Очередное мероприятие, на которое Вова был затащен чуть ли не силком, немного пьянило. Чужой день рождения (Вова даже не знает этого человека, однако был приглашён вместе с Лёшей) оглушал своим масштабом, своим торжеством и сиянием. Сиянием в прямом смысле. Вову слепило то количество огней, которое лилось на пока что небольшую толпу людей. У парня даже кольцо сверкало время от времени. Он поглядывал на него и улыбался, а затем поднимал голову на людей и резко становился таким серьëзным, будто пришëл на какое-то совещание. Но никому дела до этого ослепляющего света не было, даже Губанову. Он приветливо улыбался каждому, с кем-то болтал, время от времени потягивая свой коктейль. Умение держаться в компании малознакомых, змееподобных людей всегда выделяло Лёшу. Люди лыбились мерзко, да так, что Вове казалось, что ещё чуть-чуть, и у кого-то на долю секунды выскочит змеиный, противный язык, а зрачки станут вертикальными. Напомаженные, искусственные куклы открывали рты и смеялись чуть ли не с каждого слова Лёши. Заливались смехом и так смотрели на него, что Вова весь натуральным образом изревновался. Ведь не полезешь на глазах у всех к нему, насильно стараясь перетянуть на себя внимание, чтобы успокоить собственную, разрывающуюся в ревности и нерешительности душу? Он лишь находит укромный уголок с сидящими в телефонах людьми и усаживается туда, убедившись несколько раз, что никому до него сейчас нет никакого дела.
Его сознание сейчас — ком непонятных слов и мыслей, которые всë рвутся наружу, которые ищут своего слушателя, но никак не могут его найти. И они таятся в глубине, терзая Вову. Чувство не из приятных, и думать хоть о чëм-то ему страшно. Он глупо глядит перед собой, но во взгляде его не играет ни единого огонька. Играют редкие софиты, которые всë-таки проникают в укромный уголок помещений, но искры жизнерадостности никак не зажигаются. Они горели раньше, пару лет назад, но сейчас, когда сомнения и недоверие ко всему и во всëм, Вова даже в зеркале не видит привычного для себя веселья. Но ведь многое, о чëм он мечтал, сбылось, верно? Однако, сколько бы «положительного» ни происходило, его гложет чувство не выполненного долга. Он обещал себе маленькому, что обязательно вырастет и уедет подальше отсюда, из гадкого московского района, что беспамятно влюбится и устроится в жизни так, как и мечтал ещë в школе, но сейчас, когда из этого всего не выполнено толком ничего, он начинает сомневаться в своих успехах и возможностях, а самое главное — в силе воли. Он уехал, но совсем недалеко. Вырос ли? Навряд ли. Скорее всего, не хватает тех же уверенности и опыта, которые он ставит наравне с взрослением. Влюбился? Да, пару лет назад и максимально неудачно. И сейчас, сидя в кресле на неизвестном мероприятии, он понимает, что всë так же влюблëн, ну уже не так рьяно. Влюблëн по привычке. Странно звучит, но это именно то выражение, на котором остановились его мысли. Он мусолит эти слова, крутит на языке, и усмехается самым краешком губ, опечалено и как-то даже уверенно. Над собой ему хочется немножко посмеяться. Совсем малость, чтобы хоть немного вселить в себя уверенность, что не всë так грустно, что над этим можно и посмеяться, расслабившись, а к проблемам, которые вызывают и смех и слëзы, можно вернуться попозже, после нескольких минут самобичевания.
Он совсем не пьëт, только крутит в руках электронку, как и большинство присутствующих, и часто-часто подносит к губам трубочку от какого-то апельсинового, на вкус наипротивнейшего сока. Заняться ему здесь более нечем, и даже лента инстаграмма не разбавляет эту тяжесть безделья и невыносимого желания съебаться домой без всякого предупреждения Лëши. У него тут свои дела: он уже пару раз засветился в чужих историях своей нахально-довольной мордой, от которой легонько ëкает сердце Вовы, прорекламировал какую-то девицу в историях, чуть выпил и потерял свою кофту чëрт знает где. Дела у него уж точно лучше вовиных.
Вову душит ещë кое-что. Здесь каким-то боком затесалась и Даша. Еë яркие, шумные истории, которые с каждой минутой будто умножились своим количеством на два, мозолили глаза. Они были с некрасивыми, дикими девушками, которые совали свои носы в камеру и смеялись громко, подпевая песням и будто выëбываясь, что оказались на этом мероприятии, а люди, смотрящие эти истории, нет. Мерзко. Вова провëл пальцем по экрану вниз, закрывая новую историю девушки, и зачем-то взглянул на ближайшую шумную толпу, в которой и крутилась та самая дикарка, готовая секундой назад разбить чужой телефон в порыве радости и веселья. Теперь же, когда съëмка еë лица под попсу закончилась, она вдруг потупила взгляд и чуть отошла вбок, включая экран своего навороченного телефона. Лицо еë осветилось и как-то даже сморщилось, и Вова одного понять не мог: вызвано это ещë более ярким светом, или сообщениями на дисплее. Но незнакомка не изменялась в лице, странно смотрела на экран и морщила свой уродливый нос всë сильнее, и брови еë неестественно выгнулись домиком. Вова знал эти эмоции девушек, его сестра имела такое же выражение лица, когда собиралась заплакать, и до парня наконец дошло, что девушка явно испытывает сейчас самые настоящие эмоциональные качели. Минутой назад она на радостях скакала, а сейчас готова расплакаться невесть из-за чего.
В то мгновение Вова в очередной раз убедился, что, имея популярность, не подписываешь контракт на уничтожение отрицательного в жизни. Пару лет назад Вова серьёзно думал, что у популярных людей нет проблем, как сейчас у Хеса (теперь парень в этом сомневается). И он даже испугался, когда осознал свою медийность и всë то же присутствие отрицательного. Теперь он считал себя полным идиотом за то, что так думал. Даже стыдно. Даже те же самые змеищи, с которыми завязал диалог Хес, тоже имеют проблемы, и эта девушка, которая вдруг исчезла из зала, тоже страдает от чего-то. Да, полно денег, и любой нормальный человек скажет, что счастье в деньгах, и что популярность — это синоним слову «деньги», но стабильное ментальное здоровье ни за какие деньги не купишь, а это то, что создаëт фундамент любого счастья. И думается, что с популярностью проблемы уйдут, но проблем наоборот становится больше тогда, когда счëтчик подписчиков по твоему мнению начинает зашкаливать. Невероятное моральное давление. Вова это тоже прочувствовал когда-то, и сейчас посмеивается с себя, говоря себе маленькому и несмышлëному о том, как в будущем будет плохо, и что всë, что происходило тогда, это лишь цветочки по сравнению с сегодняшним.
— У тебя, случайно, зарядки нет? — Его вдруг отвлëк чей-то надрывистый голос, чуть заплаканный и хриплый. Вздëрнув в испуге голову вверх, Вова уткнулся взглядом в чуть раскрасневшееся лицо девушки. Он еë упустил из виду всего на пару мгновений, и вот она уже рядом, стоит, чуть нагнувшись, прижав телефон в груди и сложив руки так, будто защищает себя от внешнего мира.
— Неа, с собой нет, — он покачал головой, пожал плечами и так грустно посмотрел на неë, что она осеклась. — У тебя что-то серьёзное?
— Не, забей, — она вдруг круто развернулась, да так, что юбка пошла кругом, и ушла, не опуская руки от груди. В такой беззащитной позе она сделала пару шагов, но, остановившись, уже более спокойно повернулась и прикрикнула, — а можно с твоего зайти в инсту? Мне пару историй посмотреть.
Отказать Вова просто не имел права. Не сказать, что он испытывал жалость к этой девушке, просто если бы ему понадобилось срочно посмотреть чужие истории и ему бы отказали, он бы пиздецки расстроился и даже разозлился бы на невесть что, а эта бедняга и так из последних сил держится. Еë пальцы так быстро и умело набирали чужой ник, что Вова даже ахуел: насколько же надо было заучить, что даже с пеленой на глазах можно было без проблем и ошибок ввести нужное на маленькой клавиатуре. Выскочившее на экране лицо сразу показалось Вове знакомым. Девушка без раздумий ткнула на аватарку парня, телефон немного подумал, имея плохую связь, и выдал ей несколько историй.
— Он их от меня скрыл, — зачем-то призналась девушка, наблюдая за тем, как напомаженная кобыла (так она выразилась шёпотом) чуть ли не съедала незнакомого Вове парня. Хотя нет, знакомого, но об этом чуть позже.
— Парень твой? — Вова не знает, зачем задал этот вопрос, но через пару секунд пожалел.
— Был, — без раздумий рыкнула девушка, но, оставляя своë раздражение и даже злость, выдохнула, вернув телефон его владельцу. — А я всегда знала, что он гондон, но повелась почему-то на ухаживания, — она неожиданно начала изливать душу, чего Вова никак не ожидал. — Год целый водилась с ним, а что в итоге? Мало того, что все нервы с ним оставила, так он ещë и изменял по всем праздникам. Уебан, другого слова просто нет.
Что на это отвечать, и нужно ли вообще, Вова не понимал. Он только поглядывал то на еë нос странной формы, то на еë аккуратные пальцы, и ждал ещë чужих секретов, фактов о личной жизни, которыми разбрасывались направо и налево. Но вместо них он слышал лишь знакомую мелодию из огромных колонок и хлюпанье носом. Незнакомка уткнулась лицом в сложенные лодочкой ладони и сидела неподвижно.
— Слушай, Вов, ты выпить не хочешь? — она вдруг обратилась к нему по имени, хотя парень даже не думал представляться. Видимо, его медийность всë-таки была колоссальной, раз его имя известно даже левой девке на уебанском, наискучнейшем мероприятии. — Я знаю, что ты бросаешь или уже бросил, но всë равно, вдруг?..
— Пошли, не чокаясь за твои отношения, — Вова наконец за долгие полтора часа поднялся с нагретого места и даже потянулся, почувствовав, как мышцы его застыли и затекли. — А вообще, я знаю твоего уебана, он же выступает где-то?
— Я знаю, что ты был на его концерте в каком-то клубе пару недель назад, но думала ты не вспомнишь даже.
— Мда, иметь популярного парня — это и хуëво, и ахуенно одновременно, — вдруг вырвалось из уст Вовы.
— Тебе-то откуда знать? — Она улыбнулась, даже хихикнула, вытерев аккуратно потëкшую по щекам тушь.
Ну да, действительно, откуда? Вова решил промолчать и пожать плечами, улыбнувшись, мол, обычные догадки и ничего более. Но как только напряжённая улыбка слезает с его лица, в руках оказывается бокал с каким-то алкогольным коктейлем, а содержимое бежит по трубочке прямиком в рот. Сегодня он достаточно долго держал на расстоянии алкоголь, да и оставлять девушку с камнем на душе почему-то не хотелось. Из банального желания взбодрить и поддержать незнакомку он напивается снова, даже начинает веселиться, иногда тягая девушку в какую-то сторону, а иногда бегая за еë манящей рукой. Его голова, ранее наполненная тягостными и теперь казавшимися дурными мыслями, теперь наполнена желанием носиться, веселиться и смеяться столько, сколько вытерпят окружающие. В этой беготне и танцах он пару раз замечал преспокойного и увлечëнного в разговоры Губанова, и имел желание к нему подойти, но потом оставлял эту мысль и тыкался во все телефоны подряд, улыбаясь и крича. Наутро он точно почувствует себя опозорившейся на весь интернет обезьяной, но сейчас ему хорошо, даже блевать не тянет.
Хес же за всë время, которое он находится здесь, выпил в три раза меньше, чем Вова за десять минут. Он видел, как вокруг парня крутится неизвестная, и как Вова крутится вокруг неë, и почему-то испытывал такую ревность, что зубы скрипели, хотя никаких особых причин у него на то не было. Они же не сосутся здесь, да и до этого знакомы особо не были (Хес проверил это только что по взаимным подпискам этих двоих, коих и не было). Одно радовало: Вова больше не убивался в тëмном углу, а то, что он снова напился — это уже неудивительно, даже нормально, что немного подуспокоило Губанова в плане волнения за моральное состояние парня.
***
Мелкий моросящий дождь и сырость немного взбодрили. Вова покачивал головой, стараясь понять, насколько он пьян, и мотается из стороны в сторону, хлюпая по лужам. Уже давно темно, без фонарей можно было бы глаз выколоть, но они освещают парковку так, что начинает болеть голова. Хес почему-то молчит, спешно идëт вдоль припаркованных такси, выискивая прибывший за ними серый Мерседес.
— А что за девка с тобой крутилась? — Вдруг спрашивает Хес, оборачиваясь назад. Видимо, интерес его разрывал на микроскопические кусочки.
— Ревнуешь?
— Ну если?
— А то, что ты целый гарем вокруг себя весь вечер собирал, это ничего? А я нашëл себе подружку и оказался плохим. Нихуя себе ты, спасибо, — раздражëнно зарычал Вова.
Заговорили они, да и вообще пересеклись только на парковке. Весь праздник закончился тем, что Вова уже через раз делал нормальный шаг, не падая, а Хесу просто выебали мозги предложением сняться в каком-то ролике или клипе. Он совершенно не хотел слушать, пропускал всë мимо ушей и в конец заебался, когда до него стали прям докапываться, заставляя концентрироваться на диалоге, который был ему не то что неинтересен, он был максимально раздражающим. Этот вечер выел у него всю энергию, хотелось завалиться в постель и пролежать в ней целые сутки или даже больше, но Вова его будто бы взбодрил.
— Я бы никогда к таким, как эти девки, сам не подошëл, — точно с упрëком произносит Хес.
— Ну и я яйца к этой девке не подкатывал, я только поддержал. Она сама подошла. Я даже имени еë не знаю, а ты уже начинаешь свою тираду.
— И чем же ты еë поддержал и после чего? Своим пьяным весельем после еë осознания недотраха?
Слова были мерзкими, и Губанов сам это понимал, ему было противно, но тут же уверял себя, что говорит правду, но только немного грубовато.
Его отношение к Вове стало несколько неоднозначным. Он чувствовал, как внутри него расцветает собственничество, но не осознавал этого. Он вообще мало в себе копался, и не из-за того, что постоянно занят и вообще блогер нарасхват, а потому что его это не колышело, а если и хотелось вдруг исследовать внутренние коридоры, то резко становилось так лень, что он брал в руки телефон и тонул в миллионе информации. Одно только он понимал — Вова прикольный в «отношениях», и его отпускать не хотелось. Это и было некоторое собственничество, но не такое сильное, как сейчас. Сейчас банальная сильная ревность, да такая, что хотелось придушить всех незнакомцев, которые находятся рядом с ним и проявляют какие-либо знаки внимания. Семенюк должен быть только его, а если не только его, то вообще тогда ничего не надо.
— Ты мерзкий долбоëб, — плюнул Вова, — таких ещë поискать надо.
— Контролируй свой пьяный язык, — так же агрессивно бросил Хес в чужую спину.
— Закройся нахуй, — Вова уже не просто цедит это, а орëт в полную глотку, пока на него смотрят люди круглыми от шока и испуга глазами. Он будто вытявкивал эти слова, и вместо того, чтобы поправить сырые волосы, чуть ли не вырывал их от злобы, вызванной в нëм Губановым. — Не знаешь — не пизди!
— Потом поговорим, садись, — парень ухватился за ручку авто, приоткрыл дверь и поставил одну ногу с салон, ожидая, когда Вова соизволит поехать домой.
— Иди в пизду, я к родокам, — Вова машет на него рукой, показывая, что сейчас даже ехать в одном салоне с Лëшей не имеет желания. — Успокоишься со своей ревностью и напишешь.
Хес выплюнул в чужую спину тихое оскорбление и уселся в автомобиль, не желая говорить ни с кем, даже с таксистом, который так и доëбывал всю поездку, хотя Губанов специально заказал бизнес, чтобы не выслушивать эти сплетни и пустые разговоры. Но таксист всë-таки всë время пытался вставить свои пять копеек и успокоить взведëнного пассажира, за что получил одну звезду впоследствии.
***
Вова же ехал экономом и с тихим водителем и успокоился гораздо быстрее, чем рассчитывал. Оказавшись у своего подъезда, он даже усмехнулся ситуации и немного потянулся, избавляясь от чувства тяжести в мышцах.
Им уже давно нужен был маломальский отдых друг от друга. Каждый день в одной квартире сделал их взаимоотношения натянутыми. В один день они могли весь день собачиться из-за бытовухи, а в другой забить на домашние дела и проваляться на диване под ток-шоу. И такая жизнь забирала все силы. Вове нравилось быть рядом с парнем, но он от этого уставал больше, чем от практики в техникуме. Пару раз он, сидя в ванной, даже плакал, понимая, куда ввязался. Губанов точно не его человек, но трепещущее чувство в груди до сих пор заставляет жить и ждать чего-то волшебного, что избавило бы их от мелких конфликтов. Испытывал ли Лëша такие же эмоции? Вова уверен, что нет. Он даже начал подозревать после сегодняшнего, что он просто попал в ловушку ревнивого собственника и выбраться оттуда не хочет. Губанова может и гложило что-то, но точно не так сильно, как чувствующего привязанность Вову.
— А ты чего приехал?
Голос сестры срабатывает как электрический ток. Вова вдруг выныривает из толщ раздумий и улыбается ей, сообщая о небольшом конфликте их звëздной пары и заходит в квартиру.
