, когда Сяо Чжань убирает руку с ягодиц и поднимает ее вверх. Вода делает его тело легким, поддерживая на поверхности. Он цепляется за плечи Сяо Чжаня, стоит ощутить, как меж пальцами зажимают второй сосок и чуть тянут в ласке. Зажатый между их телами член твердеет еще больше. Ибо невольно прогибается, чтобы коснуться им живота Сяо Чжаня, внутри все вскипает от повышенной чувствительности, и перед глазами вспыхивают яркие огни, растворяясь в сумраке ночи страстными вздохами. Сяо Чжань меняет чуть позу, почти опрокидывая Ибо на воду. Он перемещает губы на второй сосок, скользя рукой вниз по его животу. Поддерживая под водой поясницу одной рукой, второй очерчивает пупок, спускаясь ладонью на пах, обхватывая член Ибо. — Член бы я тоже трогал, — Ибо жмурится, тянет руки к Сяо Чжаню, желая доставить удовольствие, но из-за положения получается только коснуться груди. Пальцами обводит ареол соска, трогает бусинку, облизывая губы, шепчет: — Все также пальцами, — Ибо опускает руку и обхватывает головку его члена, сжимая пальцы на ней в кольцо. — Или ртом. Вода неприятно заливает уши, но Ибо все равно — он весь обращен сейчас в чувства, они внутри него горят ярким пламенем, поглощая спасительный кислород своей страстью. Ему хватает пары вдохов и одного взгляда в темные глаза напротив, чтобы понять: Сяо Чжань почти на грани. — Тебе же нравится, да? — тянется он к губам Сяо Чжаня. — Как я отсасываю. — Да, — он не встречает сопротивления, когда языком проходится по ним. Соленые от морской воды, они все равно заставляют его хотеть целовать их снова и снова. — Сначала ты бы кончил мне в рот. А потом я вошел бы, пока оргазм притупляет твои чувства, чтобы тебе не было больно. Вот как я бы сделал это, — и целует. Поцелуй длится будто бы целую вечность. Ибо кажется, что у него не хватит сил — вода обволакивает, приятными волнами накатывает раз за разом, оголяя нервы. Никто не ведет в поцелуе, превращая его в чистую и ничем не скрытую нежность. Сяо Чжань приподнимает его снова, ведет ладонями по всему туловищу, неспешно касаясь то живота, то сосков, обхватывает шею, чуть сдавливая. Глаза Ибо по-прежнему закрыты, он втягивает носом воздух, и голову тут же кружит от знакомого аромата альфы. Когда они оказываются на берегу — Сяо Чжань выносит его из воды на руках, не меняя позы, — Ибо, слишком чувствительный, тянет к Сяо Чжаню руки, приглашающе разводя ноги и тут же прижимаясь бедрами — член Сяо Чжаня, горячий, твердый, задевает мошонку, проходится по яичкам головкой, заставляя его стонать и беспомощно цепляться за чужие плечи. Слишком сильное наслаждение в нем становится очевидным, они до сих пор целуются, прерываясь лишь на глоток воздуха, а потом снова — руками лаская тело, нажимая на нужные точки, доводя себя до хриплых стонов и вздохов. Ибо не помнит, как оказывается в бунгало, на прохладных простынях — путь сливается в одно-единственное правильное, сужается до одного конкретного человека, растворяя его в его теле, запахе, ласках. Он лишь знает, что утром, когда проснется, ему будет до одури хорошо, и отказываться от этого не собирается. Сяо Чжань не дает спать ему всю ночь.❈ ══════❖═══════❈
Несколько дней спустя, уже вечером, они возвращаются после прогулки и, едва переступив порог бунгало, целуются, словно в первый раз. У них был насыщенный вечер — прогулка на яхте, романтический ужин и тихие разговоры на берегу, — и по идее их должно вымотать настолько, что сил едва хватит добраться до кровати. Но, видимо, что-то есть такое в воздухе, раз вместо усталости их обоих прошибает сильное желание. Матрас под ними прогибается, стоит Сяо Чжаню отступить чуть назад и, запнувшись, упасть спиной в мягкие простыни. Ибо садится сверху, не сводит с него пристального взгляда и ухмыляется, отчего выражение его лица становится хищным. Сяо Чжаню нравится. — Разве ты не устал? — он кладет руки на его бедра. Ибо хмыкает, наклоняется ближе, и тогда Сяо Чжань пробует снова: — Маленьким диди давно пора в кроватку. От собственных слов жаром обдает щеки. Сяо Чжань вдруг вспоминает ту фантазию Ибо, и по телу проходится дрожь сладкого предвкушения. Тело Ибо замирает, становясь напряженным, а потом расслабляется, когда пальцами он сжимает ткань футболки у Сяо Чжаня на груди. — Так уложи, — целует его Ибо. Послушно приоткрыв рот, Сяо Чжань позволяет ему вести, углубить поцелуй, а сам руками гладит его бедра и ягодицы. Ласка неспешная, но Сяо Чжань заводится с нее моментально. Двигает бедрами вверх, отчего Ибо стонет в поцелуй и сильнее сжимает футболку. Потом, явно осознав, что она лишняя, тащит ее вверх, раздевая. Вечерний воздух немного холодит кожу, едва прохладный, только раздразнивая, но кровь горит — все внутри горит — от жадных и нетерпеливых прикосновений к его телу, что Сяо Чжань стонет уже сам, подставляя губы под поцелуи. Возбуждение набирает обороты; сильное, резкое, густое, оно клубится пламенем в крови, становясь лишь больше, когда Ибо, проводит пальцами по груди и царапает ногтями соски. Сяо Чжань с шипением выдыхает, прикрывая глаза, и откидывается на подушки, подставляясь под влажные губы. — Чжань-гэ такой послушный, — вкрадчиво шепчет Ибо на ухо, а потом спускается ниже, начав покрывать его тело поцелуями. Нежные и грубые, они оставляют следы, клеймят. У Сяо Чжаня от них кружится голова. — Так горячо. Есть в голосе Ибо нечто такое, что раз за разом всколыхивает внутри Сяо Чжаня тяжелую волну. Она оседает в паху жгучим возбуждением, и у него уже крепко стоит только от мысли, что будет дальше. — Никогда не думал, что мы попробуем это. — Что? — Ибо ведет носом по его пупку, втягивая воздух. Языком проникает во впадинку, лижет немного, и дрожь проходится по телу Сяо Чжаня, стоит ему снова повторить подобное. Рукой он проводит по его высветленным волосам. До сих пор не в силах осознать, что Ибо сделал это для него, ни для кого другого. Какой же он невероятный, у Сяо Чжаня просто нет слов. Как и выдержки. Когда Ибо стаскивает с него штаны вместе с бельем, высвобождая напряженный член, а потом, не сводя взгляда, по всей длине проходится языком, с губ Сяо Чжаня срывается очередной стон. Ибо делает это нарочито медленно, дразнит, и все связные мысли покидают голову от этой картины. У него белая пелена перед глазами. Она сужается и расширяется, пульсирует, становясь похожей на сгусток мощной энергии. Ибо обхватывает губами головку, втягивает щеки, и у него такой порочный вид сейчас, что член Сяо Чжаня твердеет еще больше. — Черт, — хрипит он, стараясь не шевелиться. Кажется, что если он сделает движение, хотя бы небольшое, то кончит тут же. — Ибо, детка, — обхватив затылок, вплетает пальцы в белые пряди и чуть нажимает, — поглубже. Вопреки его просьбе, Ибо выпускает член изо рта и ухмыляется. Огонь страсти в его глазах дикий и полон озорства, Сяо Чжань сглатывает, когда он тянет штанины вниз и спускает их по ногам. — Ты такой красивый, боже, — стонет Ибо. — Невероятный просто. Ибо отстраняется, приподнимается над ним, выгнувшись, подхватив свою футболку и снимая ее. В обзор попадает его живот с рельефным прессом, трогательный пупок и крупная родинка слева. Сяо Чжань прикасается к нему, не выдержав. Кожа под пальцами мягкая, теплая, почти горячая, он ведет чуть вверх, рисует круги ниже, у паха, а потом перемещается выше, трогая впадинку пупка. Мышцы живота сокращаются, Ибо выдыхает, поспешно и рвано, и Сяо Чжань не может отказать себе в удовольствии коснуться его губами. Ибо издает чувственный, долгий стон, стоит губам Сяо Чжаня пройтись по нежной коже его живота. Потереться носом, вдохнув запах, вдруг усилившийся в разы. Он заполняет до краев, каждую клеточку его тела, будоража и сводя с ума. Языком лаская впадинку и тут же целуя ее, прикусывая. Когда таких простых касаний становится мало, а желание лишь возрастает, обжигая внутренности, он исследует тело Ибо снова и снова, пока у того не кончается выдержка: упершись руками в чужие плечи и надавив, Ибо заставляет Сяо Чжаня упасть на лопатки, а потом, не дав ему минуты на сопротивление и возвращение прежней позы, фиксирует их у того над головой, сжимая запястья. Ощутимо сжимает. — Не двигайся, — шепчет он. — И не трогай. — Сам? — Да, — Ибо темнеет взглядом. — Сам. Хочу попробовать тебя. Хмыкнув, Сяо Чжань прикрывает глаза. Ибо не перестает целовать его, наваливается сверху, и жар его тела пленителен, мучительной сладостью отдается в теле. Ибо сталкивается своим языком с языком Сяо Чжаня, посасывает его, позволяет Сяо Чжаню отвечать, быть напористым, и спустя мгновение поцелуй становится мокрым, развратным. В его действиях есть некая властность. Волна за волной сшибает Сяо Чжаня, выбрасывая на знойный песок; возбуждение кажется почти на грани безумия, превращается в дикую потребность ощущать, дышать, подчиниться этому чувству сполна, наконец отпуская все условности. Оно новое, сильное, смелое; бьет под дых, ослепляя и превращая картинку перед глазами в размытое пятно. Сяо Чжань жмурится, выгибается навстречу жадным рукам, стараясь не отставать от Ибо ни на секунду — того тоже пронзает эта потребность, лишая рассудка. Трение их тел друг о друга, вздохи, полные чувственности, томности, сладости; клубившееся желание, похожее на кипящую воду — жжется, оставляет ожоги, а местами испаряется, высушивая изнутри до полной потери пульса. Сяо Чжань теряется во всем этом, теряется в самом Ибо, в его члене, так характерно упирающегося ему в живот, и в той быстрой, почти незаметной мысли о том, что он хочет дать Ибо столько власти, сколько вообще возможно. Сейчас. Именно в эту самую минуту. — Детка, — глотая кислород, он с трудом подбирает слова. — Я хочу попробовать. Ибо отрывается от него, переводя дыхание. Его губы блестят, припухшие, красные-красные, притягивают взгляд Сяо Чжаня в который раз. Он сглатывает, а перед глазами тут же встает картина, как этими самыми губами Ибо обхватывает головку его члена, как высовывает язык и слизывает смазку, как потом насаживается ртом и начинает сосать. Но недолго, пару минут, доводя его до беспамятства и хриплых стонов, а затем спускаясь ниже, уже даря ласку в ином месте. Картина настолько реалистичная, что Сяо Чжань невольно для удобства разводит ноги чуть в стороны, чувствуя, как горячий и влажный язык проходится по мошонке и ныряет еще ниже. — Ты уверен? — Ибо, — пятками упираясь в матрас, Сяо Чжань хватает ртом воздух. Ему не чудится, Ибо действительно делает все это. Ладонью он обхватывает ствол, пережимая у основания, дабы не кончить тут же. — Твою мать. Да, я уверен. Ибо молчит. Ибо трогает его колени, икры; гладит, перемещая руки то вверх, то вниз. Его язык ловко и умело скользит меж ягодиц, обводит анус — и снова круг за кругом от него до мошонки. Сяо Чжань еще никогда не думал, что такое возможно. Что можно испытать столько ощущений за раз — ярких, сильных, мощных. Они пробовали только пальцы, но те ощущения ничто по сравнению с нынешними. У него, кажется, сейчас откажет сердце, бьющееся заполошно и ударяющееся о ребра. — Не знаю, что ты задумал, — с трудом совладав с голосом, он кладет руку на светлый затылок. Ибо хмыкает, дарит ему поцелуй в бедро, отчего тотчас по телу пускается дрожь. — Но продолжай, Ибо, бога ради. — Только ради него? — вновь отстранившись, он касается своих брюк. Сяо Чжань не видит, у него перед глазами разноцветные пятна, но слышит, как немного шуршит одежда, а потом Ибо вновь склоняется над ним и касается внутренней стороны бедер. — Тебе стоит быть честным. — Я максимально честен, — хватая ртом воздух, он чуть приподнимается на локтях, рассматривая Ибо. Тот выглядит настолько развратным, горячим и прекрасным, что Сяо Чжань кусает губы, испытывая при этом почти физическую боль, не имея возможности коснуться. Все это слишком для него, что он выпаливает: — Ты не слышал меня? Сяо Чжань смотрит, открыто и приглашающе, позволяя Ибо самому решить и понять; он понимает. — Слышал, — его голоса почти неслышно. Рваный и шипящий звук вырывается изо рта, полный вожделения, что оно передается и Сяо Чжаню, хотя, казалось бы, что уже некуда — он и так чувствует, что скоро не выдержит. Ибо поспешно облизывает губы и повторяет уже увереннее: — Хочу. Сяо Чжань протягивает руку, снова нарушая запрет, и касается его щеки. Ибо льнет к ней, не сводит пламенного взгляда с Сяо Чжаня, и в глубине его таится нечто дикое, необузданное. Подвластное только сущности внутри, так рьяно рвущейся наружу. — Так давай попробуем, — Сяо Чжань ложится обратно и томно вздыхает. — Хочу узнать тебя и с этой стороны. Он нисколько не врет: хочет. Но все мысли об этом сводились лишь к возможности, подкрепленные страхом. Сегодня страха и неуверенности нет и в помине. Сяо Чжанем движет чистая, самая что ни на есть сильная страсть, подстрекаемая легким любопытством. А еще и доверием, жаждой принадлежать именно только Ибо, стать еще ближе к нему, показать окончательно насколько сердце Сяо Чжаня — весь Сяо Чжань — принадлежит ему. — Точно? — мимолетное сомнение мелькает в его голосе и взгляде. — Я… — Т-ш-ш, — гладит он щеку. — Я никогда в жизни не был так уверен. Покажи мне иную грань, о которой ты говорил недавно и за которой тоже бывает хорошо. Ибо со стоном тянется к нему, целует поспешно, отстраняясь буквально через мгновение. Их дыхание смешивается, оно быстрое и частое от охваченного вновь возбуждения. Ибо возвращается к ногам Сяо Чжаня, запечатлев поцелуй на тазовой косточке, а потом… Потом все становится неважным, незначительным и мелким. Мир сужается до одного человека, до тех ласк, что он дарит; Сяо Чжань цепляется за плечи Ибо, подталкивая его, чтобы тот был смелее. Чтобы тот не сдерживался. Когда его промежности вновь касается влажный язык, Сяо Чжань удовлетворенно вздыхает. Ибо нежен, теперь в его касаниях нет грубости, ее никогда не было, но сейчас все ощущается иначе и в разы острее; сейчас Сяо Чжань обнажен и телом, и душой, открытый совершенно, что Ибо глухо стонет, проталкивая язык внутрь. Это не похоже ни на что — все разом и ничего абсолютно. Тишина опускается вокруг них плотным покрывалом, заглушая все звуки. Жарко, непривычно совершенно, волнующе. Сяо Чжань вспоминает, как дышать, пока Ибо, остановившись, ненадолго, сам переводит дыхание и продолжает. Сяо Чжаню хочется кричать, хочется замолкнуть — делать все это, пока горло не охрипнет окончательно от его стонов и вскриков. Пока не останется ничего, и перед глазами не запляшут разноцветные искры. Подобное для него — ново. Сяо Чжань цепляется за плечи Ибо, тянет его то вверх, то ближе к себе, то снова вверх, не в силах выносить его ласки. Ибо внутри него, языком и пальцами, теперь дискомфортно, почти болезненно, но прекратить это — он же не дурак. Слишком ошеломляюще. — Мы все еще можем остановиться, — прямо в губы жаркий шепот. Сяо Чжань ловит губы Ибо своими, вовлекает в поцелуй и на пробу двигает бедрами, чуть смещаясь. Пальцы погружаются глубже, и он стонет, чувствуя, как нехотя поддаются стенки. Сомнение мелькает всего на секунду. Сяо Чжань гонит его прочь. — Только попробуй. Ибо понимает его правильно. Выдохнув, он чуть меняет угол проникновения, растягивая неспешно. Слишком сухо, никакой естественной смазки не выделяется, отчего процесс длится дольше и… Сяо Чжань вплетает пальцы в волосы Ибо, оттягивает пряди назад, заставляя его запрокинуть голову. Острая волна пронзает низ живота, он жмется к Ибо сильнее, горячей головкой касаясь его паха. У Ибо совершенно поплывший взгляд, когда он, прервавшись, хрипло проговаривает: — Смазка, — его голос дрожит. — У нас ее нет. Черт, я не смогу… Сяо Чжань перехватывает его лицо, заставляя посмотреть на себя: — В ящике тумбочки, — в ответ на немой вопрос он лишь поспешно добавляет: — Забыл, в каком мы отеле? Пока Ибо тянется к тумбочке, Сяо Чжань медленно выдыхает. Простынь под ним сбивается окончательно, он ерзает, пытаясь улечься удобнее и гонит прочь заставляющие его смущаться сейчас мысли о том, что не зря он в последний момент выбрал бунгало для молодоженов. Он не то чтобы рассчитывал на подобное, но. И это «но» сейчас видно в чужом взгляде. Сяо Чжань отдал бы все богатства мира, лишь бы Ибо не переставал на него так смотреть — голодно, собственнически, жадно. — Если тебе не понравится, — Ибо нависает сверху, и он сейчас такой красивый, что не находится никаких слов — можно только смотреть. Ибо выдыхает, размазывая смазку по пальцам, а потом, приставив их к входу, повторяет: — Мы остановимся, если тебе не понравится. Сяо Чжаню хватает сил только кивнуть. Второй раз пальцы Ибо внутри оказываются чуть быстрее. И уже не так болезненно ощущается их проникновение, Сяо Чжань расслабляется, стоит пройти нескольким секундам, а потом сладко и тихо стонет, когда Ибо пропихивает их дальше, отвлекая от ощущений поцелуем в губы. — Не нужно, детка, — Сяо Чжань щурится, чувствуя, как внутри становится слишком жарко. Ибо опускает руку ему на член, проводит пару раз по стволу, надрачивая, и все вокруг в очередной раз становится нереальным, бессмысленным, воздушным, что Сяо Чжань думает: еще немного. Он переводит дыхание. — Мне уже все нравится. — Ты сведешь меня с ума, — выстанывает Ибо, стоит Сяо Чжаню двинуть бедрами. — Ты уже это делаешь, Чжань-Чжань. — Так чего ты ждешь? — кусая мочку и втягивая ее в рот, Сяо Чжань проводит по взмокшей спине Ибо ладонями. Он подается навстречу, вжимается сильнее, стонет сам ему в губы, чувствуя, что готов. — Или ты решил, что пальцев мне будет достаточно? — Альфа, — рычание раздается в ответ. — Да, детка? — когда Ибо входит в него, плавно и неторопливо, Сяо Чжань тихо втягивает носом воздух и чуть выгибается. — О-ох, черт. — Прости, — извиняется тут же, — но я уже не смогу остановиться. Член Ибо ощущается иначе, чем пальцы. Твердый, пульсирующий, он проникает внутрь Сяо Чжаня с куда большим дискомфортом, заставляя того жмуриться и дышать маленькими, короткими вдохами. Горячая плоть распространяет по всему телу волны жара, кровь кипит и несется по венам с удвоенной силой, и Сяо Чжань, пытаясь уйти от неприятных ощущений, подталкивает Ибо ближе, выстанывая его имя. — Чжань-Чжань, — хрипло и надрывно, — погоди-погоди. Иначе все закончится. — Тебе хорошо? — лизнув место метки, Сяо Чжань переводит дыхание, надавливая на плечи. — Скажи что-нибудь. Ибо дрожит, жмурится, облизывает губы. Удовольствие на его лице так отчетливо, и Сяо Чжань выдыхает, привыкнув. — Я не могу, — всхлипывает Ибо, — не могу. Не сжимай, расслабься. Сяо Чжаня пытаются отвлечь. Поцелуями, руками, сбивчивым шепотом, и в конце концов тело Сяо Чжаня поддается Ибо, волшебству, что он создает, расслабляясь и сливаясь с ним в одно целое. — Какой ты послушный, невероятно просто. Когда он начинает двигаться, слышно только их хриплое дыхание. Сяо Чжань трогает себя, размазывает капли смазки по головке, пытается подстроиться под ритм — неспешный, восхитительно-томный, — и дрочит, постепенно вновь возбуждаясь. Ибо целует его, куда придется, гладит руками, раскачиваясь, словно на волнах. Удовольствие от его толчков слабое, едва ощутимое, но все же теплыми и приятными импульсами охватывает тело, кружит сознание до тех пор, пока Сяо Чжань не чувствует, как Ибо срывается все на более грубые и рваные фрикции. А потом останавливается. — Ибо? — поймав его поплывший взгляд, Сяо Чжань ловит губами чужое дыхание. — Что не так? — Тебе не хорошо, — он выходит и приподнимается. Грудь его ходит ходуном. Сяо Чжань тянет его обратно. — Нет, — заверяет он. — Мне нравится. Секунду, а может быть, больше Ибо молчит. Они смотрят друг на друга, Сяо Чжань гладит Ибо по плечам, целует уголок губ, а тот вдруг резко переворачивает Сяо Чжаня на живот и покрывает его спину короткими поцелуями. Горячие ладони сжимают, гладят ягодицы, язык и губы прокладывают дорожку от лопаток вниз, оставляя мокрый след. Сяо Чжань пытается перевернуться обратно, но Ибо держит его так крепко, что не получается и шевельнуться. — Ибо, что ты задумал? — Т-ш-ш-ш, — сминая его ягодицы. — Я знаю, как точно будет хорошо. Второе проникновение дается легче. Сяо Чжань расслабляется, снова чувствуя жар и твердость чужой плоти. Ибо двигается то медленно, то быстро, держит за бедра, заставляя Сяо Чжаня то прогибаться, то лежать в одной позе. Пару толчков спустя, когда Ибо в очередной раз входит размашисто и с громким стоном, шепча на ухо о том, как ему хорошо, Сяо Чжаня охватывает так много чувств, что он издает громкий и протяжный стон. — Да, вот так, — сбивчиво шепчет Ибо, повторяя движение. С ног до головы Сяо Чжаня пронзает покалывающее ощущение, смахивающее на вспышку наслаждения, что он рвано хватает ртом воздух и больше ничего не может сказать. Ибо, фиксируя эту позу, целует его в шею, просовывая руку под живот Сяо Чжаню, и обхватывает его член. — Сейчас будет еще лучше. У Сяо Чжаня нет сил и возможности говорить, а то он бы спросил: «Куда уж лучше?», но сам себе он напоминает оголенный нерв-провод, по которому с каждым толчком Ибо проходится мощный поток наслаждения. Это то, что Ибо чувствует каждый раз? — Пожалуйста, — молят его, — я сейчас… Ибо пытается контролировать себя, становится тише, почти не стонет, губами — сухими, горячими — покрывая участки кожи под собой. Сяо Чжань подается навстречу, слегка прогибается, потому что хочет снова ощутить ту вспышку, тем самым задавая нужный темп. Их кожа влажная от пота, тела трутся друг о друга, Ибо ласкает член Сяо Чжаня, пытаясь достичь единого ритма. Кажется, что внутри что-то вспыхивает и взрывается, будто бы мощнейший снаряд — один раз, второй, третий, когда Ибо выходит почти до конца, оставаясь внутри лишь только головкой, то погружается до основания, распирая стенки ануса. Сяо Чжань невольно сжимается, а Ибо… — Твою мать, — часто и шумно дышит, кончая Сяо Чжаню на ягодицы. Нависает над ним, дрожа и все повторяет: — Твою мать. — Детка, — выдыхает он, вздрогнув, когда Ибо размазывает собственную сперму по половинкам. Вжимается бедрами, заставляет Сяо Чжаня раздвинуть ноги шире, умещаясь между ними. Головка его еще не опавшего члена касается мошонки, а рукой Ибо снова обхватывает член Сяо Чжаня, проходится по всей длине, срывая с губ стон. — Вот так, хорошо. Сожми ноги сильнее. Альфа послушно выполняет. Ибо шепчет на ухо что-то непонятное, но возбуждающее, толкается, проходясь членом по промежности, и всего этого оказывается достаточно, чтобы при очередной фрикции, Сяо Чжань прогнулся в спине и сладко выдохнул, кончая ему в кулак. Краски возвращаются постепенно. Они мельтешат перед глазами яркими пятнами, накатывают окружающими звуками — шумом волн, тихим шелестом пальм и хриплым дыханием Ибо. Сяо Чжань жмурится, промаргиваясь, облизывает губы и ловит губы Ибо в поцелуе, повернув голову, ощущая, как тот дрожит и двигается еще пару раз, доводя его до исступления. — Я люблю тебя, — просто шепчет он. Зарывается носом альфе в шею и шепчет снова и снова, пока ему не ответят. Сяо Чжань всегда отвечает.❈ ══════❖═══════❈
Рассвет только занимается на горизонте, когда Сяо Чжань, проснувшись, обнаруживает, что в постели он находится один. Мягкий солнечный свет проникает в комнату сквозь панорамное окно, игриво задевая мебель, достигая и кровати, отчего Сяо Чжань жмурится и сильнее зарывается в подушки. Запах Ибо — их общий запах, смешанный и насыщенный — проникает в ноздри и поднимает волну желания внутри, делая его член более твердым. Сяо Чжань дышит им, дышит, пытаясь заполучить как можно больше — как будто это вообще возможно, ведь ему всегда будет мало, — испытывая сейчас слишком многое, что можно обличить в слова. Прошлая ночь вызывает в нем сильные чувства. Сяо Чжань наполнен ими до краев, ощущая себя счастливым и абсолютно довольным. Он еще несколько долгих минут слушает тишину — обволакивающую, мерную, — а потом переворачивается на спину, ища глазами Ибо. Разумеется, того в спальне нет. Не то чтобы Сяо Чжань расстроен этим фактом, нет, но маленький укол разочарования все равно пронзает внутренности, заставляя испытывать дискомфорт. Мягкой и неслышной поступью он проходится по бунгало, но так и не находит в нем мужа. Выйдя на террасу, альфа обнаруживает того сидящим в гамаке — огромном двуспальном матрасе, подвешенном в углу террасы. Из-за того, что Ибо опустил одну ногу и чуть отталкивается от пола пяткой, тот мерно и неспешно покачивается. Сяо Чжань застывает, разглядывая его. В предрассветных сумерках его кожа слегка отдает золотом. Весь Ибо словно бы светится изнутри, пленительный и какой-то волшебный, наслаждающийся тихим дуновением ветра и робкими лучами солнца. Альфа в очередной раз понимает, насколько тот красив. Комом в горле встает любое определение моменту, что он наблюдает. Мир словно застывший и очарованный тоже, томный и полный нежности. Сяо Чжань подходит ближе, ложится рядом и обнимает Ибо, отчего простыня сползает и оголяет его плечи. Наверное, это самый счастливый момент во всей его жизни. — Привет, — тихо здоровается он, касаясь губами обнаженной шеи — волосы Ибо собраны в подобие хвоста, открывая доступ к его ушам и соцветиям родинок. Сяо Чжань зарывается в светлые пряди, втягивает носом воздух, а потом немного капризно тянет: — Я не нашел тебя в постели. Ибо ощутимо, но совершенно не испуганно вздрагивает. Он расслабляется тут же, подаваясь назад, позволяя Сяо Чжаню обнять себя крепче, прежде чем звучит его голос. — Я захотел посмотреть рассвет и сфотографировать, — просто говорит он. — Не смог найти в себе сил разбудить тебя, учитывая… — Ты жалеешь? — перебивает его Сяо Чжань. Ибо округляет глаза и тянет его к себе: — О чем? Сяо Чжань укладывается рядом, не сводя глаз с его лица. — О том, что стал моим? Он не добавляет «омегой», «мужем», «парой», но Ибо понимает. На его лицо приходит расслабленная улыбка, а нос Сяо Чжаня получает целомудренный «цмок». — Я не буду говорить, что мне не понравилось. Понравилось и очень. Но это не то, чего я хочу, понимаешь? Боясь понять слова Ибо не так, Сяо Чжань лишь чуть машет головой, позволяя тому дать нормальное объяснение: — Я хотел попробовать быть для тебя альфой и попробовал. Но ни секунды не жалею о том, что, когда тело сделало свой выбор, моя омега-сущность выиграла. Это произошло естественно, потому что это то, чего я хочу. Мне нравится отпускать себя, доверять тебе, управлять, командовать, поддаваться. Мы с тобой — одно целое, мы понимаем друг друга. Вчера это было по-другому, я думал о том, как не сделать больно, как заставить тебя чувствовать удовольствие, как не кончить первым и… — он вздыхает, слабо улыбаясь, — облажался с этим. Вообще думал о стольких вещах, что… — Это был твой первый раз со мной, — утешающе говорит Сяо Чжань, — так что ничего удивительного. Думаю, в следующий раз получится лучше. — Следующий раз я планирую получить твой член в себя, — с улыбкой говорит Ибо. А потом помолчав, добавляет: — Природа мудра, я намного интенсивней и ярче чувствую оргазм, когда ты ведешь. Мы — пара истинных, и я счастлив, что ты принимаешь такого омегу, как я. С моими странными желаниями и организмом, который приходится контролировать терапией и гормонами. — Ты — гамма, Ибо, и у тебя нормальный для гамм организм. После Сяо Чжань замолкает, погладив Ибо по плечу. Пока тот, спустя время, не интересуется: — Ты не сказал, как было тебе? Сяо Чжань возмущенно переводит на него взгляд: кажется, ночью он говорил, но вряд ли Ибо в горячке тогда это запомнил. И только поэтому он повторяет: — Это было необычно. Отдавать контроль очень сложно, но, если у меня получилось раз, смогу и еще. Если ты захочешь — я готов повторить. — Возможно, когда-нибудь захочу. Тогда и поговорим об этом. Но пока меня полностью устраивает все на своих местах. Не уверен правда, что мой язык оставит теперь твой зад в покое — хочу касаться его, раз ты так сладко реагируешь на эти ласки. А Сяо Чжань в ответ на эту маленькую речь смеется и снова обнимает Ибо. Признаться, он тоже не совсем уверен, как повел себя или что ответил, если бы Ибо заявил, что теперь ему нужен именно такой секс. Или что для него было ошибкой принять сущность омеги. Но стоит услышать ему правду, как внутри распускается тяжелый узел сомнений, которые альфа уже за утро успел себе надумать. Ему тоже комфортно в роли альфы — человека, который дает своему гамме все; который доводит его до оргазмов, который чувствует власть и силу, а также слабость, когда его омегу ведут желания. И сейчас Сяо Чжань просто счастлив: у них был потрясающий эксперимент, ничего не разрушивший между ними. Даже наоборот, кажется, Ибо открыл еще одну эрогенную зону на его теле и, судя по хитрому блеску его глаз, собирается этим пользоваться. Тишину, возникшую между ними, прерывает слабая трель телефона, оставшегося в бунгало. Она вынуждает Сяо Чжаня вылезти из приятного кокона рук и простыней на двоих, оставив Ибо наслаждаться рассветом в одиночестве — из-за разницы во времени совещание выпадает именно на этот час. Поспешно натянув шорты, а сверху — офисную рубашку, быстро расчесываясь и вызывая всем своим видом у Ибо хохот, Сяо Чжань с невозмутимым видом усаживается за стол. Ему все равно, что он выглядит, как герой из анекдота, когда разворачивает ноутбук экраном к себе, стараясь захватить в кадр только свой официальный верх и светлую стену за спиной. А после, приложив палец к губам и произнеся «Ш-ш-ш», он подключается к конференции. Ибо же, пожав плечами, возвращается к своему занятию: снова закутавшись в простыню, он укладывается в гамаке со всеми удобствами, решая, что рассвет можно снять и завтра. День проходит немного лениво: Ибо отсыпается большую часть, после принимает душ, особо никуда не торопясь, перекусывая фруктами в перерывах между сном. Все равно больше нечего делать — у Сяо Чжаня сегодня полный рабочий день, и он почти не отходит от ноутбука, пытаясь решить все накопившиеся за это время дела. У Ибо в этом плане все намного легче: все, что нужно решить в срочном порядке, попадает к отцу или папе. Так что ему не нужно еще и в отпуске изучать бумаги, сметы, стараясь разобраться, кого из подрядчиков привлечь к работе по результатам тендера. Вечером его будят с помощью поцелуев. Настойчивые губы Сяо Чжаня касаются лица, шеи — всего, до чего можно дотянуться, пока Ибо лежит на боку. Когда альфа захватывает в плен его губы и забирается руками под простынь, Ибо издает слабый вздох и послушно открывает рот, впуская чужой язык. Поцелуй не длится слишком долго, и уже где-то через минуту приходится открыть глаза. Ибо улыбается, наконец фокусируя взгляд и понимая, что рядом его альфа, усевшийся возле гамака на пол, для удобства чуть опершись на него локтями. Недолго думая, Ибо вновь притягивает к себе родное лицо и целует уже сам. Так сладко, так чувственно и в то же время нежно. Сяо Чжань распаляется сильнее, перемещая свои руки чуть ниже. Кожа под его ладонями горячая, мягкая, пальцами он очерчивает соски, обводя ареолы и срывая с губ Ибо восхитительный стон — тот пытается перехватить инициативу, подключая язык. Горячо, влажно, он обводит кончиком поочередно губы Сяо Чжаня, втягивает их в рот и посасывает. Чудо, что он не валится на пол, пытаясь удержать равновесие в качнувшемся гамаке в этот момент. Слишком наклонившись к Сяо Чжаню, Ибо чуть не падает, а затем выпрямляется и смеется. Короткими импульсами по телу проходится ощутимая дрожь удовольствия. Ибо изворачивается, его руки спускаются Сяо Чжаню на плечи, и от этих его прикосновений — почти невесомых, воздушных, — пленительной сладостью закручивается и закручивается вихрь охватившей Сяо Чжаня страсти. Окинув Сяо Чжаня долгим и потемневшим взглядом, Ибо облизывает губы. Наверное, он намеревается убить своими действиями Сяо Чжаня — другого объяснения у того нет, потому что стоит Ибо коснуться их еще раз, как искра вожделения внутри становится пламенем. — Пойдем, — Ибо пытается подняться. Грудь его ходит ходуном, глаза мутные-мутные, и дыхание срывается через раз. Простынь скрывает нижнюю часть его тела, но у Сяо Чжаня нет сомнений — Ибо возбужден не меньше него. Сглотнув, Сяо Чжань лишь в очередной раз тянется к влекущим его губам, выдыхая: — Мы здесь одни, детка, — он касается языком нижней губы настолько трепетно, словно бы Ибо — фарфор в его руках. Рваный и судорожный вдох звучит следом, а потом Ибо со стоном прикрывает глаза. — Нас никто не увидит. Он запускает руку ему в волосы. Цепляет резинку, освобождая пряди из ее плена, вплетая в них пальцы. Гамак, качнувшись в очередной раз, отстраняет Ибо от него. Сяо Чжань притягивает его ближе и ближе, сокращая расстояние между их телами до минимума, пока своей кожей не чувствует бархатность кожи Ибо. Торопиться не хочется. У него, наоборот, желание — сильное, несокрушимое, — остаться в этом моменте, месте, чуть дольше, чтобы запомнить, как сейчас на каждое прикосновение, каждый поцелуй отзывается Ибо, насколько он открыт и доверчив. Насколько полно его сердце любви, о которой он то и дело бессвязно шепчет, хватая губами кислород в то время, как Сяо Чжань прокладывает дорожку из поцелуев к его ключицам. Идея возникает спонтанно. Стремительно даже, Сяо Чжань просто в один момент понимает, что больше не может ждать. Что если он не окажется внутри Ибо, не соединит их тела, то сгорит, сгорит без пепла и всякой возможности к возвращению. Он заставляет Ибо чуть отодвинуться. Гамак плавно покачивается, Сяо Чжань проводит языком по губам, потянув за преграду — простынь с тихим шорохом соскальзывает вниз, обнажая его полностью. Ибо всхлипывает, когда Сяо Чжань проводит по его ногам — от икр до бедер — ладонями, оглаживая кожу, и просит: — Сядь, упрись сзади, — альфа заставляет принять нужную ему позу и скидывает несколько подушек себе под колени. Ибо послушен, выполняет все в точности, откидываясь на руки и спуская ноги вниз. — И держись. Воздух горячий, влажный, полный их запахов. Обдает жаром легкие, иссушает, и Сяо Чжань видится себе со стороны жалким путником, наконец прибившемуся к источнику влаги. Когда он берет член Ибо в рот, сразу глубоко, одним движением головы насаживаясь, тот вздрагивает и судорожно выдыхает. Сяо Чжань прикрывает глаза, обводит языком ствол, головку, каждую выступающую венку, принимаясь ласкать. Втягивает щеки, посасывает, двигается по всей длине — раз, второй, третий; выпускает изо рта, прижимаясь щекой, дыша плотным ароматом возбуждения и втягивая в рот чувствительную кожу мошонки. Ему нравится доставлять Ибо наслаждение. С тех самых пор, как они поженились, — нет, как оказались снова вместе, — Сяо Чжань не может ни о чем другом думать, сосредотачивая свои желания так, чтобы они совпадали с желаниями Ибо. Неважно, чего это касается. Важно лишь то, что Ибо и сам Сяо Чжань чувствуют, находясь рядом, и если секс — один из способов доставить удовольствие, то не стоит отказывать себе в подобной потребности. — Пойдем, — тянет его Ибо за плечи. Мышцы его живота судорожно сокращаются, запрокинув голову, он закрывает глаза и пытается то ли оттолкнуть Сяо Чжаня, то ли притянуть его ближе. — Пойдем в кровать. — Нет, — Сяо Чжань снова берет в рот, посасывая головку, опускается до основания, а потом с пошлым звуком выталкивает языком член изо рта. — Здесь, детка. Мы займемся любовью здесь. Свои слова он подтверждает действием: пальцами касается входа, пропихивает на половину фаланги, ощущая небольшое сопротивление. Ибо внутри горячий, сжимается туго и выгибается, упираясь пятками в пол. Громкий стон звучит музыкой. — Кажется я понял, что тоже люблю эксперименты, — Сяо Чжань жадно наблюдает как капли пота стекают по чужой шее. Требовательный стон пускает очередную острую волну по его телу. Ибо откровенно выгибается, раскачиваясь на гамаке, отталкиваясь пятками. Он пытается насадиться сам, неспешно двигаясь, и когда его громкий стон прорезает пространство в очередной раз, Сяо Чжань, притягивая его ближе и удерживая за бедра, подставляет головку ко входу. На секунду все застывает. Дрожит и звенит внутри сдерживаемой похотью, жгучей, неконтролируемой. Опаляющей щеки знакомым жаром, когда Сяо Чжань толкается внутрь. Ощущения в этот раз иные. Не острее, не ярче — ровной, но большой волной накрывают, стоит Сяо Чжаню поймать нужный ритм. Он использует гамак в качестве дополнительной стимуляции, насаживая Ибо на собственный член. Ибо подается сам, помогая: то прогнется чуть сильнее, откидывая туловище назад, то упрется сильнее пятками в пол, цепляясь пальцам за руки Сяо Чжаня в попытке сохранить равновесие. Его покрытая легким загаром кожа в лучах солнца вновь напоминает Сяо Чжаню о золоте, он припадает к ней губами в местах, куда может дотянуться, придерживая свободной рукой Ибо за талию. Накрывает губами сосок, втягивает в рот, задевая зубами; лижет языком, дарит короткие поцелуи, оставляет укусы. Чувства сливаются в единое целое. Ритм становится быстрым, сбивчивым, Сяо Чжань двигает бедрами и входит до упора, и Ибо стонет в голос, почти до хрипа. Его блестящий от естественной смазки член мажет по животу, притягивая взгляд Сяо Чжаня. — Коснись себя, — хрипло выдыхает он, наблюдая, как пальцами Ибо размазывает капли по головке. Как сжимает на ней кулак, не решаясь на большее. — Я хочу посмотреть. И он трогает, сжимает, ведет по всей длине, подстраиваясь под толчки. Сяо Чжань завороженно следит за движениями его руки, слушает его вздохи-всхлипы, чередующиеся со сбивчивым шепотом, и — наслаждается. Впрочем, длится это недолго. Ибо, в конец не выдержав, подается всем собой вперед, толкая Сяо Чжаня назад и наваливаясь сверху. Как они остаются едины, известно небесам, но, когда Ибо, оседлывая его и упираясь ладонями ему в грудь, начинает двигать бедрами интенсивнее, понимает: он все еще внутри. Голову кружит как в первый раз. Ибо на нем — горячий, открытый, властный; прижимающий его тело к полу и не дающий двигаться самому; громко стонущий, опускающийся на член, запрокинув голову — все это Ван Ибо. Сяо Чжань кончает первым. Пламя желания внутри него вспыхивает в очередной раз, и каждая клеточка его тела наполняется чистым экстазом, когда Ибо, коснувшись его губ, прогибается в спине настолько, что в животе Сяо Чжаня узел возбуждения раскручивается и растекается волной. На мгновение даже кажется, что он теряет все чувства разом, оставаясь пустой оболочкой, но потом, стоит Ибо окинуть его томным взглядом из-под густых ресниц и закусить губу, при этом постанывая, как они возвращаются. Сяо Чжань чувствует слишком много, его разрывает и разрывает, он тянется рукой к Ибо, касается его тела, сжимает, сминает бока и ягодицы, испытывая при этом настолько сильное наслаждение, что не сравнится с силой тысячи солнц. Уже после, когда их дыхание выравнивается, Сяо Чжань обнимает Ибо за плечи и дарит ласковый поцелуй в щеку. Узел скрепляет их, как минимум, на полчаса, Ибо довольно вздыхает и целует его, подхватывая нижнюю губу зубами. Не самое удобное место, но в глазах Ибо гордость за то, что довел альфу до сцепки вне гона. Сяо Чжань счастливо выдыхает и притягивает к себе.⊹──⊱✠⊰──⊹
Отдых заканчивается слишком быстро. Им приходится вернуться домой через пару дней, а потом вновь погрузиться в привычную рутину. Из головы совсем вылетает факт предстоящего эструса, Ибо спохватывается лишь в тот момент, когда его приложение присылает уведомление об этом. Уже пора? Потому что у него нет абсолютно никаких симптомов, которые за эти годы он уже научился у себя выявлять. Да к тому же цикл стал нестабильным, может, это очередной сдвиг на пару дней?.. Решив подождать, Ибо забывает об этом, пока через неделю уже сам Сяо Чжань обращается к нему с этим вопросом. — Детка, разве мне не пора брать выходные? — спрашивает альфа, пока они ужинают. В ответ Ибо только пожимает плечами, а после, когда ужин заканчивается, между ними происходит небольшой разговор, в результате которого Сяо Чжань спускается в самую ближайшую аптеку и покупает очередной тест на беременность. — Ерунда, — бормочет Ибо, держа в руках небольшую коробочку. — Ничего не будет. Его слова подтверждаются десять минут спустя. Стараясь выглядеть нисколько не задетым, Ибо выбрасывает тест с одной полоской в мусорное ведро, пока альфа держит его за руку, после чего записывается к доктору Линь на прием. Проведя бессонную ночь, утром Ибо едет в клинику и, если честно, чувствует себя при этом сильно виноватым — кажется, он знает причину задержавшегося эструса. По правде говоря, он уже несколько дней как думает над всеми причинами его отсутствия. И главной видит только одну — он разрушил все своими руками: в момент расслабленности и удовольствия, когда все мысли заняты были только одним Сяо Чжанем, он выпустил внутреннего альфу и позволил ему взять то, что дано ему природой. И даже если от этого не было никаких последствий сразу, то теперь он ощущает их все на себе. Просто в тот момент, когда Сяо Чжань был под ним, Ибо совсем забыл о том простом факте, что когда он, в свои девятнадцать, переживал мучительную течку, большинство врачей давали ему один и тот же совет — переспать с омегой, чтобы показать организму, что он — полноценный альфа. И вот сейчас, когда он сделал это, наверняка его альфа-гормоны снова взяли верх. А если это случилось, значит в восстановлении омега-статуса они опять шагнули назад. Злость и вина мешают Ибо думать, заставляют сердце сильно стучать. А что если об этом узнает Сяо Чжань? Точнее не «если», а «когда». Как ему рассказать? Да он в жизни больше не решится ни на какие эксперименты и будет еще себя винить во всем, что произошло! В кабинете у доктора Линь все также уютно. И пусть он давно поменял свои смешные шторы с машинками на жалюзи, аромат травяного чая, светлые тона и удобное кресло напротив стола действуют на чересчур взвинченного Ибо расслабляюще, когда он опускается в кресло и начинает сбивчиво и явно смущаясь рассказывать доктору причину своего прихода. — Так, давай разбираться по порядку, — кивает на его речь доктор Линь, делая пометки. — Сейчас ты сдашь анализы, и мы, узнав результаты, составим план действий. Хотя, как мне кажется, я уже догадываюсь, что произошло. Но чтобы быть уверенным, давай дождемся цифр, — Ибо кивает, когда доктор Линь добавляет: — Лаборатории нужен будет час, у тебя есть время, чтобы задержаться? — Да, — соглашается Ибо, потом уходит с помощником доктора сдавать кровь. Как ни странно, но после этого Ибо окончательно успокаивается. Уделенный на анализы час он проводит в кафетерии, облюбовав один из столиков и таким образом заняв время рабочими вопросами. Когда оно заканчивается, доктор Линь присылает ему короткое сообщение, и Ибо возвращается в его кабинет. Стоит ему увидеть, с каким выражением лица доктор Линь просматривает результаты на экране рабочего компьютера, как нервозное состояние возвращается. Выдохнув и вдохнув, Ибо гонит его прочь, после чего усаживается напротив врача и, поблагодарив ассистента доктора Линь за принесенный чай, молча ожидает вердикта. Протяжно вздохнув, доктор Линь Хай отрывается наконец от монитора и окидывает Ибо внимательным взглядом. — Теперь расскажи мне подробно, что случилось и почему ты предположил, что твой статус поменялся? Давай начнем с самого начала, — просят Ибо. — Дата последнего эструса? Ибо отвечает, а следом идут стандартные и понятные ему вопросы о самочувствии, о дате цикла, и где-то вот за всем этим он пытается вспомнить, были ли у него какие-либо недомогания. На ум ничего не приходит, кроме небольшой тошноты после перелета и сонливости от смены часовых поясов. Под конец он рассказывает доктору о том, что они с Сяо Чжанем сделали, потому что это и кажется Ибо причиной всех бед с его организмом. На лице доктора, когда Ибо заканчивает с рассказом, не улавливаются никакие эмоции — Линь Хай только кивает или качает головой, постукивая пальцами по столу. — Думаю, что с твоим статусом все в порядке, — после минутного молчания говорит он Ибо. — Как и с твоими гормонами. Настолько, насколько это возможно на двенадцатой неделе беременности. Так что, скорее всего, проведенная совместно прошлая течка дала свои результаты. Под конец своих слов доктор Линь Хай расплывается в улыбке. Ибо ничего не понимает, пораженно застыв, и тогда он добавляет: — Конечно, лучше все-таки один раз увидеть, чем разглядывать цифры в бланках анализов, так что сейчас мы убедимся сами, но даже так я уверен в своих словах. Поздравляю, Ибо. Все так же молча и не зная, как реагировать на слова доктора, Ибо проходит за ширму. Он все еще не может поверить в услышанное и только когда видит на экране монитора УЗИ контур плода, его сына, то наконец понимает: это правда. Он не может отвести глаз от того, что видит. И пусть это всего лишь черно-серая картина, но для него она самая красивая в мире. Ибо разглядывает это серое пятно формирующегося еще тела, контур большой головы и машинально переводит взгляд на свой пока еще плоский живот, неверяще качая головой. У них с Сяо Чжанем и правда получилось?.. Доктор Линь, сделав все положенные замеры, распечатывает для него фотографию, а затем они возвращаются в приемную часть кабинета, где Ибо наконец-то прорывает. Крепко обняв своего доктора, следом усаживаясь за стол, он дает волю скопившимся вопросам. — Но как это могло произойти? — вопросы льются неконтролируемо. — Тесты же… мы постоянно делали их. Почему они ничего не показали? — Это уже моя ошибка, Ибо, — чуть виновато звучит голос доктора Линь. — Мне следовало сказать вам, чтобы вы не пользовались ими: у омеги и гаммы разный не только состав крови, но и многие другие показатели. Гаммы намного сложнее устроены, и поэтому любой тест для омег ничего не покажет, если им воспользуется гамма. К счастью, наука не стоит на месте, и через несколько лет мы увидим продукты в аптеках и для гамм, но пока они на стадии испытаний. Почему-то я думал, что после каждой течки ты будешь заглядывать к нам для контроля. И мы бы зафиксировали твою беременность по анализу крови. Поэтому сейчас, получив ответы из лаборатории, я только подтвердил свое предположение, что твой эструс отсутствует по очевидным для этого причинам — ты ждешь ребенка. На губах у Ибо появляется улыбка, совершенно не контролируемая. Его распирает на части от необъятной радости, и даже кажется, что он слышит музыку всякий раз, когда доктор Линь говорит ему о его беременности. — Но как же тошнота по утрам и желание съесть кимчи с клубникой, которые вроде как должны были быть? — совладав с собой, он задает самый очевидный для него вопрос. Доктор искренне смеется: — У тебя нет токсикоза, счастливчик. Но это не значит, что ты должен забросить постоянный мониторинг своего состояния. Ибо искренне удивляется: забросить? Да он готов поселиться рядом с клиникой, только бы их сын был в порядке! — И, Ибо, — доктор бросает на него серьезный взгляд, — на счет твоего внутреннего альфы. Вся панель гормонов в норме. Ты все еще омега. Более того — омега в положении. И я скажу тебе еще более важную вещь: находясь рядом с Сяо Чжанем, альфой, ты этого не изменишь. Ты — его пара. И твое тело это знает, что его партнер — альфа, а значит твой статус — омега. — Но мне же говорили в Лондоне, что если переспать… — Неправильные и неточные формулировки — то, за что стоит лишать лицензии, — резко и сурово говорит доктор Линь. — Мало переспать, нужно было бы повязать омегу. Сцепка бы запустила альфа-статус быстрей таблеток. Это так. Я подчеркиваю: омегу, а не замужнего альфу. Но это сработало бы, будь ты одиноким гаммой. А у тебя есть пара. Настоящая. Ее феромоны в твоей крови, — Линь Хай кивает на метку. — Сущность не обманешь другим способом получить удовольствие. Сяо Чжань — альфа, а это значит, что рядом с ним у тебя будет только один статус, идеально подходящий ему. Омега. Ибо, кусая губу, спрашивает тихо: — Это значит, что если вдруг еще когда-нибудь мы захотим… — Что угодно и как угодно. Ты не изменишь этим его альфа-статус, а значит все также останешься его омегой. Мне жаль, что это приходится тебе выслушивать от такого старика, как я: понимаю, это смущает, — Линь Хай похлопывает его по плечу, чуть перегнувшись через стол. — Но учебники и статьи о гаммах только-только начинают появляться. И, надеюсь, скоро это можно будет узнать просто по поиску в интернете. Или открыв книгу. И заблуждений будет намного меньше. Клинику Ибо покидает с легким сердцем, сжимая в руках коричневый конверт со снимком. Усевшись в машину, он выруливает с парковки, желая как можно быстрее оказаться рядом с Сяо Чжанем и рассказать ему все. На одном из светофоров он замечает, как подрагивают пальцы на руле — нужно успокоиться. На набережной, куда его тянет, практически никого нет. Это не очень популярное место, но именно здесь Ибо чувствует себя комфортнее всего. Еще на первом курсе он часто приходил сюда, и у него остались только теплые воспоминания. Усевшись на одну из лавочек, Ибо рядом с собой кладет конверт и телефон. Хотя последний стоило все же взять в руки, чтобы позвонить Сяо Чжаню — тот будет волноваться, если Ибо не свяжется с ним после приема у врача. Но в мыслях полный бардак, ничего связного, — и как тут расскажешь Сяо Чжаню? Он все еще не может понять, как они умудрились прожить двенадцать недель втроем, не зная о том, что их уже трое? Почему омега в нем никак не отреагировал? Неужели, совсем не чувствовал, что теперь у него «под сердцем бьется новая жизнь»? Удивительно. Ибо хочется смеяться: тот самый триместр, за который Исин был готов убить Джексона, потому что сам мучился с тошнотой, прошел для него незамеченным. По правде говоря, это отличная новость. Он вдруг вспоминает собственный страх от ощущения неправильности собственного тела. Давно позабытое ощущение, разрастись которому не давало присутствие рядом мужа и его ярких и влюбленных глаз. Потому что вот он, человек, для которого Ибо — вся его жизнь, а он для Ибо — его личный космос. Телефон громко вибрирует, вытаскивая его из плена воспоминаний. Ибо берет его в руки, читает пришедшее от Сяо Чжаня сообщение и в ответ на его «Ты уже закончил? Как все прошло?» просто скидывает геометку. Жаль, конечно, что не получится сделать сюрприз, купив кучу разноцветных шариков или подарив кружку с надписью «Лучший папа», но у него просто нет сил скрывать эту новость от Сяо Чжаня так долго, пока будет идти подготовка к празднику. В конце концов, будь он обычным омегой, они бы узнали о положении Ибо много дней назад, сидя на бортике в ванной! Но, увы, романтика этого события, видимо, не для них… Из мыслей о ребенке, о том, как теперь изменится их жизнь, Ибо вытаскивает знакомый запах. Мягкая улыбка касается губ, и ему даже не нужно поворачивать головы, чтобы увидеть, что Сяо Чжань находится позади. Альфа растерян, в глазах полно тревоги, когда он усаживается рядом, окутывая Ибо своим ароматом. Сразу становится тепло и уютно, спокойно. Ибо только благодарен, что рядом с ними никого нет, — в толпе прохожих Сяо Чжань точно бы так не сделал. — Что сказал доктор? Все плохо, да? — спрашивает он, не выдержав молчания. — Ибо? А тот только притягивает его к себе и прижимается губами к губам, вовлекая в неторопливый поцелуй. Пару мгновений спустя, когда поцелуй заканчивается, то только и говорит: — Тебе нельзя волноваться. — Мне? — сбитый с толку Сяо Чжань только чуть склоняет голову к плечу. — Почему? — Потому что хоть один из отцов нашего ребенка должен сохранять ясность разума. А так как мне его носить еще целых двадцать восемь недель, поручаю эту задачу тебе. — Целых двадцать восемь недель? — совершенно сбитый с толку повторяет за ним Сяо Чжань. Ибо просто кивает и протягивает вместо ответа конверт, напряженно рассматривая родное лицо альфы, пока тот достает его содержимое и на долгие полминуты зависает. Взгляд его изучает каждую цифру и написанный иероглиф на снимке, потом перемещается к серо-черной кляксе, где отчетливо проступает профиль их малыша. Ибо, не удержавшись, смотрит вместе с ним, и его сердце сжимается от радости и зарождающей любви к их сыну. — Я…мы…как это получилось? — только и может сказать Сяо Чжань, опуская снимок на колени. От переполнявших его эмоций его руки дрожат, и Ибо аккуратно касается его пальцев. — Ты хорошо постарался в прошлую течку, — он подмигивает ему, и тут же оказывается прижатым к груди альфы. Время застывает в моменте, когда они обнимают друг друга. Ибо чувствует, как сердце Сяо Чжаня отсчитывает какой-то запредельный ритм, и он кладет ладонь поверх рубашки, успокаивая. Зарывается носом куда-то в шею и оставляет мимолетный поцелуй, вдыхая знакомые феромоны. — У нас будет ребенок? — чуть отстранившись, спрашивают у него. Ибо в ответ кивает и получает еще один поцелуй. Кажется, сегодня им точно придётся платить штраф за нарушение норм приличия в общественном месте. Но, признаться, он готов заплатить столько штрафов, сколько будет угодно, пока его альфа смотрит на него таким взглядом и его сердце ошалело бьется под ладонью Ибо. — Расскажи мне все, — просит Сяо Чжань, переплетая их пальцы. — Я хочу все узнать. И он рассказывает. Обо всем, что рассказал ему доктор, о том, какие им предстоит пройти еще процедуры, но главное — о своем страхе, сжимавшем сердце в тиски. — Это было только мое решение, Ибо, — поправляет его Сяо Чжань, держа бережно его руки в своих. — Твоей вины в этом нет. Они разговаривают до самого вечера. Обсуждают мелочи, которые не замечали раньше и которые теперь кажутся очевидными признаками беременности. К примеру, то, что Ибо часто мерз в жару, или то, сколько фруктов он съел на острове. С последним, кстати, Ибо соглашается без каких-либо сомнений: раньше он не замечал за собой тягу к тропическим фруктам и думал, что это из-за того, что они пребывают на острове, но вот они уже несколько недель, как вернулись обратно домой, а их холодильник до сих пор забит ими. — Сынен, наверное, больше всех расстроится, — усмехается Сяо Чжань, и Ибо вновь с ним соглашается: друг приложил много усилий, чтобы тело Ибо было таким, как сейчас — рельефным, поджарым, спортивным. — Ничего, — довольно вздыхает Ибо и, поймав взгляд Сяо Чжаня, поясняет: — Ему будет чем заняться, когда он получит меня в свой фитнес-центр после родов. Оказывается, говорить о том, что ждет их дальше, строить планы, ощущать наконец, что их желание сбывается, приятно. Непроизвольно, он кладет руку себе на живот. — Знакомые места, — Сяо Чжань осматривается по сторонам, а после поворачивает голову и спрашивает: — Как думаешь, открыто ли еще то небольшое кафе, где подают домашнюю лапшу с тофу? Есть хочется очень сильно. После этих слов Ибо вдруг вспоминает, почему это место так нравится ему. Оказывается, набережная, куда он так много раз приходил сам или же с Сыненом, это то самое место, где они были с Сяо Чжанем во время их первого «первого свидания». Того самого, прошедшего на бейсбольном стадионе, после которого они и направились сюда поесть вкусной и домашней еды. Правда, потом он больше здесь не был — отъезд и следующие за ним события заставили его забыть об этом месте. — Ты помнишь? — улыбается Ибо. Сяо Чжань подтверждает это кивком головы, а после, сжав его руку, произносит: — Это странно: я в этом месте снова с тобой, но при этом мои чувства такие разные: тогда и сейчас. — Разные? — Да, — взгляд Сяо Чжаня становится внимательным. — В тот первый наш день я был увлечен. Очарован. Мной двигали интерес и желание узнать тебя, потому что ты не походил ни на одного омегу из высшего общества, которых регулярно мне сватал папа. Или тех, с кем приходилось сталкиваться на мероприятиях. Мне хотелось узнать больше с каждым часом, что мы проводили вместе. А сейчас, — он выдыхает, — сейчас я просто люблю тебя и ребенка внутри тебя и хочу подарить вам весь мир, Ван Ибо. Это намного больше и сильнее того, что было в моем сердце тогда. Ты тоже ощущаешь разницу с тем девятнадцатилетним собой? — Вряд ли, — Ибо пожимает плечами. — Я что тогда любил и хотел тебя, что сейчас — ничего не поменялось. Ну, может, есть я хочу сейчас намного сильнее, — он смеется и тянет Сяо Чжаня с лавки в сторону кафе. — Пойдем проверять дядюшку и его лапшичную. Уверен, у него до сих пор тот вкусный лимонад! Они проходят несколько метров, как вдруг Сяо Чжань останавливает его и спрашивает: — Почему ты покрасился? Хитро взглянув на него в ответ, Ибо интересуется: — Ты только сейчас спрашиваешь? — Я просто был сражен в самое сердце и только сейчас смог нормально сформулировать свои мысли, — с абсолютно непроницаемым лицом отвечает Сяо Чжань. — Ладно, — Ибо посмеивается, а затем признается: — Хотелось бы ответить, что я сделал это, чтобы побесить Совет — у пары альф чуть не случился инфаркт, когда они увидели мои волосы и серьгу, ту, что ты подарил, — когда Сяо Чжань так и не понимает, он уточняет: — Треугольником. — О. — Да, — фыркнув, Ибо продолжает: — Но на самом деле это был просто приятный бонус — смотреть на их постные лица и закатанные глаза. Тогда я хотел отвлечься: мы думали, что снова ничего не получилось. И я был разочарован в себе. И отпуск, и изменение внешности показались мне хорошим шагом. Ну, и я помню, как нравился тебе, когда был блондином. И как мало у нас тогда было времени, непозволительно мало, так что выбор цвета оказался мне очевидным. Правда, мастер внес немного изменений в угоду моде, оставив корни и изменив белый цвет на пепельный, но мне кажется, что так даже лучше, нет? Потому что единственный человек, которого мне хотелось впечатлить и которому хотелось угодить, впечатлился. — И еще как, — покорно соглашается Сяо Чжань. — Знаешь, каких трудов мне стоило сдержаться? Я ведь чуть не набросился на тебя сразу же, как только ты снял панамку! Мне нравится все, что ты делаешь, Ибо, и я с удовольствием жду любых перемен, — голос его становится серьезным. — И когда у тебя начнет меняться тело, не закрывайся от меня. Потому что я люблю не только твои яркие прически и макияж, идеальное тело, но и все остальное. Я люблю тебя сонного, уставшего, недовольного, беременного — любого. — Это взаимно, — соглашается Ибо. — Но немного нечестно, что я до сих пор не видел тебя в макияже и с другим цветом волос, не думаешь? Стоит это исправить. Думаю, тебе бы пошли яркие пряди, красный или темно-синий. — Эй, погоди, а кто на прошлый Хэллоуин накрасил меня так, что я сам боялся мимо зеркала проходить? — Это грим, и это не считается! — Ибо пихает его локтем. — Ван Ибо! Он может только тепло улыбнуться и покачать головой. Несмотря на их шуточную перепалку, Ибо все равно слышит, что до него сейчас пытается донести Сяо Чжань. Да, думает он, перемены будут, и никто из них не знает какие, но они оба готовы к ним. Даже больше — они ждут их и готовы принять, несмотря ни на что. А сегодня у них есть этот вечер, дурацкие шутки, понятные только двоим, и гостеприимно открытые двери небольшого кафе. Новая жизнь, в которой их уже будет трое, начинается прямо сейчас.