***
Сюэ Ян: Через день после поганого случая, вечером, когда солнце уже почти закатилось в седые ковыли, Сюэ Яну случилось сидеть на крыльце. На душе стараниями этого парня было на редкость паршиво. Его внезапная, а потому подозрительная приязнь, расположение, участие… за всем этим должен был быть подвох! Какой? Юноша, пожалуй, дал бы зуб, что уже разгаданный: девка Цзян и шериф Вэй… Но всё равно эта новая манера, та, что этот парень звал дружбой, а сам Сюэ Ян хотел бы называть льстивой хитростью, сучьим угождением, злила, пугала и… будоражила. Будоражила и пугала… Нет, раздражала всё-таки больше!.. Дверь, тихо скрипнув, отворилась — Сюэ Ян торопливо отвернулся, но так, чтобы скосив глаза, видеть выходившего — на пороге стоял этот парень. Юноша фыркнул: — Что тебе?.. — стукнула мысль, что может быть он не по его душу, а просто попросит убраться с дороги, — Травку полить?.. Или хуже? Мёрзнешь? Жар?.. Не отвечая, этот парень вышел и тоже осторожно уселся на крыльцо, на вытянутую руку от Сюэ Яна. Подол рубашки пополз вверх и теперь почти сведённые колени, белые и круглые, можно было, не смотря на вечерний полумрак, обозреть во всей красе. Тут, определённо, стоило подняться… вскочить и убраться прочь… — Ян-Ян… — тихо и робко. — Плохо? — Нет. Но… нехорошо. В груди кольнуло. — Это как? — Я… — этот парень несколько раз неуклюже поправил волосы, — должен тебе кое-что сказать… «Опять? — мысленно взревел Сюэ Ян, — Да сколько ж можно!..» — но тревоги в собственном голосе, вопросившем: — И что же? — различил всё равно больше, чем ярости. — Я… — руки этого парня отпустили косу и легли на ляжки, придерживая подол, — я понимаю. И замолчал… Пришлось, побуравив взглядом белые коленки, всё-таки спросить: — Понимаешь что? — Почему ты меня дичишься. — Да? — Да. И хочу сказать… ты напрасно… напрасно так переживаешь… По спине пополз холодок. — Я не… Но этот парень перебил, резко и убеждённо, но с дрожью в голосе, точно боялся, что не откроет рта сейчас — потом не соберётся с духом: — То, что от моих прикосновений у тебя стоит — это нормальный естественный процесс… — если бы челюсть на самом деле можно было уронить, то после только что услышанного челюсть Сюэ Яна, несомненно, брякнулась бы об крыльцо, — это просто привычка… — Что?.. — Это… Всё нормально… Отпираться, например, вопя: «Да я думал тогда совсем не о тебе!», не имело смысла, но не съязвить было нельзя. Просто для того, чтобы совсем не пасть духом: — Ну да, легко брехать! С тобой-то, поди, такого не случалось!.. — Не случалось… — виновато кивнул этот парень, — но я вообще… бесчувственный… Позволь, я тебе… как почти врач… объясню… Это просто, — голос дрожал всё больше, — привычка. Привычка твоего тела. И тебе… совершенно нечего стыдиться… и бояться… По спине Сюэ Яна скатились капли пота, а в горле встал ком, но на душе сделалось легче. «Если уж всё-таки зашёл такой разговор… — сказал себе юноша, — Да, пожалуй, лучше раз и навсегда разобраться с этим делом. Тем более с «почти врачом»…» — Ну, как почти врач… говори… Этот парень снова потеребил косу, но заговорил уверенно, однако чем дальше, тем тише делался и тем сильней вновь подрагивал его голос: — Когда мы видим что-то… кого-то, кого находим… привлекательным… в нашем теле… Этот человек будит в нас желание. Мы можем поддаться ему… то есть дать угнездиться, прижиться в наших мыслях… или подавить. Отогнать. Но если мы позволили ему остаться, оно… растёт и заполняет собой нашу плоть и наши мысли… Наше тело привыкает желать… желать какого-то человека… определённого человека… и… и сам этот человек, его образ, его… голос, прикосновения… — Запах… — прошептал Сюэ Ян прежде, чем успел приказать себе держать рот на замке. — Да, и его запах… всё это будто срастается в наших мыслях, где-то в глубине нас самих с нашим желанием… И подпитывает его. Усиливает. Заставляет, как дрова костёр, пылать нашу страсть всё жарче… Ты понимаешь? Это просто становится привычкой… Мы привыкаем… хотеть… желать… А потом, — здоровая рука принялась комкать край рубашки, — не… не можем сразу перестать. Вот, например… если человек остался вдовцом… или… или у него расстроилась свадьба с возлюбленной… Умом он ведь уже знает, что всё потеряно и всякая страсть бессмысленна, но стоит, например, услышать запах её духов и сердце… и не только его… наполняет трепет… Ты… понимаешь? — Ну… — Ты ведь…ты же умом уже меня совсем не… не имеешь ко мне влечения?.. Слишком убеждённое «Да!» сейчас могло быть услышано как «Нет», и Сюэ Ян посчитал, что разумней всего промычать нечленораздельное, но зато старательно кивая: — Ну-у-у-м-м-м… да-а-м-м-м… Такой ответ явно пришёлся этому парню по душе, он с облегчение выдохнул: — Ну вот! А твоё тело… ему просто… ему нужно чуть-чуть больше времени… больше времени, чтобы тоже ко мне остыть. Понимаешь?.. Это пройдёт. Просто не сразу… — А когда? Этот парень неуверенно протянул, но ответь он по-другому, в это уже Сюэ Ян, пожалуй, не поверил бы: — Постепенно… Но если ты… — Что? — Не будешь обращать на это внимания… думать об этом… то пройдёт быстрей. Потому, что ты не будешь подкидывать дров в пламя былого желания… — Да?..***
Сяо Синчэнь: Сюэ Ян принялся водить пальцем по крыльцу, точно выписывая какие-то знаки… Случившееся объяснение далось Сяо Синчэнь нелегко, но его итог пока радовал и хотелось надеяться, что не всему, но многому: недопониманию, обидам, недомолвкам, стыдливой злости и… отлыниванию от перевязок — теперь придёт конец. Даже если постепенно… Время бежало. Бежало, как вода сквозь пальцы и её утекло довольно прежде, чем Сяо Синчэнь решился вновь позвать: — Ян-Ян… Мальчишка встрепенулся: — А? Иди спать!.. — Нет. Хочу посидеть с тобой… На это раздалось привычное фырканье: — Зачем? — С тобой… — объяснить то, что теперь, с тех самых пор, как ни осталось больше страха и недоверия, мягким и тёплым клубком, проснувшимся котёнком, ворочалось в груди, обратить в понятные слова… было непросто, — с тобой… легко. Спокойно. Нестрашно… Но и эти душевные излияния были мальчишке не интересны. — Спать пошли! — велел он Сяо Синчэню и, ворча, тяжело поднялся на ноги, — Нечего тебе здесь… А то помрёшь всё-таки! И платье своё опять одень! Теплей ведь… И… и нечего передо мной… в одной рубахе! Сам же сказал!.. И не трогай меня! Говорил же я тебе? — открыл дверь почтовой станции и уже шагнул через порог, — Сколько раз говорил?.. — Много… — Вот именно! Сюэ Ян скрылся в доме — спасибо, хоть не захлопнул за собой дверь — нужно было последовать его примеру, но Сяо Синчэнь решил не спешить. «Пусть идёт, ляжет, где хочет, успокоится… Ему ведь всё это выслушать тоже было тяжело… А мне — взгляд скользнул на собственные ноги, — мне и правда стоит вести себя куда пристойней. Это же и нарочно не придумаешь: поучаю, как бороться с вожделением, а сам в таком непотре… вызывающем виде!..»