Белые крылья, чёрная краска

Чимин мог бы сказать, что утро следующего дня было прекрасным, но этого не было. Парень проснулся и понял, что проспал больше двенадцати часов, лежа в постели в своей верхней одежде, которую он не успел снять. Во рту было противное ощущение, жажда мучала, а живот предательски урчал. Как бы ни был подавлен Чимин, но есть хотелось. На счастье на столе нашелся поднос с едой. Сомнений не было, это оставил Сокджин. Даже записка прилагалась: «Чимин~а, я уверен, что ты захочешь что-нибудь съесть, как проснешься, поэтому я тебе оставил твой завтрак. Не забудь выпить таблетки, которые тебе прописал врач. Сегодня к тебе зайдет Чон Хосок. Он твой старый друг, и я подумал, что тебе будет лучше. Пожалуйста, не прогоняй его. С любовью Сокджин хён» И Чимин был уверен, что Джин — это единственный человек, который о нем по-настоящему переживает. По пути попалось зеркало. Нужно срочно в душ. Однако, уже в самой ванной комнате парень застрял на другом зеркале. Черноволосый Чимин смотрелся очень дико, особенно с голубыми глазами, которые при таких волосах смотрелись еще более ярко. Но он старался больше ни о чем не думать, ни о себе, ни о Юнги, и тем более, не о саднящих порезах, которые ощущались даже сквозь бинты, которые, кстати, было бы не плохо поменять. Всё в прошлом. Теперь есть новый Чимин, который не работает шлюхой, имеет черный цвет волос и уже успел обзавестись шрамами на руках. Только парень успел выйти из душа, как к нему в комнату постучали. Не стоит гадать, кто это был, так как сразу же раздался счастливый крик «Чимин~а, твоя надежда пришла». И Чимин бы соврал, если бы сказал, что не рад видеть его. Пару дней назад ему вообще не хотелось ни с кем контактировать, но сейчас, когда Хосок стоит за дверью, его просто переполняло счастье. Ангел сразу же ринулся к двери и открыл её. Как и ожидалось, там стоял широко улыбающийся Чон Хосок в брендовых шмотках (да-да, пусть даже если это и была футболка с шортами) и с огромным пакетом в руке. Чимин сразу же кинулся в объятия друга и даже был удивлён своей любвеобильности, так как понял, что по-настоящему скучал. — В полотенце ты меня ещё не встречал, — засмеялся Чон. И правда, Чимин был весь мокрый и с полотенцем на бёдрах. — Заходи, — сказал он поспешно и снова запер дверь, когда омега вошёл. — Друг, я тебе тут кое-что купил. Было бы лучше, если бы мы вместе прошлись по магазинам, но я подумал, что ты не захочешь выходить. Хосок внимательно осмотрел комнату, так как ни разу здесь ещё не был. Пакет с покупками он положил на кровать и, подойдя к столу, сорвал виноград, что лежал на тарелке, засунув себе под щеку. — Даже в такие моменты ты знаешь меня лучше остальных. Даже Джин хён пытался вытащить меня на улицу. — А я смотрю, он тебе в папочки заделался? Я имею в виду, что он будто твой родитель, — тут же исправился Чон, заметив, как поменялось выражение лица друга. — Он всегда обо мне заботился, — сказал Чимин так, будто ничего сверхъестественного не произошло. — Думаю, мне нужно одеться. Ты пока тут располагайся. Чимин взял чистые вещи и удалился в ванную, а Хосок проводил его взглядом, всматриваясь в тату. Несмотря на то, что дружили они давно, тату брюнет видел лишь пару раз. Чимин не любил об этом говорить, а уж тем более показывать, и он не настаивал, зная, как для него это трудно. Почему они стали дружить, Хосок не знал. Ему просто стал интересен новый одноклассник-Ангел, но другие дети начали его унижать, говоря обидные слова. Именно тогда Чон и почувствовал себя героем, защитив мальчика и предложив свою помощь. Дружба зародилась не сразу. Чимин долго не хотел доверять ему, а тот и не торопил, понимая, что сложно довериться человеку, после стольких лет булинга. Но уже после полугода общения они спокойно ходили вместе в кино и смеялись над шутками. Пак Чимин был именно тем самым ангелом души для омеги, который только и делал, что светил ему и освещал дорогу тьмы перед ним. Оба помогали друг другу справиться с одиночеством, что у них получалось до сих пор. Хосок определённо не был один, но бабушка не могла дать такой поддержки и дружбы, как Чимин. Она была уже старой женщиной, которая пару лет назад схватила инфаркт миокарда и теперь живёт в больнице на постоянном лечении. Когда её забрали в реанимацию, Хоби за малым не улетел в тур на год, ему пришлось буквально разворачивать машину и ехать не в аэропорт, а до самого родного и единственного человека в его жизни. Чувства были не описуемые, эта боль и страх на столько сковали тело, что даже плакать было страшно. И только Чимин помог. Только он привёл брюнета в чувства, напомнив, что своей паникой бабушку не спасёт. На этой мысли ручка двери щёлкнула, и из ванной комнаты вышел Чимин, одетый в жёлтую толстовку и свободные серые штаны. Рукава, которые Пак старательно натягивал на самые кончики пальцев, надежно скрывали бинты. Хосок понимал, что там, но не спросить не мог. — Может, тебе нужна помощь? В приёме лекарств или… У тебя же есть свежие бинты? Омега подскочил с кровати, на которой до этого сидел, и спешно стал осматривать комнату на наличие аптечки. Он хотел скрыть смущение и накатывающие слёзы. Ему было больно осознавать то, что его единственный лучший друг мог вот так просто исчезнуть. И эта боль теперь навсегда засела где-то глубоко в брюнете. Маска счастья спала, обнажив настоящие чувства парня. — Хоби, — позвал его Чимин, опустив взгляд, — не нужно. Всё хорошо. Я больше не буду себя убивать. Хосок замер, задержав испуганный взгляд на Ангеле. Он сжимал и разжимал руки, стараясь унять дрожь. От одной только мысли о самоубийстве его начинало трясти. — Но все равно надо поменять. Ты как раз вышел из душа, поэтому… Брюнет замолчал, когда Чимин без слов указал на стол, где стояло всё необходимое. От такой заботы друга сердце было способно лишь трепетно сжиматься. Он видел страх в его глазах, это был страх за него, за Чимина. Настоящие чувства, которые Хоби теперь не старался скрыть. Вечно улыбающийся Хосок стал мрачнее тучи, что можно было увидеть очень редко. Когда Хосок взял все нужное со стола и обернулся, чтобы подойти к Чимину, то сразу же угодил в тёплые благодарные объятия. Он не заметил, как друг подошёл, а теперь нежно его обнимает, утопая носом в его чёрных волосах за ухом. — Спасибо тебе, за всё. Я же знаю, что ты не хочешь меня расстраивать. — Все хорошо, Чимин~а, ты в любой момент можешь обратиться ко мне, — Хосок тоже аккуратно обнял его, будто Ангел сейчас сделан из хрупкого хрусталя. — Я всегда тебя поддержу и выслушаю. Для этого и нужны друзья. — Верно, — усмехнулся Чимин. Это было без слез. Никто не плакал. Они просто стояли так некоторое время, пока Хосок не отстранился он него. — Тебе нужно оказать первую помощь. Садись и закатывай рукава. Чимин послушался и натянул рукава толстовки до локтей. Чон увидел окровавленные бинты и с сожалением вздохнул. Пак решил сделать вид, что этого не заметил. — Это тоже Джин хён попросил сделать? — спросил Ангел, наблюдая, как друг садиться на корточки перед ним, чтобы начать работу. — Нет. Я сам догадался, я же умный омега, — усмехнулся Хоби, возвращая себе привычный образ. — Так, и что тут у нас? Хосок осторожно развязал мокрые бинты и увидел ужасающую картину: руки были исполосаны совершенно, на них не было живого места, и до состояния «в мясо» было не далеко. Кожа была вся красная и опухшая, а из каждого пореза всё ещё сочилась кровь. — Нужно обработать, — сказал брюнет, улыбаясь. — Немного будет больно, но ты же взрослый мальчик! — Хватит общаться со мной, как с ребёнком, — нахмурился Пак, но не стал говорить, что он уже никакой боли не боится. Всё, что могло болеть, умерло в тот самый вечер в его же ванной комнате. — Ладно, прости. Я просто привык разговаривать с детьми в больнице, когда прихожу до бабушки. Они такие трусишки. Хосок сразу же улыбнулся, когда вспомнил детей из больницы. Такие маленькие и такие отважные, полные мечт. Он обработал раны перекисью и немного промокнул одноразовым полотенцем, в надежде, что не делает Чимину больно. — Как там она? Всё хорошо? — Живее всех живых. Кажется, что она совершенно здорова. — Ей же лучше? — Да. Врачи говорят, что если дело так пойдёт, то через месяц её можно будет уже выписывать. Моя бабуля не из робкого десятка. Просто так она не сдастся. И тебе не советую. — Мне перед тобой извиниться? — с иронией спросил Чимин, и от этого Хосок даже засмеялся. — Не стоит. Просто обещай, что такого больше не повторится. — Хорошо. Хотя бы ради тебя я буду жить. — Вот и договорились. Хосок взял чистые бинты и аккуратно стал наматывать на предплечье. От ощущения тёплой и сухой ткани Чимин в блаженстве закрыл глаза. Так тепло и уютно. Это навеяло воспоминания семилетней давности, когда Хосок так же обрабатывал ему раны во дворе школы после очередной драки. Брюнет всегда о нем заботился, как и сейчас. Под весёлые разговоры и воспоминания о школьных годах они спокойно обработали и вторую руку. Хосок заставил съесть Чимина всю его еду, которую оставил Джин. На удивление Ангел и не сопротивлялся. Еду готовил альфа собственноручно, в этом сомнений не было — подчерк Сокджина он узнает везде. Так готовил только он. Тёплое чувство надежды растеклось по телу Чимина, когда он понял, каким был дураком, если думал, что никому не нужен такой. Сейчас рядом с ним сидит Хосок, который до ужаса переживает за друга. Пак ест еду, которую ему приготовил Джин, который, наверняка, давно бы его отругал, если бы не его состояние. Возможно, оно того и не стоило?

***

В комнате была нагнетающая обстановка. Все присутствующие знали, для чего их позвали, и, возможно, не все смогут уйти живыми. Такие были правила в доме господина Пака: «не делаешь ничего полезного, уходишь с поста, а чтобы лишнего не болтал, уберём по-тихому». Троих братьев и их сыновей вызвали «на ковёр» к ген директору — и по совместительству глава семьи — что не могло не беспокоить. Все знали, что случилось несколько дней назад, но преступников так и не нашли. Даже охрана, которая участвовала в перестрелке, не может сказать, кто именно это был. " Цирк» — вот было первое слово старика Пака, когда он узнал о случившемся. — Какие новости вы принесли на этот раз? — глава семьи и компании оглядел людей, которые сидели за длинным столом, сделанным из тёмного дуба. — Молчите, значит… Как я могу доверить кому-то из вас нашу компанию, если вы даже элементарно не можете за гостями присмотреть?! Вам повезло, что все данные были сохранены ещё и в главном сервере офиса! Голос эхом отразился от стен, сотрясая всё вокруг. Все молчали. — Где вы двое пропадали, когда злоумышленники проникли в наш дом? Старший и средний сыновья подняли головы, не в силах дать ответ. Правда его не устроит, а на ложь они в принципе не были способны. — Вы — мои наследники. Вы хотя бы понимаете… — Да, отец, мы признаем свою ошибку, — сказал старший. — Мы просмотрели все камеры, и у нас есть предположение, что это сделал Чон Чонгук. — Чон Чонгук? Молодой владелец компании «Альфа»? — Да… Помнишь, отец, ещё был скандал, что Ким Мингу, муж моего прекрасного братца, ушёл к Чону старшему? — Ммм… Ким Тэхён… — задумчиво сказал старик. — В отличие от вас мой внук намного умнее вас всех взятых. — Он давно не принадлежит нашей семье! — вступил средний брат. — Он мне больше не сын! — Но он тоже один из наследников! — на этой фразе кровь у всех похолодела в жилах. — И я в последнее время, в самом деле, подумываю отдать весь мой бизнес ему. — Он часть семьи Чонов, у него уже есть наследство, — как бы невзначай сказал Пак Юджин, вступая в разговор старших. — Это будет не справедливо, если он получит ещё и наше. — Тебе ли говорить о справедливости! Где доказательства, что именно семья Чонов причастна к этому? Какими бы конкурентами они ни были, но Пак всегда уважал эту семью и главу их компании. Что отец, что сын, были склонны к управлению крупным бизнесом, деньги в их руках — это дар богов. У них всегда всё схвачено, и действовали они всегда максимально законными методами. Пусть они и конкуренты, но не уважать их нельзя. — Взять хотя бы то, что его жених… Кхм… Тот Ангел… Пытался нас соблазнить! — старший выпалил это на одном дыхании, лишь потом задумавшись над тем, что сказал самую большую глупость. — Думаю, тут вы дураки, раз повелись на это. Всего лишь красивая оболочка. Сомневаюсь, что брак у них настоящий. У них какие-то личные взаимоотношения, которые нам никогда не понять. Это не доказательства. — Но пока Ангел нас отвлекал, Чон пропал из виду, а потом… — Вы же сами понимаете, что это полный бред! — вздохнул Пак и потёр руками лицо. — Хорошо. Я приму это ваше предположение, но найдите мне доказательства. Если до конца этого месяца вы ничего не раскопаете, то сильно об этом пожалеете. Я усилил охрану и перевёл работу в более безопасный режим, кто-то явно хочет уничтожить нас. Присутствующие переглянулись. Это было ясно, как солнце в жаркий летний день. Для компании настают тёмные времена, и нужно сделать так, чтобы они просто обошли их стороной. — Все свободны.

***

Четыре часа утра. Бордель Сокджина закрывается, и Хосок в это же время выходит из дверей заведения. Только вот всю ночь он провел с Чимином в его комнате, рассказывая много забавных историй из тура, кушая вкусную еду и смотря фильмы. Весь день он не отходил от друга, за что Чимин был ему крайне благодарен. Около своей машины на парковке стоял Ким Намджун и докуривал сигарету. Именно в тот момент, когда Хосок выходил, он поднял свой взгляд и увидел омегу. Красивый. Сразу видно айдол. Альфа засмотрелся на него и даже не заметил, как Чон оказался около него. — Кого-то ждёшь, большой парень? — с ухмылкой спросил омега, когда подошёл у нему. Хосок мог запросто уйти, избежав всех проблем, но почему-то решил заговорить с тем, кого едва знал. Как там его имя? Ким Намджук?.. чук? Ай, не важно! — Какие люди! — Ким хищно улыбнулся, осмотрев омегу на количество одежды на нем. — Не похоже, что ты развлекаться приходил. К Чимину заходил? — Да. Ким Сокджин просил присмотреть за ним, — Чон расслабился и принял более свободную позу. — И как он? — Ему заметно лучше, но верить его словам пока не стоит… А ты тут что делаешь? — Сокджина жду. — Так поздно? Намджун стряхнул пепел с сигареты и выпустил густой клуб дыма в небо, которое уже начинало светлеть. Начинался рассвет, и все вокруг стало обретать более чёткие формы. Яркие вывески Сеула тухли, позволяя солнцу выйти из-за гор. — У него работы много. Мы хотели поехать к нему и… В общем не важно. — Вы спите? — сразу и в лоб спросил Хосок, от чего альфа чуть не проглотил сигарету. — Спим… Скажешь то же… — Просто признай это, и я отстану, — коварная ухмылка появилась на лице омеги. Он скрестил руки на груди и облокотился о капот автомобиля, не разрывая зрительного контакта с брюнетом. — Даже если и спим? Придёшь и поучавствуешь с нами? — Намджун улыбнулся и выкинул окурок куда-то в сторону, даже не позаботившись о траектории его полёта. Всё его внимание приковал этот омега и его сильные ноги, которые были открыты всеобщему обозрению. — Я подумаю над этим предложением, — с сарказмом ответил он, наблюдая за тем, как Ким медленно к нему подходит и прижимает к машине. — Что такое, господин Ким? Ваш партнёр вас уже не устраивает. — Что ты, что Чимин, оба остры на язык. Интересно, в деле он так же хорош? — Я айдол. Поверь, чтобы петь и читать рэп, язык должен быть максимально гибким. Намджун максимально вжал омегу в капот, обдавая горячим дыханием его шею. Альфа взял его за подбородок и сказал в самые губы: — Тогда я хочу, чтобы ты продемонстрировал всё своё мастерство прямо сейчас. Далее последовал долгий и развязный поцелуй. Хосок упустил момент, когда сильные руки притянули его ближе, он уже собрался полоснуть Намджуна крепким словцом, но его подхватили, словно он ничего не весит, и впихнули на заднее сидение дорогой тачки. — Вы настолько изголодались, мистер Ким? Хосок поднялся на локтях и облизнул красивые губы, едва заметно улыбаясь. Глаза Джуна недобро сверкнули, и он втиснулся в авто следом за Хосоком, вынуждая того отползать вглубь хоть и просторного, но всё же салона авто. Очередной поцелуй уже не был неожиданностью, Хосок умело отвечал, доводя Намджуна до иступления. Этот засранец не соврал, владел он им как надо. Намджун привыкший сам решать как и где всё будет происходить, рядом с этим напористым артистом только и мог, что хвататься за оседлавшие его стройные сильные ноги, которые до скрежета хотелось закинуть себе на плечи. — Ну что же, — Хосок хищно улыбнулся облизнувшись, — посмотрим так ли ты хорош в деле, как на словах. Языки переплетались, не оставляя времени на раздумья, играли друг с другом, пока руки жадно шарили по телам изучая и наслаждаясь теплом кожи. Хосок нагло проехался упругой задницей по воставшей под брюками Кима плоти, запрокидывая голову и позволяя вылизывать свою шею, ощущая, как Намджун рычит обдавая его кожу мурашками. Резкие не сдержанные движения, почти порваные шорты, с трудом стянутые в узости пространства, ни того ни другого не волновало, что вообще-то в любой момент их могли увидеть. Животное желание уже распустило крылья. Прохладные подушечки пальцев коснулись тугого колечка, и Хосок всё же протяжно простонал впервые за всё это время, искренне проявляя эмоции. И это было прекрасно. Намджуну нравилось, что этот парень раскрепощен и нагл, ему идёт. Осторожно погрузившись в чужое тело пальцем, Ким впился в покрасневшие губы Чона. Он чертовски круто целуется и это дурманит. Стекла машины медленно запотевали, всё больше ограждая их от внешнего мира. — Долго ты будешь резину тянуть? — Схватив Намджуна за подбородок прохрипел Хосок. — Давай ты свои нежности оставишь кому-то другому. Я хочу чтобы ты меня трахнул, а не реверансы рассыпал. — Сученок — рыкнул в ответ Намджун, резко вогнав два пальца и удерживая Хосока твёрдой рукой за поясницу — Жёстко, так жёстко. Я только за. Щелчек пряжки кожаного ремня, тихое шуршание расстегиваемой молнии и Хосок наконец-то смог оценить Кима по достоинству. — Не плохо, — обхватывая ладонями крупную налитую головку ухмыльнулся Чон — А были сомнения? — выдохнул Намджун, приподнимая бровь. Вместо ответа, Хосок вытянул из кармана презерватив осторожно натянул его на член Кима, попутно мягко подрачивая и балдея от того, какие реакции это вызывает. Альфы сильнее, выносливее, жёстче в жизни, чем омеги. Но в сексе они, словно ослики за морковкой, готовы тащиться за любой дыркой, в которую могут присунуть. Именно поэтому к сексу Хо относился, как природной необходимости. Но если уж и удовлетворять свои нужды, то вот с такими самцами, как Ким Намджун. — Поласкай меня, здоровяк, — склоняясь к покрасневшему уху прошептал Хосок. Намджун не спорил, он обхватил омежий член, нежно оглаживая вдоль ствола, переодически мягко прокручивая под головкой. Хосок тихо простонал, приподнимаясь и помогая себе рукой, приставил возбуждение Нама к своему входу. На секунду затаив дыхание, он медленно опустился вниз, пока не прижался ягодицами к бёдрам Кима. Вздохи наслаждения и облегчения смешались, наполняя собой вакуум автомобиля. Хосок всё же выждал несколько секунд прежде, чем вновь приподняться. Наверное, снаружи машину трясёт и качает, но двум остервенело трахающимся парням до этого сейчас дела не было никакого. Шлепки, вздохи, стоны, влажные поцелуи. Это был секс в чистом виде, горячий нетерпеливый. Они словно боролись друг с другом, выжимая друг из друга всё что могли. Первым кончил Хосок, бестыдно откидываясь и доводя себя до пика рукой. Эти прикрытые веки и приоткрытый рот, румяные щеки, сильные бёдра, сжимающие бока Кима, не оставили ему и шанса. Мужчина излился, сдавливая бёдра Хосока настолько, что наверное останутся синяки. Это было феерично и страстно. Хосок умел покорять. В нём есть то, чего нет во многих омегах — внутренеий стержень. И это словно магнит тянет к нему. Намджун позволил Хосоку упасть на его плечо и расслабиться. Нега растекалась по телу и не хотелось сейчас разрывать этих объятий.

***

В комнате стояла гробовая тишина, которая нарушалась лишь тихим шумом настенных часов. Они показывали шесть вечера. На улице ещё светило солнце, но шторы были плотно закрыты, погружая помещение во мрак. Ни один светильник не горел, но мужчина, привыкший к этой темноте, всё прекрасно видел. Единственный источник света — щель внизу двери, которая выводила в коридор, где горел свет и кипела работа. Посреди кабинета стоял стол. На столе бутылка виски. На диване рядом сидел человек, в руках которого был наполненный стакан. Он уже не помнит, сколько выпил, однако, трезвость всё ещё была в его сознании. Мало того, что он ни на грамм не опьянел, так ещё и назойливые мысли стали ещё сильнее, а из-за углов черти всё твердили «ему сейчас плохо» и «это все из-за тебя». Вот в дверь постучали, но альфа не пойдёт открывать. Нет. Стук повторится раз за разом, пока незванный гость не поймёт, что внутри никого нет. Это уже продолжается целый день. К нему приходят, стучат несколько раз, уходят. А он сидит и винит только себя. — Директора Мина нет на месте, — сказал обеспокоенный голос секретаря, который пытается кого-то остановить. — И он не проводит приёмы! Вы записывались? — Мне не нужно разрешение, чтобы поговорить с ним, — сказал знакомый голос. Его тон был ровным, но казалось, что ещё немного, и он сорвётся на крик. — Да, но его сегодня нет. Господин, подождите! На этот раз стук был более настойчивый, скорее требовательный, будто пришедший знал, что человек там. С каждым стуком намерения становились все серьёзнее. — Я же говорил, что его нет, — пролепетал секретарь. — Даже свет выключен. Но гость не слушал, лишь назойливо стуча, что со временем стало раздражать слух альфы. Он надеялся, что пришедший уйдёт, но нет. Он не покинет это место, так как знает, что он здесь. — Мин Юнги, твою мать! Открывай! Я знаю, что ты там! — крикнул гость и со всей силы ударил дверь, но она даже не пошатнулась. — Проваливай, — тихо сказал альфа, даже не надеясь, что его услышат. — Я слышу твоё сердитое сопение! — сказал человек по ту сторону в уже более мягкой форме. — Открой, поговорить надо. Но Юнги не хотел вставать. Он лениво перекинул одну ногу через другую и продолжил сидеть. Электронный замок на двери пикнул, и гость все же вошёл в кабинет, пропуская в него свет. Позади пришедшего испуганно семенил секретарь. Альфа сощурился, защищая свои глаза, которые так привыкли к темноте, от светового раздражителя. — Директор Мин, вы все это время здесь были? — Выйди, нам нужно поговорить, — рявкнул гость, от чего секретарь вздрогнул и поспешно выбежал, плотно закрыв за собой дверь. — Ты что здесь забыл? — лениво сказал Юнги, наблюдая за тем, как человек направляется к окну. Он ни капли не удивился, когда тот вошел по электронному ключу — он был единственный, кто имел возможность попасть в его кабинет. — Тебя забыл. Ты почему на связь не выходишь? — пришедший раздвинул тяжёлые шторы, открывая вид на вечерний Сеул, а лучи заходящего солнца проникли в комнату, освещая всё вокруг. — Не твоё дело, — сказал недовольный Юнги. Человек повернулся, чтобы посмотреть на друга и раскрыл рот в удивлении. — Ну нихера себе! Что с твоими глазами? — небольшой смешок вылетел откуда-то из горла. — Я давно тебя таким не видел. Юнги потёр пальцами глаза, сильно их зажмуривая, так как от непривычки они стали слезиться и болеть. — Я линзу потерял, — честно сказал он. — Поэтому сидишь в темноте и никого к себе не пускаешь? — Чон Чонгук, что тебе нужно от меня? Говори и выметайся, — Юнги встал с дивана и залпом осушил стакан с алкоголем. — Я лишь хотел проведать тебя, и, видимо, не зря, — он оценивающе окинул взглядом почти пустую бутылку. — Сколько ты уже выпил? — Тебя это не касается. — Тебя это не касается, — передразнил его Чон, понимая, что ответа от друга так и не получит. — Хватит убиваться по Чимину. — Я не убиваюсь, — его тихое бурчание скорее было похоже на звук кипящей воды в котле, чем на полноценный голос. — А то я не вижу. Сидишь тут в темноте и тихо пьёшь, скрывшись от глаз. Что тебе это даст? — А что ты мне предлагаешь? Действительно. У Чонгука совершенно не было вариантов, но и просто так сидеть и гнить нельзя было. Пока старший принял позу «нападай или защищайся» — что характеризовалось его расставленными плечами, уверенной стойкой и вызывающим на бой взглядом — младший альфа пребывал в растерянности. — Я бы на твоём месте пошёл бы к Чимину и… — Ходил я уже к нему. И дураку понятно, что меня не хотят видеть. Чонгук, ты, конечно, хороший друг, но я воздержусь от твоих советов. Меня оттуда только ссаными тряпками ещё не гнали. — Но нельзя так себя убивать… — Чонгук. Я тут подумал… — Юнги снова сел на диван и сцепил руки в замок, собираясь с мыслями. — Я сам тысячу раз говорил Чимину быть собой, но сам скрываюсь. Я сам выдаю себя за другого человека. — Что ты имеешь ввиду? — Чонгук всеми фибрами души надеялся, что это не то, о чем он подумал. Он медленно подошёл к другу и сел напротив него. — Только не говори, что ты… — Я устал скрываться, Чонгук. Я хочу показать настоящего себя. В младшем резко стало всё закипать. Столько лет и денег они угробили в то, чтобы скрыть правду ото всех, а сейчас он хочет её открыть. А всё из-за какого-то мелкого Ангела Пак Чимина. Злость пришла так же резко, как тайфун, обрушившийся на деревушку. Уши мгновенно покраснели, а на скулах играли желваки. — Ты издеваешься? Почему? — Видя, как страдает Чимин, я тоже понял для себя одну вещь. Я счастлив только потому, что никто не знает, кто я. — Нет, нет, нет! Ты не должен! Ты не можешь! Ты… — мысли путались, а слова так и застревали на кончике языка. Гнев сменился паникой, которая окатила Чона, как холодной водой из огромного ведра. — Ты публичная личность. Все знают альфу Мин Юнги, у которого… Ты же понимаешь, что тебя, блять, посадят, если выяснится, что ты скрывал всё это время. Пресса тебя сожрёт с потрохами! — Но я больше не хочу так жить! Чувство вины за Чимина вынуждает. — Нет! Я не позволю тебе скатиться! Ты всю жизнь проведёшь в камере, не видя белый свет. Ты готов пожертвовать этим всем только ради правды? Твоя карьера, любовь к музыке, Чимин. Ты готов больше не видеть его, не знать как он? Где уверенность в том, что после твоего заключения он не сбросится с крыши, виня в этом себя? Ты и Чимин это абсолютно разные случаи. Его ещё можно спасти, тебя уже нет. Ты зашёл слишком далеко. — Хватит меня отчитывать, как маленького ребенка! — рявкнул Юнги. — Я знаю, чем мне это грозит! Лучше за собой следи. Как там Тэхён? — Ты в курсе, что твоим ядом можно людей убивать? — фыркнул Чон. — Что ты собираешься делать с собой? И… — взгляд был брошен на волосы. — Когда ты в последний раз… — Месяц назад? Как только ты привез? — Пиздец. Мин Юнги, почему ты старше меня, но тупее? Давай подумаем еще раз. Почему ты хочешь это сделать? Юнги задумался. Действительно, зачем ему это? Возможно, это лишь временное помутнение рассудка, вызванное симпатией к Пак Чимину. На душе скреблись кошки, а внутреннее «я» разрывало его на две части: бросить и забыть Чимина или пойти на поводу у чувств. Это было сложно. Он боялся проявлять хоть что-то по отношению к другим людям. Горячие слёзы беспричинно стали стекать по щекам альфы. Нет, он не допустит, чтобы еще один любимый им человек исчез.

***

Юноша пятнадцати лет спокойно шел по парку, слушая, как его маленький брат-омега рассказывает забавные истории из школы. Это была середина весны, время, когда учебный год только начался, а тёплых деньков становилось всё больше. Младший то и дело заливался смехом, привлекая внимание прохожих. — Хён, а еще Миянг сказал, что я красивый, — после этой фразы он замолчал, а на его щеках появился румянец. — И что же это? — притворно удивился альфа. — Мой младший братишка влюбился? — Ну… Он хороший. Я, кажется, ему нравлюсь. он вечно говорит, что я красивый. — Нельзя влюбляться в каждого, кто так говорит. — Но я слышал, как тот парень в коридоре тоже назвал тебя красивым. Вы встречаетесь? Было похоже, что да. Это из-за него у тебя вечные поцелуи на шее появляются? Папочка говорит, что такие следы от поцелуев. Только не простые, а когда люди друг друга сильно любят. — Господи! Ты можешь помолчать? Не тараторь. Альфу сильно передёрнуло от упоминания того парня, с которым мог видеть его младший брат. Воспоминания были не из приятных, и ни о какой любви тут и речи не было. Скорее наоборот, только насилие. Омеге не обязательно в таком возрасте знать о том, что мир жесток по отношению к ним, к Ангелам. В школе у него не было друзей, только враги, а тот парень был как раз-таки из них. Он и его компания довольно часто задирали альфу и не редкостью было непосредственное насилие с их стороны. Но тот скрывал это ото всех. Ему было легче рассказать, что у него есть омега, который и оставляет столь красивые засосы, чем то, что с ним порой творят в школьном туалете. Это было слишком мерзко, но сил отбиваться у него никогда не хватало. Он сильнее натянул капюшон, скрывая следы и свои волосы. Ангел… Звучит, как оскорбление. — Так вы любите друг друга? — малыш посмотрел самыми искренними и невинными глазами на брата. — Я слышал, как папа обсуждал с отцом, что у тебя появился омега. Старший вздохнул и присел на корточки, чтобы поправить его курточку и панамку. — Да. У меня есть парень. — И ты любишь его? — Ммм… — задумчиво протянул старший. — В каком-то смысле. — Больше, чем меня? — Конечно же нет, дурачок! — альфа щёлкнул брата по носу и улыбнулся, когда тот залился весёлым смехом. — Ты самое большое сокровище в моей жизни. Старший брат крепко обнял маленького Ангела, не желая его отпускать никогда. Он по-настоящему дорожил им и не хотел, чтобы ему была уготована такая же судьба. — И ты никогда не бросишь меня? — Никогда! Это обещание не стоило всех денег на планете. Альфа бы никогда не бросил своего маленького омежку. Ещё с самого его рождения он поклялся отцу и себе, что будет защищать брата. Такая уж участь альф — защищать своих омег. Отец часто водил старшего на различные секции и на тренировки, он делал всё, чтобы сын вырос сильным. Но это мало помогло. Против школьных хулиганов он был бессилен, за что себя и ненавидел. Взгляд старшего упал на лоток с мороженным. — А хочешь мороженного? — альфа сразу же постарался переключить свои ужасные мысли на что-то более позитивное. — Хочу! Ты купишь мне? — глаза омеги засветились, предвкушая это событие. — Конечно, куплю! Пошли! Взявшись за руки они встали в очередь из таких же детей, которые хотели взять сладость после трудного учебного дня. Когда же их очередь всё же подошла, то альфа взял брата на руки, чтобы тот мог осмотреть весь ассортимент. — Выбирай, куплю любое. — Тогда хочу это! — малыш ткнул пальцем в зелёный лоток. — А для тебя возьму вот это. Ты же любишь клубнику? — Да, люблю, — усмехнулся он и поставил брата обратно на землю. — Клубнику и фисташки, пожалуйста, — сказал он продавцу и стал отсчитывать мелочь, которая у него осталась с обеда в школе. — Хён, я пойду на лавочку? — Нет, Юндок, стой здесь. — Ну хён! — Дядя продавец уже почти закончил. Подожди! Малыш притворно захныкал, но все равно послушал старшего. Брат отдал нужную сумму и принял два рожка мороженого, но случилось именно то, чего он всегда боялся. Юндок пропал. Буквально на секунду отвернулся, а этого засранца уже нет! Первое, что почувствовал альфа, — это растерянность. Потом, он постарался собраться с мыслями и пошёл искать, но после часа бесполезной беготни по парку его сковал самый страх. Брата нигде нет. Он его потерял. Сердце с каждой секундой билось всё сильнее, рискуя остановиться. Домой без брата альфа не имел права возвращаться, так как головой отвечал за него. Он даже не представлял, что сделает с ним отец, а папе, который и так сильно болеет, может стать совсем плохо. Нет. Он не мог, поэтому бегал и искал. Глупо было бы не заметить мальчика блондина, однако его нигде не было. Старший несколько раз возвращался на то самое место с мороженщиком, но малыша там не было. Страх сменился отчаянием. Ноги на самом деле оказывали ходить в тот самый момент, когда маленький Ангел не оказался рядом, поэтому его старший брат пару раз упал и расшиб колени. При опросе прохожих голос так сильно дрожал, что казалось, он сейчас упадёт в обморок, а язык оказывал говорить, заплетаясь в крепкий узел. В районе солнечного сплетения сильно защемило, как камень на душу упал и не хотел двигаться. Домой пришлось вернуться поздно, было уже темно, а телефон благополучно сел. Альфа выглядел ужасно, всего за пару часов он успел побледнеть и выплакать все слезы. Больше потери брата он боялся только гнева отца. Но он был не виноват. Всего лишь секунда! Навстречу в коридор ему вышел не менее бледный отец, и не обнаружив младшего, чуть не упал тут же. Некогда сильный альфа, пример для подражания своих сыновей, выглядел слабее котёнка. — Где Юндок? — ослабшим голосом сказал старший альфа. — Прости, отец, — слезы новой волной потекли по лицу сына, которые он постарался вытереть. — Я потерял его. Я всего лишь на секунду отвернулся, чтобы оплатить мороженое, и он исчез. Я, правда, не специально. Я искал его весь день везде… — Тише, успокойся. Альфа тут же спешно подошёл к нему и ласково взял за плечи. Такой ласке младший был удивлён, так как тот никогда ничего подобного не позволял себе проявилять. — Сейчас мы позвоним в полицию. Его обязательно найдут! Ты не виноват, но… Это «но» буквально перечеркнуло всю его жизнь. И в глазах отца читалось лишь одно «мне тоже очень жаль». — Видимо, сегодня судьба не на нашей стороне. Твой отец… Он… — каждое слово давалось с трудом. — Болезнь его забрала. — Что? С грохотом на пол упала сумка, которую держал младший. Он бы и сам рухнул, только вот отец его держал. Плакать перехотелось. В тот вечер, вместе с той сумкой рухнул весь мир юного альфы, который уже успел познать всю горечь жизни. Если бы в тот момент ему позволили отправиться вслед за папой, он бы непременно это сделал.