Cliché prompts

       — Вот, — говорит флорист.        Заплатив за цветы для мамы, Лука кладет бумажник в карман и поднимает глаза. Работница цветочного магазина держит в вытянутой руке одинокий подсолнух.        — Э-э, что…        — Каждый раз, когда ты приходишь сюда, ты смотришь на подсолнухи, — говорит флорист. Лука тут же начинает краснеть. Неужели это так очевидно? — Но ты никогда их не покупаешь, — продолжает она. — Так что этот за счет заведения.        Она протягивает цветок, и Лука не может отказаться от такого доброго и милого жеста. Поэтому он принимает подарок, умудряется пробормотать слова благодарности и покидает магазин с выскакивающим из груди сердцем и одним высоким подсолнухом.        И что теперь ему с ним делать? Он полагает, что мог бы поставить его в вазу на подоконнике. Или отдать его Манон. Но он всегда смотрит на них, потому что они напоминают ему Элиотта. Элиотт, который так убежден, что он тьма, — личное солнце Луки. Его широкая улыбка согревает сердце Луки. Его смех пробивается сквозь ледяные стены Луки и заставляет его чувствовать так много вещей. Золотые искорки в его серых глазах сияют, словно тысячи солнц, и они прогоняют страхи Луки.        Ну, по крайней мере, почти все страхи Луки. Есть один, который они пока не могут побороть.        Но подсолнух в его руке мог бы это сделать — и поэтому Лука подходит к квартире Элиотта и оставляет цветок в дверной ручке.        Ему не приходится долго ждать. В тот же вечер звонит Элиотт, весь возбужденный и полный энергии.        — Лука! Кто-то оставил подсолнух у моей двери! Как ты думаешь, что это значит?        Лука улыбается. В последнее время Элиотту пришлось несладко, и просто слышать, как он счастлив, делает все произошедшее стоящим того. Его личное солнце снова светит, а Луке больше ничего и не нужно.        Но через несколько дней, когда они вместе пьют кофе, Элиотт начинает разговор, и Лука чуть не выплевывает свой кофе.        — Идрисс говорит, что подсолнух, должно быть, от тайной поклонницы.        — Да? — удается выдавить Луке, нервно сглотнув.        — Да. Ты поможешь мне выяснить, кто это?        Он почти подпрыгивает от возбуждения, и, когда он смотрит на Луку таким образом, Лука чувствует, что тает.        Так все и начинается. Лука возвращается в цветочный магазин, покупает один подсолнух и оставляет его на пороге дома Элиотта. А потом еще раз, и еще, и еще.        Элиотт уже наполовину влюблен в Таинственную девушку, как он назвал свою тайную поклонницу. Он звонит Луке в любое время дня и ночи.        — Лука! Сегодня одна девушка из моего класса рисовала «Подсолнухи» Ван Гога! Как ты думаешь, это может быть она?        — Лука, это новая девушка, работающая в пекарне, я уверен. Я разговаривал с ней сегодня, упомянул цветы, и она покраснела.        — Лука, надеюсь, это та рыжая, что живет в доме напротив. Она улыбнулась мне сегодня, и она была такой хорошенькой.        И то, что начиналось как нечто безобидное, чтобы вызвать улыбку на лице его друга, перерастает в нечто такое, что ранит Луку сильнее, чем он думал.        Каждый раз, когда Элиотт говорит о другой девушке, это разбивает сердце Луки. Но он не может остановиться сейчас, когда Элиотт так счастлив, все время улыбается и верит, что снова достоин любви. И поэтому он продолжает приносить цветки.        Но через два месяца, когда они, как обычно, пьют кофе и Элиотт смотрит на каждую случайную девушку на улице в поисках подсказки, Лука, наконец, предполагает, что это также может быть парень.        Он, однако, не готов к перемене в Элиотте, реагирующего на это предположение. Тот хмурится, его глаза становятся цвета штормового неба, и он сжимает губы в тонкую прямую линию. И это еще больше разбивает сердце Луки. Судя по всему, Элиотту больше не нравятся парни.        Лука пропускает следующую доставку цветка, и Элиотт звонит ему, грустный и подавленный.        — Думаешь, она расстроена, потому что я еще ничего не понял? Как ты думаешь, она бросила эту затею? Что мне делать, Лука?        И Лука бросается к цветочному магазину. Флорист улыбается, и Лука пытается улыбнуться в ответ, но он уверен, что это больше похоже на гримасу.        Но это хорошая практика — чтобы улыбнуться Элиотту, когда тот в тот же вечер возвращается к поискам.        Однако в какой-то момент все обязательно должно пойти не по плану.        Однажды утром в четверг, когда Элиотт должен был быть на парах, Лука как раз собирался подняться по лестнице с подсолнухом в руке, когда Элиотт ураганом проносится по ней вниз. Он бросает взгляд на Луку, который слишком потрясен, чтобы что-то сказать или сделать, и все его тело, кажется, рассыпается по кусочкам. Элиотт смотрит на Луку с таким опустошением, что Луке хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила его.        — Это ты? Это был ты все это время?        Его голос звучит несчастным, и Лука только кивает. Он видит слезы в глазах Элиотта, и крошечная частичка его сердца, которая все еще была цела, разбивается на миллион кусочков.        — Зачем?        Это не более, чем шепот, но в пустом подъезде он звучит для Луки как выстрел, как обвинение.        — Я не хотел, чтобы все зашло так далеко…        Они оба стоят неподвижно, менее чем в метре друг от друга, но между ними зияет пропасть.        — Мне очень жаль, Элиотт…        Рыдание срывается с его губ. Он смотрит на цветок в своей руке, не зная, что с ним делать. Он хочет отдать его Элиотту, в конце концов, он для Элиотта, но Элиотт больше не хочет его, не тогда, когда он от Луки.        — Я думал, ты мой друг, Лука!        В голосе Элиотта слышится ярость, и Лука понимает, что перешел черту. Было не нормой хотеть большего от Элиотта. Нехорошо было мечтать о большем, надеяться на большее. Он должен был рассказать Элиотту о своих чувствах много лет назад, а не притворяться. Он самый худший друг на свете.        — Ты все это время знал и все равно согласился помочь. Ты же знал, как я был счастлив. Я думал, что кто-то любит меня. Я думал… я надеялся, что меня полюбят… Я не думал, что ты будешь так жесток, Лука…        И Лука знает, что теперь он должен быть честен. Даже если Элиотт не хочет этой любви, не хочет любви, если она исходит от Луки.        — Тебя любят… Я знаю, что это не то, чего ты хотел, но я так сильно тебя люблю. Я люблю тебя уже много лет… Прости меня…        Между ними воцаряется тишина, и Луке больше не за чем прятаться. Все это — чистая, голая правда. Цветок выпадает из его дрожащей руки. Он лежит там, на грязных плитках между ними, и они оба смотрят на него и на все, что он означает.        — Ты любишь меня?        Еще один выстрел в виде шепота. Еще один кивок. А потом, поскольку ему уже нечего терять, Лука говорит:        — Я знаю, что ты не хотел, чтобы это был парень, и я знаю, что ты не чувствуешь того же. Я должен был сказать тебе это давным-давно, но я боялся.… боялся, что ты не сможешь не обращать на это внимания и не захочешь больше быть моим другом.        Сначала Элиотт никак не реагирует. Потом нагибается, берет цветок, вертит его в своих больших пальцах.        — Ты прав… Я больше не захочу быть твоим другом.        Боже. Лука чувствует, как зияющая рана в его груди кровоточит. Но, по крайней мере, теперь он знает.        — Я… Тогда я просто пойду. Еще раз извини…        Он поворачивается, не уверенный, правильно ли произнес эти слова, понял ли их Элиотт. Его ноги, кажется, больше не работают, он не может дышать, его легкие наполнены кровью и…        — Лука.        Голос Элиотта. Снова шепот, но на этот раз он не похож на выстрел. Это — ласка?        — Лука, — снова, более требовательно.        Лука оборачивается. В конце концов, у него все еще есть сердце, потому что оно бьется о ребра, в горле.        — Я никогда не говорил, что не хочу, чтобы это был парень. Когда ты предположил это, я не был против, чтобы это был парень.        — Но ты казался таким расстроенным из-за этой идеи. И ты никогда не брал в расчет парней, только девушек.        — Я знаю. Это потому что… если бы это мог быть парень, я был бы вынужден признать, что хотел бы, чтобы это был один единственный человек. Кто-то, кого я люблю уже много лет.        Крошечный проблеск надежды, вспыхнувший в пустой груди Луки, выплясывал дикие танцы. Лука не понимает, что хочет сказать Элиотт.        Элиотт делает неуверенный шаг в сторону Луки.        Затем решительным движением он поднимает руку, протягивая подсолнух Луке.        — Держи.        Лука не понимает, что происходит, но машинально берет высокий стебель в руку, лаская желтые лепестки.        — Почему… почему ты даешь мне его? — наконец спрашивает он тихим голосом.        — Это от твоего тайного поклонника, — отвечает Элиотт.        Он улыбается Луке, сначала немного неуверенно, но потом, когда Лука задыхается и прижимает цветок к груди, где чудесным образом его сердце снова склеивается, лицо Элиотта светлеет, и солнце пробивается сквозь облака. Лука поднимает лицо и клянется, что цветок тоже поворачивается к Элиотту, но потом это уже не имеет значения, потому что их губы соприкасаются, и искра между ними заставит любое солнце нервно курить в сторонке.